CC BY
33
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2023. Т. 64. № 4
Научная статья УДК 343.13
А. С. Филяшин*
народное обвинение в английском уголовном судопроизводстве: история и правовая природа
Аннотация. Исторически английскому уголовному судопроизводству был присущ институт народного обвинения, позволяющий каждому лицу предъявлять обвинение в отношении любого другого лица. Будучи реликтом Средних веков, он, тем не менее, успешно просуществовал до наших дней, пережив, однако, ряд значительных трансформаций. Его поразительная стойкость, несмотря на неспособность служить полноценным инструментом уголовной политики современного государства, объясняется тем, что у древней процессуальной формы постоянно появляется новое применение. В ХХв. возросла его востребованность коммерческими и некоммерческими организациями, нуждающимися в средстве для инициативного уголовного преследования как в содержательно публичном, так и в частном интересе. Континентальные критики, ранее протестовавшие против введения института в национальный уголовный процесс своих стран, выдвигали множество возражений, опасаясь массовых злоупотреблений или, напротив, полного бездействия публичной власти, но английская история показала, что их опасения были напрасными. В то же время развитие публичного обвинения в Англии значительно сократило пространство для частной инициативы. Большая часть процессуальных достижений, среди которых — повышение доступности уголовного правосудия, оказалась связана именно с экспансией государства.
Ключевые слова: народное обвинение, уголовное преследование, дискреция обвинителя, уголовный процесс Англии.
Для цитирования: Филяшин А. С. Народное обвинение в английском уголовном судопроизводстве, его история и правовая природа // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2023. № 4. С. 69—86.
DOI: 10.55959/М^Щ130-0113-11-64-4-5
42 * Алексей Сергеевич Филяшин — ассистент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора, юридический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова (Москва, Россия); a.fflvasliiii@va.rii
© Филяшин А. С, 2023. ВЕШШ^И
Введение
Народное обвинение в Англии — тема, традиционно небезынтересная для континентальной доктрины. На его значительную роль в английском уголовном судопроизводстве исторически обращали внимание многие процессуалисты, начиная с основателя континентальной компаративистики К. Й. А. Миттермайера1. Особое внимание ей уделял и Н. Н. Полянский, опубликовавший о народном обвинении ряд не утративших актуальность статей. Занимаются ей и современные процессуалисты — можно вспомнить монографическую работу В. Е. Гущева и А. С. Александрова2, в значительной мере построенную на английском материале. В то же время, в российской доктрине тема остается не до конца исследованной, особенно в связи с ее новейшим развитием. Так, в последние два десятилетия публикации на эту тему за исключением тематических глав в учебниках по уголовному процессу зарубежных стран практически отсутствуют. Но вне зависимости от состояния российского уголовно-процессуального страноведения и компаративистики существует и ряд более общих, теоретических проблем, связанных с конструкцией народного обвинения в английском судопроизводстве. Каким образом частные лица вовлекались в выполнение публично-правовой задачи, встраивались в логику и систему публичного уголовного процесса? Как подобная конструкция повлияла на процессуальную форму английского публичного обвинения? Какие функции выполняет этот институт сейчас, когда его роль в судопроизводстве, казалось бы, должна стать вторичной? Настоящая статья призвана хоть в какой-то мере ответить на эти вопросы, а также предложить ряд выводов компаративного характера, которые могут оказаться интересными в том числе и в контексте российского права и его доктрины.
Терминология
Исторически в Англии интересующий нас институт именовался и продолжает именоваться private prosecution, т. е. «частное обвинение». Принятое в русскоязычной традиции именование (народное обвинение) имеет, таким образом, не английские, а германские корни. Немецкие авторы соотнесли английский институт с хорошо известным им римским, именующимся в гер-маноязычной литературе actio popularis. В широкое употребление
1 См.: Миттермайер К. И.А. Уголовное судопроизводство в Англии, Шотландии и Северной Америке. М., 1864. С. 64-70.
2 См.: Гущев В. Е., Александров А. С. Народное обвинение в уголовном суде. Н. Новгород, 1998.
в России термин «народное обвинение», являющийся прямым переводом "actio popularis", на наш взгляд, вошел благодаря работам И. Я. Фойницкого, в которых он прочно зафиксирован3. Проблема названия указанного института имеет не только сугубо филологическое, но и теоретическое измерение. Термин «народное обвинение» ориентирует на наличие некоего публичного содержания, термин «частное обвинение» — на то, что для этого института характерна инициатива и активность частного лица, а не органа государства. В то же время обе этих позиции не исключают друг друга, всего лишь подчеркивая разные элементы в составе института: а) публичную цель (разрешение вопроса материального уголовного права, без всякого сомнения являющегося публичным); б) частно-правовой механизм ее достижения, не основанный, как мы покажем ниже, на инквизиционных началах. Несмотря на то, что следование терминологии национального правопорядка кажется привлекательным концептуальным решением, настоящая работа следует устоявшейся традиции во многом благодаря ее удобству для читателя. Термин «народное обвинение» привычен континентальному юристу и позволяет избежать путаницы с германским институтом частного обвинения, давно присущим и российскому праву.
