CC BY
45НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ:
М.А. КУЛАЕВ (1873-1958) - ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ АВТОРОВ АЗБУКИ БАШКИРСКОГО ЯЗЫКА
Ключевые слова: азбука башкирского языка, языковед, исторический архив.
Keywords: the alphabet of the Bashkir language, the researcher of language, historical archive.
В 1961 году в научный архив Башкирского филиала АН СССР по личному завещанию были переданы документы Мстислава Александровича (Мухаметхана Сахипкиреевича) Кулаева1, одного из первых филологов-языковедов из башкир, врача по профессии, волею судьбы оказавшегося в начале 1919 года в самой гуще политических событий, связанных с переходом башкирских войск на сторону Советской власти. Именно он 20 марта 1919 года в качестве председателя Башкирского правительства подписал окончательный вариант «Соглашения центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономии Башкирии». Вскоре после завершения этой исторической миссии политическая карьера врача М.А. Кулаева закончилась: до выхода на пенсию в 1950 году он работал в различных медицинских учреждениях Казани, одновременно продолжая начатые еще в студенческие годы научные изыскания в области башкирского языка и фольклора. Именно эта подвижническая деятельность М.А. Кулаева по составлению башкирских букварей, словарей и учебников и будет предметом нашего изыскания, целиком основанного на документах его личного фонда, хранящегося в научном архиве Уфимского научного центра Российской акаде-
мии наук (УНЦ РАН) [1]. Частично они были использованы в нескольких более ранних публикациях других авторов [2;3].
Мухаметхан Кулаев происходил из усерганских башкир. Он родился 25 января (8 февраля по новому стилю) 1873 года в деревне Зианчурина2 Орского уезда Оренбургской губернии, расположенной на правом берегу реки Сакмар почти на границе с казахскими кочевками, недалеко от пограничной линии Оренбург - Орск.
Из «Автобиографии М.А. Кулаева»: «...Родители мои, рядовые башкиры-крестьяне, занимались скотоводством и земледелием. Отец рано лишился родительских забот своего отца, моего деда. Дед, Муса Турсунбаевич, за участие в башкирских волнениях попал под опалу и преследовался властями. Он был в бегах и умер в неизвестности вдали от родной деревни.
... Я начал учиться в мектебе, начальной религиозной школе при мечети. Учение состояло в заучивании молитв на арабском языке, затруднений в этом не было. Но через два года после начала учебы у меня вышел какой-то конфликт с муллой, я заупрямился и перестал посещать мектебе. В это время в нашей деревне открылась русско-башкирская школа, которую мулла и мектебе бойкотировали. Я мечтал учиться в этой школе, родители против не были».
Такой поворот в учебе, по-видимому, определил судьбу Муха-метхана, поскольку в этой школе он смог получить достаточно хорошие начальные знания русского языка и навыки в письме.
Из «Автобиографии»: «... На третьем году учебы открылась вакансия для башкирских детей в Оренбургской гимназии, которым представлялся пансионат. Несмотря на некоторые серьезные препятствия со стороны родителей, я поступил в эту гимназию и окончил ее в 1886 году.
...В том же, 1886, году поступил на медицинский факультет Казанского университета, где обучался на башкирскую стипендию 240 рублей в год, не имея никакой помощи со стороны».
Получить высшее образование было заветным желанием Му-хаметхана. Мать видела в нем сельского учителя-мугаллима или муллу, отец мечтал о том, чтобы его сын стал чиновником. Однако Мухаметхан выбрал совсем другой путь: он поехал в Казань поступать в университет, чтобы стать врачом. Для того, как уже говорилось выше, ему пришлось совершить очень серьезный шаг в жизни - принять христианство: родители могли отказаться от сына, многочисленная родня также могла отвернуться от него навсегда. О своем решении Мухаметхан не сообщил родителям и был вынужден долгое время не приезжать в родную деревню.
