CC BY
24
ЯЗЫКОВАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ И МЕЖКУЛЬТУРНОЕ ОБЩЕНИЕ
УДК 811.11
Н. Г. Юзефович
Дальневосточный государственный гуманитарный университет ул. К. Маркса, 68, Хабаровск, 680000, Россия E-mail: [email protected]
ОТРАЖЕНИЕ РОССИЙСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В АНГЛИЙСКИХ ЛЕКСИЧЕСКИХ НОМИНАЦИЯХ И ТЕКСТАХ
В статье описаны основные закономерности образования номинаций специфических русско-культурных элементов политического дискурса (ксенонимов) в английском языке и приемы экспликации их семантики.
The paper aims at describing the ways of naming notions of Russian political discourse in cross-cultural communication which efficiency, to a great extent, depends on mentality of communicators and their linguistic competence.
Исследование лингвистических средств, используемых в зарубежных публикациях при описании российской культуры, представляет интерес не только для лингвистов и преподавателей, но и для политологов и журналистов. С одной стороны, важно знать, какими нас видят за рубежом, а с другой - необходимо понять, какие механизмы используются при описании русской культуры средствами английского языка, поскольку от этого во многом зависит эффективность межкультурного общения.
2007 год объявлен Годом русского языка, что, несомненно, влияет на политической дискурс: больше внимания уделяется российским проблемам. Русское информационное пространство за границей - обширная и интенсивно развивающаяся сфера, притом достаточно сложная, что обусловлено неоднозначным отношением к России в мире.
Политические, экономические и другие межкультурные контакты во многом определяются тем, какой образ России создается в современных изданиях. Поэтому лингвистическое образование ставит задачу обеспечить контакты «с иностранцами и иноязычной культурной продукцией для определенного рода деятельности в различных общественно значимых сферах» [Шапошникова, 2006. С. 81].
Цель данной статьи - выделить основные способы образования и экспликации семантики номинаций русско-культурных элемен-
ISSN 1818-7935. Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и © Н. Г. Юзефович, 2007
тов в политическом дискурсе в межкультур-ном общении с использованием английского языка в функции посредника.
Язык - основная семиотическая система коммуникации людей, функционально приспособлена для описания своей национальной культуры, при этом благодаря внутренней способности к варьированию, язык может использоваться в качестве посредника в межкультурном общении.
В противостоянии центростремительных и центробежных тенденций формируется функциональный дуализм языка [Кабак-чи, 2005]. Первичная культурная ориентация языка - функция описания родной внутренней культуры - предопределена исторически: именно она позволяет выражать языковую картину мира родной культуры. При переориентации языка на описание иноязычного мира, язык становится средством вторичной номинации.
В современном межкультурном общении, как правило, предпочтение отдается английскому языку, который используется в качества «лингва франка» как средство описания контактирующих культур. Использование английского языка для описания русскоязычной лингвокультуры, как и какой-либо другой иноязычной лингвокультуры, характеризуется вариативностью, главным образом, концептуальной.
Межкультурный политический дискурс предполагает большую концептуальную ва-
межкультурная коммуникация. 2007. Том 5, выпуск 2
риативность, что обусловлено национальной спецификой языковой и концептуальной картины мира контактирующих языков, несовпадением идеологических систем.
К сожалению, современный политический дискурс в значительной степени перекликается с дискурсом периода «холодной войны», что способствует осложнению отношений с другими народами. Об этом стали прямо говорить и наши политики.
Поскольку именно в политическом языке наиболее очевидны изменения идеологии и менталитета, которые во многом определяют особенности лингвокультуры в условиях межкультурной коммуникации, он требует особого внимания и изучения. Отражая политическую реальность соответствующего периода, язык политического дискурса изменяется вместе с ней и участвует в ее создании. Сегодня, по сути, каждый человек, часто независимо от своего желания, становится участником политического дискурса [Купина, 1995].
