CC BY
515. Сусидко И. П. Первые итальянские оперы в России // Старинная музыка. 2012. № 1-2 (55-56). С. 2-5.
16. Театральная жизнь России в эпоху Анны Иоанновны. Документальная хроника 17301740. Вып. 1 / сост. Л. М. Старикова. М.: Радикс, 1996.752 с.
17. Фурукин А. В. Натуральная валторна: история, теория, исполнительская практика: дис. ... канд. искусствовед. М.: РАМ им. Гнесиных, 2015. 241 с.
18. Ходорковская Е. С. Опера-серия // Музыкальный Петербург. Энциклопедический словарь. Том I.: XVIII век. Книги 2: К-П / отв. ред. А. Л. Порфирьева. СПб., 1998. С. 285-293.
19. Штелин Я. Я. Известия о музыке в России // Малиновский К. В. Материалы Якоба Штели-на. СПб.: Книга, 2014. 396 с.
20. Araja F. Veggo il ciel turbato //15 cantate di diversi autori [Электронный ресурс]. Режим
доступа: http://wwwintemeteulturale (дата обращения 14.05.2017).
21. Metastasio P. Il Demetrio. 1734 [Электронный ресурс]. Режим доступа±йр://орас^Ьп. it/opacsbn/opaclib?foffset (дата обращения 12.05.2017).
22. Prata F. La forza dell'amore, e dell'odio. 1734 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// opac.sbn.it/opacsbn/opaclib?db (дата обращения 12.05.2017).
23. Salvi A. Berenice. 1734 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://opac.sbn.it/ opacsbn/opaclib?foffset (дата обращения 11.05.2017).
24. The New Grove Dictionary of Music and Musicians (NGD). Vol. 1. 2001. Р. 834-835.
25. Zeno A. Lucio Vero. 1734 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://opac.sbn.it/ opacsbn/opaclib?foffset (дата обращения 10.05.2017).
© Константинова М. А., 2017
УДК 78.071
«НЕИЗВЕСТНЫЙ» КЛАССИК, ИЛИ КАК РЕДАКТИРОВАЛИСЬ ПИСЬМА А. С. ДАРГОМЫЖСКОГО
В центре внимания М. А. Константиновой — эпистолярное наследие А. С. Даргомыжского. Работа с автографами композитора, а также изучение ряда публикаций писем Даргомыжского, предпринятых в XIX и XX веках, позволили рассмотреть в статье основные принципы редактирования авторских текстов, которыми руководствовались поколения издателей писем композитора. Результатом названных публикаций стало создание идеального образа Даргомыжского-творца, очищенного от повседневной рутины. Выявление новых материалов, раскрытие купюр в письмах дают возможность познакомить читателей с ранее неизвестными сторонами жизни и деятельности Даргомыжского, существенно дополняющими творческий и человеческий облик композитора.
Ключевые слова: Даргомыжский, письма, публикации, купюры, образ композитора
Исследование проведено при поддержке РГНФ, грант № 16-04-000-12а
Эпистолярное наследие классика русской музыки — А. С. Даргомыжского — неоднократно привлекало внимание исследователей и издателей. К собиранию, изучению и редактированию писем композитора обращались несколько поколений ученых: В. В. Стасов, Н. Ф. Финдейзен, М. С. Пекелис и некоторые другие. Результатом их исследовательской деятельности стала публикация писем Даргомыжского в периодической печати XIX-XX вв., а также выход в свет отдельных изданий, содержащих письма и биографические материалы композитора. Среди адресатов Дарго-
мыжского — его родственники, друзья, коллеги, ученики: В. В. Стасов, А. Н. Серов, В. Ф. Одоевский, М. П. Мусоргский, М. А. Балакирев, отец — С. Н. Даргомыжский, сестры — С. С. Степанова и Э. С. Кашкарова, ученица, певица-любительница Л. И. Кармалина, друзья — В. Г. Ка-стриото-Скандербек, В. П. Опочинин и др.