Правовая природа народного обвинения
Как мы указали выше, институт actio popularis по своей природе представляет собой попытку решить публично-правовую цель при помощи частно-правового средства. Само по себе это с точки зрения процессуальной догматики, с первого взгляда, ничего особенно интересного не представляет — неясно, в чем заключается отличие такой формы от формы более привычного отечественному юристу частного обвинения, т. е. actio privata, при котором частное лицо точно так же требует разрешить вопрос материального уголовного права. Для того, чтобы понять, в чем особенности правовой природы народного обвинения, следует обратиться к его главному позитивно-правовому отличию от обвинения частного — кругу лиц, который имеет право его инициировать, а также кругу деяний, по которым оно может быть возбуждено.
Логика actio privata в его, к примеру, германском исполнении, такова. Существует круг наказуемых деяний, общественная опасность которых является зыбкой, поскольку зависит от отношения к деянию со стороны потерпевшего. К примеру, если для оскор-
3 См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. Спб., 1910. С. 23.
бленного сказанные в его адрес слова не показались обидными, то и деяние утрачивает свою общественную опасность. Это делает бессмысленным его преследование обычными для уголовного судопроизводства средствами. Кроме того, производство по ряду нетяжких деяний в силу ряда причин может представлять невысокий интерес для абстрактного неперсонифицированного публичного интереса, требующего от правоохранительных органов действовать ex officio. Можно предположить, что заинтересованность потерпевшего здесь будет выше. Таким образом, определяющим для частного обвинения является наличие в материальном уголовном праве особого круга нетяжких деяний, в случае с которыми граница между частным и публичным правом является особенно нетвердой. В то же время actio popularis имеет совершенно другое материально-правовое основание. И в римском, и в английском праве такое обвинение возбуждается по делам о тех деяниях, которые имеют однозначно общественно опасный характер, посягая в первую очередь именно на публичные блага. В этом отношении actio popularis ничем не отличается от привычного континентальной процессуальной науке actio publica, который имеет такую же цель. Он призван прямо реализовать публичные интересы, а не соответствовать сложному балансу частного и публичного, характерному для ряда нетяжких правонарушений с субъективным элементом опасности. В этом отношении необычным, скорее, кажется сам механизм — для континентального юриста (впрочем, для любого современного юриста, какой бы правопорядок для него ни был домашним) привычно, что публичные интересы защищает публичная власть, государство. Почему английское право долго предпочитало и сохраняет до сих пор другой механизм, как кажется, значительно менее эффективный? Для того, чтобы ответить на этот вопрос применительно к английскому институту, необходимо обратиться к его истории.
история actio popularis в английском уголовном процессе и его социальное значение
Уже в XII в. английские юристы осознавали, что ряд опасных деяний имеет публично-правовую природу. Трактат, традиционно приписываемый авторству Ранульфа де Глэнвилла и написанный в 1187—1189 гг., начинается следующей фразой: «Дела бывают либо уголовные, либо гражданские. Первые делятся на те, что принадлежат королевской короне, и те, что принадлежат шерифам и графствам. Такие дела принадлежат королевской короне»4. Скажем, убийство, разбой или изнасилование рассматривались
4 Beames J. A Translation of Glanville. L., 1812. P. 1-2.
не как посягательство на права и достоинство частных лиц, а как посягательство на охраняемый сувереном мир. Политические и финансовые стимулы, стоящие за подобным решением очевидны, установление подсудности ряда уголовных дел за королевскими судами было выгодно Короне по многим причинам. Категория pleas of the Crown, т. е. дел, ущерб в которых наносится Короне, прочно устоялась в английском праве и воспроизводилась, пополняясь новыми правонарушениями, на протяжении столетий.
В то же время аппетиты королевской юстиции и королевских юристов слишком явным образом расходились с их возможностями. На момент написания указанного выше трактата в Англии практически не существовало приближенной к населению бюрократии. Констебли, нижнее звено королевских магистратов, появились лишь после 1285 г., и являлись непрофессионалами, действующими первоначально даже не на уровне отдельных приходов, а на уровне отдельных сотен, которые могли включать в себя десятки относительно удаленных друг от друга поселений. В XII в. королевские магистраты существовали лишь на уровне графств, и их количество исчислялось единицами. Очевидно, что такая немногочисленная бюрократия не просто не могла выявлять преступления против Короны ex officio, но даже не могла их самостоятельно расследовать в сколь-нибудь значимом количестве. Соответственно, эти функции были возложены на местных жителей через разнообразные карательные инструменты круговой поруки, такие как frankpledge5, а также на появившиеся после 1166 г. обвинительные жюри6. Но даже эти формы принудительной мобилизации населения не могли обеспечить выявление и преследование преступников. Синтия Херруп описывает в своей работе об уголовной юстиции Суссекса в XVI в. следующее дело, которое прекрасно иллюстрирует не только типичную для раннего Нового времени, но и для Средневековья, ситуацию: «Джордж Венам из Пенхерста, к примеру, одним утром обнаружил, что из его загона некто забрал свинью. У него практически не было улик, пока примерно в полумиле от своего дома он не обнаружил место, недавно использовавшееся для забоя животного. Через изгородь были перекинуты потроха, землю покрывала кровь, а к месту и от него явно вели отпечатки лошадиных копыт. Венам пошел по следу из отпечатков и капель крови, но остановил свои поиски, когда наступила ночь. Поскольку след кончился в двух милях от дома Джона Марквика, Венам попросил констебля обыскать жилище.
