CC BY
451
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2007. № 2 (11). С. 88-95. © В.М. Степашин, 2007
УДК 343
НАЗНАЧЕНИЕ НАКАЗАНИЯ ЗА НЕОКОНЧЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
В.М. СТЕПАШИН
Автор анализирует специальные правила назначения наказания за неоконченное преступление. The author analyzes special rules ofpurpose ofpunishment for unfinished crime.
В истории развития отечественного уголовного законодательства существовали разные подходы к правовому регулированию назначения наказания за неоконченное преступление. Так, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1945 г., исходя из принципа обязательного смягчения наказания при неоконченном преступлении, устанавливало: «Наказание за покушение на преступление, когда покушение это оставлено не собственной волей подсудимого, а другими, не зависящими от него обстоятельствами, определяется по большей или меньшей близости такого покушения к совершению преступления двумя, тремя или четырьмя степенями ниже постановленного за само совершение преступления». Для оконченного покушения предусматривалось «наказание, одной, двумя или тремя степенями ниже против наказания, постановленного за самое совершение преступления».
Руководящие начала РСФСР 1919 г. закрепляли принципиально иной подход: «Стадия осуществления намерения совершающего преступление сама по себе не влияет на меру репрессии, которая определяется степенью опасности преступника». В последующем советское уголовное законодательство отказалось от этого подхода, взяв на вооружение принцип факультативного смягчения наказания за неоконченную преступную деятельность, предписывая учитывать при назначении меры наказания «отсутствие или незначительность вредных последствий покушения» [1] (УК РСФСР 1922 г.); «степень опасности лица, совершившего преступление, и степень осуществления преступно-
го намерения» [2] (Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г.); «степень опасности лица, совершившего покушение или приготовление, подготовленность преступления и близость наступления его последствий, а также причины, в силу которых преступление не было доведено до конца» [3] (УК РСФСР 1926 г.); «характер и степень общественной опасности действий, совершенных виновным, степень осуществления преступного намерения и причины, в силу которых преступление не было доведено до конца» (УК РСФСР 1960 г.).
Действующий уголовный закон устанавливает формализированные пределы наказания при назначении наказания за неоконченное преступление. Подобный подход известен и зарубежному законодательству: смягчение наказания за неоконченное преступление предусматривают УК ряда других государств (§ 2 ст. 16 УК Республики Польши, ч. 2 ст. 17 УК Болгарии, ч. 2 ст. 15 УК Испании, ч. 2 ст. 21 УК Дании, ст. 21 УК Швейцарии и др.).
УК РФ 1996 г. в основном традиционно для Российского уголовного права определяет понятия приготовления к преступлению и покушения на него.
Приготовлением к преступлению признаются приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведе-
но до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (ч. 1 ст. 30 УК). Характер приготовительных действий таков, что сами по себе они не создают непосредственной опасности для объекта преступления, не направлены прямо на него, однако они обусловливают, облегчают совершение преступления. Сравнительно невысокая степень общественной опасности такого рода действий позволила законодателю ограничить ответственность за приготовительные действия к совершению преступления рамками приготовления только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям.
Покушением на преступление уголовный закон (ч. 3 ст. 30) признает умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.
При назначении наказания за приготовление либо покушение суд руководствуется общими началами назначения наказания, в том числе учитывает характер и степень общественной опасности неоконченного преступления, личность виновного. Конкретизируя эти требования, ч. 1 ст. 66 УК обязывает суд учесть обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца.
Следует отметить, что в теории уголовного права к вопросу об императивном смягчении наказания за неоконченное преступление относились по-разному. Так, Н.Ф. Караулов выступал против такого смягчения: «Возводить такое требование в закон было бы неправильно. Изучение практики показывает, что общественная опасность покушения, особенно оконченного, является весьма близкой к общественной опасности оконченного преступления» [4]. На такой же позиции находился и высший судебный орган РСФСР, отмечавший в определениях, что «отказ от назначения максимального наказания за покушение является правом, а не обязанностью суда» [5].
