CC BY
23
уголовное право и уголовная политика
Научная статья
УДК 343.35
недостатки конструкций отдельных квалифицированных составов превышения должностных полномочий (статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации)
Ермакова Ольга Владимировна
Барнаульский юридический институт МВД России, Барнаул, Россия, ermakova_alt@mail.ru
Аннотация. В представленной статье автором анализируются квалифицированные составы, закрепленные в п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ и ч. 4 ст. 286 УК РФ. Последняя была введена только в 2022 г. и фактически не исследована в научной литературе. Автором проводится сравнительная характеристика понятия «пытка», демонстрируются недостатки современной трактовки относительно ст. 117 УК РФ. Отдельное внимание уделяется разбору нормативного закрепления тяжких последствий: в частности доказывается, что использование двух последствий, выраженных в законе при помощи оценочных признаков, приводит к проблемам правоприменения и вынесению необоснованных решений. Автором предлагается ограничить понятие существенного нарушения только неимущественными разновидностями вреда, а в квалифицированных составах предусмотреть причинение имущественного и физического вреда.
Ключевые слова: превышение должностных полномочий, пытка, тяжкие последствия, квалифицированные составы преступления
Для цитирования: Ермакова О. В. Недостатки конструкций отдельных квалифицированных составов превышения должностных полномочий (статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2023. № 3. С. 164-168.
Original article
Disadvantages of designs of individual qualified abuse of power (Article 286 of the Criminal Code of the Russian Federation)
Ermakova Olga V.
Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Barnaul, Russia, ermakova_alt@mail.ru
Abstract. In the presented article, the author analyzes the qualified compositions enshrined in paragraph «с» of Part 3 of Art. 286 of the Criminal Code of the Russian Federation and Part 4 of Art. 286 of the Criminal Code of the Russian Federation. The latter was introduced only in 2022 and has not actually been studied in the scientific literature. The author provides a comparative description of the concept of "torture" and demonstrates the shortcomings of the modern interpretation regarding Art. 117 of the Criminal Code of the Russian Federation. Special attention is paid to the analysis of the normative consolidation of grave consequences: in particular, it is proved that the use of two consequences expressed in the law using evaluative signs leads to problems of law enforcement and the making of unfounded decisions. The author proposes to limit the concept of a significant violation only to non-property types of harm, and in qualified cases to provide for the infliction of property and physical harm.
Keywords: abuse of power, torture, grave consequences, qualified elements of a crime
© Ермакова О.В., 2023
For citation: Ermakova O. V. Disadvantages of designs of individual qualified abuse of power (Article 286 of the Criminal Code of the Russian Federation) // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. № 3. Pp. 164-168.
Из всего перечня квалифицированных составов, закрепленных в ч. 2-5 ст. 286 УК РФ, особое внимание следует уделить регламентации введенного Федеральным законом от 14 июля 2022 г. № 307-Ф3 нового признака - применение пытки (данный признак также был закреплен этим же законом и в ч. 3 ст. 302 УК РФ).
Необходимо отметить, что обозначенный способ совершения преступления уже закреплялся в составе истязания (п. «д» ч. 2 ст. 117 УК РФ), однако впоследствии был исключен из данной законодательной нормы.
В этой части следует отметить, что обновленное определение пытки, получившее отражение в примечании 1 к ст. 286 УК РФ кардинально отличается от понятия, предлагавшегося в примечании к ст. 117 УК РФ, что вызывает вопросы относительно, во-первых, причин изменения законодателем собственной позиции по данному вопросу, во-вторых, обоснованности предложенной регламентации.
Проведение сравнительного исследования ранее существовавшего и вновь введенного понятия «пытка» позволяет выявить следующие отличия:
1. В соответствии с примечанием 1 к ст. 286 УК РФ пытка может проявляться не только в действии, но и в бездействии. Такое расширение понятия вызывает удивление, поскольку традиционное понимание превышения должностных полномочий, исходя из буквального толкования закона, однозначно воспринимается только как действие [1, с. 68].
Ограничение деяния в составе преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, исключительно действиями актуализирует вопрос возможности превышения полномочий путем бездействия.
Анализ судебной практики показывает, что суды квалифицируют подобные случаи по ст. 285 УК РФ. К примеру, М., являясь сотрудником органов внутренних дел, получил информацию о хранении Э. наркотических средств с целью их последующего употребления. Чтобы получить незаконное вознаграждение от последнего, М. произвел его задержание и предложил передать деньги в размере 5000 рублей за то, что не составил протокол [2].
