CC BY
2
22. Федотова О.С. Проблема диалогичности художественного прозаического дискурса. Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013; Ч. I, № 9 (27).
23. Филиппов К.А. Лингвистика текста. Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007.
24. Языкознание: большой энциклопедический словарь. Москва: Большая Российская энциклопедия, 1998.
25. Якубинский Л.П. О диалогической речи. Избранные работы: Язык и его функционирование. Москва, 1976.
References
1. Anisova A.A. Faktor adresata kak kategoriya hudozhestvennogo teksta. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2014; Ch. 1, № 2 (32). Available at: https://www.gramota. net/articles/issn_1997-2911_2014_2-1_06.pdf
2. Bahtin M.M. 'Estetika slovesnogo tvorchestva. Moskva: Iskusstvo, 1979.
3. Bahtin M.M. Problema teksta v lingvistike, filologiii drugih gumanitarnyh naukah. Opyt filosofskogo analiza. Available at: http://www.infoliolib.info/philol/bahtin/probltext.html
4. Bolotnova N.S. Filologicheskij analiz teksta. Available at: https://studfile.net/preview/5850495/page:17/
5. Vengranovich M.A. Kategoriya adresovannosti v kommunikativnoj organizacii fol'klornogo teksta. Povolzhskijpedagogicheskij vestnik. 2020; T. 8, № 1 (26): 82-87.
6. Vinokur T.G. Govoryaschij i slushayuschij: Varianty rechevogo povedeniya. Moskva: KomKniga, 2005.
7. Gluhih N.V. Dialogichnost' kak tipologicheskij priznak 'epistolyarnogodelovogo teksta konca XVIII - nachala XIX vekov. Problemyistorii, filologii, kul'tury. Moskva - Magnitogorsk -Novosibirsk, 2008; Vypusk XIX: 362-374.
8. Gluhih N.V., Kazachuk I.G., Safarova R.H. Lingvisticheskie sredstva sozdaniya portretnyh harakteristik v rasskazah I.A. Bunina. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2019; № 3 (76): 427-428.
9. Duskaeva L.R. Dialogichnost' sovremennyh gazetnyh tekstov v aspekte rechevyh zhanrov. Perm': Izdatel'stvo Permskogo universiteta, 2003.
10. Kuznecova N.N. Nablyudenie nad sposobami vyrazheniya individual'nosti avtora pri filologicheskom analize hudozhestvennogo teksta. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2021; № 4 (89): 254-257.
11. Kukushkina E.Yu. «Domashnij yazyk» v sem'e. Yazyk i lichnost'. Moskva, 1989.
12. Lappo M.A. Yazykovye sposoby konstruirovaniya mezhpokolencheskogo dialoga v hudozhestvennoj proze E. Vodolazkina. Izvestiya Ural'skogo federal'nogo universiteta. Seriya 2: Gumanitarnye nauki. 2022; T. 24, № 3: 52-65.
13. Lotman Yu.M. Vnutri myslyaschih mirov. Chelovek - tekst - semiosfera - istoriya. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 1999.
14. Omel'chenko E.V. Fascinativnaya strategiya v avtobiograficheskom diskurse N.P. Behterevoj v cikle peredach «Magiya mozga». Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Chelyabinsk, 2013; № 1 (292).
15. Plotnikova A.V. Sredstva svyazi komponentov dialogicheskih edinstv. Filologicheskie nauki v Rossii i za rubezhom: materialy I Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Sankt-Peterburg: Renome, 2012: 157-159. Available at: https://moluch.ru/conf/phil/archive/26/1731
16. Plotnikova A.V. Dialogicheskij povtor kak sredstvo organizacii rechevogo vzaimodejstviya. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Saratov, 2007.
17. Polivanov E.D. Stat'ipo obschemuyazykoznaniyu. Moskva: Nauka, 1968.
18. Radbil' T.B. Yazykovye anomalii v hudozhestvennom tekste: Andrej Platonov i drugie. Moskva: MPGU, 2006.
19. Svyatogor I.P. O nekotoryh osobennostyah sintaksisa dialogicheskojrechi v sovremennomrusskom yazyke. Kaluga: Knizhnoe izdatel'stvo, 1960.
