CC BY
68
НАИИОЛЕКТИЗМЫ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Внелитературная лексика, экзотизмы, варваризмы, художественный текст, инонациональная речевая среда.
Речевая ситуация в России отличается многоязычием. Но государственным языком является русский язык, он служит гарантом единства страны. Русский язык нерусских имеет некоторое своеобразие. Ситуация подразумевает несколько проблем: национальные варианты русского языка требуют специального описания; проблема имеет методический аспект; русская речь нерусских используется в некоторых стилях и жанрах в качестве выразительного средства языка, что также требует определённых наблюдений. Задачей данной работы является рассмотрение функционирования нациолектизмов в пространстве литературного языка на примере художественных текстов.
Особенности русской речи нерусских долгие годы представлялись в рамках методики преподавания русского языка в национальных условиях. Причем квалифицировалось это явление как недостаток, требующий устранения. Квалификация явления проводилась в сравнении с национальными вариантами английского языка, что вызывало возражения учёных [Филин, 1981, с. 143]. Однако тем же Ф.П. Филиным основные устойчивые черты интерференции в русском языке нерусских признаны и терминологически явление обозначено: «Известно, что степени овладения неродным языком различны. Лица, для которых русский язык стал вторым языком, нередко привносят в его систему особенности своих языков. Украинцы, говорящие по-русски, вместо взрывного г могут произносить (и произносят) фарингальный к (Нора вместо гора), белорусы, в соответствии с фонетическими особенностями своего языка, — твёрдый р вместо мягкого {зорка, а не зорька), узбеки могут назвать арыком любую канаву и т.п... Естественно что русский литературный язык с чертами интерференции в национальных республиках, областях, округах, а также в зарубежных странах оказывается локализованным. Возникает его украинский, белорусский, эстонский и очень многие другие ареалы. Некоторые особенности интерференции по мере усовершенствования знаний русского языка сравнительно быстро изживаются, другие оказываются довольно устойчивыми. К локализмам диалектным прибавляются лока-лизмы инонациональные» [Филин 1981, с. 142].
Нас интересует не подлинная русская речь нерусских, а её стилизация. Поскольку литературный язык не может передавать фонетическую систему национального ареала, а возможно только её представление через отдельные слова, наш основной термин — нациолектизм. Нациолектизмы — слова в русской речи нерусских с устойчивыми явлениями интерференции; внелитературная лексика, передающая маркированную русскую речь нерусских.
Образ инонациональной речевой среды в художественном тексте представляет собой разновидность вербальной межкультурной коммуникации, которая строится на принципах этноцентризма. Феномен этноцентризма предполагает естественное предпочтение языка своей этнической группы [Стефаненко, 2000, с. 237] и интерес (любопытство) к другой вербальной культуре [Куликова, 2004,
с. 41]. В художественном тексте нациолектизмы служат выразительным средством стиля, выполняя функции создания образа инонациональной речевой среды, стилизации нациолекта, художественной достоверности текста, привлечения внимания читателя через остранение. Остранение — термин, введённый в филологию В. Шкловским и объясняющий процесс саморазвития языка, построенный на создании стереотипов и дальнейшем их преодолении [Елисеев, Полякова, 2002, с. 285].
Описаны в литературе нациолектизмы в анекдоте. Этому посвящена глава «Инородцы» в русском анекдоте» в монографии Шмелёвых А.Д. и Е.Я. [Шмелёва, Шмелёв, 2002]. Обычно используются бытующие в русской языковой среде представления о речевых особенностях народов-соседей, так называемые этнос-тереотипът [Крысин, 1991, с. 13]. В книге Д.Н. Шмелёва «Слово и образ» [Шмелёв, 1964] показано, как социальная принадлежность персонажа передаётся через его речевые характеристики, использование своеобразных условных сигналов, создающих соответствующий речевой образ. Национальная принадлежность человека также передаётся через условные сигналы. «Существует целая традиция вторичного отражения особенностей русской речи нерусских... К наиболее часто имитируемым в анекдотах особенностям русской речи инородцев относится акцент. Так, грузины в анекдотах опознаются по произношению а в безударных слогах на месте редуцированных, мягкому произношению шипящих, неразличению твёрдых и мягких согласных. Произношение чукчей имитируется посредством произнесения свистящих на месте соответствующих шипящих. Для речи украинцев характерна реализация фонемы г как г фрикативного, для речи евреев - реализация р как заднеязычного... Речевая характеристика инородцев в анекдотах часто включает в себя склонность к использованию определённых прагматически насыщенных частиц. Для грузин это произносимое с особой интонацией вопросительное Да?, для чукчей - слово однако, для евреев частица таки» [Шмелёва, Шмелёв, 2004, с. 48-49].
