CC BY
44
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2016. № 2
НАУКА И ПРАВО ЗА РУБЕЖОМ
А. В. Малешина, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ*
к вопросу о правовой регламентации искусственного прерывания беременности
В США
Статья посвящена актуальным проблемам правового регулирования искусственного прерывания беременности в США. В статье рассматриваются основные подходы к установлению критериев законности проведения абортов, выработанные американскими штатами, проводится исторический анализ формирования этико-правового статуса искусственного прерывания беременности, а также исследуются сложившиеся способы решения этического конфликта интересов матери и ребенка и наиболее сложные и спорные моменты практической реализации данного конфликта.
Ключевые слова: искусственное прерывание беременности, охрана «будущей жизни», репродуктивные права граждан, право на аборт, американское уголовное право, плод человека, достижение жизнеспособности, криминальный аборт.
Abortion laws are constantly changing in the USA, especially as more time passes since the biggest abortion case, Roe v. Wade, was decided. Ever since then, abortion in the United States has been legal, and women have a right to choose whether to have an abortion during the early stages of her pregnancy. However, states are allowed to regulate certain aspects of abortion after the first trimester, such as imposing counseling, waiting periods, and other requirements. During the third trimester there is generally little or no legal way to have an abortion. In this paper we examine the current issues of the abortion regulation in the American legislations and modern approaches to the criminal liability for the criminal abortion.
Keywords: abortion requirements, American criminal law, criminal abortion, right to have an abortion, viability test, human reproductive rights, birth control politics.
Важной особенностью уголовного права стран, относящихся к системе общего права, последних лет является реформа норм об уголовной ответственности за преступления против жизни, которая характеризуется как пересмотром прежних, в значительной степени архаичных институтов, так и криминализацией новых общественно
* anastasia.gololobova@gmail.com
опасных деяний. Среди новых деяний, которые уголовно-правовая модель общего права относит к системе преступных деяний против жизни, можно выделить преступления, объектом которых выступает плод человека на разных этапах своего развития. Данный подход затрагивает множество проблем не только и не столько правового характера, сколько социального и философского.
Гуманистическое общество XXI в., каким его видит и строит по крайней мере западная цивилизация, ориентировано на провозглашение, уважение и защиту высоких стандартов жизни каждого человека, и здесь возникает ряд вопросов относительно того, как эти стандарты реализовывать исходя из сложившейся системы ценностей. В частности, вопрос о том, как определить границы жизни человека (ее начало и конец) и сохранить при этом действующую систему позитивных прав. Провозглашение принципа сакральности человеческой жизни предполагает ее неприкосновенность с момента если не зачатия, то ранних этапов внутриутробного развития и обязанность поддерживать независимо от «качества жизни». Тогда невольно встает вопрос о праве женщин прерывать нежелательную беременность, и зачастую формируется трудно разрешимая ситуация конфликта интересов.
Споры о правовой регламентации искусственного прерывания беременности1, возможности его криминализации были и остаются актуальными для общества США. Традиционно производство аборта рассматривалось как преступление, за исключением нескольких случаев, как, например, это предусматривало законодательство штата Джорджия, когда беременность наступила в результате изнасилования или инцеста, плод имел серьезные физические или генетические отклонения или сохранение беременности было опасно для жизни матери2.
Вместе с тем нельзя не сказать о том, что эти положения носили исключительно статутный характер и в американском, как и в английском, законодательстве появились в результате принятия ряда нормативных актов (статутов) XIX в.
Согласно нормам английского общего права прерывание беременности до момента первого шевеления плода (quickening) не явля-
1 Термин «искусственное прерывание беременности» будет использоваться в данной работе как синоним термина «искусственный аборт». В то время как в медицине к аборту принято относить изгнание плода (искусственное или самопроизвольное) только до 22 недели беременности. Например, в Словаре ВОЗ терминов ВРТ 2009 г. под искусственным абортом предлагается понимать прерывание клинической беременности путем преднамеренного вмешательства, предпринятого до 20 полных недель гестационного срока (18 недель после оплодотворения), или при неизвестном геста-ционном сроке при весе эмбриона/плода менее 400 граммов (URL: http://www.who. int/reproductivehealth/publications/infertility/art_terminology2_ru.pdf (дата 10.04.2016)).
2 Ga. Crim. Code § 26-1202 a, b.
лось преступлением. Причина этого заключается в том, что в нормах канонического права, теологических и философских воззрениях не было единого мнения по вопросу о моменте начала жизни. Считалось, что плод наделяется душой во временной промежуток между зачатием и рождением — условно было предложено за точку отсчета брать сорок дней с момента зачатия для мальчиков и восемьдесят — для девочек. Именно по причине «бездуховности» плода он рассматривался как часть тела матери и его изгнание не было преступлением3.
Вопрос о том, как оценивать разрушение плода после его шевеления, оставался дискуссионным. Несмотря на то, что Генри де Брэктон говорит о данном деянии как об убийстве (homicide), большинство представителей доктрины общего права рассматривали данное деяние как менее тяжкое: оно не является тяжким убийством (murder), по мнению Э. Коука, и должно считаться преступлением менее тяжким по своей природе, чем простое убийство (manslaughter), по мнению У. Блэкстоуна4.
Первый английский статут, устанавливающий уголовную ответственность за производство аборта, — так называемый Закон Лорда Элленборо5 — был издан в 1803 г. Положения данного акта закрепили момент первого шевеления плода в качестве решающего для дифференциации ответственности за прерывание беременности — умерщвление плода после этого момента каралось сметной казнью, а до этого — заключением в исправительное учреждение.
Закон о преступлениях против личности 1837 г. (The Offences Against the Person Act) уравнял в правовых последствиях производство аборта на любом сроке беременности, отменил смертную казнь в качестве наказания, предусмотрел лишение свободы на срок до трех лет6 за совершение данного преступления.
Одноименный законодательный акт «О преступлениях против личности» 1861 г., изменивший вид наказания за производство аборта на любом сроке беременности на пожизненное лишение свободы, оставался основным в вопросах установления ответственности за искусственное прерывание беременности вплоть до принятия Закона о сохранении жизни новорожденных 1929 г. (Infant Life (Preservation) Act) и Закона об аборте 1967 г. (Abortion Act).