5 Baker J. An Introduction to English Legal History. Oxford, 2019. P. 9.
6 van Caenegem R. The Birth of the English Common Law. Cambr., 1988. P. 62-84.
Когда в нем нашлись два куска свинины, Венам выдвинул обвинение против Марквика, хотя ничто ясно не связывало это мясо с пропавшей свиньей. <...> Расследование Венама — типичный пример инициативы, предпринимаемой потерпевшими или их слугами. К помощи констебля прибегали тогда, когда его власть и принудительные полномочия могли сподвигнуть подозреваемых на содействие. Основная работа по розыску обвиняемого лежала на пострадавшей стороне»7.
Таким образом, уже в ранний период развития английского права стало очевидным противоречие между потребностями Короны, выражавшимися в реализации материального права, и ее возможностями, выражавшимися в способности преследовать преступников. Это и привело к господству actio popularis в уголовном судопроизводстве как очевидного, но необходимого компромисса, позже окончательно институализированного и закрепившегося в традиции.
Указанная система активно развивалась на протяжении нескольких столетий. Что немаловажно, Корона не пыталась заместить ее полноценным публичным обвинением (к чему, например, стремились континентальные монархи), а пыталась приспособить эту систему к своим потребностям, прибегая к публичному обвинению лишь тогда, когда считала особенно необходимым — в случае с убийствами (расследовавшимися ex officio коронером и его жюри) и политическими преступлениями (в преследовании которых особую роль играли генерал-атторней и генерал-солиситор, а также, значительно позднее, солиситор Казначейства). Можно строить различные гипотезы о причинах, по которым публичное обвинение практически не развивалось в Англии, но очевидно, что Корону actio popularis устраивал, и вся ее деятельность заключалась в борьбе с негативными стимулами, создаваемыми этой системой для потерпевшего, на которого ложились основные издержки преследования. Из чего такие издержки состояли? Здесь мы располагаем достаточно детальными данными на материалах раннего Нового Времени. Даже если забыть об упущенной выгоде от неучастия в повседневных делах во время появления перед магистратами или в суде, денежные судебные расходы обвинителя в середине XVIII в., состоявшие из платы за оформление клерками суда или магистрата документов, а также оплаты деятельности разного рода служащих суда — от герольда до привратника — имели довольно значительный размер.
7 Herrup C. B. The Common Peace: Participation and the Criminal Law in Seventeenth-century England. Cambr., 1987. P. 75
К примеру, по словам Джона Битти, изучившего учетные книги магистратов графства Суррей, они могли достигать от десяти шиллингов до фунта8. На протяжении XVIII в. доходы домашних слуг составляли от 2 до 3 фунтов в год9. Очевидно, что подобное бремя располагало потерпевших вообще не обращаться к королевским магистратам даже в случае заинтересованности в преследовании и решать вопрос при помощи сделки или частного насилия. Кроме того, такая система изолировала неимущих от реализации их права на судебную защиту даже в том случае, когда они в ней нуждались — разве что их интересам был причинен настолько значительный ущерб, что они готовы были взять издержки на себя. Генри Филдинг, один из создателей столичной судебной полиции, жаловался в одном из своих памфлетов на халатность обвинителей, которые, по его словам, часто бывают боязливы, больны, ленивы, скупы, мягкосердечны, слишком бедны, чтобы позволить себе нести издержки, не желают нести расходы уголовного преследования или даже видят для себя выгоду в разрешении дела уплатой денег лично им"10. Филдинг далее приводит ряд аргументов религиозного и этического характера, по которым добродетельный человек сделает все, чтобы привлечь преступников к ответственности11. Но, естественно, королевское правительство не могло просто рассчитывать на добродетели своих подданых. Для повышения активности обвинителей оно предпринимало все более активные меры, действуя как «кнутом», так и «пряником». Одним из главных и довольно древних проявлений политики «кнута» было то, что, что частные лица в качестве нормальной практики, как указывают исследователи, обязывались мировым судьей выступать в качестве обвинителей в суде12. Конечно, сама по себе эта мера не могла никак исправить положение — вместо того, чтобы не являться на суд, потерпевшие могли просто не явиться к мировому судье. Потому в раннем Новом времени Корона начала активно реализовать еще и политику «пряника».
Для интенсификации преследования наиболее опасных преступников, которыми в то время считались разбойники, Корона стала устанавливать вознаграждение за привлечение их к суду. Впервые вознаграждение в систематической форме было установлено статутом 1692 г. и составляло 40 фунтов — довольно
8 Beattie J. M. Crime and the Courts in England, 1660-1800. Oxford, 1986. P. 41.
9 Currency, Coinage and the Cost of Living / The Old Bailey Proceedings Online. uRL: www.oldbaileyonline.org/|static|Coinage.jsp#reading (accessed: 06.10.2022).