Интерес к изучению башкирского языка и фольклора проявился у М.А. Кулаева еще в студенческие годы, когда он познакомился с профессором Н.Ф. Катановым4, в то время одним из самых колоритных представителей Казанской школы тюркологов, изучавшим башкирские диалекты и дважды, в 1898 и 1899 годах, предпринявшим экспедиции в Белебеевский и Мензелинский уезды Уфимской губернии. В 1899 и 1900 годах М.А. Кулаев участвовал в экспедиции Общества археологии, истории и этнографии Казанского университета, руководителем которой был профессор В.А. Богородицкий5. С этими экспедициями студент М.А. Кулаев побывал в Катайской, Тамьян-Тангатурской волостях Верхнеуральского уезда, Карачай-Кыпчакской, 2-й Бурзянской волостях Орского уезда, Архангельской волости Стерлитамакского уезда и собрал личную большую коллекцию башкирских песен, сказок, пословиц, многие из которых перевел на русский язык.
Участником этих экспедиций был также профессор медицины Казанского университета А.Н. Казем-бек6, любитель-этнограф, сыгравший в дальнейшем в жизни М.А. Кулаева очень большую роль.
Из «Автобиографии»: «...Окончив медицинский факультет Казанского университета и желая отслужить башкирскую стипендию, я просил Оренбургского губернатора дать мне работу в Оренбургской или Уфимской губерниях. Однако губернатор не разрешил мне служить в них. 15 ноября 1902 года я поступил работать врачом в Татюшское земство, в село Малые Яльчики. В июле 1903 года переехал в Казань, желая заняться изучением внутренних болезней.
Осенью 1903 года, благодаря помощи профессора А.Н. Казем-бека, устроился на работу сверхштатным ординатором Александровской городской больницы, а с марта 1904 года стал сверхштатным ординатором при кафедре врачебной диагностики Казанского университета».
В 1908 году М.А. Кулаев прошел по конкурсу санитарным врачом в Правление Казанского округа водных путей сообщения, а еще через два года сдал докторские экзамены и стал готовиться к соисканию степени доктора медицины. С мая 1911 по июль 1913 года он служил санитарным врачом Самарского участка санитарного надзора Казанского округа водных путей сообщения, а затем получил назначение на аналогичную должность в Варшавский округ.
Из «Автобиографии»: «... В июле 1913 года я переехал в Варшаву, думая, что при Варшавском университете закончу начатую докторскую диссертацию. Начавшаяся в июле 1914 года
Первая мировая война положила конец всем моим ожиданиям. Мобилизованный по месту проживания, я вернулся в Казань и получил назначение служить старшим врачом 542-й пешей казанской дружины, а с 19 октября 1914 года стал служить главным врачом 275-го полевого госпиталя Юго-Западного фронта. Сдав 20 декабря 1917 года госпиталь Временному украинскому правительству, выехал в Казань. В январе 1918 года с разрешения военного начальства стал работать старшим ординатором терапевтического отделения Шамовской городской больницы.
Потерявший все, что имел и на что надеялся (все имущество и все дела остались в Варшаве), без всяких средств, с кучей детей, я чувствовал себя побитым и материально, и морально. Оставался один выбор - начать жить заново, но шел самый разгар революции, когда не было надежды ни на сегодня, ни на завтра. Хотелось видеть родной край и старого отца. Получаю месячный отпуск от больницы и выезжаю в Оренбург в самый разгар наступающей большевистской армии
М.А. Кулаев - выпускник на Казань. Благополучно доехал до
Казанского университета Оренбурга и оказался за фронтом: Ка-
зань отрезана. Быть без средств к существованию нельзя. В то время в Оренбурге находилось Башкирское правительство, в которое я был кооптирован врачом».