До середины XIX в. в большинстве североамериканских штатов действовали приведенные выше нормы английского общего права. Коннектикут был первым из штатов, в котором был принят законодательный акт, устанавливающий ответственность за производство
3 Roe v. Wade, 1973, 410 U.S. 113, 134 (per Blackmun J.).
4 Ibid.
5 Lord Ellenborough's Act (Malicious Shooting or Stabbing Act), 43 Geo. 3, c. 58.
6 The Offenses Against the Person Act, 1837(7 Will. 4 & 1 Vict. c. 85), s. 74.
аборта. Принятый в 1821 г. Закон во многом повторял упомянутый выше английский Закон 1803 г. в отношении умерщвления шевелящегося плода и признавал ненаказуемым аборт, имевший место до этого момента7. В 1860 г. в данный акт были внесены поправки, согласно которым производство аборта до шевеления плода также признавалось преступлением.
В 1828 г. законодатель штата Нью-Йорк принял закон, который длительное время служил моделью в вопросе установления ответственности за искусственное прерывание беременности и согласно которому производство аборта до начала шевеления плода признавалось мисдиминором8, после этого момента — простым убийством второй степени. Кроме того, в данном акте впервые прозвучала концепция «терапевтического аборта», когда прерывание беременности признается допустимым по медицинским показаниям для спасения жизни матери при условии осуществления квалифицированным врачом9.
В общей сложности за период с 1821 по 1840 г. подобные законы были приняты еще в восьми североамериканских штатах: Миссури — 1825 г., Иллинойсе — 1827 г., Индиане — 1835 г., Огайо — 1834 г., Арканзасе — 1837 г., Айове — 1839 г., Алабаме — 1840—1841 гг., Мэн — 1840 г. Подавляющее большинство этих актов было построено по модели закона штата Нью-Йорк: наказуемым главным образом признавалось так называемое «вытравливание плода» посредством применения сильнодействующих и ядовитых веществ, но при условии, что было отмечено его шевеление.
Несколько по-иному и более жестко уголовная ответственность за незаконное производство аборта была прописана в уголовном законодательстве штата Мэн. Уголовно-наказуемым признавалось покушение на прерывание беременности независимо от того, на каком сроке оно имело место, и независимо от способа совершения. Нормы уголовного закона этого штата фактически стали предвестником тех изменений в регулировании вопросов искусственного прерывания беременности, которые последовали в последующие десятилетия в пределах всей страны.
7 Согласно ст. 14 данного акта, «каждый, кто умышленно и злостно дал другому лицу яд или любое иное отравляющее вещество с целью убийства, либо чтобы вызвать выкидыш у женщины, ребенок которой шевелится, должен быть обвинен и приговорен к тюремному заключению на срок его жизни или другой срок, который суд сочтет достаточным за совершенное преступление».
8 В основе деления всех преступлений на две большие группы в американском праве — фелонии и мисдиминоры — лежит такой критерий, как характер наказаний, предусмотренных за содеянное преступление. Как правило, фелонии — это наиболее опасные посягательства, караемые лишением свободы на срок свыше одного года. Мисдиминоры — до одного года включительно.
9 N. Y. Rev. Stat., tit. 2, art. 1, 9, p. 661; tit. 6, 21, p. 694 (1829).
По мнению Дж. Мора, автора научного исследования, посвященного государственной политике США по вопросу правовой регламентации искусственного прерывания беременности, первая волна американского «абортного» законодательства не была вызвана стремлением законодателя выразить свое отношение к столь неоднозначному «методу регулирования рождаемости». Данные нормативно-правовые акты нельзя рассматривать ни как движение pro (поскольку нормы общего права обрели статутное подтверждение), ни как движение contra, свидетельством чему служит отсутствие уголовной ответственности за самоаборт10.
Исследователь полагает, что само принятие законодательных актов в данной области было продиктовано скорее желанием установить контроль над частной медицинской и фармацевтической практикой, нежели интересом к проблеме абортов. В качестве одного из аргументов в пользу своей гипотезы Дж. Мор приводит тот факт, что новые статьи, устанавливающие ответственность за незаконное прерывание беременности, не были предложены в качестве отдельного билля, а появились в уголовном законодательстве в результате его масштабного пересмотра вместе с целым рядом других норм11.
В середине XIX в. в общественном мнении американцев происходят радикальные перемены — аборт из крайней меры превращается в распространенное, легко доступное средство контроля над рождаемостью и планирования семьи. К нему все чаще прибегают женщины из средних и высших слоев общества для прекращения несвоевременной и нежелательной беременности. Постепенно происходит коммерциализация абортов, появляются медицинские центры, специализирующиеся исключительно на их производстве. И если раньше лишь отдельные врачи соглашались прервать беременность, то к 50-м гг. XIX в. появились специалисты, для которых производство абортов стало главным источником доходов. Открытость информации о врачах, предлагающих подобные услуги, доступность аборта, отсутствие общественного осуждения в конечном итоге привели к тому, что на один аборт приходилось 5—6 рожденных детей против 20—35 рождений в начале XIX в.
В 1871 г. газета «Нью-Йорк Таймс» назвала аборт «злом эпохи». В статье отмечалось, что в Нью-Йорке работает 200 врачей, специализирующихся исключительно на производстве абортов, не считая тех медиков, которые иногда осуществляли подобные операции12.
10 MohrJ. C. Abortion in America. The Origins and Evolution of National Policy 18001900. N.Y., 1978. P. 20-25.
11 Ibid. P. 26.
12 Gordon L. The Moral Property ofWomen: a History of Birth Control Politics in America. Chicago, 2002. P. 25.
Начало «крестовому походу против абортов» 1 3, направленному на признание искусственного прерывания беременности незаконным на любом сроке, было положено в 1857 г., когда Американская медицинская ассоциация учредила специальный комитет по расследованию криминальных абортов (Committee on Criminal Abortion). В 1859 г. этот комитет подготовил доклад, посвященный проблеме распространения абортов в стране и «общей деморализации», в котором были указаны три причины большого числа абортов в целом и криминальных абортов в частности. В первую очередь было названо «широко распространенное заблуждение относительно истинной природы преступления — убеждение, встречающееся даже среди женщин, что плод нельзя считать живым существом до начала шевеления»14. Во-вторых, усугублению проблемы способствовало небрежное отношение к неприкосновенности и сохранности плода со стороны самих медицинских работников. Наконец, в качестве третьей причины было названо общее несовершенство действующих норм права, как общего, так и статутного, согласно которым плод, находящийся в утробе матери не наделяется никакими гражданскими правами и не признается живым существом.
