CC BY
1059
Л.Г. Самотик
ЭКЗОТИЗМЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ
Исторический роман — традиционный жанр русской литературы. Стремление осмыслить и переосмыслить прошлое — одна из характерных черт русской интеллигенции. История представляет особый интерес переоценкой многих ее фактов в связи с изменением общественного уклада. Это делает особо значимой историческую прозу.
«Турецкий гамбит» - это рассказ о русско-турецкой войне (24 апреля 1877— 3 марта 1878). Произведения Б. Акунина (Григория Чхартишвили) популярны в стране, жанр исторического детектива соединяет в себе т. н. коммерческую литературу и историческую прозу [Тодоров 2001 : 41].
Наблюдения над языком произведений Б. Акунина имеют право на существование вне их исторической и эстетической ценности как анализ современного «языкового материала» [Щерба 1974 : 26]. Нами выдвигается следующая рабочая гипотеза: одной из основных функций художественного стиля литературного языка является моделирование определенной речевой среды; тип речевой среды определяется по ее культурной доминанте, соответствует жанру произведения; анализируемый роман Б. Акунина относится к исторической прозе, в нем изображена национальная речевая среда, автор для ее моделирования использует специфические языковые выразительные средства; одним из ведущих выразительных средств современной прозы является внелитературная лексика; Б. Акунин представляет оригинальную версию построения внелитера-турной лексической системы художественного текста.
Национальная литература, независимо от того, написан ли текст изначально на русском языке, переведен ли на русский, авторизованный ли это перевод, отличается использованием большого количества зкзотизмов. Л.П. Крысин по этому поводу пишет: «В русском языке выделяется особая (хотя сама по себе неоднородная) группа экзотизмов - слова, принадлежащие языкам бывшего Советского Союза. Употребление и употребительность этих слов зависят, как очевидно, от тематики и ситуации речи. Ср., например, слова: аксакал, арык, пиала, мазар, минарет, бесбармак и т. п.» [Крысин 2004 : 64]. Основная их функция — передача местного колорита. Значительное их число включено в русскую речь нерусских. В нашей действительности, в нашей многонациональной стране русский язык нерусских представлен широко, различными вариантами, связанными со степенью освоения. «Нациолект» долгие годы рассматривался в лингвистике как объект совершенствования методики преподавания русского языка в национальных условиях, но не как самостоятельная форма существования русского языка, отражающаяся в художественных текстах (кроме, пожалуй, одной работы об украинизмах [Амитин 1968]).
В лингвистической литературе внелитературная лексика современного русского языка специально не рассматривалась. Не представлена она и как выра-
зительное средство художественных текстов. Впервые как ведущие лексические средства изображения национальной речевой среды рассматриваются в совокупности экзотизмы, варваризмы и нациолектизмы.
Традиционным в русской литературе средством маркировки художественного текста являются зкзотизмы - слова, обозначающие явления нерусской действительности. Этот термин не устоялся в лингвистике. О.С. Ахманова в «Словаре лингвистических терминов» под лексикой экзотической понимает «слова и выражения, заимствованные из малоизвестных языков, обычно неиндоевропейских, и употребляемых для придания речи особого колорита» [Ахманова 1969 : 214]. Не принимал такого «сужения термина» А.В. Калинин, который рассматривал экзотизмы как лексически не освоенные заимствования [Калинин 1978 : 71—76]. О.Н. Емельянова в энциклопедическом словаре-справочнике «Культура русской речи» [Емельянова 2001 : 760] пишет: «экзотизмы - иноязычные наименования вещей и понятий, свойственных природе, жизни и культуре тех стран и народов, у которых эти названия возникли». В других стилистических словарях этого термина нет. Такое понимание экзотизмов не всегда соответствует реальности, так, например, некоторые из них, связанные с культурой народов Севера, не имеют точной этимологической соотнесенности с языками этих народов: «чум — принятое у русских название переносного жилища некоторых народов Сибири и северо-востока европейской части СССР», «парка — верхняя зимняя одежда в Северной Сибири, сшитая обычно из оленьих шкур мехом наружу» (МАС) и др. Кроме того, путь экзотизмов в русский язык часто не является прямым, это происходит через ряд языков-посредников. Так, Италию мы видим в основном глазами французов: карабинер, каравелла, арлекин и др. Такое определение ставит экзотизм одновременно в два различных раздела русистики: собственно лексикологию и семасиологию (лексическую семантику). Нам кажется приемлемым чисто семасиологическое определение экзотизма.
