CC BY
107
Нарушение валютного законодательства как основание для административной и уголовной ответственности
Дубровин Владимир Валерьевич,
к.ю.н., доцент кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО (У) МИД России E-mail: vlduvbrovin@gmail.com
Дубровина Екатерина Геннадьевна,
к.ю.н., старший преподаватель кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО (У) МИД России
E-mail: benderskaya@gmail.com
Законодательство Российской Федерации о валютном регулировании и валютном контроле предусматривает обязанность для резидентов при осуществлении внешнеторговой деятельности по репатриации денежных средств. Нарушение данных предписаний может влечь как административную, так и уголовную ответственность. Традиционно, административное и уголовное законодательство содержит схожие составы правонарушений, различающиеся, например, по критерию общественной опасности, по включению в состав преступления требования о наличии административной преюдиции. В рассматриваемых составах правонарушений исследуется правовое регулирование привлечения к административной и уголовной ответственности за нарушение валютного законодательства Российской Федерации, анализируются проблемы дифференциации данных правонарушений, делается вывод о том, что состав административного правонарушения шире по содержанию деяния, чем состав преступления, что, в свою очередь, создает проблемы в правовом регулировании противодействия данным правонарушениям.
Ключевые слова: внешнеторговые контракты, репатриация денежных средств, административная ответственность, уголовная ответственность.
S2
см о см
СП
Действующее валютное законодательство требует от резидентов России зачислять денежные средства в иностранной или в национальной валюте на соответствующие счета после завершения расчетов по внешнеторговым операциям. В случае невыполнения данного требования с учетом имеющихся в законодательстве исключений предусмотрена ответственность как административная (ч. 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ), так и уголовная (ст. 193 УК РФ).
Детальное исследование двух данных составов правонарушений позволяет выявить определенные проблемы, встающие перед правоприменителем, связанные со сложностью их конструирования [3, с. 99]. Предметом исследования в настоящей статье будут диспозиции составов ч. 1 ст. 193 УК РФ (далее - преступление) и ч. 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ (далее - административное правонарушение), поскольку они взаимосвязаны.
Прежде всего, стоит отметить что сама диспозиция ч. 1 ст. 193 УК РФ содержит требование о наличии административной преюдиции в действиях виновного лица - для квалификации действий лица как преступления оно должно быть ранее подвергнуто административному наказанию за совершение административного правонарушения.
Таким образом, при первом приближении можно предположить, что законодатель, как это было сделано в других составах преступлений с административной преюдицией, предусмотрел кумулятивный эффект накопления общественной опасности деяния при его повторном совершении и криминализовал повторное административное правонарушение в течение срока «административной судимости».
Этот тезис стоит подвергнуть детальному изучению и ревизии, поскольку в такой ситуации, действительно, деяния в преступлении и в административном проступке должны совпадать и различаться лишь по признаку повторности; общественная опасность деяния должна возрастать именно из-за повторного совершения административного проступка, свидетельствующего этой континуальностью о неслучайности совершения виновным как первого, так и последующего правонарушения, о том, что виновный «уверенно встал на преступный путь» и осознанно совершает правонарушения [2, с. 137].
Обратимся к сравнению диспозиций рассматриваемых статей УК РФ и КоАП РФ, а именно к объективной стороне данных составов правонарушений.
В соответствии с положениями УК РФ преступлением является нарушение требований валютного законодательства Российской Федерации о репатриации денежных средств в крупном размере (более 100 млн рублей):
- за переданные нерезидентам товары etc.;
- за не ввезенные (не полученные на территории Российской Федерации) товары etc.
Также, указанное выше деяние должно быть совершено специальным субъектом, признаком которого (среди прочих) является наличие «административной судимости» за административное правонарушение, т.е. при наличии административной преюдиции.
В свою очередь, диспозиция административного правонарушения предусматривает совершение деяния, определяемого путем отсылки к иным частям той же статьи КоАП РФ и предусматривает невыполнение резидентом в установленный срок обязанности:
- по получению на свои счета денежных средств за переданные нерезидентам товары etc. (ч. 4 ст. 15.25 КоАП РФ);
- по обеспечению получения на свои счета валюты Российской Федерации в доле, определяемой Правительством Российской Федерации при наличии паспорта сделки (ч. 4.1 ст. 15.25 КоАП РФ);
- по получению на свои счета денежных средств за переданные нерезидентам товары etc. (ч. 4.2 ст. 15.25 КоАП РФ);
- по исполнению или прекращению обязательств по внешнеторговому контракту, заключенному между резидентом и нерезидентом (ч. 4.3 ст. 15.25 КоАП РФ);
- по возврату в Российскую Федерацию денежных средств, уплаченных нерезидентам за не ввезенные (не полученные на территории Российской Федерации) товары etc. (ч. 5 ст. 15.25 КоАП РФ).
Также, диспозиция рассматриваемого административного правонарушения предусматривает, что им является любое из вышеперечисленных деяний, если в их результате в течение одного года денежные средства в размере свыше 100 млн рублей будут зачислены на указанные счета с нарушением установленного срока либо не будут на них зачислены и если это деяние не образует состава преступления.
Стоит обратить внимание на два обстоятельства, проистекающих из рассматриваемой диспозиции административного правонарушения:
1. правонарушением является бездействие в двух формах: незачисление денежных средств в установленные сроки и незачисление денежных средств по истечении установленных сроков;
2. законодатель закладывает в диспозицию данной статьи возможность квалификации такого деяния все-таки как преступления, что определяется отсутствием признаков преступления в действиях виновного.
