CC BY
84
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821.161.1.09''1917/1991
Егоров Михаил Юрьевич
кандидат филологических наук, доцент Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского
michael_egorov@mail.ru
НЕИЗВЕСТНАЯ ДРАМАТУРГИЯ ТРЕТЬЕЙ ВОЛНЫ ЭМИГРАЦИИ: КОМЕДИЯ Ю.В. КРОТКОВА «НАПОЛЕОН И АКУЛА»
В статье впервые исследуется творчество писателя-эмигранта третьей волны Ю.В. Кроткова (1917-1982), его пьеса «Наполеон и Акула», опубликованная на русском языке в 1972 году в лондонском сборнике «Новый колокол». В СССР драматург, киносценарист Ю.В. Кротков прославился пьесой «Джон - солдат мира». Писатель в Советском Союзе был сотрудником КГБ. Самая известная операция, в которой он принимал активное участие, - вербовка французского посла М. Дежана в 1958 году. Этот опыт отразился в сюжете комедии. В статье раскрываются все имена реальных прототипов героев пьесы. Ю.В. Кротков изобразил себя как внесценического персонажа Юлия Долгорукова. Если в реальности М. Дежан пошел на сотрудничество с КГБ, то в «Наполеоне и Акуле» посол Рабле сам использует советские спецслужбы в интересах Франции. Меняя финал истории, устраняя свою фигуру из разворачивающегося действия, давая своему герою лестную характеристику, Ю.В. Кротков стремится мифологизировать собственную биографию, снять с себя ответственность за произошедшее. Руководитель указанной операции генерал О.М. Грибанов (в пьесе - А.С. Быстров) является автором нескольких шпионских романов, самый популярный из которых «Ошибка резидента» (в соавторстве с В. Востоковым) появился до публикации пьесы Ю.В. Кроткова, в 1966 году. И в пьесе, и в одной из сюжетных линий романа реализуется ситуация «медовой ловушки». Только в «Ошибке резидента» победителями выходят советские разведчики, одурачивающие иностранную разведку. Пьесу, таким образом, можно рассматривать и как литературный поединок.
Ключевые слова: третья волна эмиграции, русское зарубежье, Ю.В. Кротков, драматургия, КГБ, мифологизация биографии, металитературность.
Несмотря на то что опубликовано множество исследований, посвященных литературе третьей волны эмиграции, эту «область» существования литературы невозможно назвать исчерпывающе изученной. В поле зрения ученых попадают лишь «генералы», наиболее значительные представители эмиграции. Пьесы В.П. Аксенова, И.А. Бродского, Г.Н. Владимова, Ф.Н. Горенштейна, В.Е. Максимова, А.И. Солженицына не раз становились объектом внимания литературоведов. Однако драматургия третьей волны эмиграции как особая проблема не обсуждалась вовсе.
Среди писателей-эмигрантов есть те, кто в силу разных причин (эстетических, идеологических и т.д.) оказался на обочине магистрального интереса и читателей, и критиков. К их числу принадлежит Юрий Васильевич Кротков (1917-1982), драматург, прославившийся в СССР антиамериканской пьесой «Джон - солдат мира», поставленной в 1950 году на сцене московского Малого драматического театра им. А.С. Пушкина. По сценариям Ю.В. Кроткова снято четыре советских кинофильма: «Рожденные бурей» (1957, реж. Я. Базелян, А. Войтецкий, В. Войтецкий; адаптация одноименного романа Н. Островского), «Капитан первого ранга» (1958, реж. А. Мандрыкин; по мотивам одноименного романа А.С. Новикова-Прибоя), «На пороге жизни» (другое название «Где твое счастье, Мзия?», 1959, реж. К. Пипинашвили), «Дедушка Гигия» (другое название «Дед Гигия», I960, реж. 3. Гудавадзе; по рассказу Г. Чиковани «Вторая семья»).