В Красноярске в 2005 г. был издан словарь по «Турецкому гамбиту» Б. Аку-нина [Самотик 2005]. Экзотизмы в анализируемом тексте маркируют место действия (Болгария, Румыния, вне пределов России), основные события (война с Турцией), основных действующих лиц (журналисты-международники из разных европейских стран) [Самотик 2006]. Точно отобраны литературные (т. е. фиксированные в словарях литературного языка — МАС) экзотизмы, связанные в русском языке с представлениями о Востоке и презентующие традиционные тематические группы [Ср.: Миртов 1941] (иноверец, многоженство, одежда, пища, оружие, представитель сословной и чиновничьей структуры, обращение, воин): басурман, башибузук, гяур; наложница, гарем, евнух; бешмет, феска, чадра, шальвары; чурек; ятаган; драгоман, бей, бек, дей, падишах, паша, султан (ср.: «При всей примитивности ханства внутри его затаилась сложнейшая структура правления, в которой русские часто запутывались: султаны, мурзы, калги, агасы, беи, эфенди, кадии, муфтии!» [Пикуль 2001 : 83]): «Наступающая армия почти не встречает сопротивления, если не считать комариных укусов, которые наносят по русским коммуникациям летучие отряды так называемых башибузуков («бешеных голов») - полуразбойников-полупар-
тизан, известных своим диким нравом и кровожадной свирепостью» (С. 7). «Мои коллеги, британские археологи, не добрались до раскопок - на них напали всадники Рифат-бека, который считает гяуров детьми Шайтана, и вырезали всех до единого» (С. 62) и т. д. [Самотик 2005].
Используются также внелитературные экзотизмы, хоть и не отмеченные в словаре, но широко известные в русской культуре: везир (в такой орфографии, а не с более привычным визирь; ср., например, у В. Пикуля «Я сумею уговорить визиря. Визирь уговорит и султана нашего» [Пикуль 2001 : 14, 83]), великий везир, ханум, аскер, эфенди.
Значительна группа внелитературных экзотизмов, не известных широкому читателю: вилайет, гедикль, икбал, исканхане, каймакам, кизляр-агазы, ку-чук-кадинэ, кучук-ханум, шейх-уль-ислам, табор (в значении, ‘батальон в турецкой армии’). Их употребление соответствует стилистической доминанте произведения (как исторический роман оно прежде всего опирается на историзмы и архаизмы), так как значительная их часть обозначает устаревшие понятия. Представление о Востоке расширяется также за счет употребления перифраз: Тень Всевышнего, Хранитель Веры по отношению к правителю Турции.
Познавательное значение текстов Акунина (такая функция не выделяется в работах, посвященных классической литературе [Кальнова 1992]) связано с «глоссарным» методом введения экзотизмов. В тексте романа выделены курсивом внелитературные экзотизмы - кизляр-агази, икбал, гедикли - и сразу объяснено их значение. В современной русской культуре большое внимание уделяется словарному запасу индивида. Популярностью пользуются различные кроссворды, чайнворды, сканворды и т. п., конкурсы на угадывание слов. Этот интерес к необычным словам и использует писатель: «Под его руководством Анвар открыл в этих краях дилижансное сообщение, построил железные дороги, а также учредил сеть “исланхане” - благотворительных учебных заведений для детей-сирот как мусульманского, так и христианского вероисповедания» (С. 40). «Благодари Бога, Зуров, что не старшая жена, а всего лишь “маленькая госпожа”, “кучум-кадинэ”. «Не “кучум”, а “кучук”, - поправил Фандорин и вдруг покраснел» (С. 71) и т. д. Эти слова не привязаны ни к одному персонажу, не играют никакой роли в сюжете. Таким образом, экзотизмы, традиционно репрезентирующие в русской культуре прием отчуждения текста от читателя [Новикова 2006], от его речевого опыта, приближают текст к современнику. Б. Акунин выстраивает систему выразительных средств языка художественного текста так, что он встает в один ряд с произведениями современного европейского художественного творчества, направленного на максимальное приближение к культуре прошлого (современные прочтения классики и т. д.).