Методология изучения политического дискурса разрабатывается политической лингвистикой [Баранов, 2003] и требует учитывать политическую ситуацию создания текста, личность автора: его целевые установки, политические взгляды и личностные качества. Особое внимание уделяется тому, чтобы определить, как меняется восприятие текста в коммуникации между различными культурами [Чудинов, 2003].
Дискурс как языковая форма, посредством которой осуществляется репрезентация мира, представляет собой «упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит идеологически и исторически обусловленная ментальность» [Чернявская, 2003. С. 54-55].
Идейно-политическая картина мира определяет поведение человека и обусловливает восприятие действительности. Одна из существенных характеристик политического дискурса в том, что концептуальная вариативность проявляется и в моноязычном обществе: представители различных слоев населения, используя одинаковые лексические единицы, один язык, вкладывают в одну и туже «форму» другое «содержание», т. е. наполняют ее разными концептуальными смыслами. Разные концепты в результате приводят к коммуникативным неудачам.
Семантические пространства английского и русского языков существенно отличаются друг от друга и по составу концептов, и по принципам их структурной организации. Поэтому для понимания дискурса политики в межкультурной коммуникации необходимо по возможности учитывать различие идейно-политических картин мира, отражаемых в семантике лексических единиц контактирующих языков.
Эффективное межкультурное общение, по мнению Верещагина и Костомарова, основано на адекватном взаимопонимании коммуникантов, которые принадлежат к разным лингвокультурам [Верещагин, Костомаров, 1990]. В межкультурном общении билингвы не просто (лингвистически) декодируют текст, но и оперативно подключают фоновые знания об иноязычной культуре [Халее-ва, 1989]. При этом предполагается познание плана содержания языка иноязычной линг-вокультуры и овладение знаниями о языковой картине мира носителей данного национального языка как о системе видения мира.
Эффективная межкультурная коммуникация возможна только при создании общего знакового пространства, если коммуниканты пользуются одним и тем же кодом. Однако ему не всегда сопутствует общее концептуальное пространство вследствие разницы языковых картин. Задача билингва - из своего запаса языковых средств выбрать именно такую единицу, которая наиболее адекватно соответствует данной ситуации общения. Так, билингв знает, что хотя педагог и учитель синонимичны в русском языке, pedagogue обладает негативными коннотациями, и выберет именно такое слово, которое не вызовет недоумения у собеседника. В данном случае, одно и то же понятие может быть выражено разными лексическими единицами, различающимися коннотациями.
Выбор единицы номинации является важным фактором, определяющим эффективность межкультурного общения. Носители русского языка, описывая свою культуру по-английски, наполняют слова концептуальным смыслом, характерным для своей культуры, что может быть неадекватно воспринято представителями другой лингвокультуры. Носители английского языка воспринимают англоязычные номинации русской культуры через призму своей картины мира, что может препятствовать эффективному общению.
Для того чтобы понять специфику образования и функционирования номинаций русской культуры в английском тексте, нами был изучен обширный эмпирический материал, который собирался в течение 20 лет. Это, в первую очередь, лексикографические источники - авторитетные моноязычные толковые словари: The Oxford English Dictionary, The Random House Dictionary, The English Dictionary of Language and Culture, The Barnhart Dictionary, The Political Dictionary и мн. др. Примеры узуального использования отдельных единиц были взяты из энциклопедических изданий и документальной прозы о России и СССР (более сорока источников), среди которых: The Cambridge Encyclopedia of Russia and the former Soviet Union (1994), Encyclopedia of Russian History From the Christinization of Kiev to the BreakUp of the USSR (1993) и мн. др.
Материалы прессы на английском языке (Times, Newsweek, Guardian, St. Petersburg Times, Moscow Times, China Daily и др.) также позволяют проанализировать механизм введения номинации в речь.
Политический лексикон в аутентичных публикациях характеризуется определенной идеологической спецификой: авторы, пишущие о России, не всегда обладают достаточными фоновыми знаниями русской культуры, что может привести к фактическим неточностям, поэтому для сравнения в отдельных случаях используются релевантные для рассматриваемых ситуаций англоязычные публикации отечественных авторов (типаMoscow News).