Первые публикации писем, инициированные Стасовым, состоялись в журналах «Русская старина» [2] и «Артист» [1] в 1875 и 1895 годах. Отыскать и собрать как можно больше материалов, связанных с жизнью композитора и познакомить с
ними читателем в тот момент являлось основной задачей тех, кто хорошо знал Даргомыжского. Стасов отмечал, что публикация этих материалов даст общественности возможность «оценить с разных сторон замечательного человека» [2, с. 339-340]. Несколько позже работу над эпистолярным наследием композитора продолжил Финдейзен [4]: он переиздал письма, опубликованные ранее, дополнив их некоторыми новыми. Финдейзен сформулировал очевидную для ученого-текстолога мысль о необходимости сравнительного анализа опубликованных материалов с оригиналами.
В 1952 году Пекелис издал избранные письма Даргомыжского [5], добавив к уже известным два ранних письма композитора к князю Н. Б. Го -лицыну1. Пекелис вслед за Финдейзеном подтвердил необходимость работы с подлинниками писем и продекларировал достаточно тенденциозный метод отбора материала: публиковать только «наиболее значительные письма», где композитор высказывал «свои художественные воззрения, свои взгляды на современное искусство. Письма, — констатировал исследователь, — имеющие узко биографическое значение, в это собрание не включены» [5, с. 13]. Пекелис, как, впрочем, и Финдейзен, публиковал то, что «работает» на создание образа Даргомыжского-творца, мастера, создателя «высокого» искусства, оставляя на периферии или вообще изымая Даргомыжского-человека.
Изучение архивных материалов композитора, подлинных текстов писем, их сравнительный анализ с публикациями позволяет сделать вывод о том, что некоторые письма издавались и переиздавались целиком, другие публиковались выборочно и при этом купировались. Часть подлинных писем Даргомыжского оказалась утрачена уже после первых публикаций, отдельные письма не издавались вовсе.
Это наблюдение определило выбор аналитического материала для данной статьи. Мною были отобраны разные по содержанию письма к следующим адресатам: пять писем к отцу С. Н. Даргомыжскому [13] (1844-1845), одно письмо к В. Ф. Одоевскому [10] (1853), двенадцать писем к другу и участнику музыкальных вечеров полковнику К. Н. Вельяминову [12] (1862—1868), семь писем Д. В. Стасову [11] (1859—1868). Хронологические рамки этого материала обширны: от ранних писем отцу из-за границы до писем последних лет жизни к Вельяминову и Стасову.
Письма к отцу — это подробные отчеты композитора о впечатлениях от первой заграничной поездки2. В них содержатся ценные замечания, касающиеся музыкальных предпочтений Даргомыжского, его отношения к событиям
музыкальной и культурной жизни Парижа. Эти письма неизменно привлекали внимание издателей и каждый раз публиковались с максимальной полнотой и почти без купюр.
Иное отношение редакторов прослеживается на примере письма композитора к Одоевскому, публиковавшегося с купюрами3. Так, полностью купировалась первая половина послания, где Даргомыжский детально описывает сложную жизненную ситуацию знакомого бедного чиновника, оставшегося без жены с тремя детьми. Он просит князя похлопотать об устройстве младшей дочери чиновника в соответствующее учебное заведение4. Указанный фрагмент письма никогда не публиковался, и в автографе он вычеркнут редактором так решительно, что отдельные предложения текста прочитываются теперь с трудом. По-видимому, публикаторам эпизод с прошением композитора показался слишком обыденным, бытовым, ничего не говорящим о творческой личности Даргомыжского. Но сегодняшнему читателю этот фрагмент дает возможность судить о замечательных качествах характера композитора — отзывчивости, способности помогать другому.