Внелитературные слова вписываются в одну систему со словами ЛЯ. Лексическая система произведения позволяет их понимать, хотя, будучи выделенными из текста, они часто непонятны (как и отдельные слова периферии ЛЯ): «В ту пору он был генерал-губернатором Дунайского вилайета» (С. 39). «Хай-рулла пакета не взял, громко заругался по-своему и выставил нас с драгоманом за дверь» (С. 69) и т. д.
В тексте есть экзотизмы, связанные с представлениями о других славянских культурах: корчма (литературный экзотизм), водач, кантина, каруца, куруш, механа, четник (внелитературные экзотизмы этого плана), экзотизмы, отражающие представления о Франции: канкан, кокотка (литературные экзотизмы), шевалье (внелитературный, но широко известный экзотизм). Расширяются наши сведения о французской культуре за счет использования внелитературных слов, написанных славянским шрифтом, но передающих слова французские (в сущности варваризмы): бельвю, вульгар, мушир, пенсион, компрометаж, гарде, реноме (есть в МАС), парвеню (есть в МАС). В тексте используется большое количество заимствований, большая часть которых принадлежит французскому языку, что создает своеобразный флер произведения, некоторую изысканность и элегантность. Есть внелитературные экзотизмы, обозначающие немецкие понятия: зельц, вурст, медхен-гретхен; английские: блумеры, суфражистка, редингот; польское: паненка (их нет в МАС).
Группы экзотизмов со знаковой в русской культуре функцией выражения представления о какой-либо стране расположены в тексте рядом. Делает это автор совершенно сознательно. Ср.: «Поговорили о бульварах, о канкане, о кокотках. Полковник совсем растрогался...» (С. 65) - это представление о Париже. На этом фоне даются внелитературные экзотизмы, получается как бы несколько планов, что создает объем в тексте. «Этакая куколка, медхен-гретхен: золотые кудряшки, глазки, ротик, щечки. Ничего особенного» (С. 81). «Всего неприятней то, что после избрания третьеразрядного немецкого принца румынским властителем сия дунайская провинция, самой своей автономией обязанная исключительно России, стала попахивать вурстом да зельцем» (С. 95) - представление о немецкой культуре. Значительное место в тексте занимают сведения о Турции — противнике России в войне и родине центрального героя, вражеского лазутчика эфенди Анвара и одновременно корреспондента парижской газеты д’ Эвре. Турецкая культура представлена многочисленными экзотизмами, фиксированными в словарях литературного языка и внелитера-турными. Значительная часть из известных в русском литературном языке обозначает вообще восточные реалии и понятия, которые конкретизируются как турецкие только в тексте произведения: басурман, башибузук, бей, бек, бешмет, гарем, гяур и др. (см. выше), часть — специфически турецкие (внелитературные): гедикль, ислаххане и т. д.
Очевидно, что часть внелитературных экзотизмов имеет традицию употребления в русском языке (паненка, шевалье, ханум и др.), некоторые же несут индивидуально-авторский характер, они или являются результатом словесного творчества писателя (медхен-гредхен, попахивать вурдстом да зельцем), или, вероятно, вводятся им впервые в русский язык (гедикль, икбал, кучук-кадинэ и др.).
Элементы «иноземной» культуры передаются и через т.н. варваризмы (слова или фрагменты иноязычного текста), которые чаще всего даются латиницей:
«Банк составился в минуту, и вскоре в палатке зазвучало волшебное: “Шелех-восточка пошла”». - «А мы ее султанчиком, господа!» - «Las de carreau (снос-
ка: Туз бубей)» — «Ха-ха, бито!» (С. 76) и т. д. Болгарская речь, турецкая передается кириллицей: «Возница, подлый вор Митко, начал ныть: “Да запоим конете, да запоим конете”. Вот и напоили коней» (С. 8) и т. д. Такое обозначение иноязычной речи соответствует традиции.