В резолюции, сформулированной Комитетом, содержался призыв к законодателям штатов пересмотреть существующее законодательство с тем, чтобы прекратить столь неконтролируемое «уничтожение человеческой жизни»15.
Стало ли это результатом призыва американских медиков, господствовавшей в обществе викторианской морали 1 6, стремлением защитить женщину в условиях, когда аборт зачастую представлял опасность для жизни, или все же стремлением защитить еще не рожденного ребенка, но в период 1860—1880 гг. в стране были приняты законы, криминализировавшие аборт. Критерий «шевеления плода» потерял правовое значение, и в ряде случаев сама женщина могла быть привлечена к ответственности за вытравливание плода. Некоторые штаты делали исключение только для упомянутого выше «терапевтического аборта».
13 Reagan L. J. When Abortion Was a Crime: Women, Medicine, and Law in the United States, 1867-1973. Berkeley, 1997. P. 10.
14 Roe v. Wade, 1973, 410 U.S. 113, 142 (per Blackmun J.).
15 Ibid.
16 Термин «викторианская мораль» принято понимать в двух аспектах. С одной стороны, это совокупность моральных ценностей, принятых в Великобритании в период правления королевы Виктории (1837-1901). С другой стороны, это устоявшийся термин для характеристики совокупности ценностей, основанных на строгом кодексе поведения, нетерпимости к его нарушениям, сексуальным ограничениям и повышенным этическим стандартам.
Например, при внесении изменений в статьи об ответственности за незаконное прерывание беременности в УК штата Орегон исчез критерий «шевеления плода», хотя десятью годами раньше, когда эта ответственность впервые устанавливалась на законодательном уровне, именно этот критерий имел решающее значение. Более того, уничтожение «ребенка»17 в утробе матери независимо от того, был ли ей самой причинен вред, квалифицировалось как простое убийство.
В штате Коннектикут в 1860 г. был принят закон, запрещающий производство аборта. Согласно ст. 1 данного акта, производство аборта на любом сроке беременности признавалось фелонией, за совершение которой назначалось наказание в виде штрафа в размере до 1000 дол. США и лишение свободы на срок до 5 лет. Статья 3 устанавливала уголовную ответственность за самоаборт, покушение на него и за дачу согласия на осуществление аборта. Как пояснил в 1904 г. Верховный суд штата Коннектикут, законодатель создал «новое и особенное преступление», которое ограничило «возможность женщины причинять вред самой себе»18. Статья 4 предусматривала наказание в виде штрафа в размере от 300 до 500 дол. США за распространение информации рекламного характера о прерывании беременности и распространении препаратов, ее прерывающих. Данный закон стал первым из числа себе подобных, в котором одновременно упразднялась доктрина «шевеления плода», устанавливалась ответственность женщины за самоаборт и распространение сведений о методах и средствах прерывания беременности.
Последние из упомянутых принципов, правда, несколько позже легли в основу кампании против «непристойного поведения», с инициативой о проведении которой выступил республиканец Энтони Комсток. Он предложил законопроект, легший в основу принятого в 1873 г. Закона о запрете торговли и обращения непристойных книг и статей аморального содержания (Act for the Suppression of Trade in, and Circulation of, Obscene Literature and Articles of Immoral Use). Закон, вошедший в историю как Закон Комстока (Comstock Law), внес изменения в Закон о почтовой службе (Post Office Act) и расширил правовое определение непристойности. Отныне запрещалось распространять любые материалы, будь то книги, журналы, газетные статьи, рекламные листовки, содержащие информацию непристойного характера, в том числе посредством почтовой отправки. Впервые в американской истории к «непристойной» была отнесена информация, направленная на «предотвращение беременности или на незаконный аборт» (ст. 1 Закона о запрете торговли и обращения не-
17 Законодатель использовал именно термин «ребенок» (child), а не «плод» (fetus).
18 Mohr J. C. Op. cit. P. 201.
пристойных книг и статей аморального содержания)19. Вслед за федеральным законом были приняты акты аналогичного содержания еще в 24 штатах.
По подсчетам Дж. Мора, в период с 1860 по 1880 г. 13 штатов признали аборт вне закона, 21 штат внес изменения, направленные на ужесточение ответственности за прерывание беременности20.
Несмотря на то что положения, регламентирующие уголовную ответственность за незаконное прерывание беременности, подвергались редакционным уточнениям в ходе пересмотра законодательства, правовые доктрины, которые легли в их основу, оставались неизменными на протяжении практически ста лет.
И как бы ни менялось общественное отношение к аборту как одному из основных методов планирования семьи, он оставался вне закона вплоть до 22 января 1973 г., когда Верховный суд США признал право женщины на аборт на ранних сроках беременности неотъемлемым конституционным правом, вытекающим из XIV Поправки к Конституции: «право на личную жизнь предполагает право на принятие решения об аборте, но это право не является неограниченным и должно соотноситься с интересами штата»21.
В этом судебном решении весь период беременности был разделен на триместры. В течение первого триместра право решать судьбу своей беременности было оставлено за женщиной, посещающей врача, на которого возлагалась ответственность за принятие квалифицированного, «медицинского решения» 22. Во втором триместре производство аборта должно быть детально урегулировано, поскольку в случае нарушения установленных норм здоровью женщины может быть причинен значительный вред. В последнем триместре, поскольку речь идет о защите человеческой жизни, причем жизни как матери, так и плода, власти штата могут не только нормативно регулировать этот вопрос, но в определенных случаях запрещать или, напротив, настаивать на производстве аборта23.
