CC BY
171
УДК 882
НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ И ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ В ЯЗЫКЕ ЗАМЯТИНСКОГО ТЕКСТА1
© Елена Владимировна АЛТАБАЕВА
Мичуринский государственный педагогический институт, г. Мичуринск, Тамбовская область, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор,
e-mail: evaltabayeva@mail.ru
В работе рассматривается явление замятинского текста в лингвоаксиологическом аспекте. Ставится задача реализовать идею осмысления природы творческой индивидуальности Е.И. Замятина через язык замятинского текста и воплощение в нем базовых концептов русского языкового сознания, отражающих национально-культурные и духовные ценности среднерусской провинции. Описывается и анализируется специфика их языковой репрезентации. Делается вывод о том, что эти единицы занимают определяющее место в индивидуально-авторском стиле писателя.
Ключевые слова: замятинский текст; система ценностей; русская ментальность; индивидуальноавторский стиль; концепт; концептосфера.
Национально-культурные и духовные ценности представляют собой великое достояние нации, вбирают в себя богатство интеллектуальных общечеловеческих ценностей, культурные и нравственные традиции своего и других народов. За общечеловеческими ценностями скрывается пережитый исторический опыт человечества, его интен-
1 Работа выполнена в рамках реализации проекта и при финансовой поддержке гранта РГНФ № 11-14-68002а/Ц.
ции и устремления. В данное время в современном обществе наблюдается кризис ценностных ориентаций, выход из которого возможен только при правильном обращении к культурно-историческому наследию народа, поскольку «национальные культурные традиции - это основа России, ее стержень, и именно их сохранение и есть возвращение России в лоно Державы, лидера многополярного глобального социума [1, с. 12].
Сейчас, когда традиционные для русского народа религиозные и природные ценно-
сти оказались вытеснены новыми реалиями, когда происходит не только экономический кризис, но и кризис системы ценностей личности и социума, крайне важно не утратить духовную составляющую человеческого существования, всеми возможными средствами пытаться стимулировать процесс духовного поиска, актуализировать обращение к культурно-историческому наследию народа.
Главнейшими компонентами этого наследия являются национальный язык, который, по словам М. Алексеева, «так же, как и сама нация, складывается веками и должен бережно охраняться», и наша художественная литература - «наша гордость, лучшее, что создано нами как нацией. В ней - вся наша философия, в ней запечатлены великие порывы духа; в этом дивном, сказочно быстро построенном храме по сей день ярко горят умы великой красы и силы, сердца святой чистоты -умы и сердца истинных художников». Таким истинным художником с умом «великой красы и силы» и сердцем «святой чистоты», вне всякого сомнения, является Евгений Иванович Замятин, одна из самых ярких звезд (если не самая яркая) на небосклоне великой русской литературы.
Существует подход, связанный с «восприятием литературы как одной из сфер воплощения русского национального характера». В нем рассматривается русский характер «как главный синтезирующий фактор национальной культуры, позволяющий преодолевать многочисленные «расколы» и «разрывы» национальной истории» [2, с. 43]. В русле этого подхода работают ученые, принадлежащие к Тамбовской филологической школе под руководством профессора Л.В. Поляковой.
Основу национального характера и национальной ментальности формируют как внешние условия существования языкообразующего сообщества, его культурно-бытовые, языковые традиции, так и архетипиче-ские представления, лежащие в основе духовно-нравственной составляющей «коллективного бессознательного». Естественно, что «понятие языковой культуры как системы речевого проявления в различных ситуациях общения, связано с нацией, с ее культурой, в которой сконцентрированы знания об истории, традициях, быте народа» [3, с. 203].
Национальный характер представляет собой порождение национальной культуры, что при анализе художественного произведения означает неизбежный выход во все пространство национальной онтологии и аксиологии. Писатель использует феномен национального характера как способ познания законов национальной истории и бытия, как инструмент влияния на сознание читателя, и многие крупные писатели, определившие облик русской литературы ХХ в. (И.А. Бунин, А.М. Горький, А.И. Куприн, А. А. Блок, С.А. Есенин, А. Белый, М.А. Шолохов, М.М. Пришвин, Б.К. Зайцев, А.П. Платонов,
A.Н. Толстой, Л.М. Леонов, Ф.А. Абрамов,
B.М. Шукшин, В.И. Белов, В.Г. Распутин,
Н.М. Рубцов, Б.А. Можаев, В.П. Астафьев, В.А. Солоухин, В.С. Маканин и др.), исследовали и художественно воплощали черты национального характера, и через него - русскую национальную ментальность.