В письме русского посла в Турции Николая Павловича Гнатьева, очевидно, написанного по-французски, латиницей даются английские вкрапления: «В первый же день воцарения Мурада, когда все еще выглядело лучезарно, our mutual frjend (англ.: наш общий друг) вдруг попросился секретарем к принцу Абдул-Гамиду, брату султана и престолонаследнику» (С. 46) и т. д.
Иноязычная речь представлена в тексте и нациолектизмами (внелитератур-ной лексикой, передающей маркированную русскую речь нерусских), термин используется, например, в работе Эрнста Кресса [Кресс 1995 : 74], хотя существуют и другие — макароническая речь и т. п. [Кириенко 1992]: «История умалчивает, зачем прелестной креолке понадобилось пускаться в плавание по кишащим пиратами морям. Известно лишь, что у берегов Сардинии судно захватили корсары, и француженка попала в Алжир, на невольничий рынок, где ее купил сам алжирский дей - тот самый, у кого, по утверждению monsieur Popristchine (сноска: Мсье Поприщина), под носом шишка» (С. 75). Текст д’ Эвре: «По совету monsieur Perepyolkin я ознакомил со своим интервью штаб великого князя» (С. 66).
В речи одного героя — английского корреспондента — последовательно (четырежды) текст на русском языке передается латинским шрифтом, т. е. латиница используется в оригинальной функции, в функции отчуждения речи, это способ передачи нациолекта — произношения русских слов с иностранным акцентом (говорят герои вообще-то по-французски): «Нас притащил сюда Мишель, - пожал плечами британец, а точнее, ирландец... А, вон они возвращаются, и, конечно, как говорят русские, ne solono klebavshi» (С. 28). Ср.: «Корреспондент ошибся, заявив, что преследователи возвращаются не солоно хлебавши - Варя с радостью увидела, что пленного офицера они все-таки отбили: двое казаков за руки и за ноги везли обмякшее тело в черном мундире» (С. 29) и т. д.
Использование латинского шрифта для выделения нациолекта имеет прецеденты в русской литературе: «Марья Дмитриевна подошла к окну.
— Здравствуйте, Woldemar! Ах, какая славная лошадь. У кого вы ее купили?» [Тургенев 1987 : 203]. Имя Вольдемар могло бы быть написано и кириллицей, но в данном случае, очевидно, передается его произношение на французский манер.
В романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» читаем: «На диване с утра сидел выписанный из Германии за большие деньги немецкий специалист, инженер Генрих Мария Заузе... Генрих Мария Заузе подскочил на диване и злобно посмотрел на полыхаевскую дверь, за которой слышались холостые телефонные звонки. «Wolokita! — взвизгнул он дискантом и, бросившись к великому комбинатору, стал из всей силы трясти за плечи.» [Ильф, Петров: 438— 439]. Итак, латиница для русских слов в речи иностранца на фоне кириллицы
в передаче переведенного текста дает представление о нациолекте, об особом произношении этих слов.
Отдельные черты нациолекта переданы в русской графике, например, ломаная русская речь у того же Маклафина: «Чэтники? - спросил цивильный с сильным английским акцентом... О-о, ви дама? - на мясистом добродушном лице англичанина отразилось изумление. - Однако какой мэскарад! Я не знал, что русские ползуют дженщин для эспианаж. Ви хироуиня, мэ-дам. Как вас зовут? Это будет отчен интэрэсно для моих тчитатэлэй» (С. 27).
Нарушение графического образа слова «коттэдж» (вм. «коттедж») в сущности ничего, кроме привлечения внимания, не дает (произносится оно все равно с твердым согласным — тэ [Орфоэпический словарь 1985 : 224]). Очевидно, автор обращает наше внимание на тот факт, что частотное сегодня слово вошло в русский язык еще в тот период (Л.В. Зубкова в современной поэтической орфографии выделяет архаизмы, анахронизмы, фонетическое письмо, сознательное использование типичных ошибок, иконическую передачу длительности, неалфавитное обозначение букв [Гик, Панова 2002 : 264]).