10 Fielding H. An Enquiry Into the Causes of the Late Increase of Robbers, & C., with Some Proposals for Remedying this Growing Evil. 1751. P. 164.
11 Ibid. P. 164-169.
12 Beattie J. M. Op. cit. P. 270.
значительную сумму13. Впоследствии, вплоть до 1750-х гг., круг преступлений, за преследование которых назначалась выплата, а также сумма самой выплаты, увеличивались посредством новых статутов или королевских прокламаций, доходя порой даже более чем до 100 фунтов14.
Кроме того, Корона попыталась решить проблему компенсации судебных издержек: Парламент в 1752 г. принял акт об их возмещении обвинителю по решению судьи в случае вынесения обвинительного приговора15. По словам Джона Битти, со временем судьи стали подходить к интерпретации статута все более щедро, создав к 1770-м гг. практику возмещения расходов даже в случае оправдания16. Это привело к легализации такой практики специальным статутом в 1778 г.17. Впоследствии условия компенсации судебных расходов обвинителям также смягчались — она становилась все более и более доступной18.
Наконец, активно применялись и другие меры вспомоществования потерпевшим, особенно по тем делам, в которых королевское правительство имело особый интерес. Одной из таких мер в XVIII в. стало привлечение в помощь потерпевшим солиситоров для более качественной подготовки материалов дела, а также оплата их расходов. За реализацию этой меры отвечало специальное должностное лицо — Солиситор Казначейства19.
Тем не менее никакие вспомоществования такого рода не смогли восполнить неудобство института «популярного иска» (народного обвинения) для проведения сколь-нибудь эффективной уголовной политики. Ряд из предпринятых мер имел больше негативных сторон, чем позитивных. К примеру, системе высоких вознаграждений за преследование разбойников пришлось положить конец из-за того, что суммы на выплаты обвинителям оказались непомерно большими, а общество было шокировано
13 An Act for Encourageing the Apprehending of Highway Men / 4 W. & M., c. 8. (1692).
14 Beattie J.M. Op. cit. P. 53.
15 An Act for the better preventing thefts and robberies, and for regulating places of publick entertainment, and punishing persons keeping disorderly houses / 25 Geo II, c. 36, s. 11. (1752)
16 Beattie J. M. Op. cit. P. 44.
17 An Act for the payment of costs to parties, on complaints determined before justices of the peace out of sessions; for the payment of the charges of constables in certain cases; and for the more effectual payment of charges to witnesses and prosecutors of any larceny, or other felony / 18 Geo III, c. 19, ss. 7-8.
18 См., напр., следующий статут: An Act for repealing such Parts of several Acts as allow pecuniary and other Rewards on the Conviction of Persons for Highway Robbery, and other Crimes and Offences; and for facilitating the Means of prosecuting Persons accused of Felony and other Offences / 58 Geo III, c. 70 (1818).
19 Langbein J. The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: the Appearance of Solicitors // Cambr. L. J. 1999. Vol. 58. P. 313-365.
громкими делами, в которых заведомо ложные доносы на невиновных использовались для получения выплат20. Кроме того, потерпевшие и частные лица в целом не могли по объективным причинам участвовать в преследовании преступлений, совершенных вне условий очевидности. Ясно, что справиться с разбойниками, обычно убивавшими своих жертв, чтобы иметь время покинуть место преступления, или пользовавшимися лошадьми, обычным жителям было не под силу. Соответственно, первые признаки отказа Короны от полагания на частных лиц, относятся к середине XVIII в., когда она поддержала формирование в окрестностях Лондона первой организованной полицейской силы, «бегунов с Боу-Стрит»21. Несмотря на то, что деятельность «бегунов» просто встраивалась в процессуальные формы, сложившиеся вокруг actio popularis, и никаких особенных полномочий (если, конечно, они не были констеблями по должности) они не имели, «бегуны» работали за стипендию, выплачиваемую им через магистратов Боу-Стрит. Эта удивительная форма частно-публичного партнерства является первым признаком неспособности системы, основанной на народном обвинении, выполнять запросы все более амбициозного и растущего государства эпохи модерна. Курс на «публицизацию» уголовного преследования стал очевидным.
Второй серьезный удар по доминированию частной инициативы в преследовании преступников был нанесен со стороны полиции общественного порядка, активно формировавшейся в английских городах после 1829 г. (когда была создана знаменитая Служба столичной полиции). Несмотря на то, что констебли точно так же предъявляли иски в рамках системы actio popularis, назвать их представителями народа проблематично — они являлись королевскими магистратами и имели ряд специальных полномочий, проистекающих либо прямо из многочисленных статутов, либо из common law, и арестовывать преступников, инициируя тем самым их преследование, должны были ex officio. Тем не менее, если смотреть на происходящее через призму процессуальной формы, то она не изменилась — институт полицейского уголовного преследования просто приспосабливался к ее требованиям. Это объясняет множество особенностей, которые имеет английское теперь уже публичное обвинение сейчас, например широкую дискрецию участников со стороны государства.
20 Beattie J. M. Op.cit. P. 53.
21 Подробно о «бегунах», их появлении, деятельности, развитии см. фундаментальную монографию: Beattie J. The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. Oxford, 2012.