В 1963 году, отправившись в Великобританию в туристическую поездку, Ю.В. Кротков принял решение не возвращаться на родину и остаться за
границей. Активно печатался в эмигрантской периодике, в основном в «Новом журнале». По данным парижских библиографических указателей «Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке 1920-1980» и «Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке 1981-1995», таких публикаций насчитывается 27 [6, с. 268; 7, с. 106, 291]. Выпустил три книги прозы на английском языке («I am from Moscow: A view of the Russian miracle»,
N.Y, 1967 (британское издание под заголовком «The angry exile: a view of the Russian miracle»,
L., 1967); «The red monarch: Scenes from the life of Stalin». N.Y, 1979; «The Nobel Prize», L., 1980). Необычный для русского писателя-эмигранта случай: по книге «Red monarch» в 1983 году в Великобритании был сделан одноименный телевизионный комедийный фильм (реж. Джек Голд; роль Берии исполнил Д. Суше, Сталина - К. Блейкли).
Имя Ю.В. Кроткова не упоминается ни в новейшем биобиблиографическом словаре в трех томах «Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги» (М., 2005), ни в легендарном «Энциклопедическом словаре русской литературы с 1917 года» В. Козака (L., 1988). Нет его и в классической книге Г.П. Струве «Русская литература в изгнании» (Париж-Москва, 1996). Разве что только в эпохальном сборнике статей под редакцией Н.П. Полторацкого «Русская литература в эмиграции», призванном осмыслить более чем полувековой опыт эмигрантской литературы, Ю.В. Кротков упоминается в ряду других писателей-перебежчи-ков [5, с. 91, 327, 329, 330].
Пьеса «Наполеон и Акула» была напечатана в 1972 году в лондонском эмигрантском литературно-публицистическом сборнике «Новый колокол».
82
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
© Егоров М.Ю., 2015
Неизвестная драматургия третьей волны эмиграции: комедия Ю.В. Кроткова «Наполеон и Акула»
Сюжет пьесы, связанный с работой советских спецслужб, контрастирует с авторским жанровым определением - «комедия в трех действиях с эпилогом» [4, с. 276]. Офицеры КГБ привлекают для своей работы советскую актрису, нужна ее помощь в осуществлении операции «Робеспьер» - в вербовке французского посла в СССР, которого регулярно в пьесе называют Акулой. «В операционных сводках, которые идут в Кремль, наш подопытный имеет кодовое обозначение «Акула»», - признается генерал КГБ А.С. Быстров [4, с. 281]. Задача актрисы - расположить к себе любвеобильного французского посла в СССР, пригласить к себе в квартиру и завлечь в постель, с чем она успешно справляется. Квартира прослушивается контрразведчиками, и по условному сигналу «любовную сцену» прерывают два офицера КГБ, выдающих себя за мужа актрисы и приятеля. Они применяют физическую силу и в отношении актрисы, и в отношении посла, угрожают последнему, собираясь подать заявление в суд. Испуганный посол ретируется.
В этот же вечер француз идет в гости к своему советскому товарищу, высокопоставленному министерскому работнику, не подозревая, что чиновник носит совершенно другую фамилию и является генералом КГБ (по прозвищу Наполеон), руководящим вышеописанной операцией. Посол по-дружески рассказывает всю историю, надеясь, что приятель поможет решить назревшую проблему. Разумеется, «чиновник» соглашается, но, подчеркивая серьезность проступка посла и суровость советского правосудия, намекает на необходимость дальнейших встреч, разговоров, получения информации.
В эпилоге французский посланник составляет донесение президенту республики. Он прекрасно понимает, что завербован генералом КГБ, но это является продуманным ходом, одним из этапов серьезной миссии: «Рад сообщить вам, господин Президент, что первая ступень в нашей операции “Распутин” осуществлена успешно. ...Таким образом, господин Президент, ваша идея вовлечения СССР в орбиту французского влияния на начальном этапе получила развитие. Повторяю, я в “сетях” КГБ. Возникают секретные отношения и безусловная зависимость, что и открывает поприще для обширных манипуляций.» [4, с. 316, 321].