В речи другого героя, якобы француза, русская речь передается с картавым г (нациолект): «Сняла пегчатку? — с видом эксперта переспросил д’Эвре. - Да это не шутки, господа. Пгогок считал хогошенькие гучки самой соблазнительной частью женского тела и стгого-настгого запгетил благогодным мусульманкам ходить без пегчаток, чтобы не подвеггать соблазну мужские сегца. Так что снятие пегчатки..., как если бы евгопейская женщина сняла... Впгочем, воздегжусь от пагаллелей» (С. 166). После разоблачения грассирование исчезает: «Анвар-эфенди (про д’Эрве следовало забыть) достал часы: “Пять минут седьмого. Мне понадобился “весь этот балаган”, чтобы выиграть время...”» (С. 190). Французское грассирование в русском тексте было камуфляжем ловкого турецкого шпиона, т. к. слова выиграть и время в последнем тексте записаны с буквой р. Это единственный случай, когда употребление нациолектизма несет сюжетообразующую функцию.
1. Итак, в романе Б. Акунина значительное место занимает изображение инокультурной (нерусской) действительности, в том числе создается образ национальной (нерусской) речевой среды. При этом автор использует традиционные средства: экзотизмы, варваризмы и нациолектизмы.
2. Экзотизмы не привязаны ни к одному конкретному персонажу, не играют никакой роли в сюжете, их использование в тексте носит поверхностный характер, они не связаны с внутренним миром героев, его динамикой, с психологией действующих лиц и т. д. Их употребление соответствует стилистической доминанте произведения, так как значительная их часть обозначает устаревшие понятия.
3. Экзотизмы представлены различными тематическими группами, как литературными (фиксированными в словарях современного русского языка), так и внелитературными словами (используются внелитературные экзотизмы, хоть и не отмеченные в словаре, но широко известные в русской культуре и, очевидно,
впервые вводимые автором в русскую речь). Употребление разных экзотизмов позволяет создать несколько планов, что создает объем в тексте.
4. В целом в произведении использовано небольшое количество экзотизмов. Точно отобраны литературные экзотизмы, связанные в русском языке с представлениями о Востоке, и хотя значительная часть из них обозначает в русском языке вообще восточные реалии и понятия, они конкретизируются в тексте произведения как турецкие. Представление о Востоке расширяется также за счет употребления перифраз.
5. Экзотизмы, историзмы и архаизмы часто в романе используются компактно, в одном контексте или одном эпизоде, таким образом, сознание читателя фокусируется, происходит связь между единичным предметом и значением слова, что облегчает восприятие.
6. Основные функции экзотизмов в тексте следующие: придание достоверности материалу, познавательно-развлекательная. Экзотизмы у Б. Акунина не используются в номинативной функции. Единичен случай употребления наци-олектизма в сюжетообразующей функции.
7. Элементы «иноземной» культуры передаются и через т.н. варваризмы. В тексте варваризмы чаще всего даются латиницей, слова и фрагменты сербско-болгарского и турецкого текстов переданы кириллицей.
8. Иноязычная речь представлена в тексте и нациолектизмами. Латиница используется в оригинальной функции отчуждения речи, это способ передачи нациолекта — произношения русских слов с иностранным акцентом. Использование латинского шрифта для выделения нациолектизмов имеет прецеденты в русской литературе, таким образом, это хотя и несколько «неправильно», но понятно читателю, создает иронический подтекст.
9. В передаче русского языка нерусских Б. Акуниным можно выделить несколько уровней. Между иностранной речью, переданной латиницей, и правильной русской речью, переданной кириллицей, расположены : 1) отдельные иностранные слова, переданные латинским шрифтом в русской речи русских, что подчеркивает специфику их произношения, близкую языку-источнику (варваризмы); 2) отдельные русские слова, переданные латинским шрифтом в речи иностранцев, что подчеркивает их нерусское произношение (нациолект); 3) передача кириллицей иностранного текста, что подчеркивает плохое его произношение русскими; 4) передача русским шрифтом так называемой «ломаной» русской речи иностранцев с явлениями интерференции (нациолект). Таким образом, нациолект входит, с одной стороны, в сложную систему передачи речи нерусских, с другой - в изображение русской речи.
10. В тексте Б. Акунина формируется новый для русской литературы прием приближения текста истортческого романа к современному читателю, соответствующий напрвлению европейской культуры.