Однако «близость» степени общественной опасности оконченного преступления и покушения на него не означает их тождества, последствия же этих деяний всегда различ-
ны. На этом, в частности, настаивал и Г.И. Чечель, отмечая, что отсутствие в действиях виновного предусмотренного уголовным законом вреда, в принципе, во всех случаях предполагает применение пониженного наказания [6]. М. Д. Шаргородский отмечал, что, чем ближе окончание преступления, тем более строгое следует назначать наказание, т. е. приготовление к преступлению должно влечь за собой более мягкое наказание, чем покушение на преступление, и еще более мягкое, чем оконченное преступление [7]. И. Д. Дурманов предлагал предоставить право суду снижать наказание за покушение на преступление до половины низшего предела санкции соответствующей статьи закона и разрешить суду при осуждении за приготовление к преступлению снижать наказание без какого-либо ограничения [8].
Правила о смягчении наказания за неоконченное преступление вызвали одобрения и у большинства современных исследователей.
Л.Л. Кругликов, А.В. Васильевский отмечают явный прогресс в развитии института неоконченного преступления, поскольку
«Кодекс не только четко определил направление изменения ответственности за приготовление и покушение, но и формально закрепил это влияние отдельно для каждой стадии» [9].
По мнению В.В. Мальцева, то обстоятельство, что за приготовление и покушение установлены понижающие пределы наказания, «свидетельствует не только о высокой степени реализации уравнивающего и распределяющего аспектов справедливости, но и о том, что указанным различиям законодатель придает качественное значение. Поэтому можно утверждать, что приготовление к преступлению, покушение на преступление и оконченное преступление отличаются друг от друга по характеру своей общественной опасности» [10].
Е.В. Благов говорит о том, что правила ст. 66 УК РФ «доступнее для понимания и проще для применения, чем многие ранее высказанные пожелания об этом» [11].
А.П. Козлов верно замечает, что традиционный вывод о меньшей общественной опасности пресеченной деятельности (но не
об отсутствии её вообще) исходит из закономерностей развития преступления. Поэтому при определении сравнительной общественной опасности идет сопоставление не с возможным добровольным отказом, а с возможным наступлением преступного результата: преступное последствие не наступило и уже не наступит, значит, предшествующее ему поведение - виновного не столь опасно, как в тех случаях, когда оно наступило бы [12]. При этом, однако, А. П. Козлов тонко отмечает некоторую несправедливость существующего законодательного решения, поскольку при нем «меньшая общественная опасность приготовления и покушения становится как бы заслугой виновного, поскольку она с необходимостью выходит на соответственно меньшее наказание. На самом деле, в уменьшении общественной опасности пресеченного преступления заслуги виновного нет, так как только благодаря окружающим лицам и другим силам преступная деятельность прекратила свое существование и, будь на то воля виновного, развилась бы во времени до логического конца» [13].
По словам А.Ф. Мицкевича, ущерб охраняемому и охраняющему общественным отношениям на стадии приготовления к преступлению меньше, чем на стадии покушения на преступления, а на стадии покушения меньше, чем при оконченном преступлении, поскольку меньшей деформации подвергаются оба общественных отношения [14].
Таким образом, принципиальное отличие последствий оконченного и неоконченного преступного деяния обусловило введение в УК РФ норм об императивном смягчении наказания за предварительную преступную деятельность.
В соответствии со ст. 66 УК недоведе-ние виновным преступления до конца по обстоятельствам, от этого лица не зависящим, является основанием существенного смягчения верхнего предела наказания.
Во-первых, срок или размер наказания за приготовление к преступлению ограничен половиной, а за покушение - тремя четвертями максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особен-
ной части УК за оконченное преступление. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ обращала внимание на то, что судами допускаются факты нарушения норм уголовного законодательства, регулирующих правила назначения наказания за неоконченное преступление. Так, при назначении наказания С., осужденному по приговору Ульяновского областного суда по ст. 15, п. «а», «е», «н» ст. 102, суд не учел требования ч. 3 ст. 66 УК РФ, в соответствии с которой срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наказания наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за оконченное преступление [15].