Исследование обширного эмпирического материала политического дискурса в современном английском языке позволило сделать вывод о значимости советской идеологии в формировании особого мировоззрения народа не только в советский период, но и по сей день. Поэтому и в настоящий период сове-тизмы занимают значительное место в политическом дискурсе. Постсоветский период обусловил как переосмысление советизмов и политических русизмов предшествующих исторических периодов, так и создание номинаций новых явлений [Юзефович, 2003].
Основным методом исследования является «метод опосредованного наблюдения и экстраполяции», разработанный профессором
В. В. Кабакчи. Это разновидность сравнительно-сопоставительного метода, когда ана-
лиз проводится на основе аутентичного материала и аутентичной лексикографии. Суть его заключается в том, чтобы проанализировать функционирование родного языка как средства описания иноязычных культур, а затем перенести, т. е. экстраполировать результаты исследования на аутентичный английский язык, ориентированный на описание русской культуры. Аутентичные англоязычные словари являются объективным критерием принадлежности номинации к лексико-семантическому составу английского языка. Данный метод опирается на универсальность базовых языковых процессов вследствие упоминавшегося выше функционального дуализма языка.
Лексикон русскоязычного политического дискурса в английском языке относится к специальной сфере: сфере политики, где адекватность общения во многом определяется точностью обозначения. Создание положительного или, напротив, негативного образа России в современном мире во многом определяется тем, какая лексика функционирует в англоязычных публикациях.
Профессор В. В. Кабакчи, разрабатывая лингвистическое описание межкультурной коммуникации, выделяет культуронимы, т.е. единицы, закрепленные за элементами различных культур. Они включают полиони-мы (обозначения элементов разнообразных культур), идионимы (обозначения специфических элементов родной культуры) и ксено-нимы (номинации специфических элементов внешних культур) [Кабакчи, 1998. C. 21].
Понятия «ксеноним» и «идионим» соотносительны: то, что выступает в качестве идионима в одном языке (декабрист, старовер, mormon, Senate), превращается в ксеноним в другом языке (Decembrist, Old Believer, мормон, сенат) и наоборот.
Создавая текст об иноязычной культуре на родном языке или о родной культуре на втором языке, авторы-билингвы не ограничены исходным текстом, как при непосредственном переводе, поэтому в меньшей степени склонны к локализации текста. Скорее, наоборот, они стремятся сохранить субстрат лингвокультуры при ее иноязычном описании. Поэтому в текстах такого рода обращают на себя внимание ксенонимические заимствования и кальки, посредством которых актуализируется так называемый «инолин-гвокультурный субстрат» (термин В. В. Ка-бакчи) [Кабакчи, Юзефович, 2007].
Ксенонимы-русизмы, функционирующие в англоязычном политическом дискурсе, включают разнообразные тематические группы: политическую терминологию (thaw, Politburo, Soviet, Duma, perestroika, glasnost, monolith, Decembrist, The Time of Troubles); военную лексику (Kalashnikov, Stavka, siloviki); номинации периода «чисток» и «террора» (Doctor’s plot, enemy of the people, to liquidate); номинации периода «оттепели» (secret speech, personality cult, excesses of Stalin) и др.
Анализ материала позволил выделить общие закономерности и особенности образования ксенонимической номинации и ее функционирования, которые можно рассмотреть на примере наиболее обширной группы изучаемого лексикона - политической ономастики.
Она включает антропонимы (G. M. Malenkov); топонимы и урбанонимы (Gorno-Badakhshan Autonomous Region, Stakhanov (city), Leninabad, Leninakan; the Academic City / Akademgorodok); названия различных структур власти, общественных и политических объединений (COMECON, Gulag, First Department, Party Unity, Gosizdat, Voluntary Committee for Assistance to the Armed Forces (druzhina), All-Russian SocialChristian Alliance of Liberation of the People / VSChSON, Lubyanka); этнонимы (Nanai / Nanay); периодические издания, информационные программы, произведения культуры и искусства, выражающие политические взгляды (Formalism, Socialist Realism, Izvestiya; NTV Channel); политические кампании (War Communism, NEP); наименования документов, изданий, исторических событий (Lessons of October, Dizziness form Success, Stalin Prize, the Order of the Red Banner / of Toil, Battle of Stalingrad, the Blockade / Siege of Leningrad).
