CC BY
93
УДК 821.161.1.09 С 48
Самотик Людмила Григорьевна
Lyudmila Samotik
ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ИНОНАЦИОНАЛЬНОЙ РЕЧЕВОЙ СРЕДЫ В
РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
LEXICAL MEANS OF INONATIONAL SPEECH ENVIRONMENT CREATION IN RUSSIAN LITERATURE
В статье анализируются тексты, в которых создаётся образ инонациональной речевой среды. Всего используются примеры из 9 произведений (сплошная выборка внелитературной лексики: экзотизмов и варваризмов). Кроме того, материалом служат изданные автором три словаря. Анализ показал различия между способом художественного моделирования РС в литературе о народах России и в переводных текстах, а также идиостилевые черты отдельных прозаических публикаций
The article analyzes texts, in which the image of inonational speech environment is used. In total examples from 9 literary works are used (continuous sampling of colloquial vocabulary: exotisms and barbarisms). Besides, the edition is based on 3 dictionaries published by the author. The analysis detected differences between the method of artistic modeling the speech environment in the literature about the peoples of Russia and in translated texts, as well as idiostylistic features of specific prose publications
Ключевые слова: выразительные средства языка, Key words: Language expressive means, colloquial vo-
внелитературная лексика, экзотизмы, варваризмы, cabulary, exotisms, barbarisms, literary text, inonational
художественный текст, инонациональная речевая speech environment
среда
Художественная литература представлена в текстах, имеющих жанровую определённость и языковую завершённость, дающую представление об идиостиле произведения. В.В. Виноградов упрекал лингвистов в отсутствии интереса к текстам, в сниженном представлении о качестве иллюстрации, «отстранении непосредственно от текстов», что, с его точки зрения, задерживало развитие науки.
В своей работе мы описываем лексику, собранную методом сплошной выборки из анализируемых произведений. Понятие «речевая среда» опирается на социолингвистиче-
ское понимание коммуникативной среды -исторически сложившейся этноязыковой общности, характеризуемой относительно стабильными и регулярными внутренними коммуникативными связями и определённой территориальной локализованностью. Разновидности коммуникативной среды выделяются в основном «по степени интенсивности внутренних коммуникативных связей, характерных для определённых ареалов, из которых складывается общая коммуникативная картина страны или географической области» [4; С. 9, 11]. Они соотносимы с понятием «языковой (речевой) коллектив» (А.Д. Швейцер), но «отличаются
выделением коммуникативного признака в качестве ведущего». «К сожалению, пока нет перечней даже главнейших сфер-областей и «сред» употребления языка применительно к основным социально-историческим периодам развития человеческого общества, нет типологии сфер и сред с учётом специфики этнических и национальных особенностей конкретных народов мира» [2; С. 86, 88]. В.А. Аврориным выделяются 12 видов речевой среды, Л.Б. Никольский выделяет 6 видов речевой среды, «соотнося их с типичными для них языковыми образованиями» и т.д. [2; С. 90-91]. «Существует множество социолингвистических моделей в силу многомерности социальной дифференциации языка. Первичным по значимости противопоставлением в социолингвистике, вслед за А.Д. Швейцером, мы признаём противопоставление двух плоскостей социально обусловленной вариативности языка - стратификационной и ситуативной. Стратификационная вариативность отражает социальноклассовую структуру общества. Однако это отражение носит не прямолинейный, а опосредованный культурой и языком характер. Единицей стратификационного измерения языка являются языковые коллективы с их социально-коммуникативными ресурсами. Единицей ситуационного измерения языка являются роли, в которых отражены социально обусловленные отношения между участниками коммуникативного акта» [7; С. 21].
Типы речевой среды соотносимы как с функционально-стилевой представленностью литературного языка, так и с социолингвистическими типами дискурса. Так, В.И. Карасик выделяет следующие виды институционального (выделяемого на основании социолингвистических признаков) дискурса: педагогический, религиозный, научный, политический, медицинский. Здесь же особым образом отмечен и бытийный дискурс [7; С. 226-360].
В художественной литературе отражены все сферы использования языка, а значит, и все виды речевой среды. «Изучение языка литературного сочинения должно быть одновре-
менно и социально-лингвистическим, и литературно-стилистическим. Понимание языковых форм современной ему действительности является постулатом изучения, ведь в структуре литературно-художественного произведения потенциально заключены символы всей языковой культуры его эпохи» [5; С. 67]. В художественном тексте мы видим конфессиональную, региональную, инонациональную речевую среду, речевую среду прошлого, городскую сниженную речевую среду и т.д. Художественный текст одновременно воспроизводит разные типы речевой среды, но обычно центральное место занимает какой-либо один тип, что отражается в стилистической доминанте.