В другом случае Дрожжин (судимый 13 апреля 1998 г. по ч. 1 ст. 108 УК РСФСР к трем годам лишения свободы и 2 июля 1997 г. условно-досрочно освобожденный) признан виновным и осужден по ч. 3 ст. 30, п. «в», «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ к трем годам лишения свободы. Постановлением президиума Свердловского областного суда приговор и определение в отношении Дрожжина отменены, дело направлено на новое судебное рассмотрение по мотиву несоблюдения судом требований ч. 2 ст. 68 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила постановление президиума Свердловского областного суда, признав решение районного суда верным: президиум обоснованно пришел к выводу, что в действиях Дрожжина имеется опасный рецидив преступлений, однако не учел, что осужденный совершил не оконченное преступление, а покушение на него, поэтому суд при применении правила ч. 2 ст. 58 УК РФ должен исходить из максимального срока наказания, который мог быть назначен по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 158 УК РФ с учетом требований ч. 3 ст. 66 УК РФ. Таким образом, осужденному могло быть назначено лишение свободы на срок не более четырех лет и шести месяцев и не менее трех лет [16].
Также Президиум Верховного Суда РФ отменил состоявшиеся решения и направил дело на новое рассмотрение: по приговору суда К. осужден по ч. 3 ст. 30, п. «н» ч. 2
ст. 105 УК РФ к 9 годам лишения свободы в ИК особого режима. В соответствии с требованиями ст. 66 УК РФ за покушение на убийство, совершенное неоднократно, суд не может назначить срок наказания, превышающий три четверти максимального срока наказания, предусмотренного санкцией ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. е. 15 лет лишения свободы. Вместе с тем в соответствии со ст. 68 УК РФ в связи с особо опасным рецидивом преступлений срок назначенного наказания не может быть ниже трех четвертей максимального срока, предусмотренного за совершенное преступление, т. е. не менее 11 лет 3 месяцев лишения свободы. Таким образом, указанные требования закона судом первой инстанции не были выполнены [17].
При назначении наказания за неоконченное преступление при наличии обстоятельств, предусмотренных пунктами «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, следует исчислять три четверти максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания от максимального наказания, предусмотренного за неоконченное преступление, т. е. три четверти от одной второй - за приготовление к преступлению и три четверти от трех четвертей
- за покушение на преступление. Иначе говоря, наказание за приготовление в этом случае не может превышать 3/8, а за покушение
- 9/16 от установленного санкцией максимального наказания. Равным образом, назначая наказание такому лицу при наличии рецидива преступлений, следует, применяя правила статьи 68 УК РФ, исходить из максимального срока наказания, который может быть назначен с учетом требований статьи 66 УК РФ [18].
Как и в других правилах смягчения наказания, понижающих его верхний предел, положения ст. 66 УК РФ упоминают лишь о смягчении наиболее строгого наказания, предусмотренного санкцией статьи Особенной части, не учитывая то обстоятельство, что наиболее строгое наказание может быть неприменимо к лицу, виновному в совершении неоконченного преступного деяния. Представляется, что было бы справедливо понижать верхний предел наиболее строгого наказания, предусмотренного санкцией ста-
тьи Особенной части УК РФ, а наиболее строгого наказания, которое может быть назначено виновному. В противном случае требования закона об обязательном смягчении наказания могут быть не реализованы.
Эти правила применяются и в случае, когда исчисленный срок будет ниже низшего предела санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ (например, при приготовлении к посягательству на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК)). При этом не требуется, чтобы имелись основания для назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление. Поэтому ссылка на статью 64 УК РФ в резолютивной части приговора является излишней. В этом случае в описательной части приговора должно быть мотивировано назначение наказания по правилам частей второй или третьей статьи 66 УК РФ. Однако в таких случаях происходит абсолютизация наказания (при отсутствии иных оснований его дальнейшего смягчения). Такая же ситуация наблюдается и тогда, когда установленная законом доля максимального наказания оказывается равной нижнему пределу санкции статьи (например, при покушении на совершение диверсии (ч. 2 ст. 281), приготовлении к терроризму (ч. 3 ст. 205)).