При принятии решения суд исходил из презумпции того, что решающим фактором в защите «будущей» жизни является достижение жизнеспособности плодом, поскольку после этого периода плод может самостоятельно жить вне утробы матери. По этой причине «нормативное регулирование вопросов искусственного прерывания беременности, направленное на защиту потенциальной жизни, имеет под собой как логические, так и медицинские основания. Если штат за-
19 17 Stat., 42nd Congress, Sess. III, 1873. P. 598.
20 Mohr J. C. Op. cit. P. 200.
21 Roe v. Wade, 410 U.S. (1973) 113, 155 (per Blackmun J.).
22 Ibid. 113, 167.
23 Ibid. 113, 165.
интересован в защите жизни плода после достижения им жизнеспособности, он может пойти даже на запрещение производства абортов в этот период, если только этот шаг не необходим для сохранения жизни и здоровья матери»24.
В тот же день, 22 января 1973 г., Верховным судом США было рассмотрено дело Doe v. Bolton, в котором содержалось пояснение, что при принятии решения о необходимости прерывания беременности врач должен принимать в расчет целую совокупность факторов — физическое, эмоциональное, психологическое состояние, семейное положение, возраст женщины25.
В 1992 г. Верховный суд США снова вернулся к проблеме абортов при проверке конституционности действовавшего законодательства штата Пенсильвания. В групповом иске врачей, а также пяти медицинских клиник содержались требования о пересмотре Закона о контроле за проведением абортов, положения которого, по их мнению, противоречили Конституции США в контексте принятого ранее решения Roe v. Wade. Возражения вызвали те положения закона, которые предписывали обязательное уведомление супруга беременной женщины, либо уведомление родителей или законных представителей (в случае, если к аборту готовилась несовершеннолетняя женщина), разъяснение врачом возможных осложнений и потенциального риска для здоровья до начала операции и так называемое «информированное согласие»26, установление периода ожидания между получением врачом «информированного согласия» на проведение аборта и самим абортом, а также статьи, возлагающие на врачей обязанность готовить отчеты о проведенных абортах.
Окружной суд США, в который был подан иск, признал оспариваемые нормы неконституционными. Апелляционный суд третьего округа США27 поддержал ранее принятое решение в части, признав неконституционной норму, требующую от женщины предварительного уведомления супруга о своем намерении прервать беременность.
После передачи этого дела в Верховный суд США общественность ожидала любого исхода, в том числе переосмысления Roe v. Wade: со времени принятия упомянутого решения прошло двадцать лет, за ко-
24 Ibid. 113, 164.
25 Doe v. Bolton, 1973, 410 U.S. 179, 193 (per Blackmun J.).
26 Informed consent.
27 Федеральные окружные суды учреждены актом Конгресса в соответствии со ст. III Конституции США для рассмотрения гражданских и уголовных дел, а также дел о банкротстве. Апелляции на решения окружных судов слушаются в одном из 13 апелляционных судов, организованных по географическому принципу. Количество окружных судов в одном апелляционном округе (circuit) варьируется от одного до пятнадцати и зависит от количества штатов в данном округе, а также от количества судебных округов в каждом отдельном штате.
торые состав суда изменился в сторону увеличения числа консервативно настроенных судей, представленных для назначения на должность Республиканской партией. Из трех судей-демократов, которые рассматривали Roe v. Wade, — Т. Маршалл, У. Бреннан и Б. Уайт, в составе Верховного суда в 1992 г. остался только последний, высказавший особое мнение по делу Roe v. Wade.
Однако переосмысления не произошло: суд посчитал, что не только не изменились фактические обстоятельства, в которых принималось решение 1973 г., но и нет оснований по-другому трактовать доктринальные положения, на которые опиралось дело Roe v. Wade, даже если сами судьи в силу своих убеждений не согласны с сформулированным stare decisis28.
В решении отмечалось: «некоторые из нас, исходя из своего личного мнения, считают аборт преступным по отношению к основным принципам морали, но это не должно повлиять на наше решение. Нашей обязанностью является определение категории "свободы" для всех, а не установление своего собственного морального кодекса»29.
Вместе с тем суд отметил, что деление беременности на триместры как основы правового регулирования абортов следует признать устаревшим, и предложил опираться на категорию «жизнеспособность»: «схема деления беременности на триместры, без сомнения, была предложена для того, чтобы удостовериться в том, что право женщины выбирать не будет подчинено интересам штата по защите жизни плода, что ее выбор теоретически возможен. Мы не согласны, однако, с тем, что данный подход необходим для решения этой задачи. Столь сложная конструкция не необходима, и ее точное толкование иногда существенно усложняет стоящие перед штатами за-дачи»30. Стремление защитить «будущую» жизнь должно выражаться в нормативном ограничении права женщины на аборт после достижения плодом жизнеспособности31.
При этом суд отметил, что не имеет значения, на каком сроке беременности плод достигает жизнеспособности — будь то 28 недель, как во времена принятия решения Roe v.Wade, 23 или 24 недели, или более ранний срок, что стало возможно благодаря развитию неона-тальной медицины32.
28 Принцип stare decisis et non quieta movere выражает суть доктрины прецедента и означает, что суды обязаны рассматривать прошлые решения как руководство для разрешения подобных дел в будущем. При этом данный принцип применяется в США только по вертикали, т.е. связывает суды решениями только вышестоящих судов.
29 Planned Parenthood v. Casey, 1992, 505 U.S. 833, 851 (per O'Connor J., Kennedy J., Souter J.).
30 Ibid. 833, 873.
31 Ibid. 833, 879.
32 Ibid. 833, 861.
Нельзя сказать, что после принятия обозначенных выше решений проблемы, связанные с правовым регулированием искусственного прерывания беременности, больше не поднимались в США на федеральном уровне или на уровне штатов. Так, 5 ноября 2003 г. был принят Закон о запрете абортов на поздних сроках беременности (Partial-Birth Abortion Ban Act), который объявлял вне закона определенную технологию прерывания беременности на поздних сроках гестации — 15—26 недель.