20. Skvorcov K.V. Inoe vremya. Available at: http://skvortsovk.ru/writing/s-epub/?pag=1
21. Stilisticheskij 'enciklopedicheskij slovar' russkogo yazyka. Moskva: Flinta: Nauka, 2006.
22. Fedotova O.S. Problema dialogichnosti hudozhestvennogo prozaicheskogo diskursa. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. Tambov: Gramota, 2013; Ch. I, № 9 (27).
23. Filippov K.A. Lingvistika teksta. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 2007.
24. Yazykoznanie: bol'shoj 'enciklopedicheskijslovar'. Moskva: Bol'shaya Rossijskaya 'enciklopediya, 1998.
25. Yakubinskij L.P. O dialogicheskoj rechi. Izbrannyeraboty: Yazykiego funkcionirovanie. Moskva, 1976.
Статья поступила в редакцию 07.11.23
УДК 821.161.1
Domashneva V.V., postgraduate, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: dom.ver@mail.ru
SCIENTIFIC AND COGNITIVE ASPECT OF B.V. ZAKHODER'S PHILOSOPHICAL FAIRY TALE. A philosophical fairy tale is a genre variety of a literary fairy tale, aimed at comprehending existential problems through a synthesis of the fantastic and realistic. The article is devoted to the study of key features and implementation ways of the scientific and cognitive aspect in a philosophical fairy tale using the example of B.V. Zakhoder's cycle "Fairy tales for people." The analysis of plot elements and artistic images confirms that these works are informative enough to provide reliable knowledge about the surrounding world, but also reveals the priority of spiritual and moral issues and shows the importance of learning process and scientific knowledge itself in the formation of personality. The analysis of the stylistic features of the cycle determines some methods of influencing the recipient's perception, helping them to get a better understanding of a fairy tale, and affirms the fact of embodiment of the writer's ideas and values at the level of poetics. It is concluded that the appeal to questions of knowledge in the context of a philosophical fairy tale corresponds to its problems and contributes to the expression of the author's individuality.
Key words: B.V. Zakhoder, philosophical fairy tale, Russian literature for children, cognition
В.В. Домашнееа, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: dom.ver@mail.ru
НАУЧНО-ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТ ФИЛОСОФСКОЙ СКАЗКИ Б.В. ЗАХОДЕРА
Статья посвящена исследованию особенностей реализации научно-познавательного аспекта философской сказки на примере цикла Б.В. Заходера «Сказки для людей». Обращение к анализу сюжетно-образных элементов подтверждает информативность данных произведений с точки зрения исследования окружающего мира, а также выявляет приоритетность духовно-нравственной проблематики и раскрывает значимость научного познания в формировании личности. Анализ стилевых особенностей цикла определяет некоторые приемы воздействия на восприятие адресата, способствующие лучшему пониманию сказки, и утверждает воплощение идей и ценностей писателя на уровне поэтики. Делается вывод, что апелляция к вопросам познания в рамках философской сказки отвечает ее проблематике и способствует выражению авторской индивидуальности.
