CC BY
463
УДК 81*272
Т. А. Иванкова
НАЦИОНАЛЬНО-МАРКИРОВАННАЯ ЛЕКСИКА В АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ГАЗЕТАХ РОССИИ
Статья посвящена анализу национально-маркированной лексики в англоязычных публикациях российских СМИ. Семантические средства репрезентации национальных особенностей рассматриваются как способ сохранения русского культурного контекста при иноязычном описании культуры и классифицируются по принципу национальной уникальности.
Ключевые слова: национально-маркированная лексика, иноязычное описание культуры, английский язык России.
В. В. Кабакчи неоднократно указывал, что «ни один язык, менее всего международный, не может замыкаться исключительно рамками внутренней культуры и вынужден, хотя и в меньшей степени, обращаться и к тематике внешних культур. Ориентация языка в сферу иноязычных внешних культур - это его вторичная культурная ориентация» [1, с. 52]. Согласно данной концепции, при англоязычном описании русской культуры используется английский язык межкультурного общения, ориентированный в область русской культуры. Тексты СМИ относятся к одному из типов иноязычного описания культуры при письменном общении [1, с. 54]. Статьи русскоязычных журналистов на английском языке (оригинальные либо переведенные на английский язык), опубликованные в российских газетах, представляют собой богатый источник для изучения семантических способов описания родной культуры средствами иностранного языка. В качестве материала настоящего исследования были выбраны публикации онлайновых газет Russia Now, Russia beyond the headlines, Pravda, The Moscow News, The Moscow Times.
Исследователи языка СМИ постулируют, что текст массовой информации создается на основе перевода коммуникативного намерения (интенции) в коммуникативную деятельность [2, с. 9]. «Предметом текстовой деятельности в данном случае является не смысловая информация вообще, а смысловая информация, цементируемая конкретным замыслом, коммуникативно-познавательным или коммуникативно-побудительным намерением. Большую роль при этом играют фоновые знания получателя информации, являющегося членом конкретной государственно-коммуникативной общности, носителем определенной культуры» [2, с. 10; 3].
Известно, что национальное самосознание включает в себя не только осознание членами общности своего единства на основе принадлежности к нации, но также систему оценок, суждений, взглядов представителей данной нации на мир и на свою общность как на часть этого мира [4, с. 106], которая создается и поддерживается, в том числе, посредством СМИ. М. Н. Володина так описывает роль масс-медиа в формировании национального
менталитета и культурного самосознания: «Информируя человека о состоянии мира и заполняя его досуг, СМИ оказывают влияние на весь строй его мышления, на стиль мировосприятия, на тип культуры сегодняшнего дня» [2, с. 10]. По нашему мнению, это утверждение справедливо в первую очередь для внутринациональных СМИ, ориентированных на читательскую аудиторию своей страны. Воздействие через медиа-тексты на человека с иными фоновыми знаниями, культурными доминантами и ценностными ориентирами будет ослаблено, а в некоторых случаях - невозможно. В этой ситуации потребуются дополнительные усилия и специально отобранные языковые средства для перевода коммуникативной интенции в успешную коммуникативную деятельность с соответствующим коммуникативным эффектом. Вопрос формирования подобной интенции и ее целенаправленного оформления потребует комплексного многоаспектного исследования специалистов в области массовой коммуникации, психологии, социологии, политологии и пр. В рамках настоящего исследования установлены лексические средства трансляции национальной культуры в процессе межкультур-ной коммуникации, инструментом которой в данном случае являются англоязычные газеты России.
В ходе анализа практического материала, т. е. текстов англоязычных публикаций российских онлайновых газет, установлены следующие лексические инновации русской разновидности английского языка: заимствования, семантические трансформации (переосмысление значений) и новая сочетаемость лексических единиц английского языка под влиянием русского языка и/или национальных особенностей мышления. Национально-маркированная лексика, ставшая предметом рассмотрения в данной статье, была представлена рядом заимствований разного рода.
С точки зрения способа появления в принимающем английском языке заимствования представляли собой как семантические и структурные кальки лексических единиц русского языка, так и их транскрипции / транслитерации.