Следует поддержать вывод о признании такого бездействия разновидностью злоупотребления, а не превышением по следующим обстоятельствам: во-первых, должностное лицо обладает полномочиями по принятию решения относительно составления протокола и может воспользоваться ими из корыстных побуждений; во-вторых, тот факт, что сотрудник не составил протокол вследствие незаконных действий, направленных на получение вознаграждения, нельзя расценивать как превышение, поскольку в представленной ситуации она относится не к составлению или несоставлению протокола, а к действиям
по получению взятки, что образует самостоятельный состав преступления.
Таким образом, соединение законодателем в одной конструкции деяния в форме исключительно действия со способом, заключающимся в бездействии, нельзя признать обоснованным.
При этом представленный тезис о понимании пытки исключительно в качестве действия полностью соответствует положениям Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г. По всей видимости, российский законодатель закрепил указание на бездействие для того, чтобы можно было привлечь к уголовной ответственности за соучастие и тех должностных лиц, которые непосредственно не пытали сами, но с их ведома или молчаливого согласия данное преступное деяние осуществляли другие лица. Однако решение данной проблемы путем расширения форм преступного деяния полностью противоречит не только пониманию пытки, но и пониманию самого превышения должностных полномочий и требует внесения в уголовный закон соответствующих изменений.
2. На сегодняшний день уголовное законодательство расширило последствия пытки. Если в соответствии с примечанием к ст. 117 УК РФ пытка причинял а физические или нравственные страдания, то в настоящее время она может еще и повлечь сильную боль. В этой части, очевидно, масштабное использование законодателем оценочных категорий, таких как «сильная боль», «страдания», не имеющих никаких критериев определения. Следует оценить подобную практику законотворческой деятельности негативно, поскольку причинение боли либо есть, либо нет, а градация ее по степени воздействия на сильную, среднюю, слабую в практической деятельности нецелесообразна, т. к. непригодна для установления.
3. Трансформации подверглась цель совершения пытки. Буквальное толкование примечания 1 к ст. 286 УК РФ позволяет выделить следующие альтернативные виды целей:
- получение от потерпевшего или третьего лица определенных сведений или признаний;
- наказание за действия, совершенные им или третьим лицом;
- запугивание;
- принуждение.
Кроме того, в дефиницию включен альтернативный мотив - дискриминация любого характера.
В этой части необходимо отметить, что и в ранее действующем примечании к ст. 117 УК РФ цель включалась в качестве обязательного признака и отличалась открытым перечнем, поскольку использовалась формулировка - «либо в иных целях».
В примечании 1 к ст. 286 УК РФ цель и мотив сформулированы исчерпывающим образом. При этом
большая часть альтернативных целей, для которых применяется пытка, связывается с принуждением к даче каких-либо сведений. Соответственно, превышение должностных полномочий с применением пытки при наличии цели принуждения к даче показаний следует отграничивать от ст. 302 УК РФ, которая, по нашему мнению, в этом случае будет более уместна.
Отметим, что данное в УК РФ определение пытки практически воспроизводит формулировку, закрепленную в ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Существенное отличие заключается в том, что в примечании 1 к ст. 286 УК РФ не определены субъекты преступления. Исходя из того, что применение пытки выступает квалифицирующим признаком превышения должностных полномочий, в состав которого включен специальный субъект - должностное лицо, можно сделать вывод, что и для состава, предусмотренного ч. 4 ст. 286 УК РФ субъект аналогичен.
Необходимо отметить, что в международном понимании субъектом рассматриваемого преступления может быть лицо, выступающее в официальном качестве либо действующее с ведома либо с согласия должностного лица [4, с. 13]. Очевидно, что российское уголовное законодательство сужает круг субъектов данного преступления.
Без всяких сомнений, законодатель стремится привести уголовно-правовые нормы о применении пыток в соответствие с международными предписаниями. Содержание последних в свою очередь оказывает влияние на признание тех или иных признаков в качестве обязательных, а также на их юридическое выражение. Однако в настоящее время в примечании 1 к ст. 286 УК РФ международная правовая позиция выражена лишь частично.