Ключевые слова: Б.В. Заходер, философская сказка, русская детская литература, познание
Философская сказка - жанровая разновидность литературной сказки, направленная на постижение бытийной проблематики через синтез фантастического и реалистического [1]. Писатель стремится показать универсальность принципов, по которым существует всё мироздание, раскрыть их актуальность для жизни отдельного человека и всего общества в целом, подчеркивая связь идеального и материального, постигаемого интуитивно или рационально и доступного чувственному восприятию. В результате познавательная функция становится одной из важнейших для произведений этого типа: маленький адресат знакомится с иерархией идей и ценностей, постигая законы Вселенной и лучше узнавая собственный внутренний мир. При этом стоит отметить, что дидактизм [2] свойственен детской литературе в целом, более того, именно приоритетность
обращения к сфере науки позволяет выделить познавательную сказку как отдельный поджанр [3]. Актуальность работы обусловливается необходимостью исследования специфики гносеологической функции философской сказки, не получившей исчерпывающего описания с точки зрения жанроопределения. Целью статьи является определение особенностей реализации научно-познавательного аспекта в цикле Б.В. Заходера «Сказки для людей». Ставятся следующие задачи: 1) выявление объекта познания философских сказок Б. Заходера; 2) изучение соотношения научного и духовно-нравственного аспектов изображения данного объекта; 3) определение ключевых особенностей представления информации адресату в их связи с бытийной направленностью произведений. Научная новизна работы заключается в обращении к значимому, но недостаточно исследован-
ному явлению русской философской сказки для детей (так, в настоящее время единственной крупной работой, посвященной именно выявлению жанровых характеристик этого типа сказки, является диссертация А.В. Тихомировой [4], обращающей особое внимание на реализацию принципов философии языка, что, безусловно, продуктивно для исследования как смыслового, так и поэтического планов произведения, но сознательно отказывающейся от рассмотрения бытийного аспекта проблематики, что исключает возможность обращения к значительному количеству текстов и не позволяет максимально глубоко и подробно проанализировать особенности данного поджанра. В иных работах, апеллирующих именно к онтологическому и духовно-нравственному характеру философской сказки, эта жанровая разновидность не получает достаточно полного описания, что обусловливается иными целями исследователей, рассматривающих её в качестве одного из элементов всей системы жанров детской литературы определенного периода [3] или одного из многих типов литературной сказки в целом [1]) на примере цикла Заходера, тоже остающегося на периферии изучения. (Если О.С. Октябрьская отмечает философскую направленность «Сказок для людей» [3], то в иных работах внимание уделяется именно стилевым особенностям этого цикла, соответствующим психологическим возможностям восприятию адресата, но не сфере духовной проблематики [5]; подавляющее большинство исследований всё же посвящено Заходеру как переводчику). Теоретическая ценность статьи состоит в возможности использования её выводов в дальнейших исследованиях данного поджанра, литературной сказки как таковой и всей жанровой системы детской литературы, а также в изучении творчества Заходера. Практическая значимость заключается в возможности обращения к материалам работы при подготовке курсов по русской детской литературе.
В предисловии к циклу писатель прямо обозначает познавательный характер произведений: звери рассказывают людям «чистую правду» [6, с. 221] о своей жизни. Действительно, Заходер обращается к материалу естественных наук: он приводит достоверные данные о разных представителях животного мира, охватывая довольно широкий круг явлений (от описания образа жизни жабы, знакомой маленькому читателю по собственному опыту («Серая Звездочка»), до представления отношений симбиоза экзотической актинии и рака-отшельника («Отшельник и Роза»)) с учетом их зависимости от климатических и погодных изменений (так, параллельно процессу превращения гусеницы в бабочку достаточно подробно описывается смена времен года: весной (солнце поднимается выше, расцветают одуванчики [6]) героиня набирается сил, активно питаясь растениями, а осенью (опадают листья, идут дожди [6]), когда приходит время становиться куколкой, теряет энергию и аппетит («История Гусеницы»)). Однако, в отличие от авторов познавательной сказки как таковой, ориентирующихся в первую очередь на образовательные цели, Заходер представляет научные факты в духовно-нравственном контексте, отдавая приоритет именно бытийной проблематике. Исследование природы не только формирует сюжетную основу философской сказки («...тут-то наша сказка и началась!») [6, с. 260], но и, что более важно, предоставляет писателю опорную точку для дальнейшего рассуждения мировоззренческого характера: например, дружба с существом, для которого характерно развитие с превращением (головастик - лягушка), побуждает Русачка отправиться на поиски собственного Я, в процессе которого герой знакомится с другими обитателями леса и начинает лучше понимать свои желания и потребности («.не наше это дело - по деревьям лазить» / «.других обижать!» [6, с. 225]) («Русачок»); стадии преображения Гусеницы соотносятся с этапами обретения истинного смысла жизни («История Гусеницы»); описание взаимовыгодного сосуществования животных трансформируется в историю о встрече с родной душой («Отшельник и Роза»).