История, рассказанная в произведении, выглядит простой, созданной словно бы в духе новелл О’Генри с неожиданной и все переворачивающей концовкой. Что могло бы помешать ее публикации на родине автора? Демонстрация некоторых секретов работы отечественных органов безопасности, не чурающихся адюльтерных историй ради вербовки нужных людей, готовность советских актрис участвовать в подобного рода «постановках», сомнительность личностных качеств офицеров КГБ, наконец, проигрыш спецслужб СССР.
Если бы переместить место действия в капиталистическую державу, спецслужбы СССР заменить на спецслужбы западного государства, а на место посла Франции поставить посла Советского Союза, то произведение бы не выглядело «эмигрантским» выпадом против советской власти. Вспомним хотя бы сюжетно схожую песню В.С. Высоцкого «Пародия на плохой детектив» (1966), где английский шпион завербовал, «сбил с пути и с панталыку» некоего гражданина Епифана, который «казался жадным, хитрым, умным, плотоядным, меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел», характеристика, сближающая с ним посла из пьесы Ю.В. Кроткова. Схожим окажется и переворачивающий смысл произведения финал: «...Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он, был - чекист, майор разведки и прекрасный семьянин».
Дополнительный и очень важный оттенок в понимание «Наполеона и Акулы» вносит тот факт, что Ю.В. Кротков долгое время являлся сотрудником КГБ. В справках об авторах, размещенных в сборнике «Новый колокол», этот факт не упомянут, указано лишь, что «в настоящее время подготавливается к печати его вторая книга на английском языке о деятельности КГБ» [2, с. 473]. Самая знаменитая операция, в которой писатель принимал непосредственное участие, - вербовка посла Франции в СССР Мориса-Эрнеста-Наполеона Дежана в 1958 году (подробности можно обнаружить [9, р. 87-97]). Эти события, таким образом, положены в основу пьесы и подвергнуты некоторым изменениям.
«Ключ» к произведению, список действующих лиц «Наполеона и Акулы» и их прототипов выглядит следующим образом. Место генерала КГБ Быстрова Александра Степановича в реальности занимал Грибанов Олег Михайлович, выдававший себя за министерского работника Горбунова (в пьесе - Кружилин), место полковника КГБ Мартиросяна Тиграна Ивановича - Мелкумов (Мелкумян) Левон Николаевич, подполковника КГБ Сарычева Леонида Федоровича - Кунавин Леонид Петрович, место майора КГБ Литошкиной Веры Петровны -Андреева Вера Ивановна, капитана КГБ Г айдулина Татарбека - некий капитан КГБ Миша из Казани, место киноактрисы Ярецкой Валентины Васильевны - Кронберг-Соболевская Лариса Ивановна, место Чрезвычайного и Полномочного посла Франции в СССР Жана-Филиппа Рабле - Морис-Эрнест-Наполеон Дежан.
Какие еще отличия от действительно случившихся событий можно найти в пьесе? Принципиальных отличий три. Во-первых, посланник
М. Дежан был успешно завербован, попав в так называемую «медовую ловушку», устроенную при помощи актрисы Л.И. Кронберг-Соболевской, сотрудничал с КГБ. Бегство Ю.В. Кротова, сведения,
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
83
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
которые он предоставил западным спецслужбам, привели к отставке М. Дежана в 1964 году.
Во-вторых, в пьесе Ярецкая погибает в автокатастрофе, виновником был пьяный подполковник Сарычев, севший за руль машины и пригласивший с собой актрису [4, с. 319]. Прототип Сарычева Л.П. Кунавин действительно попадет в аварию в пьяном виде и пострадает сам, но случится это через несколько лет после описанных событий [9, р. 103]. Актриса Л.И. Кронберг-Соболевская, по некоторым сведениям, до сих пор проживает в Москве, информации о ее смерти нет. При этом мотивы действий и персонажа, и реальной женщины совпадают: и та, и другая решаются на соблазнение посла с целью получить в качестве награды от КГБ квартиру.