Проведенное сравнительно-правовое исследование позволило выделить существенные недостатки понятия «пытка», закрепленного в примечании 1 к ст. 286 УК РФ: излишнее указание на такую форму совершения деяния, как бездействие; некорректное использование формулировки последствий - «в виде сильной боли»; исчерпывающий перечень целей пытки; ограничение специального субъекта преступления только должностными лицами.
Устранению обозначенных неточностей, на наш взгляд, может способствовать следующее определение: пытка - это действие по причинению физических или нравственных страданий в целях получения от этого лица или других лиц каких-либо сведений или признаний, наказания за совершение чего-либо, принуждения либо в иных целях или по любой причине, основанной на дискриминации, совершенное должностным лицом либо с ведома либо с согласия должностного лица.
Конструкция состава - превышение должностных полномочий, также уникальна тем, что помимо оценочного отражения преступных последствий в основном составе в квалифицированном составе (п. «в»
ч. 3 ст. 286 УК РФ) закрепляются также тяжкие последствия, не имеющие четких критериев определения. В результате чего для вменения указанной нормы правоприменителям следует установить два оценочных понятия - существенное нарушение прав и тяжкие последствия, при этом обосновав принятое решение относительно каждого из них.
Так, суд признал повлекшими причинение тяжких последствий действия З., выразившиеся в незаконном привлечении гражданина М. к уголовной ответственности. Вместе с тем Президиум Ярославского областного суда указал на отсутствие установленных последствий, которые относятся к числу тяжких, а не просто существенных [3].
Использование подобного сочетания в виде совокупности оценочных понятий, не обладающих четким содержанием, нельзя признать удачным.
Тяжкие последствия перечисляются Верховным Судом РФ в постановлении от 16 октября 2009 г. № 19 в виде открытого примерного перечня (п. 21), при этом их характеристика может связываться с материальным и нематериальным содержанием.
В. К. Андрианов указывает, что правоохранительными органами не всегда выполняются рекомендации указанного Пленума Верховного Суда РФ [5, с. 217] Следует не согласиться с подобным утверждением, поскольку представленный перечень не является исчерпывающим, следовательно, носит примерный характер и разработан в целях ориентирования правоприменителей на качественную и количественную характеристику таких последствий. При вменении п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ следует обосновать признание последствий не просто существенными, а тяжкими.
Достаточно сложным при квалификации превышения должностных полномочий является вопрос определения размера имущественного вреда как разновидности материальных последствий для отнесения их к числу тяжких.
К примеру, суд первой инстанции признал главу местного самоуправления виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, установив причинение материального ущерба в размере 66 052 537 рублей, которые были выделены из бюджетов РФ, субъектов РФ и муниципального образования. Данный приговор был изменен Пермским краевым судом, в принятом решении которого указывается на отсутствие в приговоре обоснования признания в качестве тяжких последствий материального ущерба, наступившего после совершенного преступления. Следовательно, в действиях осужденного нельзя усмотреть такой квалифицирующий признак, как превышеник должностных полномочий с причинением тяжких последствий.
Считаем необходимым закрепить границы материального ущерба в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ либо в уголовном законе. На целесообразность этого указывается в научной литературе: так, А. А. Ильин подчеркивает назревшую потребность в установлении причинения материального
ущерба в качестве самостоятельного преступного последствия, т. к. применение состава халатности доказывает эффективность такой практики [7, с. 113].
По мнению И. А. Архиповича законодателю следует закрепить размер крупного и особо крупного ущерба в примечании к ст. 285 УК РФ, распространив его действие на ст. 286 и 293 УК РФ, с учетом характеристики существенного нарушения прав. Диспозиция ст. 286 УК РФ, по мнению автора, может выглядеть следующим образом: «Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших за собой крупный или особо крупный ущерб или существенное нарушение прав и законных интересов физических лиц или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства» [8, с. 107].
В целом, поддерживая авторов относительно целесообразности выделения материального ущерба в качестве самостоятельного последствия, а также предложения о необходимости конкретизации преступных последствий, считаем необоснованным включение имущественного ущерба в качестве альтернативной разновидности, отличающейся количественными показателями, поскольку в этом случае нарушается правило дифференциации уголовной ответственности.