Для русских текстов особое значение имеют произведения, связанные с представлением инонациональной речевой среды, которые можно рассматривать как своеобразный результат языкового контактирования.
В основе художественного произведения лежит образ. «Образ - явление, творчески воссозданное в художественном произведении (образ Петра I, образ войны, образ народа). Художественный образ - категория эстетики, характеризующая особый способ освоения и преобразования действительности, отражение человеческой жизни. Этот вид образа является формой выражения и отражения чувств, мыслей, стремлений и эстетических эмоций художника. В художественном образе неразрывно связаны объективно-познавательные и субъективно творческие начала» [6; С. 125]. Место действия многих художественных произведений выходит за рамки России, особенно в переводной литературе, которую мы можем рассматривать как часть нашей национальной словесности. Кроме того, художественные тексты могут изображать иноязычную языковую среду и в пределах страны в её настоящем и прошлом. В таких произведениях создаётся образ инонациональной речевой среды.
Структура образа соединяет в себе единичное, особенное и всеобщее. «В языке унтера Пришибеева, несмотря на всю его индивидуальность («единичное» - другой «Пришибе-
ев» то же самое сказал бы как-нибудь иначе), мы найдём «особенное» - следы городской культуры, например, некоторого знакомства с юридическими терминами; но в нём есть и «всеобщее» - грубость, то, что в целом составляет понятие «пришебеевщина» [9; С. 223]. Единичное в текстах представлено в виде индивидуализации речи отдельных персонажей произведения. Особенное нам представляется в формировании идиостиля текста. Всеобщее - это жанровые особенности текстов.
Основными структурными единицами представления инонациональной речевой среды в русской художественной литературе являются традиционно экзотизмы, варваризмы и нациолектизмы (экзотизмы — это слова, обозначающие явления нерусской действительности, варваризмы - слова или фрагменты иноязычного текста, включённые в русское художественное произведение; нациолектизмы -это слова русской речи с характерными элементами интерференции (термин представлен в ряде работ, например, Эрнеста Кресса [8; С. 74 и посл.]). Большое значение в формировании образа инонациональной речевой среды имеет поэтическая ономастика текста, которая обычно дублирует систему лексических выразительных средств, нами это было отмечено в словаре «Литературный ономастикон» [12]).
Единичное при создании образа инонациональной речевой среды проявляется через индивидуальное. К индивидуальным речевым чертам, например, в романе Дины Рубиной «Иерусалимский синдром» [Рубина] относятся особые слова-обращения, специфически-
индивидуальные фонетические черты. Это варваризм-обращение в речи только одного персонажа - Хаима: - Как твоя спина? - спросила она Хаима, приоткрывая дверцу машины. - Болит, как болела, майн кинд (С. 82). -Всё пройдёт, майн кинд, - сказал он (С. 83). Это смешно, майн кинд: столько лет Сара не может допроситься у меня хорошего отдыха на корабле, в хорошей каюте (С. 301). Использование только в речи Ангел-Раи обращения мась, а в речи деда только при обраще-
нии к внучке слова мамэлэ: Сбегай, мась, в спальню, она (записная книжка) на тумбочке, в чёрной сумке, глянь (С. 254). Ты чего ищешь, мась? - подняв каштановую головку от глянцевой страницы, спросила Ангел-Рая (с. 255). «Деда, кого - их?» - «Врагов, мамэлэ. Наших врагов» (С. 322). Ай, мамалэ, встань, не валяйся, я так рад тебя видеть! (С. 391) и т.д. Только в речи Штыкерголда появляются особые мягкие согласные, йот между мягким согласным и гласным, вместо предлога в используется у, употребляется р твёрдый и т.д.: Он говорил по-русски. Отчитывая Витю, этот гад всегда переходил на свой паршивый русско-польский, который вывез из Варшавы пятьдесят два года назад... - Ви завьязли у политике, - сказал Штыкерголд, стоя между задранными ножками стула по-прежнему неестественно прямо - руки вдоль пиджака. -Ви облитэратурили «Полдень». Утьеже-лили. А публика хочет лёгкого, весьёлого (С. 122). Я тебья упеку у тюрэмну камэру вместье с твоей варьоватой Зьямой! (С. 246) и т.д.
Особенное образа инонациональной речевой среды проявляется через идиостиль текста и автора. Так, в произведениях С. Шелдона [Шелдон] обычно выделяется экзотизм, или варваризм, фокусирующий в себе идею произведения. Примерами служат таковые в анализируемых романах (роІутвсЬапоБ, соп-відІівгв, дивелопер).