В-третьих, собственную роль Ю.В. Кротков в описываемых событиях предлагает читателю, зрителю таким образом, чтобы она представлялась незначительной. Персонаж, прототипом которого послужил автор, носит имя Юлий Долгоруков, это внесценический персонаж. Из девяти упоминаний в пьесе восемь раз его имя произносит генерал Быстров, один раз - посол Рабле.
Ю.В. Кротков не раз помогал КГБ проводить операции, подобные описанной. Он подыскивал женщин, как правило актрис, балерин, знакомил их с иностранцами, проводил в Москве вечеринки для таких встреч, а потом собирал информацию, передавал ее в КГБ. Исследователи пишут, что Ю.В. Кротков работал увлеченно, страстно: «С момента окончания войны он попытался завлечь в свои ловушки довольно внушительное количество иностранных дипломатов и журналистов из таких стран, как США, Австралия, Великобритания, Канада, Франция, Индия, Мексика, Пакистан и Югославия» [3, с. 237]. В 1956 году драматург получил задание от Л.П. Кунавина - сделать все возможное, чтобы посол Франции М. Дежан начал сотрудничать с советскими спецслужбами. Ю.В. Кротков стал ухаживать за женой М. Дежана мадам Мари-Клэр. Зная, что француз падок на женщин, генерал О.М. Грибанов, полковник Л.П. Кунавин и Ю.В. Кротков подыскивали подходящую женщину на роль любовницы посла, в конце концов выбор пал на Л.И. Кронберг-Соболевскую.
Ю.В. Кротков приложил максимум усилий для того, чтобы познакомить М. Дежана с советской актрисой, для того, чтобы их отношения сделались максимально близкими. Незначительная «внесценичность» роли Долгорукова в пьесе контрастирует с емкой характеристикой, данной ему генералом Быстровым в разговоре с Ярецкой о заключительной фазе операции: «Все должно быть естественно... и в срок. Об этом я скажу еще Долгорукову. Он будет дирижером (выделено мной. - Е.М.). Вы его слушайтесь, Валя. Он человек умный, опытный, скоро вот уже двадцать лет, как помогает нам, будучи известным советским сценаристом» [4, с. 285].
Меняя финал истории, устраняя свою фигуру из разворачивающегося действия, давая своему герою лестную характеристику, Ю.В. Кротков стремится мифологизировать собственную биографию, снять с себя ответственность за произошедшее.
К тому же выводу подталкивает избранный Ю.В. Коротковым для воплощения творческого замысла род литературы - драма, хотя в его творческом наследии множество эпических текстов. Драма, по сравнению с остальными родами литературы, предполагает максимальную степень авторской невовлеченности в произведение. Более того, жанр комедии, к которому волей автора приписана пьеса «Наполеон и Акула», призван указать на однозначную «несерьезность» происшествий.
Разведчик, шпион для выполнения своих обязанностей вынужден находиться в ситуации отсутствия тождества предъявляемого им самим образа и подразумеваемого, скрываемого. Ю.В. Кротков заостряет эту ситуацию, показывая двуличность персонажей и в обыденной жизни. Быстров обращается к Ярецкой, когда та начинает говорить о своей порядочности: «Позвольте напомнить вам, что вы все же не барышня. Я думаю, барышни не играют ночи напролет в покер и преферанс с толстосумами из промкооперации. А вы с киноактрисой Ноной Крымовой этим занимаетесь регулярно. Барышни не ломают семейную жизнь сценаристу Ардову, актеру Бондаренко, оператору Хмылю почти одновременно» [4, с. 284]. Возникает своеобразно поданная металитературная ситуация, когда перед читателем предстают персонажи, которые разыгрывают неких других «персонажей». В пьесе Мартиросян указывает Литошкиной, по приказу КГБ выдающей себя за жену Кружилина, которого изображает Быстров: «...все наши женщины во Втором Главном завидуют вам. Говорят, шикарно устроилась. Днем майор гос. безопасности, сотрудник генерала Быстрова, а вечером - его липовая жена. Веселая жизнь» [4, с. 316]. Литошкина парирует: «Я сына уже сколько времени почти не вижу. Да и не так просто быть липовой женой. Ведь игре конца не видно. Это надолго, если даже сегодняшняя операция удалась» [4, с. 316].