Собственное место в этой галерее занимает один из самых значимых прозаиков XX столетия русский писатель Евгений Иванович Замятин (1884-1937). Место это совершенно особое - как в отечественной, так и в мировой литературе и культуре в целом. По оригинальности, самобытности, новаторству, мере воздейственности и степени значимости всего, что он создал, его с полным правом можно именовать классиком. Именно в Е.И. Замятине, по словам А. Кашина, «можно с наибольшей скорбью ощутить, какие безграничные горизонты открывались перед русской литературой, к какому великому полету она готовилась» [4, с. 250]. Как показало время, русский писатель стал одной из наиболее значимых фигур в мировом литературном процессе прошлого и нынешнего столетий.
Трудно представить более яркого и своеобразного выразителя русской ментальности, национальной культуры с ее традиционными ценностями, чем Е.И. Замятин. Столь же сложно обнаружить писателя такого же уровня мастерства, как Е.И. Замятин, с его «отборно русской», по выражению Ремизова, стихией слов, с неповторимой «фауной и флорой письменного стола».
Друг Е.И. Замятина художник Юрий Анненков так отозвался о языковом мастерстве писателя: «Язык Замятина - всегда за-мятинский, но в то же время всегда разный. В этом - особенность и богатство Замятина
как писателя. Для него язык есть форма выражения, и эта форма определяет и уточняет содержание. Если Замятин пишет о мужиках, о деревне, он пишет мужицким языком. Если Замятин пишет о мелких городских буржуях, он пишет языком канцелярского писаря или бакалейщика. Если он пишет об иностранцах («Островитяне», «Ловец человеков»), он
пользуется свойствами и даже недостатками переводного стиля, его фонетики, его конструкции - в качестве руководящей мелодии повествования. Если Замятин пишет о полете на Луну, он пишет языком ученого астронома, инженера, или - языком математических формул. Но во всех случаях язык Замятина, порывающий с русской литературной традицией, остается очень образным и вместе с тем сдержанным, проверенным в каждом выражении» [4, с. 242].
При весьма высокой востребованности замятинской проблематики в области литературоведения - отечественного и зарубежного, мы до сих пор не имеем системного исследования в отношении языка и стиля его произведений - со стороны собственно лингвистической. Такое положение дел сложилось, возможно, еще и потому, что в пределах традиционной лингвистики дать системное описание феномену, синтезировавшему все основные тенденции своего времени, не только продемонстрировавшему все художественные, поэтические, стилистические возможности литературного творчества, но и концептуально предвосхитившему весь ход общественного и культурного развития, оказывается принципиально невозможным без привлечения методологического инструментария смежных научных направлений, дополняющих друг друга. Поэтому наше обращение к лингвистической, точнее, к лингвоаксиологической стороне творческого наследия писателя в контексте представления в его языке общечеловеческих и национальных ценностей видится нам актуальным и своевременным, особенно с позиций комплексного подхода и с учетом новых научных парадигм: лингвокультурологической, когнитивно-дискурсивной, функциональной. Именно такой подход, на наш взгляд, лучше всего отражает многогранную творческую личность Е.И. Замятина и позволяет вплотную подойти к разгадке глубинного смысла его творений.
Е.И. Замятин, как и другие известные писатели Центральной России (С.Н. Сергеев-Ценский, Н.Е. Вирта, А.М. Акулинин и т. д.), в своем творчестве воплощал лучшие традиции отечественной классической литературы, но в то же время выступил ярким новатором художественной формы. Значимость его художественных открытий и влияние на отечественную и мировую литературу можно сравнить лишь с тем воздействием, которое было оказано на литературный процесс творчеством Ф.М. Достоевского.