Башкирское правительство было образовано на III Башкирском съезде, состоявшемся в Оренбурге 8-20 декабря 1917 года и вошедшим в историю как Всебашкирский учредительный курултай. На этом съезде было принято решение об утверждении принятой Башкирским шуро (15 ноября 1917 года) национальной автономии Башкортостана в границах так называемой Малой Башкирии, образованы органы автономного управления и определен состав Малого курултая. Последний и выделил из себя «Правительство Башкортостана», которое возглавил Юнус Бикбов.
В своем стремлении «не быть игрушкой в каких-либо ничтожных политических забавах»7 Башкирское правительство с первого дня своего существования пыталось проводить политику национального обособления и, по существу, превратило объявленную автономию в некую самодовлеющую цель, отрываясь тем самым от политических процессов, происходивших в то время в России и носили явно выраженный межнациональный характер. Именно из этого и происходила потенциальная готовность Башкирского правительства идти на компромисс с любыми режимами, гарантирующи-
ми возможность осуществления для башкир широкой национальной самостоятельности.
Однако такое постоянное лавирование между красными и белыми рано или поздно должно было обязательно закончиться. Когда в конце мая 1918 года против большевиков выступил сформированный из военнопленных чехословацкий корпус, получивший разрешение выехать через Сибирь и Дальний Восток во Францию, а в борьбу с большевиками включились вооруженные силы Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), Башкирское правительство установило связь с восставшим казачеством, сформировало свое регулярное войско и развернуло военные действия против Красной Армии.
В сентябре 1918 года для консолидации противостоящих большевикам военно-политических сил в Уфе было созвано Государственное собрание, которое передало верховную власть впредь до созыва Учредительного собрания Всероссийскому Временному правительству.
18 ноября 1918 года военный министр этого правительства А.В. Колчак объявил себя Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим всеми ее вооруженными силами. Из-за принципиальных разногласий между лидерами башкирского национального движения и военно-политическим руководством белых (Колчак заявил о восстановлении Единой и Неделимой России, а башкирские лидеры по-прежнему настаивали на полной автономии Башкортостана) начались конфликты. Башкирское правительство не приняло государственный переворот Колчака и перестало выполнять приказы и распоряжения его правительства, в том числе и атамана Дутова - представителя Колчака в Оренбурге. В этих условиях часть здравомыслящих членов Башкирского правительства (среди них оказался и М.А. Кулаев)8 пошла на сближение с Советской властью. Правительство выехало из Оренбурга сначала в Таналыково-Баймак, где пробыло до конца января 1919 года, а затем в село Те-мясово. Одна часть правительства во главе с М.А. Кулаевым выступала за переговоры с большевиками, а другая (во главе с Ю. Бикбовым) - против них. Дело дошло до открытого конфликта: некоторые члены правительства, в том числе и Ю. Бикбов, на некоторое время были даже арестованы.
26 января 1919 года на объединенном заседании Башкирского правительства, членов Малого курултая и Национального башкирского совета (Шуро) [6] М.А. Кулаев был избран председателем Башкирского правительства9. Уже 16 февраля Башкирское правительство объявило о вхождении с 18 февраля 1919 года Автоном-
ной Башкирской Республики в состав РСФСР. С подписанием 20 марта 1919 года «Соглашения центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономной Башкирии»10 [7-9] оно завершило свою деятельность, передав власть Башкирскому военно-революционному комитету (Башревкому). Некоторое время М.А. Кулаев состоял членом Башревкома, который в апреле 1919 года из-за наступления белых эвакуировался в Саранск и лишь в августе того же года вернулся в Стерлитамак, ставший столицей АБССР.
Вот как описывает те исторические события сам М.А. Кулаев, который, закончив внезапно свалившуюся на него короткую политическую карьеру, уехал в Казань, продолжил начатую ранее медицинскую деятельность, возможно, сохранив тем самым себе жизнь в период сталинских репрессий 30-х годов.