Библиографический список
1. Акунин, Б. Турецкий гамбит / Борис Акунин. - М.: Захаров, 2003. - 212 с.
2. Амитин, В.Н. Украинизмы в языке советской художественной литературы 20-х годов и их стилистические функции: автореф. дис. ... на соиск. уч. степ. канд. филол. наук / В.Н. Амитин. - Самарканд, 1968. - 28 с.
3. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. - М.: Сов. Эн-цикл., 1969. - 606 с.
4. Гик, А.В. Международная научная конференция «Текст. Интертекст. Культура». 47 апреля 2001 года в Институте русского языка РАН им. В.В. Виноградова / А.В. Гик, Л.Г. Панова // Русистика сегодня: журнал Отделения литературы и языка РАН. - 2000. - № 1-4. - М., 2002. - 287 с.
5. Емельянова, О.Н. Экзотизмы / О.Н. Емельянова // Культура русской речи: эциклоп. Сл.-справ. - М.: Флинта; Наука, 2003. - С. 760.
6. Ильф, И. Двенадцать стульев. Золотой теленок: романы / И. Ильф, Е. Петров. -Красноярск: Универс, 1995. - 487 с.
7. Калинин, А.В. Лексика русского языка / А.В. Калинин. - М.: Изд-во МГУ, 1978. -232 с.
8. Кальнова, О.И. Функции экзотизмов в русском тексте / О.И. Кальнова // Художественная речь. - Самара, 1992. - С. 164-168.
9. Кириенко, М.Ю. Макароническая речь как функция иноязычных вкраплений: автореф. дис. ... на соиск. уч.степ. канд. филол. наук / М.Ю. Кириенко. - Ростов-на-Дону, 1992. - 31 с.
10. Кресс, Э. Российские немцы на перекрестке языков и культур: автореф. дис. ... на соиск. уч. степ. канд. филол. наук / Эрнст Кресс. - М., 1995. - 260 с.
11. Крысин, Л.П. Русское слово свое и чужое: исследования по современному русскому языку и социолингвистике / Л.П. Крысин. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 888 с.
12. Миртов, В.В. Лексические заимствования в современном русском языке из национальных языков Средней Азии / В.В. Миртов. - Ташкент; Самарканд, 1941. - 104 с.
13. Новикова, М.Л. Отстранение как основа образной языковой семантики и структуры художественного текста: на материале произведений русских писателей: автореф. дис. ... на соиск. уч. степ. канд. филол. наук / М.Л. Новикова. - М., 2006. - 38 с.
14. Орфоэпический словарь русского языка: произношение, ударение, грамматические формы / С.Н. Борунова, В.Л. Воронцова, Н.А. Еськова; под ред. Р.И. Аванесова. -3-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 1985. - 702 с.
15. Пикуль, В. Фаворит. Кн. 2.: Его Таврида / В. Пикуль. - М.: Вече АСТ, 2001. - 362 с.
16. Самотик, Л.Г. Язык «Турецкого гамбита» Б. Акунина: очерк и словарь / Л.Г. Само-тик. - Красноярск: РИО ГОУ КГПУ им. В.П. Астафьева, 2005. -136с.
17. Самотик, Л.Г. Проблема понимания диалектизмов и экзотизмов в пространстве художественного текста / Л.Г. Самотик // Вестник КрасГУ. - № 11. - Красноярск: РИО КрасГУ, 2006. - С. 266-273.
18. Словарь русского языка. В 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. — М.: Русский язык, 1981 (МАС).
19. Тодоров, Л. Бессмертна ли мафия? О нравственном смысле современных детективных повествований / Л. Тодоров // Русская словесность. — 2001. — № 4. — С. 41—43.
20. Тургенев, И.С. Дворянское гнездо / И.С. Тургенев // Избранные сочинения. — М.: Художественная литература, 1987. — 376 с.
21. Шмелев, Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н. Шмелев. — М.: Просвещение, 1977. — 334 с.
22. Щерба, Л.В. О трояком аспекте и об эксперименте в языкознании / Л.В. Щерба // Языковая система и речевая деятельность. — Л.: Наука, 1974. — С. 24—39.