XX в. привнес новые формы в живопись, архитектуру, литературу. Евгений Иванович Замятин это очень тонко и остро чувствовал. В своем творчестве Е. И. Замятин всегда боролся - прежде всего, с энтропией искусства, с энтропией сознания, с энтропией языка. Поэтому его творчество наполнено особым нравственным пафосом. Каковы его основы? Что питало замятинскую диалектику? Ответом на этот вопрос может послужить обращение к религиозно-философским основам замятинской духовности. Они весьма глубоки и далеко не поверхностны.
Напомним, что Евгений Иванович Замятин родился в семье русского православного священника и, хотя выглядел человеком вполне светским, всю свою жизнь прожил сообразно христианским заповедям, которые впитал с детства, прекрасно ориентировался в религиозных канонах и духовных традициях. Не будем забывать: родина Е.И. Замятина -Центральная Россия, Русь, та самая Русь «среди тамбовских полей, в славной шулерами, цыганами, конскими ярмарками и крепчайшим русским языком Лебедяни - та самая, о какой писали Толстой и Тургенев»
[5], Русь, где «в синих прорезах сорока колоколен качнутся разом все колокола, и над городом, над рощами, над водой, над полями, над странниками на дорогах, над богачами и пропойцами, над грешными по-человечьи и по-травяному безгрешными - над всеми расстелется колокольный медный бархат...» (т. 2, с. 55).
Весь недолгий и очень непростой жизненный путь писателя прошел под знаком большой любви его к отечеству и творчеству, ко всему истинному и искреннему. Особый колорит его произведений, необычайно выразительный, яркий, сочный, по-настоящему русский язык позволяют читателю «угадать
по любой фразе» их автора. «Он вытачивал вещи как из кости...», - замечал Константин Федин. Можно сказать, что не столько вытачивал, сколько оттачивал, виртуозно владея искусством словесной изобразительности: Звонит колокол, звонит солнце. Но все где-то далеко, во сне: церковь, ярмарка, Куй-мань, гомон, пыль, расписные дуги, синие цыганские жупаны, топот, свист. А жизнь, неспешная, древняя, мерным круговоротом колдующая, как солнце, - здесь на выгоне (т. 1, с. 345).
Глубинное единство «флоры и фауны» разножанровых и разнопалновых текстов, вышедших из-под пера Е.И. Замятина (романы «Мы», «Бич божий», повести «Уездное». «Алатырь», «На куличках», «Островитяне», «Наводнение», рассказы «Пещера», «Африка», «Ловец человеков», «Ела», «Север», «Три дня», «Полуденница», «Детская», «Мамай», «Сподручница грешных», «Русь» и др.), позволяет нам именовать их одним общим определением, а именно: замятинский
текст. Есть все основания утверждать, что замятинский текст занимает, наряду с пушкинским, гоголевским, чеховским текстом, свое особое значимое место в летописи великой русской культуры, литературы, в выражении русской ментальности.
Замятинский текст, будучи явленным всей совокупностью текстов произведений писателя, предстает перед читателем и исследователем как некая концептуальноязыковая целостность, обладающая признаками, общими для всей этой совокупности, с одной стороны, и отличающими ее от всех других текстов разных авторов, с другой, и последовательно реализуемыми автором в каждом произведении. Концепция замятин-ского текста рассматривает творческое наследие Е.И. Замятина как феномен русского национального языкового сознания, как высокохудожественное выражение русской ментальности и выделяет целый ряд дифференциальных признаков, определяющих лицо замятинского текста (см. более подробно:
[6]). Одним из основных признаков является особая концептосфера, национально специфицированная в ткани текста. В числе других признаков - особое взаимодействие и взаимопроникновение макрокосма и микрокосма; полифоничность, присущая сказовой манере повествования писателя, когда автор, рас-
сказчик, герой «речедействуют» в тексте на равных; особый хронотоп замятинского текста, позволяющий говорить об авторском пространственно-временном континууме;
особый, былинно-гротесковый тип замятин-ского героя; особая воздейственность текстов Е. И. Замятина, обусловленная синтезом информативных и прагматических факторов; карнавализованная ситуация с соответствующими карнавальными категориями, соотносимыми с разными уровнями экспликации смысла. Все названные признаки выделяются на основе их специфического языкового представления, обеспечивающего эффект сильнейшего художественного впечатления.