Из автобиографии: «... Большевики наступали на Оренбург [речь идет о событиях конца 1918 - начала 1919 годов, Ю.Е.]. Город в опасности. Башкирские лидеры один за другим отказываются от председательства в Правительстве. Башкирский фронт оборонялся башкирскими войсками, а Правительство временно переехало в Баймак, а оттуда в Темясово. Декабрь месяц, глубокая зима. На фронте временное затишье. Правительство решило вступить в переговоры с большевиками, и с общего согласия я благословил переход на сторону большевиков. И сам перешел через фронт для переговоров в штабе Армии большевиков. Поехал в Уфу, оттуда в Симбирск, из Симбирска в Москву, где и закончили процедуру перехода Башкирского войска на сторону большевиков и преобразования Башкирского правительства.
После этих процедур разрешено было мне заехать в Казань к детям. В Казани я заболел, занемог и уже не мог вернуться в Башкирское правительство».
В Центральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан (ЦГИА РБ) нами были обнаружены подлинные документы [10], свидетельствующие о том, что уже летом 1919 года М.А. Кулаев принял решение прекратить свою дальнейшую политическую деятельность. В августе - сентябре того же года он стал работать в Казани сначала старшим ординатором терапевтического отделения Шамовской городской больницы, затем был мобилизован в Красную Армию и до 1921 года служил главврачом военного госпиталя. После демобилизации М.А. Кулаев по-прежнему проживал в Казани: работал ординатором городской больницы и центральной мусульманской школьной амбулатории, затем, по поручению Тат-наркомздрава, в 1921 году организовал и до 1928 года возглавлял
больницу в Забулачной части города. Одновременно М.А. Кулаев практиковал в туберкулезном диспансере Казани, где впоследствии работал постоянно до середины 50-х годов. В научном архиве УНЦ РАН хранится итог его многолетних трудов в области медицины: это 89-страничная машинописная рукопись работы «Очерки по диагностике туберкулеза легких (Результаты 50-летних наблюдений)» [11].
В советское время М.А. Кулаев вел в Казани активную общественно-политическую деятельность. Он являлся членом комиссии при Татнаркомпросе по разработке терминологии на татарском языке по анатомии, физиологии и гистологии человека и участвовал в составлении, редактировании и обсуждении рукописей русско-татарских медицинских словарей, составлял пособия для русских врачей, работавших в татарских деревнях, писал и читал лекции на татарском языке для слушательниц курсов сестер милосердия, которыми заведовал [12].
Своей врачебной деятельностью М.А. Кулаев снискал себе признательность населения. В 1943 году он был награжден знаком «Отличник здравоохранения», а в 1952 году общественность Казани отметила 50-летие его врачебной деятельности.
М.А. Кулаев (1873-1958)
Судьба уготовила врачу М.А. Кулаеву, по стечению обстоятельств ставшему на короткое время политиком, на долю которого в марте 1919 года выпала историческая миссия участвовать в решении судьбы автономии Башкортостана, еще одно предназначение -стать составителем первого башкирского алфавита на основе русской графики (кириллицы). Хорошо освоив арабскую графику в родном сельском медресе, латиницу - в Оренбургской гимназии, ки-
риллицу - в Казанском университете, он предложил использовать для создания башкирского языка кириллицу с дополнительными знаками греческого алфавита.
Еще в 1912 году М.А. Кулаев издал в Казани свою первую книгу «Основы звукопроизношения и азбука для башкир». Справедливости ради, необходимо сказать, что М.А. Кулаев не был пионером башкирской лексикографии на основе кириллицы. Первопроходцем ее создания явился известный русский языковед В.В. Катаринский (1846-1902), служивший с 1825 года инспектором инородческих школ Оренбургской губернии. В 1892 году в Оренбурге вышел написанный В.В. Катаринским «Букварь для башкир» , в котором был
предложен алфавит из 39 букв на основе кириллицы с применением особых, так называемых диакритических знаков, служивших для обозначения специфических башкирских звуков, отражавших особенности языка оренбургских башкир в сравнении с татарским языком. Этот букварь состоял из двух частей: первая была написана на башкирском, а вторая на русском языке. В дальнейшем В.В. Катаринский составил «Краткий русско-башкирский словарь» (Оренбург,1893), содержавший около двух тысяч слов, распределенных как тематически, так и по частям речи, и «Башкирско-русский словарь» (Оренбург,1898), включавший в себя более 2500 статей.