Через экзотизм обозначена сущность главного демонического героя романа «Оборотная сторона медали» Лари Дугласа - он роІутесИапоБ: Однажды вечером, возвращаясь домой со спектакля «Медея», Кэтрин и граф Паппас заговорили о Лари. «Он интересный человек, - заметил граф Паппас. -Ро\утеоЬапоБ». «Что означает это слово?» «Его трудно перевести. - Гоаф на секунду задумался. - Что-то вроде «хитёр на выдумки». «Вы хотите сказать «находчивый?» «Да, но в более широком смысле. Я имею в виду человека, от которого всегда ждёшь какой-нибудь новой идеи или интересного за-
мысла. Ро\утеоЬапоБ, - повторила Кэтрин. -Мой муж именно такой» (С. 270).
Слово сопБідІіге (главный адвокат мафии, защитник) вьётся вокруг героини романа С. Шелдона «Гнев ангелов» Дженифер, но она так им и не становится. Это символизирует победу добра над злом. Героиня романа «Звёзды светят вниз» - строитель, преданность профессии - главная её черта, она ди-велопер: Будем оказывать такого рода услуги самим себе и другим дивелоперам. Лара перевела дыхание.Я дивелопер, мистер Мартин. (Сноска: предприниматель, занимающийся строительным бизнесом) (С. 144). Эти слова в оригинальном тексте выделены шрифтом.
В романах И. Хмелевской [Хмелевская] используются «экзотизмы перевода», которые маркируют текст как представляющий иноязычную речевую среду. Нами проанализированы два романа: «Дело с двойным дном» и «Свистопляска», написанные в разное время и переведённые разными переводчиками. Анализ свидетельствует о сложившейся традиции переводов её произведений. Общее количество зкзотизмов в текстах, как и в произведениях С. Шелдона, невелико, около двадцати, но они достаточно частотны.
Прежде всего - это обращения: пани (автономно и в сочетании с именем собственным), пан, пани, проше пани, проше пана, панна, паненка, милостивая пани, шановная пани, проше шановной пани. Как экзотизмы используется в романах также бранная лексика, сакральные сочетания в функции междометий. Это псякрев и холера, а также холера знает, холера им в бок, холера вас побери, холера ясна, холерные; Езус Мария, Езус коханый: Разъярённый, он выскочил из дома в одной пижаме и через сетку заорал на собаку: «Ты что развылся, пся крев? В чём дело? Заткнись, холера! (Дело..., С. 102) и т.д.
Идиостиль «Турецкого гамбита» Б. Аку-нина [Акунин] проявляется в значительной группе внелитературных экзотизмов, неизвестных широкому читателю, например: ви-
лайет, гедикль, икбал, исканхане, каймакам, кизляр-агазы, кучук-кадинэ, кучук-ханум, шейх-уль-ислам, табор (в значении 'батальон в турецкой армии') [Самотик]. Их употребление соответствует жанру (историчекий роман) и стилистической доминанте произведения, т.к. значительная их часть обозначает устаревшие понятия: В ту пору он был генерал-губернатором Дунайского вилайета (С. 39). Под его руководством Анвар открыл в этих краях дилижансное сообщение, построил железные дороги, а также учредил сеть «ис-ланхане» - благотворительных учебных заведений для детей-сирот как мусульманского, так и христианского вероисповедания (С. 40).
Эти слова не привязаны ни к одному персонажу, не играют никакой роли в сюжете, хотя создают восточный колорит (речь идёт о русско-турецкой войне). Экзотизмы и варваризмы часто используются компактно, в одном контексте или одном эпизоде, таким образом, сознание читателя фокусируется, что облегчает восприятие текста. Внелитературные экзо-тизмы, обозначающие немецкие понятия: зельц, вурст, медхен-гретхен; английские: блумеры, суфражистка, редингот; польское: паненка; болгарские: каруца, водач, кантина, табор и др. Эта особенность текста доходит до обозначения экзотизмом одного предмета -редингот - 'длинный сюртук особого покроя (первоначально - английский, для верховой езды), а также пальто, похожее на такой сюртук', в тексте - только пальто Маклафина -журналиста-англичанина.
Всеобщее - это то, что определяется жанровыми особенностями текстов. Образ инонациональной речевой среды в русских художественных текстах - особая словесносистемная его организация, специфичная в рамках произведения и имеющая определённые закономерности в рамках жанра. Инонациональная речевая среда воссоздаётся в основном в двух видах художественных текстов: «национальной» литературы народов России (бывшего СССР) на русском языке и перевод-
ной литературе. Образ инонациональной речевой среды в тексте при этом варьируется, но, как писал Д.Н. Шмелёв, «вкрапления иноязычной речи в русский роман не делают этот роман нерусским» [15; С. 32].