Кроме того, в публикациях письма отсутствует прощальная фраза Даргомыжского: «Покуда примите, многоуважаемый Князь, уверение в совершенном к Вам почтении и искренней преданности покорного слуги А. Даргомыжского» [10, л. 217-217 об.]. Эта обычная этикетная фраза, завершающая письма к высокопоставленным лицам, показалась Стасову неуместной и вряд ли могла быть допущена по цензурным причинам в издании Финдейзена. В результате от оригинала письма остался хорошо известный по публикациям фрагмент, где Даргомыжский указывает на «народные элементы» как основу самобытности русской музыки и признает заслуги М. И. Глинки в деле становления национальной композиторской школы: «Покуда вы в Выборге наслаждаетесь сельскими удовольствиями, я здесь тружусь над своею "Русалкою". Что больше изучаю наши народные музыкальные элементы, то больше открываю в них разнообразных сторон. Глинка, который один до сих пор дал русской музыке широкий размер, по-моему, затронул еще только одну ее сторону, — сторону лирическую. Драма у него слишком заунывна, комическая сторона теряет национальность (говорю о характере его музыки, потому что фактура у него везде превосходная). По силе и возможности я, в "Русалке" своей, работаю над развитием наших драматических элементов. Счастлив буду, если успею в этом хотя вполовину против Михаила Ивановича: очень буду доволен, если и Вы по возвращении Вашем,
приложите к труду моему печать Вашего одобрения» [10, л. 216 об. - 217]. Данное высказывание композитора превратилось в некий афоризм, цитируемый в исследовательской литературе в качестве демонстрации творческой связи Глинки и Даргомыжского [6, с. 105].
Допущены в этом письме издателями и ошибки. Оригинал документа содержит авторскую датировку 3 июня 1853 года. В публикации Финдейзена закралась неточность в указании месяца — 3 июля 1853-го. Эта же дата закрепилась в издании Пекелиса.
Опыт изучения автографов, а также работа по сопоставлению оригиналов и опубликованных материалов дают основание заключить, что издатели нередко допускали неточности в датировке писем. В ряде случаев эти неточности стали причиной ошибочных выводов в работах последующих исследователей. В качестве яркой иллюстрации приведу фрагмент письма Даргомыжского к К. Н. Вельяминову: «Вчера проходил я партию княгини из "Русалки" с Шредер, — кажется, споет хорошо: не сильно, а с толком» [12, л. 14 об.]5.
В автографе композитор указал день и месяц — 4 сентября, а издатели (предположительно, Стасов) приписали год — 1865. Логику Стасова можно проследить, если вспомнить, что 17 декабря 1865 года после длительного перерыва на Петербургской сцене возобновили постановку оперы Даргомыжского «Русалка». На основании целого ряда неопровержимых свидетельств6 мне удалось установить, что год написания письма 1866. Однако в периодических изданиях XIX века, а также в материалах, опубликованных Финдейзеным в 1921 году, фигурирует неверный год (1865). Впоследствии А. А. Гозенпуд, цитируя данный фрагмент письма композитора, указывал, что Шредер по неизвестным причинам в спектакле так и не выступила [3, с. 117]. Заблуждение исследователя очевидно. Опираясь на датировку издателей писем Даргомыжского, он предположил, что композитор готовил Шредер к спектаклю 17 декабря 1865 года. Гозенпуд, приводя свидетельства Ц. А. Кюи об этом спектакле [7, с. 363], указывал, что партию Княгини исполнила не О. Э. Шредер, а Д. М. Леонова. С учетом новой датировки письма 1866 годом очевидно, что рассуждения Гозенпуда об исполнительницах партии Княгини несостоятельны, поскольку в письме сообщается о подготовке к спектаклю 25 сентября 1866 года.
На примере писем Даргомыжского к Вельяминову можно проследить также явное вмешательство издателей в авторский текст. Документы эти различны по объему, содержанию и манере
написания7. В них освещаются: атмосфера музыкальных собраний в доме композитора и их участники, творческие моменты, события личной и общественной жизни. Однако не все темы и сюжеты писем сохранились в публикациях, а только избранные.