В 1907 году в Казани был издан «Букварь для башкир» А.Г. Бессонова (1818-1917), содержащий алфавит из 41 буквы русской графики, материалом для которого послужил разговорный язык северо-восточных и юго-западных башкир.
Третья попытка создать «Алифбу» - учебник для первоначального общения башкир на основе русской графики, принадлежала
Н.Ф. Катанову. Эта «Алифба» (Букварь) существует только в рукописи, в настоящее время хранящейся в Национальном музее Республики Татарстан: алфавит в ней представлен 33 буквами на основе кириллицы, а для обозначения специфических башкирских звуков использованы надстрочечные знаки - точки.
В своей книге «Основы звукопроизношения и азбука для башкир» М.А. Кулаев предложил алфавит из 34 букв, для обозначения которых наряду с кириллицей он использовал специфические знаки греческого алфавита. Она состоит не только из перечня предлагаемых букв: в книгу включены сведения о физиологии звукопроизношения, о сочетании звуков, об искажениях при их произношении. Иными словами, в ней приведена полная характеристика звукового строя башкирского языка в сопоставлении с соответствующими данными русского языка, а также показаны основные различия в звуковой системе этих языков.
Из нижеследующей сравнительной таблицы, позаимствованной нами из [2], видно, что алфавит М.А. Кулаева в основном совпадает с современным башкирским алфавитом на основе русской графики, который функционирует с 1940 года.
Алфавит М.А. Кулаева Современный башкирский алфавит . Алфавит М.А. Кулаева Современный башкирский алфавит
Алфавит М.А Кулаева Современный 1 башкирский алфавит
Аа Аа Зз Зз Пп Г1п
Ээ Ии Ии рр Рр
Бб Бб И Сс Сс
Гг Гг Кк Кк Сс Сс
Гг Гг Кк Кк Тт Тт
Дд Дд Лл Лл Уу Уу
Ъ Ыы Мм Мм Уу Уу
ь Ээ Нн Нн Фф Фф
Ж Ж Н Н Хх Хх
-1 (ДЖ) - ‘ Оо Оо □ч од
Зз Зз ©е 00 Шш Шш
0> - -
Уже постоянно проживая в Казани, М.А. Кулаев снова вернулся к проблеме создания алфавита башкирского языка на основе русской графики. В конце 1919 года небольшим тиражом он литографировал свой новый «Алепей» (Азбука), однако эта работа в то время осталась практически никем незамеченной.
В сентябре 1922 года после образования Большой Башкирии при Академическом центре Башнаркомпроса [13] начала работать Комиссия по реализации башкирского языка, одной из задач которой было создание алфавита башкирского языка. Первоначально она состояла всего из трех человек (Ф. Сайфи, Г. Шонаси, С. Рамиева),
позднее в нее вошли Ш. Худайбердин, Х. Каримов, Ш. Манатов, Д. Юлтый и ряд других работников.
Сохранилась переписка М.А. Кулаева с Башнаркомпросом [14], свидетельствующая о том, что он дважды, в 1923 и 1928 годах, предлагал этой Комиссии положить в основу создания первого башкирского алфавита и орфографии свои разработки, сделанные в 1912 и 1919 годах. Заканчивая одно из писем в адрес Башнарком-проса словами «народность, претендующая на самостоятельность, безусловно, должна иметь свой язык, письменность и культуру», М.А. Кулаев просит размножить изданный им мизерным тиражом в 1919 году «Алепей», сделав его доступным для обсуждения в Уфе широким кругом общественности и интеллигенции. В ответном письме тогдашний нарком просвещения БАССР А.К. Адигамов, возвращая автору присланный им «Букварь», сообщил М.А. Кулаеву, что с ним ознакомились члены Комиссии по реализации башкирского языка, но размножить книгу из-за сложных материальных затруднений нет никаких возможностей12.