По типам образования ксенонимическая ономастика, как и остальные группы, представлена, главным образом, заимствованием (the Znaniye) и калькированием (Knowledge), которые обычно сопровождаются классификатором (Society).
Анализ английских аутентичных словарей позволяет выделить те ксенонимы, которые вошли в лексико-семантическую систему английского языка. Следует подчеркнуть, что большинство из них отмечены академическими толковыми словарями, т. е. находят-
ся на периферии, распространены, главным образом в специальной литературе.
Например, Supreme Soviet< Russ verkhovnii sovet (formerly) the legislature of the Soviet Union consisting of an upper house (Soviet of the Union or Council of the Union), whose delegates are elected on the basis of population and a lower house (Soviet of Nationalities or the Council of Nationalities), whose delegates are elected to represent the various nationalities [Random, 1987. Р. 1913].
Причем, как следует из данного определения, советизмы перешли в ранг историзмов (formerly), но не исчезли из языка. Заимствование verkhovnii sovet в данном случае гарантирует обратимость кальки, т. е. возможность однозначного перехода к этимону, исходному обозначению.
Ассимиляция ксенонима зависит от внутренних законов развития принимающего языка и от социальной значимости номинации. Некоторые идионимы (историзмы и со-ветизмы), ушедшие на периферию языка, вновь возвращаются в современную речь: ukase, Duma. Такой процесс обусловлен не только потребностью объективного анализа советского периода, но и восстановлением или обновлением реалий социальной жизни.
Развитие семантической структуры ксе-нонима может соответствовать структуре идионима или происходить по законам принимающего языка. Например, идионим вследствие изменения социальных условий может перейти на периферию и стать историзмом, а ксеноним развивается самостоятельно, увеличивая объем значений и соответственно сферу применения, приобретает функцию полионима:
Politburo < Russ politicheskoe byuro (often cap) the chief decision-making committee of a Communist Party or Communist government [Longman Dictionary, 1992. Р. 1035]. A member of Viet Nam’s Politburo; leader of the Party Central Committee’s Ideology and Culture Commission (Viet Nam News. Jan. 16, 2006. P. 3).
Обращает на себя внимание сохранение графической формы самоназвания Viet Nam, что характерно для аутентичного английского языка в отличие от отечественных англоязычных изданий.
Современные тенденции к точности и стандартизации проявляются и в отказе от тех ксенонимов, корреляция которых с иди-онимом неоднозначна. Так, ксеноним-опи-
сательный оборот the Great Patriotic War заменяется калькой the Great Fatherland War, которая характеризуется прочной связью с идионимом. В аутентичных изданиях подчеркивается, что термин World War II шире по семантике. «Stalin astutely dubbed the war as ‘the Second Great Fatherland War’ (rather than World War II)» [Milner-Gulland, Dejevsky, 1998. Р. 175].
Тенденции к стандартизации лексикона и точности номинации обусловливают увеличение заимствований, которые используются, главным образом, для номинации ключевых понятий и объектов, в функции ксенонимической привязки и в стилистической функции. Так, в текстах последнего десятилетия увеличивается доля заимствований при обозначении административных единиц. До 1980-х гг. превалировали аналоги, не обладающие культурной спецификой: «krai» - territory /province, «oblast» - region / province, «raion» - district / region, «okrug» -district, area.
Именно заимствования обеспечивают точность номинации, поскольку гарантируют сохранение прочной связи между идио-нимом-этимоном и его иноязычным обозначением. Однако следует разграничивать семиотическую и семантическую точность: соблюдение формальной точности обеспечивает семантическую доступность номинации русско-культурного элемента только при использовании правил экспликации. Например, если идионим состоит из интернациональных элементов, то его коррелят ксеноним-заимствование может семантизироваться только ономастическим классификатором weekly Argumenty I Fakty. Эта модель также характерна для собственных имен, сопутствующее значение которых не актуально для межкультурного общения: Lefortovo Prison.