Эффект появления профессиональной, проблемно-ориентированной полиции стал проявляться примерно начиная с 1880-х гг. По исследованию Барри Годфри, проведенному на материале города Крю в Чешире, если в 1880-х в городе частные обвинители возбуждали около 40 дел в год, то к 1930-1940-м гг. это количество упало до приблизительно 422. Ранее традиционное для Англии возбуждение обвинения потерпевшим в порядке преследования по обвинительному акту (indictment) стало неактуальным — для частного обвинителя доступным остался лишь вызов обвиняемого в суд (summons). Впрочем, это не имело следствием какое-либо ограничение народного обвинения по кругу деяний — при помощи вызова в суд обвинитель точно так же мог преследовать обвиняемых в совершении практически любых преступлений.
Итак, для института народного обвинения в Англии исторически характерны: 1) высокие издержки, что связано с необходимостью самостоятельно собирать доказательства, пользуясь лишь помощью со стороны суда — в любом случае эти издержки компенсируются лишь по завершении процедуры; 2) отсутствие отдельного класса «дел частного обвинения», в которых участие публичного обвинителя ограничено или невозможно. Из этого логически вытекает, что народное обвинение не будет использоваться для преследования бытовых нетяжких преступлений (на что рассчитан германский институт частного обвинения) — гражданам удобнее переложить издержки на профессионалов, что не могло не привести к фактическому упадку осуществления уголовного преследования частными физическими лицами. Напротив, оно будет представлять интерес для тех, кто обладает большими ресурсами и экспертизой в расследовании специфических уголовных дел, нежели полиция, т. е. в первую очередь различным корпорациям, что придало институту народного обвинения новый импульс. Именно так ситуация и складывается в настоящее время. В 2020 г. Комитет Палаты Общин по правосудию выпустил отчет о состоянии института народного обвинения в современных Англии и Уэльсе. Поводом для парламентских слушаний, документарным итогом которых и стал указанный отчет, стало массовое направление для рассмотрения в апелляционном порядке Комиссией по пересмотру уголовных дел (Criminal Cases Review Commission) решений, вынесенных по делам, инициированным Почтовым Офисом — принадлежащей государству корпорацией. В процес-
22 Godfrey B. Changing Prosecution Practices and Their Impact on Crime Figures, 18571940 // Brit. J. Crim. 2008. Vol. 48. P. 171-189.
се рассмотрения комиссия установила, что значительное число обвинений инициируется коммерческими корпорациями. Тот же Почтовый Офис ранее возбуждал несколько десятков частных обвинений в год. Значительную активность в этой сфере проявляют и профессионалы, например, расследовательская компания TM Eye, специализирующаяся на нарушениях интеллектуальной собственности, сообщила комиссии о том, что за 5 лет возбудила 500 обвинений, все из которых завершились обвинительными приговорами23. Таким образом, центральным случаем частного обвинения в Англии сегодня оказывается корпоративное уголовное преследование со стороны потерпевших или их представителей.
Помимо корпоративного преследования сохраняет свою значимость и преследование, осуществляемое в публичном интересе третьими лицами — в первую очередь некоммерческими организациями (или, как их иногда называют в литературе, «обществами»). Еще в начале ХХ в. активное участие разного рода «обществ» в уголовном преследовании было описано Н. Н. Полянским в специальном докладе, сделанном в Московском юридическом обществе. Привлекает внимание масштаб деятельности ряда из них — к примеру, по его словам, в 1909/10 гг. одно лишь Национальное общество по предотвращению жесткого обращения с детьми возбудило 2466 преследований24. Невозможно уверенно сказать, насколько сильно ситуация изменилась количественно с тех пор (лишь предположить, что усиление государственной бюрократии в ХХ в. и появление полноценной службы публичного обвинения уменьшили потребность в обвинительной активности обществ). Тем не менее как минимум в ряде областей общественной жизни роль некоммерческих организаций остается весьма значительной. Так, RSPCA (Королевское общество по предотвращению жестокого обращения с животными), добилось в 2019 г. вынесения более чем 1400 обвинительных приговоров, а на его долю приходится 85% от числа всех обвинений, связанных с нарушением Акта о благополучии животных 2006 г.25.
Использование actio popularis обществами, на наш взгляд, является единственным практическим проявлением публичной стороны этой формы обвинения (не считая, естественно, того факта, что преследуемое деяние наказуемо по публичному праву). Если
23 Private Prosecution Safeguards: 9th Report of Session 2019-21 / House Of Commons Justice Committee. P. 7-13.
24 См., Полянский Н. Н. Право обществ на уголовный иск // Вопросы права. 1911. Кн. 6 (2). С. 75-86.
25 Private Prosecution Safeguards: 9th Report of Session 2019-21 / House Of Commons Justice Committee. P. 7-13.
потерпевшие (сегодня в большей мере корпорации), предъявляя народный иск, преследуют в первую очередь свой частный интерес, то некоммерческие организации — интерес публичный, хотя и отстаиваемый негосударственными акторами. Именно здесь в полной мере проявляется правовая природа этого удивительного института, наполняющего историческую процессуальную форму новым содержанием, к тому же постоянно изменчивым.