Суть данной процедуры заключается в том, что во время индуцированных родов плод, как правило, извлекается частично из тела матери, а из оставшейся внутри головки ребенка с помощью специальной иглы извлекается мозг, с тем чтобы облегчить полное извлечение уже мертвого плода. Этот метод, получивший наименование «метод частичных родов», не являлся распространенным, но вызывал наибольшее число возражений в силу своего цинизма и крайнего пренебрежения ценностью человеческой жизни. «Существует моральное, медицинское и этическое согласие, что проведение аборта посредством "частичных родов"... — ужасная и бесчеловечная операция, которая не является необходимой с медицинской точки зрения и должна быть запрещена»33.
Помимо легального определения процедуры «частичных родов», Закон содержит обоснование установления запрета на ее осуществление: аборт, произведенный таким образом, не только несет в себе существенный риск для дальнейшего здоровья женщины34, но и ставит под сомнение моральные и этические аспекты медицинской деятельности, целью которой является сохранение и спасение человеческой
жизни35.
Статья 3 названного акта вносит изменения в разд. 18 Свода законов США, предусматривая уголовную ответственность для врача, который проводит такие операции. Согласно ст. 1531 гл. 74 разд. 18 Свода законов США, врач, который осуществляет аборт методом «частичных родов», подлежит наказанию в виде штрафа и лишению свободы на срок до 2 лет. Исключение составляет проведение подобного аборта в отношении женщины, находящейся в угрожающем для жизни состоянии, вызванном беременностью, или страдающей физическим заболеванием. Сама женщина не может быть субъектом данного преступления36.
33 Sec. 2 (1) Pub. L. 108-105, 117 Stat. 1201, enacted Nov. 5, 2003 // 18 U.S.C. § 1531, PBA Ban.
34 Ibid. S. 2 (14 A).
35 Ibid. S. 2 (14 J).
36 U. S. Code. Tit. 18. Part I. Ch. 74, s. 1531.
Сразу после подписания конституционность этого законодательного акта была подвергнута сомнению в решениях трех окружных американских судов (суда Северного округа штата Калифорния, Южного округа штата Нью-Йорк и Окружного суда штата Небраска)37, и только в 2007 г. Верховный суд США опроверг их, рассматривая дело Gonzales v. Carhart38, не найдя в Законе о запрете абортов на поздних сроках беременности 2003 г. нарушения конституционных прав женщин, а также противоречия принятым ранее решениям Roe v. Wade и Planned Parenthood v. Casey, поскольку в них закреплялось право штатов регулировать вопросы искусственного прерывания беременности после достижения плодом жизнеспособности.
Например, уголовная ответственность за проведение аборта методом «частичных родов» установлена в УК штата Флорида: согласно ст. 782.34, любое лицо, намеренно осуществляющее аборт при помощи данного метода, в результате чего погибает живой плод (living fetus), совершает фелонию второй степени, за которую предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок, не превышающий 15 лет.
Аналогичную норму содержит УК штата Висконсин: в соответствии с положениями ст. 940.16 (b) проведение аборта методом «частичных родов» представляет собой искусственное прерывание беременности, при котором лицо частично извлекает из тела женщины живого ребенка с намерением причинить ему смерть, убивает его, а затем полностью достает труп ребенка. Лицо, совершившее подобное деяние, подлежит ответственности за фелонию класса A, наказываемую пожизненным лишением свободы, за исключением тех случаев, когда проведение данной процедуры является необходимым для спасения жизни женщины, чье угрожающее жизни состояние вызвано беременностью, и нет других доступных процедур для ее спасения (ст. 940.16 (3))39.
Уголовный кодекс штата Нью-Мексико содержит ст. 30-5A-1, которая определяет аборт методом «частичных родов» как «процедуру, при которой какое-либо лицо, включая врача или иного медицинского работника, намеренно извлекает из матки женщины жизнеспособный плод и механически извлекает содержимое его черепной коробки для того, чтобы его умертвить»40. Ст. 30-5A-3 запрещает использование данного метода для искусственного прерывания беременности под угрозой наказания за исключением ситуаций, когда жизнь женщины или ее здоровье, по мнению квалифицированно-
37 Planned Parenthood v. Ashcroft, Order Granting Permanent Injunction, Findings of Fact and Conclusions of Law in Support Thereof (2004); National Abortion Federation v. Ashcroft, Opinion and Order (200 4); Carhart v. Ashcroft, Memorandum and Order (2004).
38 Gonzales v. Carhart, 2007, 550 U.S. 124 (per Kennedy J.).
39 URL: http://docs.legis.wisconsin.gov/statutes/statutes/940.pdf
40 URL: http://law.justia.com/codes/new-mexico/2006/nmrc/jd_30-5a-2-c5b9.html
го специалиста, находятся в опасности и это единственно возможная процедура для того, чтобы такую беременность прервать. Лицо, совершившее данное преступление, виновно в фелонии четвертой степени, за которую предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до 18 месяцев (ст. 30-5А-5, ст. 31—18—15). При этом в тексте закона оговаривается, что данный запрет относится исключительно к описываемому методу прерывания беременности и не ставит своей целью криминализацию абортов вообще. Женщина, в отношении которой осуществляется запрещенная процедура, не является субъектом такого преступления (ст. 30-5А-5 (В), (С),(Б)).
Если обратиться к уголовному законодательству штатов с целью определения критериев незаконности искусственного прерывания беременности, то можно прийти к выводу, что в настоящее время подавляющее большинство штатов признают преступлением производство аборта, осуществляемое медицинским работником при отсутствии лицензии; вне стен медицинского учреждения, за исключением случаев крайней необходимости; прерывание беременности после достижения плодом жизнеспособности или в третьем триместре беременности вне стен медицинского стационара; прерывание беременности по достижению плодом жизнеспособности или в третьем триместре беременности при отсутствии медицинских показаний для прерывания беременности; прерывание беременности в отсутствие информированного согласия41.
Ряд уголовных кодексов штатов при этом исключают ответственность за самоаборт42.
Таким образом, в настоящее время и на федеральном уровне, и на уровне штатов можно констатировать наличие двойственного подхода к проблеме регулирования абортов: легализация абортов на раннем сроке беременности и придание характера преступления искусственному прерыванию беременности, когда погибает жизнеспособный плод.