Неслучайно два ключевых эпизода «Наполеона и Акулы» представляют собой спектакль внутри спектакля. Почти все первое действие (примечательно открывающееся шахматной партией) посвящено подготовке к заманиванию посла Рабле в «медовую ловушку», расписываются роли, обязанности, действия участников. Само это событие произойдет во втором действии. В третьем действии Рабле вновь становится объектом обмана, его пытается завербовать генерал Быстров, выдающий себя за «ответственного работника Совета Министров». Он характеризует свою работу с французом так: «Без угроз, без ссор, на одних подтекстах. По системе Станиславского» [4, с. 317]. Однако и в том, и в другом
84
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
Неизвестная драматургия третьей волны эмиграции: комедия Ю.В. Кроткова «Наполеон и Акула»
случае главным «режиссером» оказывается Рабле. Разгадав планы КГБ, посол разыгрывает свое представление - использует контакты с высокопоставленным советским офицером в собственных целях, о чем читатель узнает только в эпилоге пьесы.
Пьесу можно рассматривать как реализацию (хотя бы частичную) раннего проекта. После завершения операции Л.Н. Мелкумов предложил Ю.В. Кроткову использовать свой писательский талант и создать текст с описанием от начала до конца всего произошедшего, что стало бы учебным пособием для студентов Высшей школы КГБ. Позже спецслужбы передумали, поскольку такой «учебник», содержащий подробности вербовки французского посла, мог попасть на Запад через возможных студентов-перебежчиков [9, р. 97]. Этот биографический момент, привносящий вновь металитературную корректировку, находит воплощение в тексте. Квартира, где происходит соблазнение посла Рабле, оборудована микрофонами, у КГБ есть возможность вести запись. На вопрос одного из офицеров, включать ли магнитофон, Быстров отвечает: «Давай. Будет лента для потомства» [4, с. 290]. Сначала зритель будет только слышать то, что происходит в той самой квартире, только затем, согласно ремарке, сценический круг повернется, и появится часть комнаты с Рабле и Зарецкой. Параллельно с этим подслушивающие сотрудники КГБ будут комментировать игру Зарецкой.
Пьесу «Наполеон и Акула» можно рассматривать, в том числе, как отражение литературного поединка. Руководитель операции по вербовке посла Франции генерал О.М. Грибанов под псевдонимом О. Шмелев опубликовал несколько романов шпионской тематики. Самый известный из них «Ошибка резидента» (в соавторстве с В. Востоковым) появился до публикации пьесы Ю.В. Кроткова, в 1966 году [8], в 1968 году по роману был снят одноименный фильм (режиссер В.Д. Дорман).
В романе показана борьба органов безопасности с иностранными шпионами на территории СССР. Ю.В. Кротков выстраивает пьесу словно бы по контрасту с произведением своего бывшего начальника. Представители КГБ на страницах «Ошибки резидента» выглядят образцами для подражания, воплощением всех положительных качеств. Если в «Наполеоне и Акуле» контрразведка СССР оказывается объектом манипуляции со стороны западных спецслужб, то в этом тексте КГБ манипулирует капиталистической разведкой. В центре повествования - судьба иностранного шпиона Михаила Тульева, тайно перешедшего на службу в КГБ и продолжающего работу уже в качестве двойного агента.