Отечественные лингвисты по-разному детерминируют культуроспецифичную лексику, описывая
ее как культурно-маркированную лексику, лексику с национально-культурным компонентом, культурологически значимую лексику, культурозначимые слова и др. Считая данные терминологические сочетания достаточно близкими по значению, мы применяем их в данной работе недифференцированно.
М. Г. Яшина предлагает методику рассмотрения культурно-маркированной лексики, под которой понимает реалии (лексемы, называющие предметы или явления одной культуры, не существующие в других культурах) и фоновую лексику (слова, денотаты которых существуют в различных культурах, но культурный фон которых совпадает не полностью) [5].
Исследуя русскую лексику на страницах англоязычной прессы, издаваемой в России, Н. П. Яси-ненко отмечает, что в настоящее время для иностранцев, живущих в нашей стране, русское слово может обладать большей социальной и психологической значимостью по сравнению с английским аналогом, что делает его более популярным в ряду тематически близких слов из английского языка [6, с. 14]. Это относится к публикациям англоязычных журналистов, работающих в России, однако данное объяснение можно применить и к распространенности заимствований из русского языка в английских текстах русскоязычных авторов. Кроме того, релевантным для описания таких инноваций английского языка РФ, как заимствования словарных единиц русского языка, будет и положение о том, что культуроспецифическая лексика, призванная наиболее полно отразить национальный колорит, а потому включаемая в речь на английском языке, представлена а) безэквива-лентной лексикой, б) фоновой лексикой (знаниями), в) лакунами, г) прецедентными текстами (имя, феномен), д) реалиями, е) коннотативной лексикой [6, с. 15].
Приведенная выше детальная классификация культуроспецифической лексики Н. П. Ясиненко была подвергнута некоторой трансформации, так как, по нашему мнению, лакуны и реалии следует рассматривать в составе безэквивалентной лексики наряду с топонимами и антропонимами. Соответственно, были выделены следующие группы заимствованной лексики русского языка по принципу национально-культурной уникальности:
1) безэквивалентная лексика: лакуны и реалии;
2) фоновая лексика;
3) прецедентные тексты;
4) коннотативная лексика.
Данная классификация перекликается с концепцией культурологического контекста, описанной Т. Г. Добросклонской в работе «Вопросы изучения медиа-текстов» [7, с. 203], где называются следующие уровни:
- денотативный, когда культурозначимые сведения выражены в прямой эксплицитной форме;
- коннотативный, на котором культурная специфика содержится в экспрессивно-эмоциональнооценочных обертонах;
- ассоциативный, когда культурная специфика представлена в ассоциативных связях лексических и фразеологических единиц;
- метафорический, который объединяет культуроспецифичные сведения, отраженные в метафорах, сравнениях и образах, присущих тому или иному языковому коллективу.
Нетрудно заметить, что денотативный уровень связан с использованием безэквивалентных единиц, коннотативный предполагает обращение к коннотативной лексике, а ассоциативный уровень культурологического контекста может выстраиваться с помощью фоновой лексики и прецедентных текстов. Мы считаем важным добавить метафорический уровень, предложенный Т. Г. Добросклонс-кой, к классификации культуроспецифической лексики в качестве пятой группы, обозначив метафоры, сравнения и другие семантико-стилистические средства, обладающие национально-культурным компонентом, как «тропы». Таким образом, дополненная и трансформированная классификация культуроспецифических лексических единиц-русизмов в англоязычном дискурсе российских СМИ будет включать следующие группы: 1) безэквива-лентная лексика: лакуны и реалии; 2) фоновая лексика; 3) прецедентные тексты; 4) коннотативная лексика; 5) тропы.
Рассмотрим выделенные группы культурно-маркированной лексики подробнее.
1. Лакуны традиционно понимаются как отсутствие однословного наименования для того или иного концепта, номинируемого в языке расчле-ненно, описательно [8, с. 13]. По наблюдениям
З. Г. Прошиной, в межъязыковых отношениях процесс заполнения лакун, или делакунизация, происходит несколькими способами: путем прямого заимствования иностранных слов, либо калькирования, создания полукалек, фразеологизированных лжезаимствований и терминизированных словосочетаний [9, с. 164]. Таким образом, в английском языке россиян происходят инновационные процессы, результатом которых является появление новых лексических единиц.
