CC BY
21
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2022. № 3
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
И ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Научная статья
УДК 343.13
А. с. Филяшин*
место раскрытия доказательств в системе английского и американского уголовного процесса: ИСторико-догмАтичЕСкИй анализ
Аннотация. В этой статье рассматривается правовая природа раскрытия доказательств в английском и американском уголовном процессе — института, привлекающего особое внимание в силу отсутствия у него прямых континентальных аналогов и значимости его как гарантии защиты прав участников процесса. Для установления того, какую роль играет раскрытие доказательств в уголовном судопроизводстве Англии и США, исследуется его возникновение в ходе процессуальных преобразований ХУ11—Х1Х вв., приходя к выводу о том, что его появление является следствием ликвидации своего рода «обвинительного уклона», произошедшему благодаря начавшейся в раннее Новое время профессионализации обвинения. Рассмотрев же материалы исторической и современной судебной практики, законодательное регулирование и доктринальные позиции английских и американских учёных, автор приходит к выводу о том, что основной задачей данного института является снабжение суда фактами. С учетом процессуальной пассивности характерного для Англии и США суда присяжных и отсутствия в англо-американском уголовном процессе концепции единого уголовного дела, вынести верное, по существу, дела решение без раскрытия материалов сторон друг другу было бы невозможно.
Ключевые слова: уголовный процесс, сравнительное право, раскрытие доказательств, суд присяжных, истина в праве.
Для цитирования: Филяшин А. С. Место раскрытия доказательств в системе английского и американского уголовного процесса: историко-догматический анализ // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2022. № 3. С. 61-73.
* Алексей Сергеевич Филяшин — ассистент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора, юридический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова (Москва, Россия); a.filyashin@ya.ru ©Филяшин А.С., 2022
Институт раскрытия доказательств—достаточно характерная черта англо-американского процесса в целом и уголовного процесса в частности. Его суть заключается в адресовании сторонам императивного требования раскрывать другой стороне ряд имеющихся в своем распоряжении материалов и свои правовые позиции. Объем раскрываемой информации различен — в Англии, например, по правилам о раскрытии доказательств защите передается в первую очередь тот материал, который обвинение не собирается представлять на суде, и который способен каким-либо образом подорвать его позиции или укрепить позиции защиты1; в США обычно раскрывается весь материал, который будет представлен обвинением в ходе судебного процесса, а также ряд материалов, которые обвинение не планирует использовать, — например, материалы, относящиеся к судебным экспертизам по делу, которые не будут введены в процесс2. В обоих случаях спектр обязанностей защиты по раскрытию значительно уже — например, в США защита, скорее всего, не будет раскрывать те доказательства, которые она не планирует использовать в суде, а если и будет, то их круг будет относительно ограниченным3. Поскольку никакого определенного уголовного дела, состоящего из определенного набора формализованных документов, у английского или американского обвинителя нет, раскрытию в значительном числе случаев подлежит достаточно широкий круг внутренних документов, в том числе рабочего характера. Например, в Англии в него могут попасть полицейские пресс-релизы, материалы полицейских дисциплинарных разбирательств, связанных с расследуемым происшествием, аудиозаписи показаний недопрошенных очевидцев, документы о посещении полицейской станции внешними наблюдателями, и т.д4.; в США в некоторых штатах это могут быть даже внутренние документы офиса прокурора или защитника (если они не содержат заключений юристов касательно дела)5.
Не совсем верно понимать институт раскрытия как характерный лишь для судебных стадий процесса. Английское общее право предусматривает, например, как раскрытие на досудебной стадии (в первую очередь в контексте слушаний об избрании меры пресечения)6, так и даже после вступления приговора в законную силу7. То же самое касается и США — например, принятая в 2020 г. 4-я редакция стандартов Американской ассоциации юристов, касающаяся раскрытия
1 Criminal Procedure and Investigations Act 1996, S. 3 (1) (a).
2 Kamisar Y., LaFave W., Israel J. et al. Modern Criminal Procedure: Cases, Comments, and Questions. 2015. P. 1131, 1133.