Е.В. Благов также обращает внимание на то, что следование правилам, изложенным в ч. 2 и 3 ст. 66 УК РФ, в отличие от правил ст. 62 и ч. 1 ст. 65, допускает даже выход за нижний предел санкции соответствующей статьи Особенной части уголовного законодательства [19]. В этой связи Л. Л. Кругликов,
А.В. Васильевский полагают, что было бы справедливо при неоконченном преступлении кратно понижать и нижнюю границу возможного наказания вместе с верхней [20]. Такое решение представляется верным, тем более именно так законодателем была разрешена проблема абсолютизации наказания несовершеннолетним.
Во-вторых, смертная казнь и пожизненное лишение свободы за неоконченное преступление не назначаются. Если лицо совершило действия, свидетельствующие о приготовлении к преступлению, либо покушалось на совершение преступления, за которое со-
ответствующими статьями Особенной части УК РФ предусматривается возможность применения смертной казни или пожизненного лишения свободы, суд в силу части четвертой статьи 66 УК РФ назначает лишение свободы в пределах, указанных в частях второй или третьей названной статьи.
Применение любого способа смягчения наказания, в том числе при назначении наказания за неоконченное преступление, не может заменять либо отменять иных положений, установленных уголовным законом. В равной степени это относится и к правилам, определяющим назначение наказания по совокупности преступлений или приговоров.
Отметим, что и в последнем случае суд не лишается возможности дальнейшей индивидуализации назначаемого наказания, поскольку закон предоставляет право как полного или частичного сложения наказаний за отдельные преступления, так и применения принципа поглощения менее строгого наказания более строгим. При смягчении наказания трансформации подвергается санкция статьи Особенной части, при этом суд в полном объеме руководствуется общими началами назначения наказания.
Практика высшей судебной инстанции России по этому вопросу некоторое время не отличалась последовательностью. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, изменяя меру наказания, назначенную по совокупности преступлений, в определении указала, что в силу ч. 3 ст. 66 УК срок наказания по ст. 15 и ст. 102 УК не может превышать % максимального срока наказания в виде лишения свободы, предусмотренного за оконченное преступление, и поэтому суд при назначении наказания по совокупности преступлений не мог назначить окончательное наказание свыше 11 лет 3 месяцев лишения свободы [21]. Приведенное судебное решение было справедливо подвергнуто критике [22]. Иначе этот вопрос был разрешен в Постановлении Пленума Верховного Суда от 11 июня 1999 г.: если лицо совершило несколько неоконченных преступлений, то за каждое из них назначается наказание в соответствии со статьей 66 УК РФ, однако окончательное наказание по
совокупности преступлений должно определяться по правилам части второй или третьей статьи 69 УК РФ. При этом окончательное наказание в виде лишения свободы, назначенное по правилам части второй статьи 69 УК РФ, не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений, а назначенное по правилам части третьей статьи 69 УК РФ - не может быть более двадцати пяти лет [23].
Данная рекомендация подверглась верной корректировке в Постановлении Пленума Верховного Суда от 11 января 2007 г.: окончательное наказание при этом не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, которое может быть назначено по указанным правилам (ст. 66 УК РФ. - B.C.) за наиболее тяжкое из совершенных неоконченных преступлений [24].
В-третьих, обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца, а равно и характер совершенного деяния учитываются при дальнейшей индивидуализации наказания за неоконченное преступление. Такие обстоятельства могут быть самыми различными: отсутствие необходимого опыта, ошибка в расчете, неверная информация, ошибка в объекте, предмете, средствах преступления и т. д. Таким образом, при решении вопроса о назначении наказания в зависимости от степени осуществления преступного намерения недопустимо исходить только из близости наступления вредных последствий, а в каждом случае необходимо учитывать причины, в силу которых преступный умысел не был реализован, на что неоднократно обращалось внимание в правовой литературе [25].