Одна из событийных линий «Ошибки резидента» связана с советским молодым ученым Владимиром Борковым, работающим над секретными военными проектами. Во время деловой поездки
в Брюссель он, словно бы повторяя судьбу и Де-жана, и Рабле, попадает в «медовую ловушку». Используя компрометирующие Боркова фотографии, иностранная разведка начинает его шантажировать. Молодой кандидат наук вступает в сговор с противником. Сюжетная ситуация схожа с «Наполеоном и Акулой» и тем, что обманщики сами окажутся обманутыми. Все действия В. Боркова, он же лейтенант В. Кустов, связаны с выполнением специального задания по разоблачению шпионской сети. Итак, Ю.В. Кротков, писатель-эмигрант, враг советской власти, использует в пьесе типологически схожий эпизод, но расставит акценты противоположным образом: обманутыми окажутся работники КГБ. У Ю.В. Кроткова, в отличие от
О.М. Грибанова, советские граждане никогда победителями не являются.
У Ю.В. Кроткова есть дополнительная «фига в кармане». В «Наполеоне и Акуле» цель всей игры Рабле, выполняющего задание Франции, состоит в вовлечении СССР в европейское содружество: «Я глубоко уверен, господин Президент, что в результате ваших усилий мы заставим СССР войти в европейское содружество, которое будет простираться от Атлантики до Урала» [4, с. 321]. Выигрыш посла в партии с КГБ должен привести по сюжету пьесы к достижению именно этой цели. Долгое время единственным таким содружеством была Организация Североатлантического договора, или НАТО, основанная в 1949 году. Разумеется, в реальности цель достигнута не была. Вместе с тем Ю.В. Кротков не мог не знать, что через несколько лет после описываемых в пьесе событий и за шесть лет до ее публикации (в 1966 году) сама Франция, которая является одной из стран-основательниц Альянса, покинет военные структуры НАТО, принимая участие только в работе политических структур. Весомую роль в выводе Франции из военного альянсы сыграли советы друга президента де Голля, бывшего посла в СССР М. Дежана [1, с. 9], который, как было указано выше, послужил прототипом героя пьесы - посла Рабле.
Библиографический список
1. Атаманенко И.Г. КГБ. Последний аргумент. - М.: Вече, 2012. - 288 с.
2. Биографии авторов «Нового колокола» // Новый колокол. - Лондон, 1972. - С. 465-478.
3. Вольтон Т. КГБ во Франции. - М.: Центрполиграф, 2000. - 475 с. - С. 237.
4. Кротков Ю. Наполеон и Акула // Новый колокол. - Лондон, 1972. - С. 276-323.
5. Русская литература в эмиграции / ред. Н.П. Полторацкий: сб. статей. - Питтсбург: Отдел славянских языков и литератур Питтсбургского университета, 1972. - 414 с.
6. Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке 1920-1980 / сост. TJI. Гладкова,
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
85
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Д.В. Громб, Е.М. Кармазин и др.; ред. Т.Л. Гладкова, Т.А. Осоргина: сводный указатель статей. - Р.: Institut d’utudes slaves, 1988. - 664 с.
7. Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке 1981-1995 / сост. О.Т. Бигар, Т.Л. Гладкова, Д.В. Громб и др.; ред. Т.Л. Гладкова, Т.А. Осоргина: сводный указатель статей. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОС-
СПЭН), 2005. - 348 с.
8. Шмелев О., Востоков В. Ошибка резидента. - М.: Молодая гвардия, 1966. - 288 с.
9. Testimony of George Karlin [Yuri Krotkov]: Hearings Before the United States Senate Committee on the Judiciary ... on Nov. 3-5, 1969. - Washington: U.S. Government Printing Office, 1970. - 258 p.
УДК 821.161.1.09''1917/1991
Крюков Александр Александрович
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
krukovx@mail.ru
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ АВТОРА И ГЕРОЯ В ПРОЗЕ ЮРИЯ ФЕЛЬЗЕНА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА «НЕРАВЕНСТВО»)
В данной статье рассказ «Неравенство» Юрия Фельзена рассматривается в аспекте проблемы соотношения автора и героя, решение которой позволит найти ключ к пониманию не только художественного мира названного автора, но и феномена младоэмигрантской литературы в целом.