Уже в предисловии раскрывается мысль об этической ценности познания: звери сочиняют сказки о себе в надежде, что «.когда люди их лучше узнают, они станут к ним добрее» [6, с. 221]. Заходер апеллирует к принципу, актуальному для построения гармоничных отношений и в системе «человек - природа», и внутри общества: искренний интерес к Другому, стремление узнать о нем больше является первым шагом к взаимному пониманию и уважению. При должном внимании любознательного индивида объекты изучения могут раскрываться с неожиданной стороны. Так, внешне непривлекательная жаба оказывается добрым и полезным существом, защищающим сад от вредителей; писатель демонстрирует, что получение новой информации способствует не только обогащению кругозора и формированию научной картины мира, но и развитию эмпатии и усвоению традиционных нравственных ценностей. В сказочном мире Заходера каждый может получить шанс на реализацию духовного потенциала. В произведении «История Гусеницы» писатель утверждает необходимость выхода за пределы удовлетворения исключительно базовых потребностей для полноценного становления личности. Например, он подчеркивает ограниченность главной героини с помощью приема повтора: прожорливая Гусеница неоднократно называет новые для нее объекты (небо, лес) своей любимой едой - «крапивой» [6, с. 239], что оказывает комический эффект и побуждает читателя дистанцироваться от подобного типа поведения. В процессе познания природы индивид открывает для себя таинственную и чудесную сторону мироздания [6], вновь обретая связь с бытием: даже нечаянное соприкосновение с красотой ранее неизведанного мира пробуждает в героине неосознанное стремление к большему. Изначально деструктивная цель Гусеницы съесть весь лес (а обретенная способность к целеполаганию уже свидетельствует о некоторой внутренней эволюции) с течением времени об-
ращается в тоску о прекрасном. Морально тяжелый опыт смерти и перерождения способствует кардинальному переосмыслению ценностей и окончательному духовному преображению: получившая крылья Бабочка хочет просто любоваться миром - истинно свободный человек стремится к добру и красоте. Заходер не отказывает героине в шансе на новую жизнь, убеждая адресата в значимости для мироздания каждого живого существа: для ласкового доброго солнца «все равны» [6, с. 243]. Обращение к научным данным подтверждает мысль писателя о существовании неразрывного всеобщего единства. Так, внезапное исчезновение одного элемента (кошка) из экосистемы приводит к хаосу и опустошению (мыши уничтожают гнезда шмелей, те не могут опылять растения, что приводит последних к вымиранию) («Сказка про всех на свете»). При этом автор представляет данную ситуацию не только через призму рационального, но и в контексте этики и аксиологии, апеллируя к читательскому чувству справедливости и способности сострадать: робкий, незаслуженно обиженный и изгнанный из общества Котенок вызывает больше сочувствия, чем агрессивный главный герой. Биологический закон оказывается иллюстрацией, наглядным воплощением универсального принципа устройства бытия, истинность которого подтверждается одновременно логикой и интуицией.