Все созданное Е.И. Замятиным можно рассматривать в качестве продукта реализации его собственных эстетических установок, отражающих в то же время систему мировоззрения и мироощущения писателя.
Особый облик замятинского текста проявляется, прежде всего, в его лингвокультурных, художественных и языковых свойствах. Но наследие Е. И. Замятина не оказало бы столь серьезного воздействия на весь последующий литературный процесс, на умы и сердца многих миллионов читателей, если бы не было в числе этих свойств важнейшей составляющей - «энергии абсолютных смыслов, которым нет конца» [7, с. 271], т. е. духа, духовности. Анализ сущности русской духовности, блестяще представленный В.В. Колесовым, показывает, что русской философской мыслью она понималась как «объединительно-религиозное отношение к высшим формам опыта: к абсолютному совершенству или абсолютным святыням; как стремление причаститься к ним, соразмеряя с ними свою жизнь» [7, с. 268]. Именно таким отношением и стремлением пронизано пространство замятинского текста: его неявно, но глубоко проложенное русло подпитывается незыблемой верой, не религиозностью показной и формальной, но тонкой духовностью, вбирающей в себя главные ценности русской культуры, каковыми являются вера, родина, земля, природа, труд, семья, дом, дети - все то, чему подчинена жизнь русского человека... Языковое мастерство писателя поддерживает эту авторскую установку, поскольку именно в нем получает свое отражение русская национальная ментальность.
Если определять ментальность (по
В.В. Колесову) как «мировосприятие в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, волевые и духовные качества национального характера в типичных его свойствах» [8, с. 260], то будет очевидно, что сущность национального характера, природу русского человека, особенности его поведения, систему ценностей Е.И. Замятин воплощал, в первую очередь, как раз через «категории и формы родного языка», через специфические формы повествования. Так, будучи глубоко национален, писатель не мог не прийти в своих поисках к сказовой манере, так же, как и Гоголь, Лесков, Ремизов. Однако он не просто воспроизводил традиционные сказовые формы, но создавал виртуозную стилизацию под сказ, высвечивая самые глухие и потаенные уголки и закоулки «загадочной русской души», показывая как ее универсальные, общечеловеческие стороны, так и национально специфицированные черты.
Любовно и трепетно описывает Е.И. Замятин атмосферу православных праздников, многочисленные номинации которых широко представлены в его текстах, например: Под Ильин день вечер - особенный, и благовест - свой особенный: в соборе - престол, в монастыре - престол, стряпухи во всех домах пироги к завтрему пекут, а в небе Илья-пророк громы заготавливает. И небо-то под Ильин день какое: чисто да тихо, как в избе, вымытой к празднику. Все-то спешат по своим церквам: не дай Бог к Ильину тропарю опоздать, будут весь год слезы литься, как дождь, от века положенный на Ильин день (т. 1, с. 97).
Пятикратный повтор номинации церковного праздника Ильина дня при поддержке церковной лексики (благовест, собор, престол, монастырь, церкви, тропарь) создает картину всеобщей народной радости и благоговения в связи с наступлением этого события: стряпухи во всех домах пироги к завтрему пекут; чисто да тихо, как в избе, вымытой к празднику; все-то спешат по своим церквам. Приводит писатель и народные приметы: не дай Бог к Ильину тропарю опоздать, будут весь год слезы литься, как дождь, от века положенный на Ильин день, и картины природы: вечер - особенный; и небо-то под Ильин день какое: чисто да
тихо; в небе Илья-пророк громы заготавливает; дождь, от века положенный на Ильин день. Все это свидетельствует о большой ценностной значимости для русского человека, представителя среднерусской провинции, веры, русских православных традиций, о связи последних с природным циклом и судьбой человека.