Для переводных зарубежных текстов характерно дозированное использование экзо-тизмов. Это чаще приём переводчика, чем автора, связан он с маркировкой текста как нерусского. «Сравнение значения слова и лексической структуры переводного текста позволило установить сходство и различие коммуникативных стратегий переводчика и читателя, обращённых к чужой речи. Для первого исключительно важен комментарий к ней, проясняющий, в частности, мотивы актуальности создания перевода; для второго на первый план выходят проблемы интерпретации смысла, дважды завуалированного в тексте (исходном и переводном). Лингвистический анализ интерпретирует смыслы, базовые концепты текста, его культурную ауру и системно-языковую основу достижения взаимопонимания в межкуль-турной коммуникации» [13; С. 24].
Так, например, в повести Пьера Буало и Насержака Тома «В заколдованном лесу» [3] используется один экзотизм по тексту для его маркировки (5 употреблений на 48 страниц -сплошная выборка). Этого кажется достаточным, чтобы читатель почувствовал необычность текста, отнесение места действия к зарубежной действительности: Иногда она брала меня за руку и вела через ланды к крайней точке какого-нибудь мыса (сноска: ланды -'песчаные или болотистые пустоши, поросшие вереском') (С. 605) и т.д.
В романе Я. Экстрёма «Цветы для Розы» [17] используется один экзотизм: слово -тост. Несомненно, что это творчество переводчика, в оригинале оно явно не выделяется из текста. В переводе экзотизм маркирует текст как изображающий шведскую речевую среду, хотя используется только 8 раз на 263 страницы текста. Однако он значим в лексикостилистической системе жанра.
- Да, верно, ты абсолютно права. Не
всегда только жизнь предполагает динамику. Сколь! (сноска: Сколь! - 'Твоё здоровье!' (швед.) - Он одним глотком допил остаток шерри (С. 482) и т.д.
Массированное употребление экзотиз-мов характерно для «национальной» литературы - литературы о народах России (СССР) на русском языке (произведения, написанные писателями - представителями разных национальностей страны, русскими писателями, авторизованные и неавторизованные переводы). В повести М.И. Ошарова «Звено могил» [Оша-ров], небольшой по объёму (107 стр.), употреблено более 200 внелитературных слов. В большинстве - это экзотизмы: арамусы, холь-мэ, лекомеи, камы, сунмэ, хамчуры (названия одежды и обуви), учаг, боюн (названия оленей), куркогир, орочен (этнонимы), тори, дан-ниллян (слова, обозначающие особенности свадебного обряда), ёхорье, хокиль, конгипка-вуне, огокей-кан-огокей, шонюко-шонюко, хыакать (обозначения танцев, музыкальных инструментов, хоровых выкриков), баляга,
куринга, шулинга, мунняк (названия, связанные с общественным устройством эвенков), богыдя, балага, бали, бэе, ака, они (названия человека, обращения), харги, гэсо, хомоконы, томулян, нектары (слова, связанные с верой эвенков), кулин, баранчук, диунок, хивокта, илкун, чуки (названия явлений природы, охотничьего обряда), аргиш, аргишить, аргишный, нюльга (слова, связанные с кочевым образом жизни эвенков) и т.д.
Используются в романе и литературные экзотизмы (фиксированные в толковых словарях литературного языка): самое частотное слово в тексте - чум (более 130 употреблений), важенка, шаман, шаманить, ясак, унты, юрта. Есть слова, созданные на базе русского языка: становище, стойбище, мольбище, а также широко известные в регионе и воспринимаемые читателем как экзотизмы, но не связанные с эвенкийским языком: пальма, турсук, юксы, сакуй, парка.
Экзотизмы в романе М. Ошарова передают особую ментальность эвенков, их культу-
ру и мироощущение. Много в произведении говорится о различных обычаях, особенностях самоуправления у эвенков, такие экзотизмы требуют сложного описания, трудны в понимании: 'большой родовой совет' — мунняк, 'родовой суд' — баляга, 'глава рода' - шулинга, данниллян — 'перекрёстный брак между представителями двух родов', тори — 'выкуп за невесту', хокиль — это 'мужской одиночный танец на месте', трудно передать значение слова - жизнеутверждающего выкрика ёхорьё, оно имеет несколько значений:
1) 'хоровод с игровыми элементами;
2) возглас-припев во время хоровода'и т.д.
1. Акунин Б. Турецкий гамбит / Б. Акунин. -М.: Захаров, 2003. - 221 с.