В.В. Мальцев к обстоятельствам, в силу которых преступление не было доведено до конца, относит, ссылаясь на содержание ч. 4 ст. 15 УК 1960 г.: «характер и степень общественной опасности действий, совершенных виновным, степень осуществления преступного намерения и причины, в силу которых преступление не было доведено до конца» [26], «степень осуществления преступного намерения, причины, в силу которых не уда-
лось завершить посягательство, мотивы поступков лица и др.» [27]. Под степенью осуществления преступления предлагается, в частности, понимать этап совершения неоконченного преступления, на котором оно фактически завершилось [28].
Е.В. Благов пишет, что учет данных обстоятельств должен происходить в двух направлениях: а) качественном и б) количественном. Самое простое для понимания и применения - количественное направление. Оно предполагает принятие во внимание числа факторов, помешавших завершению преступления. Например, в одном случае совершению изнасилования помешало только сопротивление жертвы, в другом потребовалось вмешательство посторонних. Понятно, что чем больше для недоведения преступления до конца потребовалось соответствующих обстоятельств, тем при прочих равных условиях общественно опаснее (злостнее) является соответствующее лицо и тем ему должно быть назначено более строгое наказание. Сложнее дело обстоит с качественным направлением учета обстоятельств, в силу которых преступление не было доведено до конца. В этом случае в расчет следует брать их характер, который предполагает принятие во внимание свойств факторов, помешавших завершению преступления [29].
В зависимости от степени влияния на не-доведение преступления до конца Е.В. Благов различает абсолютные и относительные обстоятельства. Абсолютные обстоятельства -это факторы, закономерно ведущие к недове-дению преступления до конца (покушение с использованием средств, не могущих повлечь соответствующие последствия, или на отсутствующий либо не обладающий необходимыми свойствами объект). Относительными обстоятельствами следует считать факторы, случайно ведущие к недоведению преступления до конца (например, осечка или помеха при выстреле в человека) [30].
А.П. Козлов разделяет причины прерывания преступной деятельности на две группы: лежащие за пределами волеизъявления окружающих виновного лиц и зависящие от воли окружающих лиц. Первая группа причин возникает стихийно и воздействует на
преступную деятельность побочно, походя. Их можно дифференцировать как обстоятельства, связанные с силами природы, и обстоятельства, связанные с поведением людей... Несколько иная картина складывается, когда преступная деятельность пресекается в связи с обстоятельствами, зависящими от воли окружающих лиц. Здесь преступная деятельность настолько очевидна, что те или иные окружающие лица становятся на охрану общественных интересов [31].
Но в любом случае эти обстоятельства не зависят от воли виновного лица, поэтому далеко не всегда свидетельствуют о сравнительно низкой (меньшей) общественной опасности его самого или совершаемого деяния и, следовательно, могут не являться основанием для дальнейшего снижения наказания. Следовало бы согласиться с А.В. Клад-ковым, что «одно дело, когда преступник не убил человека потому, что, стреляя, промахнулся, или ружье дало осечку, и другое дело, что оно оказалось незаряженным» [32], однако нельзя игнорировать и то, что незаряженным ружье оказалось совсем не по воле стрелявшего. Поэтому причины доведения преступления до конца суд учитывает наряду с иными обстоятельствами совершения преступного деяния.
Так, А.П. Козлов справедливо замечает: «...трудно представить себе, что претерпевание преступником определенного вреда при пресечении его преступной деятельности (причинении ему имущественного, физического вреда при необходимой обороне, при превышении её пределов, при задержании преступника и т. д.) останется в суде незамеченным и не повлияет на назначенное наказание» [33].
В теоретических исследованиях к особенностям назначения наказания при совершении неоконченного преступления иногда относят учет личности виновного [34] и категории совершенного преступления [35]. Эти решения обоснованно получили оценку как сомнительных, поскольку названные обстоятельства принимаются во внимание уже при применении общих начал [36].