В художественной литературе нациолектизмы используются шире. В передаче нациолекта можно выделить несколько инвариантов. А.А. Леонтьев в своё время представил 16 моделей «иноязычных вкраплений в основной текст» [Леонтьев, 1966, с. 60]. К вкраплениям он относил любые факты языкового заимствования. Выделение инвариантов мы проводим с опорой на структуру модели, предложенную А.А. Леонтьевым. В качестве дифференциальных признаков выделяем следующие: 1) язык-источник (русский или нерусский); 2) графика (кириллица или латиница); 3) семантика (соответствующая русскому языку или нерусскому); 4) освоенность грамматическая (слово, освоенное русским языком и неосвоенное); 5) произношение (освоенное русским языком и неосвоенное). Справа — то, что относится к русскому языку, слева — к нерусскому.
Большее количество индексов утяжеляет модель, но делает её более точной. Свои наблюдения мы сопровождаем сопоставлением с моделями А.А. Леонтьева.
1234-5а. В романе Ж. Трошева «Большой Ошар» [Трошев, 1981] в русской речи эвенков переданы некоторые фонетические черты родного языка (акцент), такие как аканье: Тогда латна-а (с. 96). Однако кажи дальше: польна интересно! (с. 96). Верна-а. (с. 120); произношение У] перед гласными после мягких согласных: Совсем худой жизнъя! (с. 96). Валья (Валя) (с. 184). «Мисьей» (Мишей) (с. 215). В консонантизме мена шипящих на свистящие: Сапсем парсывай му-зык. Трус... берестянку терял, бегом безал. (с. 208). Тарова, пьоварис! (с. 91).
Звонкие согласные (и сочетания) заменяются на глухие: Тарова! (с. 91). Тогда латпна-а (с. 96). В дом мошна? (с. 202).
В романе «Турецкий гамбит» [Акунин, 2003] автор в речи одного из героев — Маклафина — представляет целый ряд отступлений от правильного произношения, стилизуя английский акцент ([э] на месте русского [а], дифтонгическое сочетание [оу] на месте [о]; замена мягких согласных на твёрдые, и наоборот, замена [г] на [х], [ж] на [дж], [ч] на [тч], [ш] на [эс]): Чэпьники? - спросил цивильный с сильным английским акцентом... Ви дама?.. Мэскарад! ...русские ползуют дженщин для эспианаж. Ви хироуиня, мэдам... (с. 27.)
1234-56. Обращение к одной произносительной черте в стилизации сопровождается особой её выразительностью, дополнительными функциями в тексте. В романе Д. Рубиной [Рубина, 2008] такое место занимают мягкие шипящие, они специально осмысляются: Машя, понимаешь... (с. 328). Если хоть пятая часть этой Великой алии произносит шипящие таким вот образом, бедных аборигенов, с их испуганной неприязнью к (русским», можно понять. Жили тут, не тужили, воевали себе спокойненько, нарабатывали героическую историю страны. Тут вваливаются эти. С шипящими... (с. 328).