Полагаем, что наиболее верно ограничить качественные характеристики существенного нарушения прав исключительно нематериальными последствиями с сохранением оценочного принципа их определения. Самостоятельными в составе превышения должностных полномочий следует предусмотреть разновидности материальных последствий в виде имущественного и физического вреда. При этом, руководствуясь теорией дифференциации уголовной ответственности, законодателю необходимо соотнести общественную опасность каждого деяния с выделением соответствующих квалифицированных и особо квалифицированных составов.
Проведенный анализ п. «в» ч. 3 и ч. 4 ст. 286 УК РФ позволяет сделать определенные выводы и внести предложения по совершенствованию законодательства. В частности, можно рекомендовать ограничить использование конструкций, в которых признаки состава преступления находят юридическое выражение в оценочных понятиях. Особенно важно исключить их одновременное использование при описании деяния и последствий, а также их одновременное включение в основной и квалифицированный составы. Исходя из этого, предлагаем исключить п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ с одновременным закреплением таких квалифицированных составов, как превышение должностных полномочий, повлекшее крупный (особо крупный) имущественный ущерб (с указанием в примечании конкретной денежной суммы). При этом учитывать, что действующая редакция п. «а» ч. 3 и ч. 5 ст. 286 УК РФ уже предусматривают различные варианты причинения вреда здоровью и жизни, а значит дальнейшая детализация таких разновидностей не целесообразна.
Список источников
1. Поляков А. А., Мишустина С. В. К вопросу об уголовно-правовой категории «пытка» в уголовном кодексе российской федерации // Право и правосудие в современном мире (к 100-летию Верховного Суда Российской Федерации) / под ред. Я. Б. Жолобова. Санкт-Петербург, 2022. С. 508-509.
2. Уголовное дело № 1-49/20. Бутырский районный суд. URL: https://mos-gorsud.ru (дата обращения: 05.05.2023).
3. Ермаков С. В., Ермакова О. В. Превышение должностных полномочий: проблемы толкования общественно опасного деяния // Вестник Уфимского юридического института МВД России. 2022. № 2 (96). С. 68-73.
4. Постановление Президиума Ярославского областного суда от 15 мая 2013 г. № 44у-123-2013 // Кон-сультантПлюс: сайт. URL: https://www.consultant.ru/ (дата обращения 05.05.2023).
5. Андрианов В. К. Некоторые вопросы квалификации преступлений, связанных со злоупотреблением должностными полномочиями и превышением должностных полномочий // Проблемы экономики и юридической практики. 2019. Т. 15. № 3. С. 216-222.
6. Апелляционное определение Пермского краевого суда от 25 января 2018 г. по делу № 22-277/2018 // КонсультантПлюс: сайт. URL: https://www.consultant. ru/ (дата обращения 05.05.2023).
7. Ильин А. А. Превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ): понятие, виды, вопросы законодательной техники и дифференциации ответственности. Москва, 2014.
8. Архипович И. А. Квалифицирующие признаки превышения должностных полномочий // Концепции и модели устойчивого инновационного развития общества. Уфа, 2020. С. 107-110.
References
1. Polyakov A. A., Mishustina S. V. On the issue of the criminal legal category «tortur» in the criminal code of the Russian Federation // Law and justice in the modern world (on the occasion of the 100th anniversary of the Supreme Court of the Russian Federation) / ed. Y. B. Zholobov. St. Petersburg, 2022. Pp. 508-509.
2. Ermakov S. V., Ermakova O. V. Abuse of official powers: problems of interpretation of a socially dangerous act // Bulletin of the Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. No. 2 (96). Pp. 68-73.
3. Andrianov V. K. Some issues of qualifying crimes related to abuse of power and abuse of power // Problems of Economics and Legal Practice. 2019. V. 15. No. 3. Pp. 216-222.
4. Ilyin A. A. Abuse of official powers (Article 286 of the Criminal Code of the Russian Federation): concept, types, issues of legislative technique and differentiation of responsibility. Moscow, 2014.
5. Arkhipovich I. A. Qualifying signs of abuse of power // Concepts and models of sustainable innovative development of society. Ufa, 2020. Pp. 107-110.
Информация об авторе
Ермакова Ольга Владимировна - кандидат юридических наук, доцент
Information about the author
Ermakova Olga V. - Candidate of Law, Associate professor
Статья поступила в редакцию 16.05.2023; одобрена после рецензирования 30.05.2023; принята к публикации 22.09.2023
The article was submitted 16.05.2023; approved after reviewing 30.05.2023; accepted for publication 22.09.2023