Возможное изменение правовой позиции Верховного суда США, которого так опасаются сторонники легальных абортов, едва ли, по
41 УК штата Флорида ст. 797.03; ст. 21-5419 УК штата Канзас; §14-45.1 УК штата Северная Каролина; § 1598 Титула 22 Собрания законодательства штата Мэн; ст. 3.5 УК штата Колорадо; § 26-22-3 УК штата Алабама; ст. 145.412 УК штата Миннесота; ст. 39-15-201 УК штата Теннеси; § 87 Собрания законодательства штата Луизиана; § 16-12-141 УК штата Джорджия; ст. 125.05 УК штата Нью-Йорк; § 3205, 3211 Собрания законодательства штата Пенсильвания; ст. 28-327 УК штата Небраска; ст. 35-6102 УК штата Вайоминг; ст. 44-41-20 УК штата Южная Каролина; ст. 940.15 УК штата Висконсин; ст. 442.250 Свода законов штата Невада; § 5-61-102 УК штата Арканзас; ст. 3.1, ст. 5 Закона об аборте 1975 г. штата Иллинойс.
42 УК штата Канзас ст. 21-5419; ст. 45-5-116 (с) УК штата Монтана; § 101 УК штата Вермонт; § 5-61-101 УК штата Арканзас.
нашему мнению, приведет к немедленной криминализации абортов, поскольку за практически сорок лет существования решения Roe v. Wade подавляющее большинство штатов на конституционном уровне признало право женщины самостоятельно определять судьбу своей беременности, разумеется с учетом известных ограничений43.
Примечательно, что данные процессы шли параллельно с предоставлением уголовно-правовой охраны плоду человека, зачастую предполагавшей уравнивание его правового статуса со статусом рожденного человека.
Толчком к изменению уголовно-правового регулирования в данной области послужило принятие федерального Закона о нерожденных жертвах насилия 2004 г. (The Unborn Victims of Violent Act). Закон признал, что эмбрион может быть признан потерпевшим по делу о насильственном преступлении по федеральному праву, если ему причинен вред или он погибает в ходе совершения такого преступления. Плод был признан «полноправным членом человеческого сообщества на любой стадии внутриутробного развития»44.
Действительно, современные медицинские технологии позволяют с точностью установить причину гибели плода, и, следовательно, если она наступает в результате действий посягающего лица, теоретически нет оснований для непривлечения последнего к уголовной ответственности за убийство. Таким образом, как отмечает Дж. Дрес-слер, вполне обоснованно и допустимо расширить понятие «человеческое существо» (human being), которое является потерпевшим в преступлениях против жизни путем включения в него еще не появившийся на свет плод45, расширив при этом временные границы понятия жизнь как объекта уголовно-правовой охраны.
На сегодняшний день около половины североамериканских штатов приняли поправки к действующим уголовным кодексам или судебные решения, в которых плод признается объектом защиты наряду с родившимся человеком. Причем отдельные штаты (Индиана, Массачусетс, Мэриленд и др.) в качестве условия наступления ответственности называют достижение плодом жизнеспособности46.
Другие штаты (Небраска, Аризона, Миннесота, Калифорния) предусматривают возможность привлечения к уголовной ответственности за умерщвление плода независимо от его возраста и достиже-
43 Cm. nogpo6Hee: Linton P.B. The Legal Status of Abortion in the States if Roe v. Wade is Overruled // Issues in Law and Medicine. 2007. Vol. 23. N 1.P. 3-43.
44 The Unborn Victims ofViolent Act 2004 (Pub. L. 108-212), s. 1841.
45 Dressler J. Understanding Criminal Law. 7 th Ed, N.Y. P.40.
46 Indiana Code Annual § 35-42-1-3; Commonwealth v. Lawrence, 536 N.E. 2d 571 (Mass. 1973); Commonwealth v. Cass, 467 N.E.2d 1324 (Mass. 1984); Maryland Code. Chapter No. 546 (2005).
ния жизнеспособности47. Так, § 187 УК Калифорнии, хотя и не уравнивает в статусе плод наравне с «человеческим существом», тем не менее предоставляет ему равную уголовно-правовую защиту. Отдельные штаты в качестве самостоятельного преступления против жизни предусмотрели «умерщвление плода» (feticide) — Джорджия (ст. 16-5-89), Луизиана (§ 32.5-32.8), Айова (ст. 707.7).
Вместе с тем выделение самостоятельных составов умерщвления плода или нерожденного ребенка (unborn child) иногда лишено какого-либо практического смысла, поскольку если судить по предусмотренным за их совершение санкциям, то получается, что общественная опасность лишения жизни человека и умерщвления плода совпадают. Так, в соответствии со ст. 11.41.150 УК штата Аляска, лицо, которое совершает тяжкое убийство нерожденного ребенка (unborn child), совершает неклассифицированную фелонию, лицо, которое совершает простое убийство нерожденного ребенка, — фе-лонию класса A (ст. 11.41.160), причинение смерти нерожденному ребенку, совершенное по грубой небрежности, является фелоней класса B (ст. 11.41.170). При этом за совершение тяжкого убийства нерожденного ребенка предусмотрено такое же наказание, как и за убийство человека, — лишение свободы сроком от 20 до 99 лет (ст. 12.55.125).
В соответствии с § 14-23.2 УК штата Северная Каролина лицо, которое противоправно со злым намерением или действуя неосторожно умерщвляет нерожденного ребенка, совершает фелонию класса A, за которую предусмотрено пожизненное лишение свободы без права на досрочное освобождение, как и за тяжкое убийство человека.
Предоставление равной уголовно-правовой охраны эмбриону и родившемуся человеку вряд ли обоснованно и неизбежно ставит вопрос о разграничении искусственного прерывания беременности с убийством.
Как известно, традиционно при отграничении аборта от детоубийства решающее значение имеет именно момент начала жизни. Перенос этого момента на зачатие или ранние сроки беременности автоматически превращает любое производство аборта в убийство, причем убийство тяжкое.