В то же время писатель далек от идеализации христианской символики, религиозного сознания. Его христианство причудливо сочетается с язычеством, буйством красок, столкновением страстей, стихией шуток, присловий, заговоров, народных примет -всего, чем так богат русский фольклор: Зачитала медленно, вразумительно таково, а глазами сычиными низала воду в корце:
- На море - на Кияне, на острове Буяне стоит железный сундучище. Во том сунду-чище лежит булатный ножище. Беги, ножище, к Анфимке-вору, коли его во самое сердце, чтобы он, вор, воротил покражу раба Божия Евсея, не утаил ни синь пороха. А коли утаит, будь он, вор, прогвожден моим словом, как булатным ножом, будь он, вор, проклят в землю преисподнюю, в горы араратские, в смолу кипучую, в золу горючую, в тину болотную, в дом бездомный, в кувшин банный. Коли утаит, будь он, вор, осиновым колом к притолке приткнут, иссушен пуще травы, захоложен пуще льда, а и умереть ему не своей смертью день (т. 1, с. 113).
Сама событийная канва замятинского повествования, кажется, нанизана на ось церковного православного календаря, по которому весь отсчет и ведется: Весело было с бабушкой Пелагеей. И чего это ее Бог прибрал. И так чудно, в одночасье. Пошла в колодезь за водой на прощен день - да не вернулась; Поговорили, что напущено это было на поповский двор - не иначе. Потому что на Крестопоклонной - и матушка молодая померла (т. 1, с. 335); Поутру на Покров нашлась кошка Милка исправницкая (т. 1, с. 259); На Воздвиженье продал Петра в городе хлеб (т. 1, с. 294).
Замятинский текст не просто насыщен лексикой, передающей наименования церковных и языческих праздников: Рождество Христово, святки, Крещение, масленица, прощеный день, Пасха, Красная горка, мясоед, Троица, Никола, Ильин день, Покров, Ми-
хайлов день, Воздвиженье, Великий четверг и др. Функционируя в предложении, эти единицы выступают в роли коммуникативного центра фразы - ремы и обстоятельственных детерминантов, фокусируя на себе основное содержание высказывания: для праздника, для Покрова, последний раз грело солнце (т.
1, с. 259, 260). Думается, это не случайно. ведь именно в святых местах ищут прибежища и спасения заблудшие герои Е.И. Замятина. Находят они то, что ищут или нет -другой вопрос. Главное, что в их противоречивых душах живет стремление оказаться там, где их поймут и не осудят, где помогут и поддержат: По праздникам над балкашин-ским двором, на верху переулочка, звонила Покровская церковь - и от звона было еще лютее Барыбе. Звонит и звонит, в уши гудит, перезванивает...
«Да ведь вот же куда - в монастырь, к Евсею!» - осенило звоном Барыбу.
Малым мальчишкой еще, после порки бе-гивал Барыба к Евсею. И всегда, бывало, чаем напоит Евсей, с кренделями с монастырскими. Поит - а сам приговаривает, так что-нибудь, абы бы утешить:
- Эх, малый! Меня намедни игумен за святые власы схватил, я и то... Эх, мал... А ты ревешь?
Веселый прибежал в монастырь Барыба: ушел теперь от собак балкашинских (т. 1, с. 84).
Вера для миросозерцания Е.И. Замятина -некое объединяющее начало, интегрирующее три важнейших концепта замятинской кон-цептосферы: время, пространство, человек.
Язык и концептосфера замятинского текста представляют читателю панорамный портрет русской языковой личности. Концепт человек занимает важное место в замя-тинской концептосфере. Он выступает связующим и объединяющим для двух других концептов - время и пространство, - которые являются важнейшими координатами в замятинской модели мироздания. Концептосфера замятинского текста, вследствие активного межконцептуального взаимодействия, проявляет себя как динамическая и диалектическая сущность. Именно благодаря ее самобытному языковому воплощению создается уникальная индивидуально-авторская картина мира.