Так, неизменно внимание издателей привлекали эстетические оценки и суждения Даргомыжского, его высказывания о музыке и музыкантах, впечатления от заграничных поездок, сведения об исполнении произведений композитора, состоянии его здоровья и пр. В то же время сокращались и искажались тексты с описанием досуга в кругу семьи, музыкальных собраний в доме Даргомыжского, деловых вопросов и др. Например, лишь в оригиналах писем композитора можно отыскать милые зарисовки его домашнего быта и окружения: «В доме у нас Арташа приняла в семейство черного маленького кота, которому шьет галстуки разноцветные и кормит его на убой. А еще завелись десять горшков с цветами. Собаки, коты и голуби — все это беспрестанно Арта-шею привлекается, а Анною Акимовною прогоняется» [12, л. 26].
Неизвестным для читателей оказалось и шутливое послание-приглашение, в котором Даргомыжский поздравляет друга с Новым годом и приглашает на очередное музыкальное собрание. Тон и манера письма позволяют получить некоторые представления о непринужденной и дружеской атмосфере, царящей в доме композитора: «Caro colonello!8 В четверг 4-го числа у меня обычное собрание ради пения и невинного времени-провождения. Надеемся и на Ваше соучастие. Если еще не можете петь, то все-таки приезжайте оживить своим присутствием дружеское наше собрание. С новым годом!» [12, л. 1].
Некоторые письма подвергались сокращениям, по-видимому, из этических соображений, поскольку первые публикации могли быть прочитаны родственниками и друзьями адресатов Даргомыжского. Например, в одном из писем Вельяминову композитор иронизировал по поводу частых «ораторствований» своего друга В. П. Эн-гельгардта на военные темы. Очевидно, подобное поведение друга вызывало неудовольствие гостей, присутствовавших в доме Даргомыжского: «Энгельгардт продолжает ораторствовать об артиллерии, стрельбе штуцерной, военной тактике и броненосных судах. Без Вас некому и возражать против него. Мы, непосвященные, должны слушать и верить ему на слово. По мере возрастающего его аппетита и вражда к нему известного Вам генерала дошла до точки высшей апогеи» [12, л. 3 об. - 4]. Этот фрагмент письма издате-
лями купировался, поскольку Энгельгард мог с публикацией письма познакомиться.
В еще более отчетливой форме подобное редактирование текстов заметно в письме к тому же адресату, где композитор жалуется на то, что доктор С. П. Боткин не только не помог ему своим лечением, но и навредил [12, л. 23]. В публикациях этот текст приводится целиком, но фамилия Боткина не фигурирует. Такая мера, по мнению издателей, должна была пощадить чувства здравствующего тогда Боткина и его родных.
По той же причине высказывания Даргомыжского о собственном здоровье приводятся публикаторами полностью, а вот рассуждения о здоровье Вельяминова, его родных и близких не приводятся вовсе.
Совершенно исключались из текстов писем какие-либо деловые сюжеты: разбирательство по делу Даргомыжского в сенате, цены на кофе, доходы с акций, общие мануфактурные интересы и др. Так, в неопубликованном фрагменте письма композитора от 19 июля 1866 года содержится информация о совместных инвестициях, предпринятых Даргомыжским и Вельяминовым: «На Мануфактуре я был. Убытки потерпели мы в 1864 году не от каких-нибудь промахов правления, а просто от неуспешного хода торговли. В нынешнем году дело идет гораздо лучше, на ярмарках продажа делается успешно. Акции немного поднялись: 190 сделаны. Но ухо надо держать остро. Несмотря на жаркую полемику "Петербургских ведомостей" за продолжение тарифа, того и гляжу, что система Ламанскаго с компанией превозможет. У нас как-то в последнее время разрушающие системы в моде. Тогда нашей прядильне не поздоровится» [12, л. 12-12 об.]9. Данный эпизод раскрывает перед читателями малоизвестную сторону деятельности композитора — его предпринимательские начинания10.
Таким образом, послания Даргомыжского к Вельяминову — красноречивая иллюстрация принципа избирательности, которым руководствовалось несколько поколений издателей, редактируя биографические материалы композитора.