Меняется в таком случае и ответственность самой беременной женщины: по законодательству ряда штатов беременная женщина не могла быть субъектом незаконного производства аборта48, при новом
47 Собрание законодательства штата Невада § 28-388-28-394; Собрание законодательства штата Аризона § 13-1103(А)(5); Законы штата Миннесота §§ 609.205, 609.266, 609.2661 1о 609.2665, 609.267, 609.2671, 609.268, 609.269; УК штата Калифорния § 187 (а).
48 См., напр., УК штата Техас.
подходе она должна быть привлечена к уголовной ответственности уже за убийство.
Подобную позицию нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, новый подход к определению момента начала жизни фактически уравнивает статус родившегося человека и еще не появившегося на свет, что, по своей сути, является неверным. Несмотря на то что биологическая жизнь начинается с момента зачатия, с уголовно-правовой точки зрения жизнь как объект охраны немыслима без возможности ее социальной реализации. С другой стороны, наметившуюся тенденцию можно трактовать как попытку предоставить большую защиту человеческому плоду. Правда, было бы разумнее в таком случае определить жизнь и целостность плода в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны, как это и сделали законодатели ряда североамериканских штатов, о чем было сказано выше.
Более того, криминализация умерщвления плода при одновременной легализации искусственного прерывания беременности уже породила на практике массу проблем, которые с неизбежностью должны были появиться в столь абсурдной ситуации — женщины, по той или иной причине потерявшие ребенка, сталкиваются с предъявлением обвинений в убийстве. 24 июня 2011 г. The Guardian опубликовала статью, в которой приводились наиболее вопиющие случаи предъявления подобных обвинений49.
В частности, обвинение в тяжком убийстве было предъявлено Ренни Гиббс, которая в декабре 2006 г. родила мертвого ребенка на 36-й неделе беременности. Девушка, забеременевшая в возрасте 15 лет, страдала от кокаиновой зависимости, и несмотря на то, что употребление наркотиков не было названо причиной смерти младенца, ее обвинили в тяжком убийстве с особой жестокостью, за которое в штате Миссисипи назначается пожизненное лишение свободы. Гиббс стала первой женщиной в штате, обвиненной в тяжком убийстве своего нерожденного ребенка. В апреле 2014 г. окружной суд штата Миссисипи принял решение о прекращении производства по делу об обвинении в тяжком убийстве, поскольку толкование положений уголовного закона не позволяет предъявить подобного обвинения.
В 2011 г. в Индианаполисе 34-летняя Бей Бей Шуай провела в камере предварительного заключения без права на освобождение под залог три месяца после того, как ей было предъявлено обвинение в тяжком убийстве и покушении на умерщвление плода. Находясь на 33-й неделе беременности, женщина после ссоры с сожителем совершила попытку самоубийства, выпив крысиный яд. В больнице ее
49 The Guardian. 2011. 24 June (URL: http://www.guardian.co.uk/world/2011/jun/24/ america-pregnant-women-murder-charges).
удалось спасти и через неделю она родила девочку, которая спустя четыре дня скончалась. Под давлением общественности обвинитель предложил сделку с правосудием, по условиям которой она признавала себя виновной в преступной небрежности.
В марте 2015 г. в штате Индиана к 20-ти годам лишения свободы была приговорена Пурви Патель за умерщвление плода (feticide) и оставление в опасности ребенка (neglect of a child)50. Несмотря на весьма неоднозначные обстоятельства дела и критику доказательств, представленных стороной обвинения, присяжные заседатели признали женщину виновной в вытравливании плода и последующем его оставлении в опасности. Пурви Патель, проживавшая в Грейн-джере, обратилась в больницу с обильным маточным кровотечением. В ходе осмотра и оказания медицинской помощи из полости матки была извлечена плацента, после чего врач обратился с заявлением в полицию, поскольку были серьезные основания полагать, что имели место роды и появившийся на свет ребенок нуждается в срочном оказании медицинской помощи. После этого женщина призналась, что родила мертвого ребенка, труп которого положила в пластиковый пакет и выбросила в мусорный бак. Прибывшие на указанное место полицейские действительно обнаружили труп младенца, рожденного примерно на 25-28 неделе беременности.
Согласно обстоятельствам дела, которые удалось установить с достаточно высокой степенью достоверности, у обвиняемой была романтическая связь с женатым коллегой по работе, которую она скрывала от окружающих, включая членов семьи по причине их консервативных и ортодоксальных взглядов. О наступившей беременности она узнала достаточно поздно, за медицинской помощью не обращалась и реальный срок своей беременности не осознавала. Она попросила помощи у своей подруги, которая через Интернет заказала медицинский препарат для прерывания беременности, разрешенный для продажи в штате при наличии рецепта. Вместе с тем обвинение не смогло в ходе судебного следствия предоставить убедительных доказательств того, что П. Патель приняла этот препарат. Более того, следы наличия препарата не были обнаружены и в крови обвиняемой. Сторона защиты настаивала на том, что имел место произвольный аборт, и опровергнуть существенным образом эту презумпцию обвинению не удалось. Помимо отсутствия убедительных доказательств, имевших место умышленных действий обвиняемой, направленных на прерывание беременности, не до конца выясненным остался вопрос о том, был ли ребенок жив в момент рождения, поскольку сто-
50 The New York Times Magazine. 2015. 1 April (URL: http://www.nytimes.com/ 2015/04/01/magazine/purvi-patel-could-be-just-the-beginning.html?_r=0).
рона обвинения применяла широко критикуемый в силу большого числа недостоверных результатов тест определения первого вздоха у новорожденных. Согласно показаниям самой П. Патель, родившийся младенец не подавал признаков жизни и предпринятые ею действия для его реанимации результатов не принесли. Медицинские эксперты, к которым обратилась сторона защиты, также подтвердили высокую вероятность нераскрытия легких у младенца из-за чрезвычайно раннего срока появления на свет.
Таким образом, при высокой степени вероятности произвольного прерывания беременности и отсутствии убедительных доказательств наличия умысла по отношению к умерщвлению плода женщина была признана виновной и приговорена к достаточно суровому наказанию.