3 Ibid. P. 1125.
4 Crown Prosecution Service Disclosure Manual 2005, Ann. 10.
5 ABA Standards for Criminal Justice: Discovery and Trial by Jury, St. 11-6.1.
6 R v. DPP ex parte Lee [1999] EWHC Admin 242 (18th March 1999).
7 R v. Chief Constable of Suffolk Constabulary [2014] UKSC 37 (18th June 2014).
доказательств, предписывает раскрывать защите ряд материалов перед предварительным слушанием и перед назначением наказания, отдельно указывая, что обязанность обвинителя раскрывать материалы является длящейся8. Несмотря на различающийся правовой режим, в обоих случаях это один и тот же институт, управляемый одинаковыми общими правилами.
В настоящей работе рассматриваются, впрочем, не тонкости регулирования, сами по себе интересные, а предназначение этого института в системе английского и американского уголовного судопроизводства, его функциональная нагрузка и его будущее. Это может быть необходимо, чтобы уточнить возможные направления компаративных исследований, но также и для того, чтобы действительно понять его подлинную правовую природу. Зачем такой институт нужен в процессе? Каким именно образом он появился в нем? Какие условия потребовали этого? Для ответа на эти вопрос необходимо изучить исторические корни раскрытия доказательств, современную доктрину и судебную практикую
Историко-догматический анализ раскрытия доказательств должен начинаться с признания одного важного тезиса: исторически взаимное раскрытие сторонами своих материалов — совершенно нехарактерный для общего права институт. В ординарном средневековом процессе и в процессе раннего Нового времени в принципе не существовало условий для его появления. Во-первых, разъездной характер суда ассизов и непостоянность четвертных сессий (судов, рассматривавших практически все дела о тяжких преступлениях в Англии) предусматривали крайне быстрые процедуры (в день необходимо было заслушать добрый десяток дел), и времени для какой-либо тщательной досудебной подготовки практически не существовало. Во-вторых, непрофессиональный характер судебного разбирательства в принципе исключал такую досудебную подготовку. Несмотря на то, что в соответствии со статутами, принятыми в XVI в9., показания свидетелей должны были быть предварительно записаны магистратами, они не должны были заранее предъявляться обвиняемым вообще ни в коем случае. В большое жюри — традиционно обвинительный орган, в котором заслушивались свидетели, — подсудимый не допускался и, более того, даже не мог получить копию обвинительного заключения (которое, помимо характерной для этого документа технической сложности, вплоть до 1733 г. составлялось к тому же на латинском языке)10. По сути, в ординарном процессе раннего Нового времени сторонам
8 ABA Standards for Criminal Justice: Discovery, St. 11-2.1.
9 1 &, 2 Phil. & Mar. ch 13 (1554-55) и 2 & 3 Phil. & Mar. ch 10 (1555).
10 Несмотря на то, что право на ознакомление с обвинительным заключением можно рассматривать не только в контексте раскрытия сведений об источниках доказательств,
просто нечего было раскрывать друг другу. Неприязнь к раскрытию обвиняемому в совершении фелоний материалов обвинения, как следует из слов Роджера Трейнора, активно поддерживалось и судейской философией того времени11. В соответствии с ней, как замечает Джон Битти, неожиданность рассматривалась как дополнительная гарантия раскрытия правды, поскольку оставляла минимум пространства для манипуляций подсудимого12. Например, в деле 1792 г. The King against Holland Главный судья лорд Кенион довольно жестко отреагировал на ходатайство подсудимого о предоставлении ему обвинительного постановления (information) и отчета, лежащего в его основании, указав, что его удовлетворение может «разрушить всю систему уголовного права»13.