Письма Даргомыжского к Д. В. Стасову не публиковались вовсе. В них обсуждаются административные вопросы Русского музыкального общества (РМО), в управление которым оба были вовлечены, а также юридические моменты, связанные с тяжбой Даргомыжского и Ф. Т. Стеллов-ского. Эти письма могут быть классифицированы как «деловые». Но даже в коротких записках о предстоящих собраниях Общества композитор упоминал и о творческой деятельности: «Мне
никакими силами не удастся быть на совещании сегодня. Дирекция театров затеяла дать в пятницу "Русалку", а решила это вчера. Судите сами — сколько будет мне хлопот. Оркестровые партии вновь списаны после пожара. Я с десяти часов утра, по крайней мере, до пяти буду занят выверкой партий, а потом спевкой» [11, л. 1].
В одном из писем Даргомыжский советует Стасову пригласить для участия в концерте РМО пианиста Канилле [11, л. 3], в другом коротком послании композитор просит его передать А. Г. Рубинштейну ноты «Скерцо» М. П. Мусоргского, рекомендуя его к исполнению [11, л. 5]. Подобные заметки и наблюдения существенно дополняют наши представления о концертной деятельности РМО и о степени вовлеченности Даргомыжского в процесс формирования концертных программ.
Отдельный сюжет писем к Стасову — судебный процесс, в котором композитор противостоял намерению Стелловского получать по-спектакльную плату за каждое театральное представление оперы «Русалка». Стасов представлял в суде интересы Даргомыжского. В письмах композитор приводит свои аргументы по поводу неправомерности претензий Стелловского и горячо благодарит Стасова за помощь. «При искреннейшей благодарности, многоуважаемый Дмитрий Васильевич, посылаю вам половину завоеванных Вами трофей, так как мне сказали, что вы желали иметь оперу мою11. Да сохранит Вас Бог на дальнейшие подвиги в защиту искусств и артистов» [11, л. 9], — писал Даргомыжский в письме от 11 сентября 1868 года.
Предпринятое исследование позволяет сделать некоторые выводы о методах и результатах работы нескольких поколений издателей писем Даргомыжского. Без сомнения, определенная доля избирательности в работе с публикуемым материалом характерна для всех исследователей. Тексты писем во многих случаях рассматривались ими не как исторический документ, преподносимый читателю по строгим правилам научной этики, а как некий подсобный или рабочий материал, из которого свободно извлекались нужные цитаты, афоризмы и высказывания композитора. Тематика писем, как правило, становилась фактором, определяющим полноту публикуемых текстов. Впечатления от заграничных поездок, суждения о музыке и музыкантах, размышления Даргомыжского о творчестве — сюжеты, неизменно привлекавшие внимание издателей. Деловая, прагматическая жизнь, бытовые ситуации, сведения о родных и близких композитора нередко оставались за рамками публикаций. Ста-
сов — первый издатель эпистолярного наследия Даргомыжского, отбирая тексты для публикаций, нередко редактировал их самым решительным образом, сокращая фрагменты и вычеркивая то, что, по его мнению, читателю знать не следовало. Последующие поколения издателей вслед за Стасовым перепечатывали тексты с купюрами, формируя таким образом не только традицию искажения подлинников, но и очищенный от «повседневной рутины» образ Даргомыжского-творца.
Примечания
1 Оригиналы хранятся в Кабинете рукописей Российского института истории искусств.
2 Публикации в изданиях: «Русская старина», «Артист», издания Финдейзена и Пекелиса.
3 Публикации в изданиях: «Русская старина», «Артист», издание Финдейзена.