Специфика научно-познавательного аспекта философской сказки проявляется не только на сюжетно-образном уровне. Сам способ представления соответствующей информации отвечает реализации образовательной и воспитательной функций произведений, посвященных решению «вечных» вопросов. В данном отношении ключевой особенностью поэтики цикла Заходера является установка на коммуникацию, причем устную - в предисловии прямо указывается факт «рассказывания» сказок, называются конкретные герои-повествователи (например, Камбала, Ученый Скворец) и определяется главный адресат (люди; в этом отношении исключение представляет сказка «Серая Звездочка», адресатом которой формально оказывается Ежонок - воплощение детского характера). В произведении «Серая Звездочка» писатель моделирует ситуацию живой беседы взрослого и ребенка. Психологически достоверное, лишенное идеализации изображение взаимодействия характеров (ворчливый, уставший отец и любопытный, нетерпеливый сын) выявляет необходимость общения в процессе усвоения знаний и отмечает роль старшего поколения в нем. Будучи носителем информации и представителем определенного мировоззрения, взрослый учит ребенка ориентироваться в мире, побуждая его к активному участию в разговоре: только совместное обсуждение проблемы, в том числе и научной, позволяет максимально подробно и точно изучить объект интереса (в определенный момент Ежонок сам задает вопросы, помогая отцу дополнить рассказ), определить его место в иерархии ценностей («...у нее [жабы] чистая совесть -ведь она делает Полезное Дело!» [6, с. 231]) и найти способы выражения мысли, наиболее адекватные психолого-возрастному уровню собеседника. Так, на протяжении всего цикла в текст активно включаются элементы разговорной речи, способствующие некоторому упрощению языка повествования в соответствии с потребностями адресата и оказывающие своеобразное влияние на реализацию познавательной функции. Например, если некоторые процессы и явления природы описываются Заходером очень подробно, будучи основой для построения сюжета в целом, то другие, не менее важные, приближаются к статусу непроизвольно упомянутых деталей, появление которых более свойственно ситуации непосредственного общения [7]. В сказке «История Гусеницы» подобным образом встречается описание Улитки: «.она старше всех на свете - ей было два, а то и три года - и она много повидала на своем веку» [6, с. 237]. Обращаясь к очевидному для адресата оксюморону «долгая жизнь - три года», повествователь, однако, не освещает факт подробно, будто не придавая значения данной информации и полагая её общеизвестной, и тем самым обманывает читательские ожидания. В результате этот прием позволяет автору не перегружать сказку избыточным количеством научных данных, не лишая при этом произведение информативности, и способствует лучшему запоминанию изученного, апеллируя к эмоциональному восприятию адресата.
Подобным образом в данном цикле функционируют элементы языковой игры, в целом характерной для философской сказки [4]. Например, описывая деятельность Судака, Заходер приводит синонимичный ряд идиом («.то лясы точит, то ерунду мелет, то чепуху несет.» [6, с. 245]), будто предлагая читателю самостоятельно найти обобщающее слово, причем связанное с именем героя сказки («судачить») («Почему рыбы молчат»). Подобное обращение к внутренней форме слова для изображения реального существа не только позволяет наиболее ярко охарактеризовать персонажа и способствует реализации развлекательной функции произведения, но и помогает ребенку открыть для себя творческие возможности родного языка и соприкоснуться с отраженной в нем картиной мира (идея оксюморонной номинации данной рыбы через глагол говорения не может исходить от внутренней формы, например, английского pike perch, части которого по отдельности называют другие виды рыб (щука, окунь) и объекты типа наконечника, копья / жерди, насеста). На протяжении всего цикла исследование материала естественных наук неоднократно соприкасается с логико-лингвистическими экспериментами, оформленными в виде загадок («.в перьях, беленькая. плачет жалостно-прежалостно: «Чаю! Чаю!» [6, с. 246]), упражнений на поиск лишнего (например, определить, кто из названных рыб существует на самом деле: Рыба-Пила, Рыба-Гвоздь, Рыба-Подкова [6]) или проведения аналогии (герои ищут Алый город - Коралловый риф [6]). Писатель не только излагает сведения
об окружающем мире, но и предлагает ребенку рассмотреть данные явления с иной, неожиданной точки зрения, разрушая привычные связи и обогащая их элементы новыми смыслами, что включает процесс познания в контекст бытийной проблематики, побуждает читателя к исследованию законов природы и одновременно определению глубинных универсальных связей мироздания и человека, запечатленных в самой культуре.