Концепт человек - особая координата в текстовой модели мира Е.И. Замятина, через которую писатель диалектически движется от быта - к бытию, превращая действие в священнодействие, одухотворяющая пространственно-временной континуум замя-тинского текста. Люди в замятинском тексте предстают не только как представители социальных или профессиональных групп, но, при всех своих противоречивых качествах, и как носители русской национальной духовности, соборности, исконной, извечной, получившей у Замятина одно из самых масштабных в русской литературе описаний, объединяющей «все черноземные Ельцы, Лебедяни - с конскими ярмарками, цыганами, лошадьми, маклаками, номерами для приезжающих, странниками, прозорливцами. Это - Русь.» (т. 2, с. 48).
В статье «Новая русская проза» (1923) Е.И. Замятин написал: «В искусстве вернейший способ убить - это канонизировать одну какую-нибудь форму и одну философию: канонизированное очень быстро погибнет от ожирения, от энтропии» [9, с. 137 ]. Сам писатель в своем творческом поиске действовал от противного, сочетая и сопрягая разные философии и разные формы, проповедуя эстетику синтетизма с ее особой концептуальной, языковой и стилистической организацией как признанный теоретик литературы и воплощая синтез символизма и неореализма в плоти и крови собственного текста как высочайшего уровня художник, как неповторимый мастер слова. Для Е.И. Замятина, обогатившего реалистический метод достижениями символизма, романтизма, экспрессионизма и импрессионизма, и заявившего о себе как о «синтетическом неореалисте», доминирующим началом всегда являлось чувство России, родины, ее истории, культуры и национальной специфики. Оно не оставляло Е. И. Замятина никогда, будучи легко уловимой, отличительной чертой его как писателя и как человека.
Итак, на основании проведенных наблюдений можно сделать вывод, что художественная система Е. И. Замятина в плане языковой репрезентации русской культуры, духовности и особенностей русской языковой личности представляет большой научный интерес и заслуживает специального рассмотрения.
1. Юрьев В.М. Национальные культурные традиции - основа русской державности (размышления о творчестве А. С. Пушкина и Н.В. Гоголя в контексте современного глобального мира) // Русская языковая личность и национальные культурные традиции (к юбилеям А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя): сборник материалов Общероссийского научно-методического семинара / науч. ред. Н.Л. Потанина. Тамбов, 2009.
2. Желтова Н.Ю. Творчество Е.И. Замятина в культурно-историческом контексте // Русская литература ХХ века: онтология и поэтика: научная школа проф. Л.В. Поляковой: монография / отв. ред. Н.Ю. Желтова. Тамбов, 2005.
3. Пискунова С. В. Тайны поэтической речи (грамматическая форма и семантика текста). Тамбов, 2002.
4. Анненков Ю. Евгений Замятин / Ю. Анненков. Дневник моих встреч. Цикл трагедий: в 2 т. Л., 1991. Т. 1.
5. Замятин Е.И. Автобиография // Е.И. Замятин.
Собрание сочинений: в 5 т. М., 2003.
Т. 1. С. 22. Далее цитируется это издание с указанием тома и страницы в круглых скобках.
6. Алтабаева Е.В. Замятинский текст как объект лингвокультурологии // Филологическая ре-гионалистика. Тамбов, 2009. № 1-2. С. 75-77.
7. Колесов В.В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб., 2006.
8. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб., 2002.
9. Замятин Е.И. Новая русская проза / Е.И. Замятин: собрание сочинений: в 5 т. М., 2004. Т.
3.
Поступила в редакцию 16.03.2012 г.
UDC 882
NATIONAL, CULTURAL AND SPIRITUAL VALUES OF CENTRAL RUSSIA IN ZAMYATIN’S TEXT LANGUAGE
Elena Vladimirovna ALTABAYEVA, Michurinsk State Pedagogical Institute, Michurinsk, Tambov region, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor, e-mail: evaltabayeva@mail.ru
This paper considers the phenomenon of Zamyatin’s text in linguo-axiological aspect. The aim is to implement the idea comprehension of nature of E.I. Zamyatin’s creative personality through Zamyatin’s language text and embodied in its basic concepts of Russian language consciousness, reflecting the ethnic, cultural and spiritual values of central Russian province. The article describes and analyzes the specifics of language representation. It is concluded that these units occupy the place in the individual author’s style.
Key words: Zamyatin’s text; value system; Russian mentality; individual author's style; concept; concept.