2. Бондалетов ВД. Социальная лингвистика / В Д. Бондалетов. - М.: Прогресс, 1987. - 160 с.
3. Буало П. В заколдованном лесу: повесть / П. Буало, Т. Насержак; пер. с фр. А. Дроздовского.
- С. 600-648; Зарубежный детектив. XX век / Сост., предисл. Н.Ф. Локтева. - Бишкек: Мектеп, 1991. - 387 с.
4. Виноградов В.А. Социолингвистическая типология Западной Африки / В.А. Виноградов,
A.Н. Коваль, В.Я. Пархомовский. - М.: Наука, 1984. -112 с.
5. Виноградов В.В. Язык литературнохудожественного произведения / В.В. Виноградов // Избранные труды: О языке художественной прозы. - М.: Наука, 1980. - С. 57-98.
6. Елисеев И.А. Словарь литературоведческих терминов / И.А. Елисеев, Л.Г. Полякова. -Ростов-н/Д.: Феникс, 2002. - 320 с.
7. Карасик В.И. Язык социального статуса /
B.И. Карасик. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 333 с.
8. Кресс Э. Российские немцы как перекрёсток языков и культур / Э. Кресс. - М.: ООО «Трикста», 1995. - 123 с.
9. Левидов А.М. Автор - образ - читатель /А.М. Левидов. - Л.: ЛГУ, 1983. - 350 с.
10. Ошаров М. Большой аргиш: роман / М. Ошаров. - Красноярск: ККИ, 1977. - 367 с.
11. Самотик Л.Г. Словарь исторической прозы А.И. Чмыхало /Л.Г. Самотик. - Красноярск:
В художественных текстах писатели иногда литературные экзотизмы представляют как внелитературные. Так, Б. Акунин использует слово визирь в особом написании без мягкого знака: визир; А.И. Чмыхало употребляет не слово арак, известное в литературном языке, а арака, Хаджи-Мурат Мугуев вместо слова песета приводит пезета и т.д.
Итак, мы можем утверждать, что в русской художественной литературе, с одной стороны, существует традиция создания образа инонациональной речевой среды, с другой -способы его формирования подвижны, они изменяются со временем. ________________________________Литература
РИО КГПУ, 1999. - 609 с.
12. Самотик Л.Г. Язык «Турецкого гамбита» Б. Акунина: очерк и словарь /Л.Г. Самотик. -Красноярск: РИО ГОУ ВПО КГПУ им. В.П. Астафьева, 2005. - 136 с.
13. Самотик Л.Г. Литературный онома-стикон (на материале дилогии А.И. Чмыхало): словарь / Л.Г. Самотик. - Красноярск: РИО ГОУ ВПО КГПУ им. В.П. Астафьева, 2005. - 228 с.
14. Сулименко Н.Е. Текст и аспекты его лексического анализа: учеб. пособие / Н.Е. Сулименко. - СПб.: Изд-во политехн. ун-та, 2007.
- 212 с.
15. Хмелевская И. Дело с двойным дном. Свистопляска / И. Хмелевская; пер. с польского В. Селивановой и Г. Епифанцевой. - Екатеринбург: У-Фактория, 1997. - 337 с.
16. Шмелёв Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях / Д.Н. Шмелёв. - М.: Наука, 1977. - 168с.
17. Шелдон С. Оборотная сторона полуночи: роман / С. Шелдон; пер. с англ. И.В. Гульянца. -М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. - 212 с.; Гнев ангелов / пер. с англ. Ирины Коноплёвой, Сергея Коноплёва. - М.: Новости, 1993. - 301 с. Звёзды светят вниз: роман / пер. с англ. Ю.Г. Кирьяка. - М.: АСТ МОСКВА, 2000. - 187 с.
18. Экстрём Ян. Цветы для Розы: роман / Ян Экстрём: пер. со швед. О. Рождественского // Шведский детектив / Сост. Ю. Яхнина. - М.: Ху-дож. лит., 1992. - С. 472-735.
Коротко об авторе____________________________________
Самотик Л.Г., канд. филол. наук, доцент, зав. кафедрой русского языка и культуры речи, профессор, Красноярский государственный педагогический университет имени В.П. Астафьева (КГПУ)
Служ. тел.: 2-529-331
Научные интересы: внелитературная лексика как выразительное средство языка художественной литературы и как феномен современного русского языка
__________________________________Briefly about the author
L. Samotik, Candidate of Science (Philology), Assistant Professor, Head of the Department of Russian Language and Speech Culture, Professor of Krasnoyarsk State Pedagogical University
Areas of expertise: Colloquial vocabulary as an expressive means of fiction language and as the phenomenon of the modern Russian language