В итоге можно сделать вывод, что обращение Б.В. Заходера к материалу естественных наук в контексте философской сказки не только способствует расширению кругозора адресата и формирует сюжетно-образную основу произведения, но и позволяет представить систему идей и ценностей автора на конкретных примерах: универсальность законов нравственности утверждается объ-
Библиографический список
ективным состоянием природы. Заходер подчеркивает необходимость познания для духовного развития личности и поддержания гармонии в отношениях человека, общества и бытия, а также выявляет ключевые факторы плодотворности этого процесса. Установка на коммуникацию, совместную интеллектуальную и творческую работу взрослого и ребенка, выраженная на разных уровнях поэтики сказочного цикла, определяет эффективность реализации образовательной и воспитательной функций, обуславливая феномен преемственности знаний, идей и ценностей. Таким образом, творчество Заходера подтверждает возможность реализации научно-познавательного аспекта в философской сказке и раскрывает значимость исследования окружающего мира как одного из доступных человеку способов постижения тайн мироздания.
1. Овчинникова Л.В. Русская литературная сказка ХХвека (история, классификация, поэтика). Диссертация ... доктора филологических наук. Москва, 2001.
2. Мещерякова М.И. Русская детская, подростковая и юношеская проза 2 половины XX века: проблемы поэтики. Москва: Мегатрон, 1997.
3. Октябрьская О.С. Формирование и развитие жанровой системы в русской детской литературе 1920-50-х годов. Диссертация ... доктора филологических наук. Москва, 2017.
4. Тихомирова А.В. Жанровые особенности философской сказки в русской литературе второй половины ХХ - начала XXI в. Диссертация ... кандидата филологических наук. Ярославль, 2011.
5. Лагузова Е.Н., Мартынова Е.Н. Особенности наблюдений младших школьников над употреблением фразеологизмов в художественном тексте (на примере произведений Б. Заходера). Ярославский педагогический вестник. 2017; № 6: 77-81.
6. Заходер Б.В. Избранное: Стихи, сказки, переводы и пересказы. Москва: Премьера, Астрель, АСТ, 2001.
7. Эйхенбаум Б.М. Как сделана «Шинель» Гоголя. О прозе: сборник статей. Ленинград: Художественная литература, 1969: 306-326.
References
1. Ovchinnikova L.V. Russkaya literaturnaya skazka ХХ veka (istoriya, klassifikaciya, po'etika). Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 2001.
2. Mescheryakova M.I. Russkaya detskaya, podrostkovaya i yunosheskaya proza 2 poloviny XX veka: problemy po'etiki. Moskva: Megatron, 1997.
3. Oktyabr'skaya O.S. Formirovanie irazvitiezhanrovojsistemy vrusskojdetskojliterature 1920-50-h godov. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 2017.
4. Tihomirova A.V. Zhanrovye osobennosti filosofskoj skazki v russkoj literature vtoroj poloviny ХХ - nachala ХХ1 v. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Yaroslavl', 2011.
5. Laguzova E.N., Martynova E.N. Osobennosti nablyudenij mladshih shkol'nikov nad upotrebleniem frazeologizmov v hudozhestvennom tekste (na primere proizvedenij B. Zahodera). Yaroslavskij pedagogicheskij vestnik. 2017; № 6: 77-81.
6. Zahoder B.V. Izbrannoe: Stihi, skazki, perevody ipereskazy. Moskva: Prem'era, Astral', AST, 2001.
7. 'Ejhenbaum B.M. Kak sdelana «Shinel'» Gogolya. O proze: sbornik statej. Leningrad: Hudozhestvennaya literatura, 1969: 306-326.
Статья поступила в редакцию 10.11.23
УДК 82
Sukhikh O.S., Doctor of Sciences (Philology), Professor, National Research University of Nizhny Novgorod n.a. N.I. Lobachevsky (Nizhny Novgorod, Russia),
E-mail: ruslitxx@list.ru
ANTITHESIS AS A PRINCIPLE OF CREATING LANDSCAPE IMAGES IN L. BORODIN'S STORY "THE YEAR OF THE MIRACLE AND THE SORROW". The
article examines L. Borodin's story "The Year of the Miracle and the Sorrow" from the point of view of landscape images. The aim of the study is to identify the internal contrast of nature images in the work and to determine the functions of the antithesis technique in it. The method of complex analysis of the work is used, which allows considering the author's conceptual ideas and means of their artistic expression in unity and interrelation. The paper proves the conclusions about the fundamental importance of antithesis in the images of natural realities on the pages of the story. The writer creates internally contrasting images, which allows him to most properly realise the complex range of experiences of the character-narrator, to express the idea of the contradictory essence of nature itself, which is the source of both real and mythological beginnings. It also gives an opportunity to deepen the meaning of the title of the work, reflecting the author's idea of the unity of wonder and sadness in the narrator's soul.