В романе Б. Акунина передача нациолекта приобретает особую выразительность, когда опирается на одну, но стереотипную черту. Так, инвариант 1234—5 в речи героя романа, якобы француза, передается только «картавым»р: ...«Пгошу пгощения, мадемуазель, но это не совсем ставедливое замечание», - снова заграссировал, замялся, искоса взглянув на Варю, по-русски д' Эвре, однако сразу же перешел на французский (с. 70-71). Ср.: «Анвар-эфенди (про д’Эрве следовало забыть) достал часы: “Пять минут седьмого. Мне понадобился «весь этот балаган», чтобы выиграть время...”» (с. 190). Французское грассирование было камуфляжем ловкого турецкого шпиона. Нациолектизм в тексте несёт сюжетообразующую функцию. Такое отражение нациолекта соответствует модели 12 по А.А. Леонтьеву.
1235-4а. Грамматическая неосвоенность русских слов в речи нерусских (ломаная русская речь). В романе Ж. Трошева в речи эвенков: Дерево сухой есть (с. 244). Твой пулька высоко в дерево ударил (с. 208). Мало-мало гулять тайгам захотелось» (с. 128). Какой-такой (‘какой’)... (с. 244). Чего-тако (что такое’) (с. 181). Чегой-то (что’) (с. 236).
В современном русском языке используется слово мафиози (нескл., м., одуш. член мафии’ [Крысин, 1998]). В переводах романов Хмелевской [Хмелевская, 1997; 1996] мафиозо приводится как существительное единственного числа, а мафиози - множественного. «Свистопляска»: ... как злился мой мафиозо! (с. 373). Да, в наше время мафиози Опоумнели (с. 464). «На всякий случай»: Они, мафиози проклятые, не могли сразу смыться на украденной машине... Серьёзный угонщик, мафиозо, так он действует не в одиночку (с. 53, 51).
1235-46. Упрощение словообразовательной структуры слова (потеря приставок) и замена видовых пар глаголов. В романе Ж. Трошева: Мотри! (с. 96). Чему чай не варил? (с. 244). След прятать хотел! (с. 244). Один раз стрелил? (с. 207). У Акунина: Я не знал, что русские ползуют дженщин для эспианаж (с. 27).
1235-4в. Сюда можно отнести и нарушения с точки зрения нормы лексической сочетаемости. У Дины Рубиной: Очередь заказывать (в парикмахерскую) у Руги Музель (с. 120) - вместо «записываться». Гулял бы (пёс) на ниточке
(с. 120) - вместо «на поводке». Ой, не надо кофе, мне сердце от него мельтешит... (с. 127) - вместо «у меня сердце бьётся». Я не имею с кем слова сказать (с. 171) - вместо «мне не с кем». Нам до вас дело (с. 401) - вместо «у нас к вам». В романах И. Хмелевской «Свистопляска»: Слушай, я в нервах забыла, что ты мне сказал, (с. 349). «Большой кусок мира» [Хмелевская, 1995]: Ехали с одним знакомым, который сломался и увезён на сцепке (вм. на прицепе’) (с. 9). Такое употребление близко модели 76 А.А. Леонтьева.
235-(1) 4а. Разновидность нациолектизмов представляют слова вне русского узуса, некоторые созданы и вне русских словообразовательных моделей (макароническая речь). Таких слов нет ни в русском языке, ни в контактирующем, они закрепляются для упрощённых межъязыковых связей (движение к языку пиджин): Детюски (деточки) (с. 76, 96). Узли (неужели) (с. 73, 97). Люди белого царя (‘русского царя’) (с. 188). Волнование (‘волнение’) (с. 132, 134).
1245-За. В текстах используются известные в русском слова с нерусской семантикой. Так, в романе И. Хмелевской «Дело с двойным дном» слово микрофон обозначает ‘телефонную трубку’: Из микрофона изливался поток эмоций (с. 66). Наркоманы в «Свистопляске» - это ‘наркодельцы’: Как только получишь инструкции от своих наркоманов, постарайся их мне поскорее сообщить (с. 373). В романе «На Всякий случай» слово мразь значит ‘изморось’: В воздухе висела ка-кая-то мразь - не то мелкий дождь, не то густой туман, сквозь который еле пробивался свет фонарей... (с. 6). В этом же произведении слово сырник имеет значение не ‘кушанье из творога, испечённое в виде небольшой лепёшки, творожник’ (МАС), а как ‘пирог с творогом’: А я пойду испеку сырник. ...решительно ответил Рафал, приступая к очередному куску сырника... [Хмелевская 1996, с. 44, 46]. Такое употребление соотносится с моделью 15 у А.А. Леонтьева.