В концепции иноязычного описания культуры
В. В. Кабакчи [10] традиционные языковые реалии разграничиваются с точки зрения языка, на котором осуществлена номинация элементов культуры. В его представлении языковые реалии делятся на исходные наименования специфических элементов культуры, идионимы (Москва, царь, старовер) и наименования элементов иноязычных («внеш-
них») культур, ксенонимы (от греч. «ксенос», иностранный); в данном случае англоязычными ксено-нимами-русизмами будут, соответственно, Moscow, tsar, Old Believer [1, с. 53]. Согласно данной теории, предоставляющей удобный инструментарий для исследования текстов англоязычных газет России, языковые реалии в нашем материале представляют собой англоязычные ксенонимы-русизмы, денотативное значение которых не входит в рецептивный фонд получателя, незнакомого с российской социокультурной действительностью и языковой картиной мира россиян.
В статьях, отобранных для настоящего исследования, нерусскоязычные журналисты использовали, в частности, следующие исторические и современные ксенонимы: gulag prisoners, the NKVD (The Moscow Times), the marshrutka, grechka (The Moscow News). Очевидно, что ряд ксенонимов является частью словарного состава английского языка стран внутреннего круга, войдя в него в виде заимствований в предыдущие исторические периоды. К таким заимствованным словарным единицам относится, например, perestroika (Russia Now). Зарубежные журналисты, пишущие о России, широко прибегают к заимствованию культурно-детерминированной безэквивалентной лексики русского языка для сохранения контекста русской культуры в английском языке.
Функции русских слов-реалий в публикациях российских авторов на английском языке совпадали с целями их использования иностранными журналистами. Например:
The winter holidays are barely over and already there’s another slew in the offing: Men’s Day (Feb. 23), Women’s Day (March 8), Valentine’s Day and, of course, Maslenitsa - a week of merrymaking and pancake eating ahead of Lent (Russia beyond the headlines).
Ксеноним Maslenitsa употреблен в контексте описания популярных в России праздников и не может быть равноценно заменен аналогом Shrovetide, поскольку различаются как их денотаты (“Shrovetide” - три дня исповедей перед постом у англиканцев и католиков, “Maslenitsa” - языческий праздник, который позднее стал ассоциироваться с недельной подготовкой к посту у православных христиан), так и коннотативные значения (“Shrovetide” связан с серьезным приготовлением к посту в виде покаяния в грехах, а “Maslenitsa” - с народными гуляньями и весельем). Пояснение, предложенное автором, позволяет, хоть и не в полной мере, раскрыть значение ксенонима в языковой картине мира россиян.
Подобным образом использовались и другие заимствованные единицы: The Tsarist Army, Ivanushka the little fool (Russia beyond the headlines), dacha
(Pravda) и др. - как с пояснениями, так и без.
Широкий ряд транслитерированных/транскрибированных русизмов и полукалек использовался всеми изданиями без дополнительной экспрессивной функции, а исключительно для именования объектов российской политики, экономики, топонимики, вооружений и др.: Triumfalnaya Ploshchad, Krasny Oktyabr, Chaika (The Moscow Times); Topol-M, Novo-Ogarevo, Gorbushka, Akula (Pravda); Murziki (Russia beyond the headlines), Rossiyskaya Gazeta, EGE (Russia Now) и многие другие.
Заимствования в виде структурных калек (сочетаний, поэлементно переведенных с русского языка) в основном номинируют русские эргонимы, государственные структуры и общественно-политические объединения, объекты архитектуры и др.: the Council on Foreign and Defence Policy, Federal Protection Service (The Moscow News); Blue Berets (The Moscow Times); Worker and Collective Farm Girl, Parks of culture and leisure, Public Chamber (Russia beyond the headlines); Center for Analysis of the Global Arms Trade, the local Lame Horse night club, United Civil Front (Pravda) и др.
В других случаях с помощью калькирования в русскую разновидность английского языка входила культуроспецифическая лексика, примеры которой мы прокомментируем согласно предложенной выше классификации.
2. А. В. Фёдоров определяет фоновые знания как социокультурные сведения, характерные лишь для определенной нации, освоенные большинством ее представителей и отраженные в языке данной национальной общности [11, с. 131]. Фоновые знания составляют прошлое и настоящее народа, его взгляды на мир, обычаи и традиции, достижения в области экономики, политики, культуры, архитектуры и т. д. Фоновая лексика характеризуется тем, что большинство слов обладает своим лексическим фоном, который отличается от его аналога в иностранном языке [12, с. 79].