Key words: L. Borodin, "The Year of the Miracle and the Sorrow", landscape, antithesis, meaning of the title, character-narrator, psychological analysis
О.С. Сухих, д-р филол. наук, доц., проф., ННГУ имени Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, E-mail: ruslitxx@list.ru
АНТИТЕЗА КАК ПРИНЦИП СОЗДАНИЯ ПЕЙЗАЖНЫХ ОБРАЗОВ В ПОВЕСТИ Л. БОРОДИНА «ГОД ЧУДА И ПЕЧАЛИ»
В статье рассматривается повесть Л. Бородина «Год чуда и печали» с точки зрения специфики пейзажных образов. Целью исследования становится выявление внутренней контрастности образов природы в названном произведении и определение функций приёма антитезы в нём. Используется метод целостного анализа произведения, позволяющий рассмотреть в единстве и взаимосвязи концептуальные идеи автора и средства их художественного выражения. В работе обосновываются выводы о принципиальном значении антитезы в образах природных реалий на страницах повести. Писатель создаёт внутренне контрастные образы, что позволяет ему наиболее адекватно воплотить сложный спектр переживаний героя-рассказчика, выразить идею противоречивой сущности самой природы, являющейся источником и реального, и мифологического начал. Также это даёт возможность углубить смысл названия произведения, отражающий авторскую идею единства чуда и печали в душе рассказчика.
Ключевые слова: Л. Бородин, «Год чуда и печали», пейзаж, антитеза, смысл названия, герой-рассказчик, психологический анализ
Творчество Л.И. Бородина лишь с конца ХХ века стало изучаться отечественным литературоведением. С тех пор появились диссертационные работы И. Казанцевой, Т. Рябовой, Н. Федченко, Л. Нестеровой, Т. Васильевой, Ю. Еремеевой, В. Дружининой, монографии И. Штокмана, В. Серафимовой и другие исследования. В этих трудах серьёзно и глубоко осмыслены нравственно-философские вопросы, поставленные в произведениях Л.И. Бородина, а также наиболее значимые черты их поэтики. В некоторых работах речь идёт и о повести «Год чуда и печали». Т. Васильева рассматривает тему суда и прощения в ней [1], но пейзаж специально не исследует. Ю. Еремеева в своей диссертации обращается к повести Л. Бородина «Год чуда и печали», в том числе рассматривает и пейзаж, отмечая слияние души героя с природой, одухотворяющую силу последней, сходство «состояний души героя, взявшего на себя печаль Ри, и Байкала - во-
площение в реальности мифологического князя Байколлы, тревожащегося за подростка» [2, с. 35]. Кроме того, в работе исследовательницы отмечается символическое значение пейзажных образов как отражения вечных сил в масштабах Вселенной. Н. Федченко пишет о том, что отношение к природе в творчестве Бородина становится выражением значимых сторон русского менталитета [3]. В своей статье К. Кокшенева оценивает повесть «Год чуда и печали» как выражение яркости и красоты жизни, «прилепленности сердца к Байкалу» [4], однако не прибегает к подробному анализу текста. Отдельно необходимо сказать о статье И. Болдоновой, в которой анализируется образ Байкала в художественной литературе, в основном в поэзии [5], правда, повесть «Год чуда и печали» в ней не рассматривается, как и в книге А. Карнышева [6], где есть глава о восприятии Байкала художниками слова, среди которых упоминается и Л. Бородин.