1245-36. Использование лексических этностереотипов: И мясо сохатого, пудов тридцать, однако... (с. 130). Однако знает немного тунгусскую говорку (с. 182). Маненько человек с Бадайбы путал (с. 237). Пьём чай маненько (с. 247). М. Веллер: И командир... заводит-таки крейсер на место! (с. 187). Д. Рубина: Таки плохо! (с. 418).
1245-3. Использование русского слова, имеющего в тексте нерусское значение — семантическое калькирование. Примером может служить употребление слова глина в переводе романов И. Хмелевской «Дело с двойным дном», «На всякий случай»: Вряд ли Болеку удалось бы вытянуть из Владки столько сведений, ведь она знает, что Болек - глина (сноска: ОНпу - глины, издавна принятое в Польше простонародное название сотрудников милиции, теперь полиции) (с. 114). И бумаги показывал им, значит, этим глинам (с. 18).
134-25а. В речи одного героя Б. Акунина — английского корреспондента — последовательно русский текст передается латинским шрифтом, т. е. латиница используется в функции отчуждения речи. Это способ передачи нациолекта — произношения русских слов с иностранным акцентом (говорят герои по-француз-ски): А, вон они возвращаются, и, конечно, как говорят русские, пе во1опо Ме-ЬаивЫ (с. 28). А штабной конюх РгоОга меня не любит, потому что я никогда ...не даю ему взяток (то, что у вас называется па ска1) (с. 136). Он очень торопился в ставку и крикнул только: «РоЪейа! Му V Р1еипе! №1годс1а, довро-с1а, вгоскпое <1опезеп1]е!» (с. 122). Это соответствует модели 7а А.А. Леонтьева.
245-13. Использование в речи эвенков в романе Ж. Трошева русских диалектизмов в функции нациолектизмов, при этом в речи русских героев диалектиз-
мов нет: Оммана хотел! (с. 76). Тут чего-то кружают русские (с. 91). Разговоры долго ходили, как ты зорила Дэколока (с. 76). Эко заболь подметил... (с. 120). Мотри, не увези в город - серчать буду (с. 154). Шибко далеко ехать (с. 237). Диалектизмы используются в фантастике для отчуждения нереальной речи малообразованных людей (псевдонациолектизмы). В переводе романа А. Спаковского [Спаковский, 2004]: Если девке на смерть идтить... (с. 380). Спешили на майдан также стражники от ворот... (с. 390). Ну, это уж совсем иньшая история (с. 90). Шибко спешили, потому как на шторм нагоняло (с. 87).
124-35. Использование освоенного русским языком иноязычного слова с нерусским произношением, стилизация под архаизм. У Акунина: Сказали, что господину Фандорину выделили отдельный коттэдж (дежурный произнёс новое слово с явным удовольствием) (с. 138-139). Нарушение графического образа слова, в сущности, ничего, кроме привлечения внимания, не даёт, произносится оно всё равно с твёрдым согласным.
У Акунина также: Главные лица в османской империи не султан и великий везир, а мать и любимая жена падишаха (с. 73). В романе Анджея Сапковско-го, переведённого с польского: «Прелэээстно!» - фыркнул Каслей, откидывая волосы... Высокая, опрятная, сильно отличающаяся от всей шпани... Но лучше всего шклянку первача (с. 42, 389, 233). Такое употребление близко модели 6 у А.А. Леонтьева.
25-(1)34. Употребление слова в русской форме, но находящегося вне узуса. Таких слов нет ни в языке-источнике, ни в принимающем языке. Возможно, эти слова можно рассматривать как особый тип калькирования.