В отношении вышеуказанных сроков, в соответствии с диспозицией рассматриваемого административного правонарушения, стоит отметить, что ст. 19 ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле», регулирующая репатриацию денежных средств, не устанавливает ее сроки, определяя их как устанавливаемые внешнеторговым контрактом, а не законодательством. Таким образом, предусмотренная законодательством обязанность по репатриации не сопровождается нормативными сроками ее исполнения.
При данных обстоятельствах с учетом принципа свободы договоров в контексте определения сроков завершения расчетов по внешнеторговым контрактам условие о совершении такого деяния в течение одного года выглядит легко преодолимым, с одной стороны, и создающим препятствия для эффективной реализации предусмотренного правового механизма противодействия данным правонарушениям, что является проблемой правового регулирования.
Вместе с тем не вполне понятно как следует трактовать положение диспозиции административного правонарушения, что данное деяние не должно содержать признаков преступления, поскольку это можно сделать двояко: либо речь идет о том, что данное деяние дополнительно обладает какими-либо признаками, которые позволяют квалифицировать его уже как преступление, а не как административное правонарушение, либо в диспозиции данной статьи содержится некий критерий, который позволяет дифференцировать административную и уголовную ответственность за внешне схожие деяния [1, с. 40].
Представляется, что верным является второй тезис, поскольку данная диспозиция за счет своего отсылочного характера является более широкой, чем диспозиция рассматриваемого преступления. Критерием здесь выступает не крупный размер нерепатриированных денежных средств, поскольку он определен одинаково в обеих статьях, а именно состав деяния: состав деяния административного правонарушения шире, чем состав деяния в рассматриваемом преступлении. Фактически диспозицию ч. 1 ст. 193 УК РФ можно соотнести только с положениями ч.ч. 4, 5 и 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ, а ч.ч. 4.1-4.3 и 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ не образуют административную преюдицию в соответствии с положениями ч. 1 ст. 193 УК РФ, поскольку предусматривают иные действия, чем предусмотрено диспозицией ч. 1 ст. 193 УК РФ.
В данных обстоятельствах повторное совершение лицом деяния, подпадающего под признаки правонарушения, предусмотренного, например, положениями ч.ч. 4.3 и 5.2 ст. 15.25 КоАП Рф, не будет образовывать преступления, подпадаю- р щего под признаки ч. 1 ст. 193 УК РФ, хотя дея- ИД ние будет совершено повторно лицом, подвергну- Ч
т
тым наказанию за деяния, предусмотренные ч. 5.2 К ст. 15.25 КоАП РФ. Н
С другой стороны, совершение в течение одно- у го года сначала деяния, подпадающего под при- А
знаки ч.ч. 4.3 и 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ, а затем после привлечения к административной ответственности совершение деяния, подпадающего под признаки ч.ч. 5 и 5.2 ст. 15.25 КоАП РФ, будет образовывать ту самую административную преюди-цию, которая необходима для квалификации деяния как преступления по ч. 1 ст. 193 УК РФ.
Возможно, подобная формулировка положений ч. 1 ст. 193 УК РФ представляет собой не административную преюдицию - повторное совершение аналогичного административного правонарушения в установленные сроки - а предикатное административное правонарушение, которое необходимо для квалификации деяния как преступления, как, например, предикатное преступление в легализации доходов, полученных преступным путем.
Литература
1. Волобуев А.Ф. Объект уклонения от исполнения обязанностей по репатриации денежных средств // Научный вестник Омской Академии МВД России. № 4 (71). 2018. С. 39-43.
2. Поздышев Р.С., Назарычев Д.В. Проблемы уголовно-правового характера, возникающие при расследовании преступлений, связанных с незаконным выводом капитала за рубеж (ст. 193 и ст. 193.1 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. Т. 7. № 2. 2021. С.135-151.
3. Соленая С.В., Хоренков А.П. Анализ практики применения новых правил валютного законо-
дательства Российской Федерации // Вестник Российской Таможенной Академии. № 1. 2019. С.98-105.
VIOLATION OF CURRENCY LEGISLATION AS A BASIS FOR ADMINISTRATIVE AND CRIMINAL LIABILITY
Dubrovin V.V., Dubrovina G.E.
MGIMO-University
The legislation of the Russian Federation on foreign exchange regulation and foreign exchange control provides for the obligation for residents in the implementation of foreign trade activities for the repatriation of funds. Violation of these regulations may entail both administrative and criminal liability. Traditionally, administrative and criminal legislation contains similar corpus delicti, differing, for example, according to the criterion of public danger, in the inclusion in the offense of the requirement of an administrative prejudice. In the considered offenses, the legal regulation of bringing to administrative and criminal liability for violation of the currency legislation of the Russian Federation is investigated, the problems of differentiation of these offenses are analyzed, it is concluded that the composition of an administrative offense is broader in content than the corpus delicti, which, in turn, creates problems in the legal regulation of countering these offenses.
Keywords: foreign trade contracts, repatriation of funds, administrative liability, criminal liability.
References
1. Volobuev A.F. Object of evasion of obligations for repatriation of funds // Scientific Bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. No. 4 (71). 2018. S. 39-43.
2. Pozdyshev R.S., Nazarychev D.V. Problems of a criminal-legal nature arising in the investigation of crimes related to the illegal withdrawal of capital abroad (Art. 193 and Art. 193.1 of the Criminal Code of the Russian Federation) // Bulletin of the Tyumen State University. Socio-economic and legal research. T. 7. No. 2. 2021. S. 135-151.
3. Solenaia S.V., Khorenkov A.P. Analysis of the practice of applying the new rules of currency legislation of the Russian Federation // Bulletin of the Russian Customs Academy. No. 1. 2019. S. 98-105.
CM O)