Уже в конце 1922 года Комиссия по реализации башкирского языка составила проект первого башкирского алфавита, ответственным за который был Сагит Рамиев [15]. 11 декабря 1923 года этот «обновленный башкирский алфавит», созданный на основе арабской графики из 33 букв вместо 22, был принят.
В дальнейшем события развивались следующим образом. В марте 1925 года для руководства работами по совершенствованию башкирской письменности постановлением президиума Башкирского обкома РКП(б) при БашЦИКе был создан Комитет нового тюркского алфавита. 7 мая 1928 года БашЦИК и Башсовнарком издали совместный декрет об узаконении башкирского алфавита на основе латинской графики(«яналиф»), от которого в конце 30-х годов снова отказались: Указом Президиума Верховного Совета БАССР от 23 ноября 1938 года башкирская письменность была переведена с латиницы на кириллицу, что и предлагал ранее сделать М.А. Кулаев.
Пытаясь преодолеть стену отчуждения, М.А. Кулаев в октябре 1923 года выступил в Казани в Обществе татароведения с докладом «Звуковые явления и азбука». Рукопись этого доклада сохранилась. Вот как об этом выступлении вспоминал сам М.А. Кулаев: «Доклад вызвал довольно оживленный обмен мнениями ... Прения закончились неожиданным выступлением тогдашнего наркома просвещения Татарстана, который сказал: «Работа Кулаева имеет несомненное значение, но только как архивный материал». Меня не смутило заключение Наркомпроса ... Я продолжил работать и в результате этого написал новую работу «О звуках башкирского языка». И эта брошюра была издана на
стеклографе, в том же году я выпустил книгу "Твердый алфавит башкирского языка"» [16].
В заключительной части «Твердого алфавита башкирского языка» (Казань, 1928) М.А. Кулаев еще раз попытался обосновать необходимость создания алфавита башкирского языка на кириллице: «Основная культура нашей страны создается и проводится на русском языке, на нем издаются законы, печатаются центральные органы, разрабатываются научные системы и т.д. Поэтому националы, вступив на путь культурной жизни, могут идти вперед не иначе как использовав русские культурные достижения, перескочить же им через эти достижения нет возможности».
Увлечение М.А. Кулаева языкознанием не ограничивалось только одним алфавитом. Большим вкладом в развитие башкирского языкознания явился его труд «О глаголах башкирского языка», изданный в Казани в 1930 году. В нем М.А. Кулаев выявил и описал почти все грамматические категории глагола, многие из которых в дальнейшем были конкретизированы и сегодня введены в учебники башкирского языка. М.А. Кулаев посвятил этот труд памяти матери Янифы и отца Сахипкирея. В научном архиве УНЦ РАН имеется экземпляр книги с посвящением автора: «Башкирия! На твой алтарь приношу я свой дар с искренностью дикаря. Мстислав Кулаев».
В научном архиве уНц РАН находятся и другие неопубликованные работы М.А. Кулаева. Это, прежде всего, «Грамматика языка усерганских башкир» в 2-х частях (1944, 1945) и рукопись «Башкирско-русского словаря» в виде трех общих тетрадей, над которой он работал, начиная с 30-х годов, и начисто переписал в 1944 году. Материалы этого словаря были полностью перенесены на карточки и слиты с общей картотекой толкового «Словаря башкирского языка» в 2-х томах, составленного языковедами Института истории, языка и литературы БФ АН СССР и изданного в 1993 году в Москве. Кроме этого, в архиве М.А. Кулаева сохранились тексты сделанных им фольклорных записей - «Башкирские народные песни» (1900— 1940), «Башкирские пословицы»(1900-1940), «Песня о горе Яман-тау» (1900), «Мудрые слова башкир. Загадки, образные выраже-ния»(1900—1942); переводы произведений И.А. Крылова и А.С. Пушкина на башкирский язык. За последние десятилетия башкирское языкознание намного продвинулось вперед. Тем не менее, потомки М.А. Кулаева всегда будут благодарны ему как человеку, самоотверженно отдавшему жизнь своему народу.