И. Хмелевская, «Дело с двойным дном»: Традиционная вечерняя рассказка ('рассказ’) поручика Болека на сей раз была захватывающе интересной (с. 175). Надо мной светила брушка (в русском нет уменьшительно-фамильярного от слова бра), очень удобно, как раз освещала рабочее место (с. 217). И Хмелевская, «Свистопляска»: Приснул (ненадолго уснул’) малость за складом у лебёдки в ожидании шурина... (с. 559). ...на пляже песок немилосердно сёк тело, неудивительно, что пляжующихся (‘загорающих на пляже’) было немного (с. 544). Во всяком случае, так говорили бывальцы (‘завсягдатаи’) ипподрома (с. 502). А. Сапковский: Ну, дождались мы приезда двух развратников, постоянных бывальцев, стариков (с. 203).
24—135. Иноязычные слова, имеющие освоенные русским аналоги или не имеющие их. В некоторых случаях такие слова можно рассматривать как возвращение к более ранней форме в русском языке (архаизация), иногда же такой возврат имитируется. Акунин: Экое бельвю, мадемуазель! (с. 86). Если б его не портили страсть к вульгару и дешевой эффектности... (с. 142). Ногами подёргал и всё, «в отставку без пенсиона» (с. 104). Спаковский: Была у него раздражающая привычка высказывать баналы и истины тоном и с миной пророка (с. 90). На голове, в тон мантии, бархатная шапО (в тексте проставлено ударение на последний слог) (с. 288).
Данное употребление близко модели 10 у А.А. Леонтьева.
2-1345. К этой группе примыкают неизменяющиеся слова: В знак уважения к вашей доблести, мушир, возвращаю вам вашу саблю (с. 141). Да-а, такой, как говорят в Замоскворечье, компрометаж позволил бы нам полностью нейтрализовать британскую дипломатию (с. 154). Тут в третью позицию не
встают и «гарде» не говорят (с. 103). Учредил сеть «исланхане» - благотворительных учебных заведений для детей-сирот как мусульманского, так и христианского вероисповедания (с. 40). Кроме полноправных жён у падишаха есть ещё икбал- нечто вроде фавориток (с. 73). В романе А. Сапковского: ...билиугнетающе тяжёлой пылью гобелены и драпри (с. 151). Она мгновенно вывернулась в вольте (с. 160). Это употребление соответствует модели 3 А.А. Леонтьева.
Итак, впервые терминологизировано понятие «националектизм»; оно соотнесено с понятиями: акцент, ломаная русская речь, макароническая речь, пей-джин-язык, этностереотип, инонациональный локализм; проведено исчисление инвариантов — их выявлено 12; они сопоставлены с моделями иноязычных вкраплений в русскую речь А.А. Леонтьева.
Источники
1. Акунии Б. Турецкий гамбит. М.: Захаров, 2003.
2. Рубина Д. Иерусалимский синдром. М.: Эксмо, 2008.
3. Сапковский А. Башня ласточки. М.: АСТ, 2004.
4. Трошев Ж. Большой Ошар. Красноярск: ККИ, 1981.
5. Хмелевская И. Дело с двойным дном. Свистопляска. Екатеринбург: У-Фактория, 1997.
6. Хмелевская И. На всякий случай. М.: Фантом-Пресс, 1996.
7. Хмелевская И. Большой кусок мира. М.: Фантом-Пресс, 1995.
Библиографический список
1. Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов. Ростов н/Д: Феникс, 2002.
2. Крысин Л.П. Параметрическое описание языковых состояний // Русский язык в СССР. 1991. № 5.
3. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Рус. яз., 1998.
4. Куликова Л.В. Межкультурная коммуникация. Красноярск: РИО КГПУ, 2004.
5. Леонтьев А.А. Иноязычные вкрапления в русскую речь // Вопросы культуры речи. М.: Наука, 1966. Вып. 7. С. 60-69.
6. Стефаненко Т. Этнопсихология. Екатеринбург: УрГУ, 2000.
7. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.: Наука, 1981.
8. Шмелёв Д.Н. Слово и образ. М., 1964.
9. Шмелёва Е.Я., Шмелёв А.Д. Русский анекдот. М.: Языки славянской культуры, 2002.