Как правило, ксенонимы функционируют в речи как целый ксенонимический комплекс: заимствование + ксенонимический классификатор Kresty Prison, MGIMO University; гибриды (заимствование + калька) Russian News Agency RIA, Soviet Republic, the Soviet Army; заимствование + описательный оборот siloviki (military, «power ministers»); региональный атрибут Russian Civil War, the Russian Far East, Russian Revolution (данный ксеноним используется для обозначения революций 1917 г., событий 1991 г.).
Жанр текста, ситуация общения и участники коммуникации оказывают влияние на выбор ксенонимической номинации. Политологические, исторические тексты ориентированы на максимальную точность, что предопределяет использование заимствований. В публицистике они используются для обозначения ключевых понятий и создания текста, ориентированного на описание русской культуры.
Межкультурное общение обусловлено потребностью в коммуникации людей, представляющих разные культуры, но стремящихся к эффективному и адекватному взаимопониманию. При использовании английского языка как средства описания российского политического дискурса язык неизбежно переориентируется на описываемую лингвокультуру. При этом происходит своеобразное наложение восприятия одной культуры на ментальность другой, что создает определенные предпосылки, препятствующие взаимопониманию.
Адекватно описать русскую лингвокуль-туру средствами английского языка можно только, владея механизмом создания ксе-нонимической номинации для обозначения инокультурного элемента. В свою очередь, использование точных способов номинации (семиотическая точность) и способов экспликации их значения (семантическая точность) будет способствовать эффективности политического межкультурного дискурса.
Список литературы
Баранов А. Н. Введение в прикладную лингвистику. М.: УРСС, 2003. 360 с.
Верещагин Н. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. 4-е изд. М.: Рус. яз., 1990. 269 с.
Кабакчи В. В. Основы англоязычной меж-культурной коммуникации. СПб., 1998. 232 с.
Кабакчи В. В. Функциональный дуализм языка и языковая конвергенция (опыт моделирования языковой картины земной цивилизации) // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Текст и перевод в когнитивном аспекте: сб. ст. к юбилею проф. Н. А. Кобриной. СПб.: Тригон, 2005. Ч. 2. С. 164-175.
Кабакчи В. В., Юзефович Н. Г. Инолинг-вокультурный субстрат в традиционном (художественном) и «внутреннем» переводе //
Россия - Восток - Запад. Проблемы меж-культурной коммуникации. 3-я международная конференция 5-7 апреля 2007, Владивосток. Программа и тезисы конференции. Владивосток: Изд-во Дальневост. гос. ун-та, 2007. С.49-50.
КупинаН. А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции. Екатеринбург; Пермь: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1995. 144 с.
Прошина З. Г Английский язык и культура народов Восточной Азии: монография. Владивосток: Изд-во Дальневост. гос. ун-та, 2001. 473 с.
Халеева И. И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи. М.: Высш. шк., 1989.
Чернявская В. Е. Дискурс // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Наука, 2003. С. 54-55.
Чудинов А. П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003.
Шапошникова И. В. Мировоззренческая функция иноязычного лингвистического образования в России-Евразии // Вестн. Ново-сиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и меж-культурная коммуникация. 2006. Т. 4, вып. 1.
С.80-102.
ЮзефовичН. Г. SovietCulturalTerminology: Англо-английский словарь политического лексикона русской истории советского периода. Хабаровск, 2003. 184 с.
Longman Dictionary of English Language and Culture. L.: Longman. 1992. 827 р.
Milner-Gulland R., Dejevsky ^.Cultural Atlas of Russia and the Former Soviet Union. Revised ed. UK: Checkmark Books, 1998. 240 р.
Random House Dictionary of the English Language. 2nd unabridged ed. N. Y.: Random House, 1987.
Материал поступил в редколлегию 30.04.2007