По нашему мнению, лексический фон выражений “blood ties” и “Chechen crisis” в статье о терактах в Дагестане (Russia Now) делает их специфичными для английского языка России:
The Russian government at least attempted to interpret the “Chechen crisis” and place it in a certain context, the recent occurrences in Dagestan are not getting any systematic evaluation at all.
Additionally, “blood ties” do not always play a crucial role in Dagestan.
В приведенных контекстах фоновые знания русскоязычного читателя, заключающиеся в его взглядах на проблему военного сопротивления в кавказских республиках, будут расходиться с восприятием зарубежных адресатов. Для россиян «чеченский кризис» - это кровопролитная война, чу-
довищные по жестокости теракты, а для англоязычного читателя - прежде всего политическое противостояние кавказской республики и федерального центра. Не случайно зарубежная пресса именовала террористов «повстанцами». Словосочетание “blood ties” («кровные узы»), значение которого не комментируется в тексте статьи, также наполнено фоновыми знаниями для реципиента-россиянина, в которые входит стереотипное представление о высокой ценности родственных связей для кавказцев и готовности мстить за несправедливость по отношению к членам семьи.
Анализ данных примеров показывает, что фоновая лексика обладает коннотативным значением, которое актуализируется лишь при условии сопровождения комментарием.
3. По справедливому замечанию М. Г. Яшиной, значение прецедентной лексики и содержания, которое она в себе заключает, чрезвычайно важно: «Именно знание этого лексического пласта иностранного языка позволяет понимать юмор его носителей, газетные тексты, подтекст в ситуациях межличностной коммуникации, а значит, удачно общаться с представителями другой культуры» [5, с. 14]. Национально-специфические знания, присущие конкретному лингвокультурному сообществу и отличающие его от остальных народов, выражаются в языке посредством так называемых прецедентных феноменов. Понятие прецедентнос-ти текста было предложено Ю. Карауловым. К прецедентным он относит тексты «1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношении; 2) имеющие сверхличност-ный характер, т. е. хорошо известные широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников; 3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [13, c. 216]. В широкое понимание прецедентности включаются языковые клише и штампы разного уровня, стереотипы, фрейм-структуры и тому подобные единицы [12, с. 82]. Прецедент в данном значении представляет собой определенный «стереотипный образно-ассоциативный комплекс» [14, c. 30], значимый для определенного социума и регулярно актуализирующийся в речи представителей этого социума. Как пишет Д. Сиджимова, «прецедентный текст хорошо знаком любому члену лингвокультурного сообщества, в когнитивную базу входит инвариант его восприятия, обращение к нему многократно возобновляется в процессе коммуникации через связанные с этим текстом высказывания и символы» [12, с. 83].
Прецедентные тексты в публикациях российских онлайновых газет на английском языке передают особую атмосферу причастности к жизни российского общества, позволяют создать пред-
ставление о национальном характере и менталитете россиян. Путем ассоциаций в сознании посвященного читателя вызывается комплекс оценочных суждений, связанных с тем или иным текстом, закрепленным в его памяти. Например:
The president and his advisors will no doubt be hoping that we can avoid that well-known saying of ex-premier Viktor Chernomyrdin’s: “We wanted the best, but it turned out like always” (The Moscow News).
Выделенный прецедентный текст цитирует известное высказывание Виктора Черномырдина, бывшего премьер-министра России. Фраза приобрела ироничный оттенок и описывает российскую действительность и ментальность в целом. В англоязычном тексте, на наш взгляд, прецедентный текст теряет закрепленные за ним коннотации при отсутствии комментария о его оценочном содержании. Компенсировать потерю позволяет более широкий контекст статьи. Интересно, что эта популярная фраза стала объектом внимания известного переводчика и журналиста Павла Па-лажченко, ведущего рубрику “Found in Translation” (Russia beyond the headlines). Все издание в целом призвано более полно и адекватно представить Россию и россиян мировому сообществу, однако данная рубрика, как и раздел “Surprised by Russia”, предлагает глубокое погружение в особенности национального характера и мышления через реалии и лингво-прагматические особенности русского языка. Ср.:
Former prime minister Victor Chernomyrdin’s quip which I translated as “We tried our best, you know the rest” (literally it would be more like “we wanted to make it better but it came out as always”) is known to every Russian.