В штате Алабама после появления в 2006 г. в Кодексе законов ст. 26—15—3.2, устанавливающей ответственность за поставление в химическую опасность ребенка (chemical endangerment of a child), было возбуждено по меньшей мере 60 уголовных дел по факту постав-ления в опасность еще не рожденных детей. Изначально инициаторы данной законодательной новеллы исходили из благого намерения оградить детей от вдыхания паров метамфетамина в том случае, если родители готовят наркотический препарат дома. Последнее десятилетие он обернулся предъявлением обвинений и реальными приговорами, вынесенными женщинам, которые в ходе беременности принимали различные наркотические и психотропные препараты, что служило причиной рождения мертвого ребенка или его смерти вскоре после родов.
Аманда Кимброу — одна из тех женщин, в отношении которых было возбуждено уголовное дело на основании данной статьи вопреки весьма спорным фактическим обстоятельствам. Во время беременности ей был поставлен диагноз, связанный с высоким риском рождения ребенка с синдромом Дауна, но она отказалась от предложения прервать беременность исходя из негативного отношения к абортам. В апреле 2008 г. на сроке 24-25 недель посредством оперативных родов ребенок появился на свет, но через 19 минут скончался. Шесть месяцев спустя женщине было предъявлено обвинение в поставлении в химическую опасность ее нерожденного ребенка на том основании, что во время беременности она принимала метамфетамин. Как выяснилось во время следствия, женщина действительно принимала наркотический препарат за несколько дней до родов, чем могла их спровоцировать. Аманда в рамках сделки с правосудием признала свою вину в обмен на десять лет лишения свободы и возможности раннего ходатайства о досрочном освобождении. Впоследствии она обжаловала решение в Апелляци-
онный уголовный суд, который оставил приговор без изменения, и Верховный суд штата51.
В качестве одного из доводов для опротестования решения приводилось несоответствие в терминологии закона и предъявляемых в данном и подобных случаях обвинений, поскольку потерпевшим в данном преступлении назван «ребенок» (child), в то время как уголовный закон точен и в ситуациях, когда потерпевшим от преступления следует считать «нерожденного ребенка» (unborn child), говорит об этом прямо. Верховный суд штата Алабама не нашел нарушений норм материального права и пришел к выводу, что «нерожденного ребенка» можно считать личностью в правовом смысле, чьи права защищены законом. «На данный момент единственной областью, где отрицаются права нерожденного ребенка, остается искусственное прерывание беременности. И происходит это только потому, что есть соответствующее решение Верхового суда США Roe v. Wade. Более того, принимаемое решение полностью совпадает с Декларацией прав Конституции штата Алабама, согласно § 1 которой все люди равно свободны и независимы; наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью»52.
В особом мнении главный судья Мэлоун подчеркнул, что основной причиной его несогласия с мнением коллег является ситуация правовой неопределенности, которую порождает принимаемое решение. Столь расширительное толкование юридических терминов там, где законодатель не сказал об этом прямо, может привести фактически к тому, что подобные обвинения можно будет предъявить даже тем женщинам, которые не знают о своей беременности и, к примеру, выпивают за обедом стакан вина53.
Участники движений за права женщин видят в подобных законодательных актах новый поворот в кампании за криминализацию абортов, когда наиболее консервативные законодатели «маскируют» свое стремление запретить аборты под максимально широким кругом охраняемых тем или иным законодательным актом лиц, включая
51 Верховный суд рассматривал в одном заседании вместе с апелляцией Аманды апелляционное заявление Хоуп Энкром, которая была осуждена по этой же статье. Энкром страдала кокаиновой зависимостью и неоднократно употребляла кокаин во время беременности, после рождения мальчику был поставлен диагноз кокаиновой зависимости. Хоуп Энкром была приговорена к трем годам лишения свободы, которые были заменены на пробацию сроком на один год. Верховный суд посчитал возможным объединение двух дел в один процесс, поскольку в обоих заявлениях в качестве основания для пересмотра и отмены указывалось неправильное понимание судом первой инстанции термина «ребенок».
52 Ex Parte Hope Elisabeth Ankrom v. State of Alabama, 2013 WL 135748 (Ala.) 2, 75 (per Parker J.).
53 Ibid. 2, 81 (per Malone C.J. dis.).
плод человека, иногда уже с момента его зачатия. «Если не является преступлением намеренное прерывание беременности женщиной, как можно привлекать ее к ответственности за ненамеренное прекращение беременности, наступившее в результате приема наркотиков или по какой-либо другой причине»54.
Таким образом, можно сделать вывод, что в настоящее время наметились две противоположные и в некоторой степени взаимоисключающие тенденции в области правового регулирования вопросов искусственного прерывания беременности в США. С одной стороны, правовое регулирование искусственного прерывания беременности в штатах США выступает свидетельством этической максимы приоритета защиты жизни на раннем этапе внутриутробного развития. С другой стороны, защита внутриутробной жизни плода без дополнительных условий и ограничений ставит под сомнение возможность реализации некоторых прав вынашивающей его женщины — права на частную жизнь, права на телесную неприкосновенность, права на охрану здоровья, наконец, права самостоятельно решать вопрос о материнстве. При таком подходе не всегда можно сказать, что конфликт интересов матери и ребенка решается в пользу матери, а придание одинакового статуса жизни человека и, по сути, «будущей» жизни с неизбежностью приводит к незащищенности женщины от уголовных обвинений в ситуации причинения самой себе вреда или самоаборта.
Список литературы
1. Dressler J. Understanding Criminal Law. N.Y., 2015.
2. Gordon L. The Moral Property of Women: a History of Birth Control politics in America. Chicago, 2002.
3. Linton P. B. The Legal Status of Abortion in the States if Roe v. Wade is Overruled // Issues in Law and Medicine. 2007. Vol. 23. N1.
4. MohrJ. C. Abortion in America. The Origins and Evolution of National Policy 1800-1900. N.Y., 1978.
5. Reagan L. J. When Abortion Was a Crime: Women, Medicine, and Law in the United States, 1867-1973. Berkeley, 1997.
54 The Guardian. 2011. 24 June.