4 В частности, Даргомыжский писал: «Известил-ся я, многоуважаемый Князь, что при Обществе нашем посещения бедных учреждается под названием Кузнецовскаго, заведется для воспитания детей бедных чиновников с платою по 75 р. в год, и уверенный в расположении Вашем оказать мне по возможности благосклонную услугу и еще более сделать истинно доброе дело, я поставляю себе приятным долгом просить Вас за 7-ми летнюю дочь одного беднаго чиновника Александра Григорьевича Палевича, который вдов, имеет трех детей и самое ограниченное по службе жалование. Помещением этой девочки в упомянутое заведение Вы сделаете дело совершенно сообразное с целию Общества, то есть окажете благодеяние человеку, во всех отношениях внимания Общества достойному. И еще покорнейшая просьба: Палевич, с помощию добрых людей, будет вносить за воспитание девочки своей по 75 р. в год; но так как за первый год следует внести 95 р., то нельзя ли сделать дополнение этих 20 р. из сумм Общества. Все это, многоуважаемый Князь, повергаю Вашему усмотрению и разрешению, и буду ждать Вашего ответа через Е. Н. Красно-польскаго, который и мое письмо перешлет Вам» [10, л. 216-216 об.].
5 Имеется в виду артистка О. Э. Шредер (в замуж. Направник).
6 Одно из них — весьма яркое событие, описанное также в письме: закрытие по цензурным соображениям газеты «Санкт-Петербургские ведомости», имевшее место в сентябре 1866 года [9, с. 275].
7 Частично публиковались в изданиях: «Русская старина», «Артист», материалах Финдейзена.
8 Дорогой полковник! (итал.). В тот период Вельяминов был в звании полковника.
9 Русский финансист Е. И. Ламанский считал, что высокие таможенные пошлины на ввозимый в Россию товар не способствуют развитию отечественной промышленности и выступал за их отмену. Даргомыжский, как и некоторые его современники, скептически относился к снижению таможенных пошлин, полагая, что это приведет к убыткам отечественных производителей текстиля.
10 О предприимчивости и энергичности Даргомыжского писал В. П. Энгельгардт: «Даргомыжский был деловым человеком, знал толк в акциях» (Письмо В. П. Энгельгардта к Стасову от 7 марта 1906 г. Цит. по изд.: [8, с. 36-37].
11 Вероятно, речь идет об опере «Русалка».
Литература
1. Автобиография и письма А. С. Даргомыжского / И. А. Корзухин // Артист. 1894. Год 6-й. Кн. 3. № 35. Март. С. 32-49; Кн. 5. № 37. Май. С. 25-43; Кн. 7. № 39. Июль. С. 86-97.
2. Александр Сергеевич Даргомыжский. Материалы для его биографии. 1813—1869 /
B. В. Стасов // Русская старина. Т. 12. 1875. Январь-Апрель. С. 339-358, 565-574, 797-811; Т. 13. 1875. Май-Июль. С. 101-110, 259-266, 416-435.
3. Гозенпуд А. А. Русский оперный театр XIX века (1857-1872). Л.: Государственное музыкальное издательство, 1971. 781 с.
4. Даргомыжский А. С. Автобиография. Письма. Воспоминания современников / ред. и прим. Н. Ф. Финдейзена. СПб.: Госиздательство, 1921. 182 с.
5. Даргомыжский А. С. Избранные письма / ред. М. С. Пекелис. Вып. 1. М.: Музгиз, 1952. 76 с.
6. История русской музыки в десяти томах. Т. 6. 50-60-е годы XIX века. М.: Музыка, 1989. 384 с.
7. Кюи Ц. А. Музыкально-критические статьи. Т. 1. Петроград.: издание редакции журнала «Музыкальный современник», 1918. 363 с.
8. Пекелис М. С. Александр Сергеевич Даргомыжский и его окружение. М.: Музыка, 1983. Т. 3. 337 с.
9. Периодическая печать и цензура в 1865-1905 гг. Система административных взысканий: Справочное издание. Российская национальная библиотека / сост. и автор вступ. статьи Н. Г. Патрушева. СПб.: Нестор-История, 2011.
C.275.
10. ОР ИРЛИ (Пушкинский дом). Ф. 265. Оп. 1. № 17. Л. 215-217.
11. ОР ИРЛИ. Ф. 294. Оп. 3. № 142.
12. ОР РНБ. Ф. 241. Оп. 1. № 15.
13. ОР РНБ. Ф. 241. Оп. 1. № 16.