Как и в первом примере (The Moscow News), автор следующего материала указывает источник прецедентного текста, но, в отличие от предыдущего, раскрывает значение аллюзии с помощью комментария:
As an old Soviet song goes, Victory Day is “a celebration with tear-stained eyes,” and its spirit will be both festive and somber in nature (Russia beyond the headlines).
Другие примеры прецедентных текстов включали цитаты известных песен, фильмов, книг, причем в случае “Russia beyond the headlines” - с обязательным указанием источника и комментарием как денотативного значения, так и связанных с ним коннотаций:
According to Ogonyok, the movement was born from a “spark” (Pravda).
Just one film - The White Sun of the Desert, a story of early Soviet years in Central Asia - contains half a dozen gems, including “Za derzhavu obidno” (“I hurt
for my country”) and “Vostok delo tonkoye” (“The East is tricky”). To Russians, these phrases mean a lot more than what’s on the surface. The first implies a somewhat resigned sense of hurt national pride, and the second a healthy respect, coupled with a little irony, for “the eastern mindset” (Russia beyond the headlines).
Dostoevsky once said: “For happiness a man needs as much happiness as unhappiness.” One gets the impression that most Russians always have this ratio in mind and try to be philosophical about life’s difficulties (Russia beyond the headlines).
Подтексты, ассоциации и коннотации, связанные с прецедентными текстами, включаемыми в русскую разновидность английского языка, могут вызвать затруднения в понимании представителями других наций. Однако их роль в качестве экспрессивно-эмоциональной составляющей речи, в особенности публицистического стиля, настолько важна, что скорее следует принять меря для обеспечения понимания в процессе межкультурной коммуникации при помощи развернутого лингвострановедческого комментария, чем отказаться от использования заимствованных клише, аллюзий, цитат.
4. Культурные представления россиян, связанные с фоновой лексикой и прецедентными текстами, отличаются от тех, которые возникают у иностранцев при обращении к словам, являющимся формальными эквивалентами единиц с национальнокультурной семантикой. Это приводит к различию культурных коннотаций английских слов в сознании носителей английского языка, не знакомых с российской действительностью, и тех, кто использует русскую разновидность английского языка.
Каждый из рассмотренных выше прецедентных текстов насыщен культурными коннотациями. В качестве дополнительного примера обратимся к следующему:
From behind the Iron Curtain came half-mythical rumors about 30 different kinds of sausage in the shops and other boons of Western civilization (Russia beyond the headlines).
Автор использует известный «полумиф», существовавший в советские времена о продуктовом изобилии на прилавках западных магазинов, связанный с целым спектром эмоций и оценок -от недовольства дефицитом в СССР и восхищения возможностями, открывающимися за рубежом, до патриотических чувств, заставляющих любить родину со всеми ее недостатками, поскольку «мы впереди планеты всей», и ненавидеть Запад с его «загнивающим капитализмом». Лексический эквивалент русских единиц, номинирующих данный «миф», не способен передать их культурные коннотации, поэтому они будут утеряны в процессе межкультурной коммуника-
ции посредством англоязычных газет. Как и в случае передачи других групп фоновой лексики, для компенсации потери необходим лингвострановедческий комментарий либо более широкий контекст. Статьи, нацеленные на приближение российской действительности к международной читательской аудитории, используют эти приемы восстановления коннотаций и национального компонента лексики.
5. Тропы, т. е. средства образного выражения национально-культурных особенностей, широко применяются журналистами для привлечения внимания читателей (когда выносятся в заголовок или подзаголовок) для эмоциональной передачи специфичных ситуаций или обстоятельств, типичных для данного социума, для экспрессивного выражения оценки того или иного события, описанного в материале, или его героя.
В переводе статьи российского журналиста была использована структурная калька разговорной метафоры русского языка:
Strollers do not fit in elevators; moms have to walk on the road maneuvering between cars and remove “dog mines” from clothes and shoes with their hands (Pravda).