1. Двойное имя М. Кулаева объясняется тем, что в царской России инородцам путь для получения высшего образования был
закрыт; перед поступлением на медицинский факультет Казанского университета он принял христианство и стал Мстиславом Александровичем.
2. В отделе редких книг Национальной библиотеки РБ сохранился 38-страничный оттиск статьи М. Баишева «Деревня Зианчу-рина Орского уезда Оренбургской губернии», опубликованной им в 1895 году в «Записках Оренбургского Отдела Императорского Русского Географического Общества». Приведем выдержки из нее: «Деревня была основана во второй половине прошлого столетия [с учетом времени публикации, XVIII века, Ю.Е]. Местность, занимаемая деревней и вся сакмарская долина издавна были обитаемы кочующими башкирами, которые, подобно киргизам, строили для жилья войлочные кибитки, а зимы проводили в землянках, занимаясь исключительно скотоводством и звероловством... Народонаселение деревни Зианчурина составляют башкиры-вотчинники. Всего жителей 480 душ обоего пола. В деревне есть мектеб и несколько медресе в волости. Имеются три улицы».
3. По поводу этого уместно напоминать башкирскую пословицу: «Динем осон тугел, коном осон» (Не ради веры моей, а ради жизни). Принятие христианства сыграло, по-видимому, немаловажную роль и в личной жизни М.А. Кулаева: после окончания Казанского университета он женился на русской девушке, у них родились три дочери.
4. Катанов Н.Ф. (1862-1922), тюрколог, этнолог, доктор сравнительного языкознания (1907), профессор Казанского университета (1893-1911), в 1911-1912 годах - в Казанской духовной академии. Действительный член Русского географического (1894) и Русского археологического (1894) обществ. Научные труды по тюркскому языкознанию и этнографии.
5. Богородицкий В.А. (1857-1941), языковед, чл.-корр. АН СССР (Петербургской Академии наук с 1915), профессор Казанского уни-верситета(1892-1922), с 1922 - Восточного педагогического института (Казань). Труды по общему языкознанию, экспериментальной фонетике, сравнительно-исторической грамматике индоевропейских языков, тюркскому языкознанию.
6. Казем-Бек А.Н (1839-1919), доктор медицины (1919), профессор Казанского университета (1883-1919): заведующий кафедрой врачебной диагностики (с 1884), факультетской терапии (с 1906). Труды по иннервации сердца, диагностике рака легкого и аневризмы желудочка сердца (симптом Казем-Бека). В 1912-1918 годах возглавлял в Казани Лигу борьбы с туберкулезом.
7. Когда в декабре 1917 года в условиях Южного Урала фактически уже образовались два враждующих между собой лагеря, состоящих из белых и красных, на вопрос, должны ли башкиры также разделиться и воевать друг с другом, Башкирское правительство и Шуро отвечали : «Нет, не должны. Мы лишь башкиры... На чьей стороне мы должны быть? - Ни на чьей, мы на собственной стороне. Нам нечего делить в междоусобной ссоре других, становясь игрушкой в чужих руках. Мы должны защищать не чьи-то, а свои интересы».
8. Впервые имя М.А. Кулаева (в виде словосочетания «доктор Кулаев») как члена Башкирского правительства появилось под документом «Проект положения об автономном управлении Малой Башкирией» [5]. Судя по его содержанию, он был разработан в октябре — ноябре 1918 года в период правления «Уфимской директории» (Временного Всероссийского правительства), то есть до Колчаковского переворота, который произошел 18 ноября 1919 года.