И регулирование, и практика применения actio popularis в английском уголовном судопроизводстве указывают на то, что, вопреки прогнозам многих скептиков, обсуждавшим проблемы института в ходе описанных Н. Н. Полянским процессуальных дискуссий XIX в., в первую очередь — континентальных26, существование права на народный иск в процессе не привело в Англии ни к массовым злоупотреблениям, ни к полной бездеятельности публичного обвинения. В то же время невозможно сказать, что actio popularis действительно смог улучшить доступ к правосудию, на что надеялись, напротив, сторонники его внедрения в континентальный процесс, и тем более послужить действенной гарантией против злоупотреблений публичного обвинения. Эти улучшения в Англии были достигнуты в результате совершенно других процессов — эволюции профессиональной полиции и политического развития общества.
процедура и проблемы
Процедура предъявления обвинения при помощи summons (вызова в суд) регулируется Актом о судах магистратов 1980 г. (Magistrates' Courts Act 1980). Сам по себе вызов в суд требует, чтобы по делу уже был собран некоторый массив доказательств, на основании которого магистрат и примет решение о вызове. Ответственность за это лежит всецело на обвинителе (частном лице), и в его распоряжении находится целый ряд инструментов. Во-первых, нормальной практикой является обращение за помощью к полиции, которая обладает монополией на производство принудительных действий, к примеру обыска. Во-вторых, обвинитель может обращаться за содействием к суду для получения разного рода ордеров (примером служит Norwich Pharmacal Order21, предназначенный для истребования доказательств, находящихся у третьих лиц) и повесток для свидетелей. Даже несмотря на не-
26 См., Полянский Н. Н. К вопросу об участии частных лиц в публичном обвинении (принципиальные основания actio popularis в уголовном судопроизводстве) // Отдельный оттиск из журнала «Юридический Вестник». 1915. Кн. 9 (I). С. 1-46.
27 Norwich Pharmacal Co. & Ors v. Commissioners of Customs and Excise [1973] 3 WLR
164.
малое количество опций для сбора доказательств, частный обвинитель все равно несет существенные издержки — расходы на сбор доказательств prima facie, организационные и юридические расходы, и т. п. Выше мы уже указывали на эту классическую проблему, формирование основ статутного решения которой мы наблюдали применительно к XVIII в. В настоящее время базовое правило, касающееся возмещения, установлено ст. 17(1) Акта об уголовном преследовании 1985 г. В целом оно следует принципам, предложенным еще раннее Новое Время, в соответствии с которыми компенсация издержек считалась допустимой как в случае успеха обвинителя, так и в случае его неудачи. Статья гласит: «В соответствии с пунктами (2) и (2А) ниже, суд может:
(a) в любом разбирательстве по делу о правонарушении, преследуемому по обвинительному акту; и
(b) в любом разбирательстве по делу о правонарушении, преследуемом в суммарном порядке перед лицом Судебного отделения Отделения Королевской Скамьи или Верховного Суда; приказать выплатить из центральной казны такую сумму, которую суд сочтет разумно достаточной, чтобы компенсировать обвинителю любые издержки, должным образом понесенные им в ходе разбирательства»28.
Практика применения указанной нормы, на что указал Комитет Палаты Общин по правосудию в своем отчете, складывается так, что частное обвинение стоит Короне дороже, чем публичное29. По сути, вместо одной старой проблемы уголовное судопроизводство получило две — классическая проблема первоначальных (т. е. тех, которые он должен принять на себя для инициирования и производства обвинения) издержек для обвинителя решена не была, напротив — их размер вырос настолько, что с точки зрения государственных финансов эффективность частного обвинения оказалась под вопросом.
Актуальным является и вопрос контроля усмотрения частного обвинителя. Поскольку, в отличие от, к примеру, сотрудников Службы королевского обвинения (Crown Prosecution Service), первый не является должностным лицом с публичной обязанностью заботиться об отправлении правосудия, гарантий против произвола с его стороны на порядок меньше. Отсутствует бюрократическая
28 S. 17(1) of Prosecution of Offences Act 1985.
29 Private Prosecution Safeguards: 9th Report of Session 2019-21 / House Of Commons Justice Committee. P. 14-16.
организация, этические или процедурные стандарты которой могли бы защитить обвиняемого от недобросовестных действий с его стороны. В силу этого необходимо заострить внимание на одном из важных аспектов регулирования, заочно возразив континентальным сторонникам народного обвинения, указывавшим в ходе процессуальных дискуссий XIX в., что оно послужит средством защиты общественного интереса от произвола публичной власти. Дело в том, что в Англии Корона никогда не отказывалась от обширных контрольных полномочий в этой части, и если бы у недобросовестных представителей органов власти вдруг возник бы умысел помешать народному обвинению, то этому бы мало что препятствовало.
Контрольный функционал в этой части несут два важных института: 1) согласия на выдвижение обвинения; 2) статутных полномочий Директора публичного обвинения изъять обвинение у частного лица и распорядиться его судьбой самостоятельно.