В данном случае речь идет о специфичном для русских дворов и парков явлении, связанном с тем, что владельцы собак не убирают за своими питомцами. Реципиент столкнется сразу с двумя проблемами: незнакомой ситуацией и ее вербализацией с помощью образного выражения. Именно поэтому издания, изначально ориентированные на зарубежного читателя (The Moscow News, The Moscow Times, Russia Now, Russia beyond the headlines), не использовали национально-маркированные тропы без соответствующего комментария, эксплицирующего их значения. Однако, поскольку публикации Pravda.ru в большей степени являются переводом исходных русскоязычных статей, они становятся источниками подобных инноваций русской разновидности английского языка.
Понимая прецедентность в широком смысле, узнаваемые, типичные метафоры можно также считать относящимся к прецедентным текстам.
В результате отбора культурно-маркированной лексики в текстах англоязычных СМИ России, заимствованной из русского языка в виде транскрипций и транслитераций русских слов, выяснилось, что она широко применяется не только российскими, но и зарубежными журналистами, живущими в России и имеющими представление о социокультурной действительности страны. В терминах
В. В. Кабакчи, в данном случае англоязычный дискурс российских СМИ, представляет собой английский как язык межкультурного общения, ориентированный в область русской культуры.
— 11У —
Основной функцией лексических инноваций в англоязычных текстах российских СМИ является сохранение контекста русской культуры в английском языке путем передачи значений, смыслов, коннотаций, ценностных категорий, несовпадаю-
щих в представлениях разных наций об одних и тех же или сходных объектах действительности.
НИР проводится в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы.
Список литературы
1. Кабакчи В. В. Типология текста иноязычного описания культуры и инолингвокультурный субстрат // Лингвистика текста и дискурсивный анализ: традиции и перспективы. СПб.: СПбГУЭФ, 2007. С. 51-70.
2. Володина М. Н. Язык СМИ - основное средство воздействия на массовое сознание язык // СМИ как объект междисциплинарного исследования: учеб. пос. М.: Изд-во МГУ, 2003. С. 9-13.
3. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации // Проблемы социопсихологии. М.: Наука, 1984. 268 с.
4. Андреева Т. Л. Религиозная составляющая национального самосознания // Вестн. Томского гос. пед. ун-та. 2006. № 4 (55). С. 105-110.
5. Яшина М. Г. Анализ и семантизация культурно-маркированной лексики (на материале итальянского языка): автореф. ... канд. филол. наук. М., 2009. 20 с.
6. Ясиненко Н. П. Русская лексика на страницах англоязычной прессы, издаваемой в России: культурологический аспект: дис. ... канд. культурологии. М., 2005. 191 с.
7. Добросклонская Т. Г. Вопросы изучения медиатекстов. М.: МГУ, 2000. 240 с.
8. Быкова Г. В. Феноменология лексической лакунарности русского языка. Благовещенск, 2001.
9. Прошина З. Г. Делакунизация и опосредованная картина мира // Лакуны в языке и речи: сб. науч. тр. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2003.
С. 164-169.
10. Кабакчи В. В. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. 232 с.
11. Фёдоров А. В. Основы общей теории перевода. М., 1983. 303 с.
12. Сиджимова Д. Анализ рекламного текста в условиях межкультурной коммуникации // Болгарская русистика. 2004. № 3-4. С. 77-84.
13. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.
14. Телия В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М., 1988.
С. 26-51.
Иванкова Т. А., кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры.
Дальневосточный федеральный университет.
Ул. Суханова, В, г. Владивосток, Приморский край, Россия, 690950.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 28.10.2010.
T. A. Ivankova
CULTURE-LOADED WORDS IN THE ENGLISH DISCOURSE OF RUSSIAN NEWSPAPERS
The paper analyzes culture-loaded words in the English language articles of the Russian newspapers. The use of semantic means of representing national peculiarities is seen as a method of preserving the Russian cultural context in the English discourse. Culture-loaded words are classified according to their national component.
Key words: culture-loaded words, national cultural context in a foreign language, Russian English.
Far Eastern Federal University.
Ul. Sukhanova, 8, Vladivostok, Primorskiy territory, Russia, 690091.
E-mail: [email protected]