9. Другими членами Башкирского правительства стали А.З. Валидов, Ю.Ю. Бикбов, А.Н. Ягафаров и А.К. Адигамов.
10.Под этим документом стоят подписи: народного комиссара национальностей И. Сталина, председателя Башкирского правительства Мстислава Кулаева, члена Башкирского областного совета Мулладжана Халикова, адъютанта командующего башкирскими войсками Абдурашита Бикбабова. Соглашение подтверждено подписями: председателя ВЦИК М. Владимирова, председателя Совета народных комиссаров Ульянова (Ленина) и секретаря ВЦИК А. Енукидзе.
11.Первое издание «Букваря...» В.В. Катаринского вышло в свет без указания имени автора. Автор был указан лишь при втором (1888) и третьем (1908) изданиях.
12.Из ответного письма А.К. Адигамова следует, что высланный М.А. Кулаевым экземпляр «Азбуки» был возвращен обратно в Казань. Может быть, это именно тот самый экземпляр, который через 40 лет снова возвратился в Уфу как один из документов личного фонда документов М.А. Кулаева. На нем надпись «Из-за любви к народу я зажег маленький светильник, европейскую культуру спустил с вершин Олимпа. Возьми, друг, его в руки и просвещайся. Мстислав Кулаев».
1. Ураксин, З.Г., Шангарева, С.М. Обзор личного фонда врача и ученого-филолога М.А. Кулаева // Археография и лингвистическая текстология Южного Урала. - Уфа : БФАН СССР, 1977. С. 115-118.
2. Сибагатова, Р.Ю., Ураксин, З.Г. Врач, ученый-лингвист и государственный деятель. О жизни и деятельности М.А. Кулаева [Текст] / Р.Ю. Сибагатова, З.Г. Ураксин - Уфа : Гилем, 2007.
3. Сибагатова, Р.Ю. М.А. Кулаев - языковед - исследователь // Ядкар. 2003. №4. С. 91-94.
4. Научный архив УНИ, РАН. ФОНД 30. Оп.1, дело 30, л.л 1-5.
5. ЦГИА РБ. Фонд Р-1252. Оп.3, дело 125, л.л 18-23.
6. ЦГИА РБ. Фонд Р-395. Оп.1,дело 4, л.10.
7. Известия ВЦИК от 23 марта 1919г., №63.
8. СУ. 1919, №46.
9. Касимов, С.Ф. Автономия Башкортостана: становление национальной государственности башкирского народа (1917-1925гг.) [Текст] / С.Ф. Касимов. - Уфа : Китап, 1997.
10.ЦГИА РБ. Фонд Р-1107. Оп.1, дело 87, л.л. 137,177; дело 88, 12,19, 24; дело 94, л.30.
11.Научный архив УНЦ РАН. Фонд 80. Оп.1, дело 79, л.л. 1-89.
12.Научный архив УНЦ РАН. Фонд 80. Оп.1, дело 89, л.л. 1-36.
13.Ергин, Ю.В. Академический центр Башнаркомпроса (19221930) // Вестник Башкирского университета. 2006. №1. С. 119-128.
14.Научный архив УНЦ РАН. Фонд80. Оп.1.дело 90, л.л.1-28.
15.Ахмеров, К.Г. Из истории башкирской письменности (история алфавита и орфографии башкирского литературного языка) [Текст] / К.Г. Ахмеров. - Уфа : Китап, 1972, С. 45-48.
16.Научный архив УНЦ РАН. Фонд. Оп.1, дело20, л.л. 1-18.
* * *
М.А. Кулаев [О ЗВУКАХ И АЛФАВИТЕ БАШКИРСКОГО ЯЗЫКА]
Аннотация: Статья дает наглядное представление о вкладе М.Кулаева в создание башкирского алфавита.
Abstract: Article gives evident representation about M.Kulaeva's contribution to creation of the Bashkir alphabet.