Кроме того, в теории уголовного права принято выделять оконченное и неокончен-
ное, а также негодное покушение. Многие авторы отмечают существенное отличие по степени общественной опасности оконченного от неоконченного покушения [37], а потому вид покушения может (и должен) учитываться при назначении наказания. На учет степени осуществления преступления при совершении покушения на преступление не может не накладывать отпечаток определение данного вида неоконченного преступления, которое дается законодателем [38]. Очевидно, что неоконченное и негодное покушение на преступление, как правило, обладают менее высокой степенью общественной опасности, поэтому наказание за них должно быть менее строгим. Л.Л. Кругликов, А.В. Васильевский справедливо отмечают, что было бы целесообразно, во-первых, продекларировать в Уголовном кодексе эти отличия и, во-вторых, предусмотреть разные последствия за оконченное и неоконченное покушение [39]. Аналогичное решение ранее предлагалось и нами.
Прерванность преступления на стадии приготовления или покушения может послужить основанием для применения других способов смягчения наказания, поскольку характеризует степень общественной опасности деяния в сторону снижения последней.
Таким образом, УК 1996 г. синтезировал предложения представителей науки уголовного права, судебную практику назначения наказания при отдельных смягчающих обстоятельствах и за неоконченную преступную деятельность и формализировал правила применения уголовно-правовых мер за прерванное преступление, придав им обязательный характер. При этом правоприменителю предоставлены разнообразные уголовноправовые способы дальнейшей индивидуализации наказания, в том числе - в сторону смягчения.
1. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 19171952 гг. - М., 1953. - С. 21.
2. Там же. - С. 25.
3. Там же. - С. 29.
4. Караулов В.Ф. Уголовно-правовая борьба с покушением на преступление и приготовлением к преступлению по советскому уголов-
ному законодательству: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1969. - С. 11.
5. См., например: Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1995. - № 11. - С. 12.
6. Чечель Г.И. Смягчающие ответственность обстоятельства и их значение в индивидуализации наказания по советскому уголовному праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Саратов, 1972. - С. 15.
7. См.: Шаргородский М.Д. Вина и наказание в советском уголовном праве. - М., 1945. -С. 26-27.
8. См.: Дурманов И.Д. Стадии совершения преступления по советскому праву. - М.: Госюр-издат, 1955. - С. 186.
9. Кругликов Л.Л., Васильевский А.В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.
- С. 106.
10. Мальцев В.В. Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. - С. 557.
11. Благов Е.В. Применение уголовного права. -СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. -С. 396.
12. Козлов А.П. Учение о стадиях преступления.
- СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. -С. 204.
13. Там же. - С. 204.
14. Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. - С. 66.
15. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. -№ 10. - С. 22.
16. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. -№ 7. - С. 10-11.
17. Там же. - С. 14-15.
18. См. п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 2 от 11 января 2007 г. // Российская газета. - 2007. - 24 января.
19. Благов Е.В. Указ. соч. - С. 398.
20. Кругликов Л.Л., Васильевский А.В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.
- С. 112.
21. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1998. -№ 12. - С. 14.
22. См., например: Становский М.Н. Назначение наказания. - СПб.: Юридический центр Пресс, 1999. - С. 296-297.
23. См. п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 40 от 11 июня 1999 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 8.
24. См. п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 2 от 11 января 2007 г. // Российская газета. - 2007. - 24 января.
25. См., например: Дурманов Н.А. Указ. соч. -
С. 182; Кузнецова Н.Ф. Ответственность за приготовление к преступлению и покушение на преступление. - С. 152.
26. Мальцев В.В. Указ. соч. - С. 559; Становский М.Н. Указ. соч. - С. 295.
27. Галиакбаров P.P. Уголовное право. Общая часть. - Краснодар, 1999. - С. 345.
28. Благов Е.В. Указ. соч. - С. 402.
29. Там же. - С. 390-391.
30. Там же. - С. 394.
31. Козлов А.П. Указ. соч. - С. 200-201.
32. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. -М., 1996. - С. 414.
33. Козлов А.П. Указ. соч. - С. 202-203.
34. Модель Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. - С. 18.
35. Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. - С. 173, 259.
36. Благов Е.В. Указ. соч. - С. 408.
37. Уголовное право РФ. Общая часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. - М., 1996. - С. 238.
38. Благов Е.В. Указ. соч. - С. 404.
39. Кругликов Л.Л., Васильевский А.В. Указ. соч.
- С. 114.