Что касается первого из них, то статутное право Англии в ряде случаев требует получать согласие определенных должностных лиц для выдвижения обвинений в совершении определенных же преступлений. Список подобных обвинений достаточно обширен: в ряде случаев он требует согласие Генерального атторнея или государственного секретаря30, в ряде — лично Директора публичных обвинений, еще в ряде — Директора публичных обвинений в лице подчиненных ему сотрудников Службы королевского об-винения31. Что касается второго, то в соответствии с положениями Акта о преследовании преступлений (Prosecution of Offences Act) 1985 г. Директор публичных обвинений (действующий, как правило, в лице Службы королевского обвинения) вправе «изъять» обвинение у частного лица и распоряжаться им самостоятельно — в том числе и прекратить его32. Указанные механизмы эффективно ставят волю частных лиц под контроль публичной власти, более того — власти исполнительной.
заключение
Народное обвинение в Англии, т. е. actiopopularis, представляет собой любопытный процессуальный эндемик. Большая часть правопорядков, в том числе родственный английскому американ-
30 Государственный секретарь — высший министерский ранг в Англии. Ниже находится государственный министр, еще ниже — парламентский государственный подсекретарь.
31 Annex I. Consents to Prosecute (legal guidance) / Crown Prosecution Service. URL: www.cps.gov.uk/legal-guidance/consents-prosecute (accessed: 0 6.10.2022).
32 S. 6(2), Prosecution of Offences Act 1985.
ский, не внедрили его несмотря на то, что активные дебаты XIX в. выявили немало сторонников такого института. Это привело к тому, что изучение именно английской версии этого института представляет для процессуальной науки особый интерес — иная возможность исследовать воплощение этой небезынтересной концепции в позитивном праве отсутствует. Исследовав историю и современное состояние actio popularis в Англии, можно сделать вывод о том, что вся история, по сути, является серией попыток центрального правительства сделать его своим инструментом по проведению уголовной политики. Попытки эти, как мы можем судить, оценивая роль народного обвинения в современном уголовном судопроизводстве, провалились: в итоге Корона все равно была вынуждена прибегнуть к развитию полноценного публичного обвинения. Тем не менее «популярный иск» после того, как многочисленные реформы исправили ряд присущих ему недостатков, занял свое прочное место в системе уголовного судопроизводства, став инструментом в руках коммерческих и некоммерческих организаций, прибегающим к нему как для удовлетворения своих интересов как потерпевших от преступлений, так и заступников публичного порядка. В то же время сама процессуальная форма народного обвинения оказала колоссальное влияние на развитие английского судопроизводства. Будучи фундаментом, на котором была выстроена система публичного обвинения в XIX в., она обеспечила восприятие последней таких своих характерных диспозитивных черт, как широкое усмотрение обвинителя, а также, как мы можем предположить, оказала влияние на исторический выбор английского правопорядка в пользу принципа целесообразности уголовного преследования. Можно констатировать, что популярные страхи, которые озвучивали континентальные противники actio popularis в XIX в., в английском случае не оправдались. В то же время и надеждам сторонников на то, что институт может быть действенной гарантией против бездействия публичной власти и позволит сделать правосудие более доступным, не было суждено сбыться — экстенсивное развитие проблемно-ориентированной полиции и публичного обвинения в ХХ в. не позволили народному обвинению как-либо проявить себя за пределами сугубо корпоративной логики (дополнительных прав корпораций и некоммерческих организаций). В то же время, несмотря на свою более чем умеренную социальную роль, популярный иск не становится менее интересным для процессуалистов — дальнейшее изучение этой уникальной комбинации частного и публичного начал позволит сказать многое о самой природе уголовного судопроизводства.
Список литературы
1. Гущев В. Е., Александров А. С. Народное обвинение в уголовном суде. Н. Новгород, 1998.
2. Миттермайер К. И.А. Уголовное судопроизводство в Англии, Шотландии и Северной Америке. М., 1864.
3. Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. Т. 1. М., 1889.
4. Полянский Н. Н. К вопросу об участии частных лиц в публичном обвинении (принципиальные основания actio popularis в уголовном судопроизводстве) // Отдельный оттиск из журнала «Юридический Вестник». 1915. Кн. 9 (1). С. 1-46.
5. Полянский Н. Н. Право обществ на уголовный иск // Вопросы права. 1911. Кн. 6 (2). С. 75-124.
6. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. Спб., 1910.
7. Baker J. An Introduction to English Legal History. Oxford, 2019.
8. Beames J. A Translation of Glanville. L., 1812.
9. Beattie J. The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. 2012.
10. Beattie J. Crime and the Courts in England, 1660-1800. Oxford, 1986.
11. Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Book IV: On Public Wrongs. Oxford, 2016.
12. Devlin P. The Criminal Prosecution in England. L., 1960.
13. Fielding H. An Enquiry Into the Causes of the Late Increase of Robbers, & C., with Some Proposals for Remedying this Growing Evil: In which the Present Reigning Vices are Impartially Exposed; and the Laws that Relate to the Provision for the Poor, and to the Punishment of Felons are Largely and Freely Examined. L., 1751.
14. Godfrey B. Changing Prosecution Practices and Their Impact on Crime Figures, 1857-1940 // Brit. J. Crim., Vol. 48. 2008. P. 171-189.