В статье оспаривается точка зрения критиков-эмигрантов 1930-х годов, уравнивавших Ю. Фельзена с его геро-ями-рассказчиками. Такой взгляд на повествовательную манеру Фельзена был мотивирован ошибочным убеждением в том, что писатель лишь переносил на бумагу собственные переживания и впечатления, приписывая их вымышленному персонажу. Кроме того, критики явно преувеличивали влияние на Фельзена творчества М. Пруста.
В работе доказывается, что главное отклонение от прустовской традиции повествования в рассказе «Неравенство» выражается в том, что в нём присутствует не один, а два рассказчика. В статье подчёркивается, что персонажи-рассказчики являются лицами разного пола, поэтому при всём желании достаточно проблематичным становится однозначное отождествление автора и персонажа. В исследовании делается вывод о том, что герой и героиня, играя роль рассказчиков, представляют свои персональные ценностные позиции, которые не равны авторской, но проистекают из неё.
В статье рассказ Фельзена «Неравенство» оценивается в итоге как творческая апробация повествовательной стратегии, реализованной в масштабном прозаическом цикле «Повторение пройденного». Он рассматривается как своеобразный художественный эскиз, предсказывающий образную систему и особенности поэтики романов «Обман» и «Счастье», входящих в упомянутый цикл.
Ключевые слова: Ю. Фельзен, автор, герой, рассказчик, повествование.
В литературной критике русской эмиграции 1930-1940-х годов Юрий Фельзен часто сравнивался с Марселем Прустом, автором модернистского magnum opus’a «В поисках утраченного времени». Критики Фельзена, как и критики Пруста, часто пытались отождествить автора и героя в анализируемых художественных произведениях, апеллируя к сходству реальной биографии автора и вымышленной биографии персонажа. В случае с «Поисками.» литературоведы и критики начнут различать героя (Марселя) и ав-тора-творца (Пруста) ближе к середине XX века, когда придёт осознание того, что «<...> “я” в романах Павезе не идентично самому писателю, как Марсель в “Поисках утраченного времени” не идентичен Прусту, а К. в “Процессе” и “Замке” -Кафке» [6, с. 52].
Подобное отождествление образов автора и героя фельзеновской прозы было обусловлено тем, что творчество Фельзена воспринималось критиками в контексте эстетических исканий кружка писателей (Г.И. Газданов, Б.Ю. Поплавский, В.С. Яновский и др.), группировавшихся вокруг журнала «Числа» и делавших сознательную установку на документальность в литературе. С творчеством Марселя Пруста Юрия Фельзена типологически
сближает ещё один факт: как и французский «коллега по цеху», он воспринимал своё творчество не в виде отдельных произведений, а как единый текст. Лишь некоторые близкие знакомые Фельзена знали, что большая часть написанного им, как и у Пруста, представляет собой не отдельные произведения, а целостный литературный цикл под названием «Повторение пройденного» [10, с. 224].
Когда вышел в свет роман Фельзена «Обман» (1930), первое крупное произведение задуманного цикла, критики откликнулись на его появление не только краткими рецензиями, но и серьёзными разборами. Между тем многие отзывы содержали не только тончайшие и точнейшие наблюдения, но и одно знаменательное заблуждение: неразличение автора и героя. Так, П. Пиль-ский в своей рецензии на «Обман» утверждал следующее: «Кто-то ходит в наглухо застегнутом тесном пиджаке, - все равно кто, - герой или автор» (здесь и далее курсив мой. -А.К.) [5, с. 276]. А Г.В. Адамович в своём отзыве, говоря о прозе Фельзена, скептически заключил слово «герой» в кавычки [1, с. 22]. Другими словами, мы наблюдаем синкретичное понимание авторства литературного произведения. При таком подходе не только не разделяются автор как носитель концеп-
86
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
© Крюков А.А., 2015