15. Hale M. The History of the Pleas of the Crown. Vol. 2. L., 1810.
16. Hay D. Controlling the English Prosecutor // Osgoode Hall L. J. 1983. Vol. 21. N 2. P. 165-186.
17. Herrup C. B. The Common Peace: Participation and the Criminal Law in Seventeenth-century England. Cambr., 1987.
18. Howard P. Criminal Justice in England: A Study in Law Administration. L.,
1931.
19. Langbein J. The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: the Appearance of Solicitors // Cambr. L. J. 1999. Vol. 58. P. 314-365.
20. Turner R. Roman Law in England before the Time of Bracton // J. Brit. Stud. 1975. Vol. 15. N 1. P. 1-25.
21. van Caenegem R. The Birth of the English Common Law. Cambr., 1988.
Огатья поступила в редакцию 04.01.2023; одобрена после рецензирования 02.02.2023; принята к публикации 25.08.2023.
Original article
Alexei S. Filiashin*
private pROScuTION IN ENGLISH cRIMINAL pROcEDuRE: History AND legal NATuRE
Abstract. Historically, English criminal procedure is characterised by the role of private prosecution, which allowed each person to bring charges against any other person. A relic of the Middle Ages, it has nevertheless survived successfully to the present day, although it has undergone a number of significant transformations. Its remarkable resilience, despite its inability to serve as a full-fledged instrument of Crown criminal policy, is due to the fact that the ancient procedural form is constantly emerging with new uses. In the twentieth century there was a growing demand for it by commercial and non-commercial organizations who needed an instrument for the proactive prosecution (in public or private interests). Continental critics, who had earlier protested against the introduction of the English model of private prosecution into the criminal procedure of Germany or France, raised many objections against it, but the English history has shown that their fears were baseless. At the same time, the development of public prosecutions in England has greatly reduced the space for private initiative. Most of the procedural advances, among them the increased accessibility of criminal justice, were due to the expansion of the state.
Keywords: private prosecution, prosecution, prosecutor discretion, criminal procedure of England and Wales.
For citation: Filiashin, A.S. (2023). The private proscution in English criminal procedure: the theory and the history. Lomonosov Law Journal, 4, pp. 69-86 (in Russ.).
Bibliography
1. Gushchin, V.E. and Aleksandrov, A.S. (1998). Popular Prosecution in Criminal Court. Nizhny Novgorod (in Russ.).
2. Mittermaier, K.I.A. (1864). Criminal Procedure in England, Scotland and the North America. Moscow (in Russ.).
3. Murav'ev, N.V. (1889). Public Prosecution, It's Organization and Functioning. Vol. 1. Moscow (in Russ.).
4. Polyanskii, N.N. (1915). On the Participation of Private Persons in Criminal Prosecutions (Fundamental Foundations of Actio Popularis in Criminal Procedure). Separate paper from "Legal Herald" journal, IX(I), pp. 1-46 (in Russ.).
5. Polyanskii, N.N. (1911). Right of Corporations on Criminal Action. Legal Issues, 6(2), pp. 75-124 (in Russ.).
6. Foinitskii, I.Ya. (1910). Criminal Procedure. Vol. II. Saint-Petersburg (in Russ.).
* Assistant Lecturer at the Department of Criminal Process, Justice and Public Prosecutor Supervision, Faculty of Law of Lomonosov MSU (Moscow, Russia)
7. Baker, J. (2019). An Introduction to English Legal History. Oxford.
8. Beames, J. (1812). A Translation of Glanville. London.
9. Beattie, J. (1986). Crime and the Courts in England, 1660-1800. Oxford.
10. Beattie, J. (2012). The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. Oxford.
11. Blackstone, W. (2016). Commentaries on the Laws of England. Book IV: On Public Wrongs: Vol. IV. Oxford.
12. Devlin, P. (1960). The Criminal Prosecution in England. Oxford.
13. Fielding, H. (1751). An Enquiry Into the Causes of the Late Increase of Robbers, & C., with Some Proposalsfor Remedying this Growing Evil: In which the Present Reigning Vices are Impartially Exposed; and the Laws that Relate to the Provision for the Poor, and to the Punishment of Felons are Largely and Freely Examined. London.
14. Godfrey, B. (2008). Changing Prosecution Practices And Their Impact On Crime Figures, 1857—1940. The British Journal of Criminology, 48(2), pp. 171—189.
15. Hale, M. (1810). The History of the Pleas of the Crown: Vol. II. London.
16. Hay, D. (1983). Controlling the English Prosecutor. Osgoode Hall Law Journal, 21(2), pp. 165—186.
17. Herrup, C. (1987). The Common Peace: Participation and the Criminal Law in Seventeenth-century England. Cambridge.
18. Howard, P. (1931). Criminal Justice in England: A Study in Law Administration. London.
19. Langbein, J. H. (1999). The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: The Appearance of Solicitors. The Cambridge Law Journal, 58(2), pp. 314-365.
20. Turner, R. (1975). Roman Law in England before the Time of Bracton. Journal of British Studies, 15(1), pp. 1-25.
21. van Caenegem, R. (1988). The Birth of the English Common Law. Cambridge.
The article was submitted 04.01.2023; approved 02.02.2023; accepted 25.08.2023.