Хотя в процессе по делам о фелониях никакие материалы сторонам не раскрывались, совсем другой порядок существовал в политических делах об измене. Как пишет Самуэль Резнек, в них обвиняемым по сложившейся практике иногда предоставлялась копия обвинительного акта14, а принятый благодаря объединенным усилиям политической оппозиции Акт об измене 1695 г.15 окончательно легализовал такое положение дел, превратив получение копии акта в право обвиняемого. Более поздний статут 1708 г.16 потребовал заранее предоставлять обвиняемым в измене не только копию обвинительного акта, но и список свидетелей (хотя, по словам С. Резнека, это показалось современникам настолько радикальной мерой, что ее первое применение датируется лишь 1780 г.17). Ответ на вопрос о том, почему раскрытие доказательств появляется именно в этой категории дел, необходим для того, чтобы понять исторические корни и функциональное предназначение этого института в целом.
Как кажется, появление подобного порядка связано с двумя факторами сразу—политические возможности парламентской оппозиции позволили реализовать в этом привилегированном виде процесса то, что и в самом деле требовалось самой его системой. Дело в том, что именно в процессе об измене наиболее сильно виден профессиональ-
но и, собственно, в контексте права знать, в чем такое обвинение состоит, английские и американские авторы регулярно обсуждают этот вопрос в первом ключе.
11 TraynorR. J. Ground Lost and Found in Criminal Discovery in England // N. Y. Univ. L. Rev. 1964. Vol. 39. P. 751-753.
12 Beattie J. Policing and Punishment in London 1660-1750A Urban Crime and the Limits of Terror. Oxford, 2001. P. 263-264.
13 The King against Holland, 100 E.R. 1248 (B) (21 May 1792).
14 Rezneck S. The Statute of 1696: A Pioneer Measure in the Reform of Judicial Procedure in England // J. Mod. Hist. 1930. Vol 2. N 1.
15 An Act for regulating of Trials in Cases of Treason and Misprision of Treason // 7 & 8 Will 3 ch 3 (1695). Иногда в литературе указывается, что акт принят в 1696 г.
16 An Act for improving the Union of the Two Kingdoms // 7 Ann ch 21 (1708).
17 Rezneck S. Op. cit. P. 20.
ный элемент со стороны Короны, и подобный дисбаланс потребовал вмешательства сначала судей, а затем и Парламента. Именно в этих делах лишенный защиты обвиняемый сталкивался с профессионально подготовленным Генеральным атторнеем или солиситором обвинением, и объективные потребности процесса располагали к исправлению этого очевидного дисбаланса. Хорошим примером служит имеющий дурную репутацию судебный процесс над одним из фигурантов так называемого «папистского заговора» Эдвардом Колманом, прошедший в 1678 г. Обвинение против Колмана было инициировано Генеральным атторнеем; дело основывалось на достаточно богатом по меркам XVII в. материале18. При этом Колман по состоянию на 1678 г. не имел доступа ни к обвинительному заключению, ни к возможности полноценно воспользоваться юридической помощью; по итогам разбирательства он был казнен. Впоследствии выяснилось, что «папистский заговор» оказался изобретением ключевого свидетеля по делу. Именно участие профессиональных юристов на стороне обвинения в процессе стало важной причиной сначала смягчения практики, а затем и принятия Акта об измене. Наличие дисбаланса потребовало сделать шаг к становлению профессиональной состязательности — и благодаря политическим ресурсам опасавшейся преследования оппозиции такой шаг был сделан.
Со схожей логикой — попыткой исправить дисбаланс в пользу обвинения — на мой взгляд, связано и расширение практики ознакомления с доказательствами обвиняемых в делах уже не об измене, а о фелониях, произошедшее уже значительно позже — в XIX в. Оно, впрочем, было связано не с расширением статутных гарантий частного характера, а с реформой предварительного производства в виде постепенной замены непрофессионального большого жюри на полноценное гласное и состязательное предварительное слушание перед лицом магистрата. Появление такой формы предания суду является следствием масштабной профессионализации правосудия, начавшейся в XVIII в. и называющейся в работах современных историков, таких, как Джон Лангбейн или Джон Битти, «лойеризацией». Кратко процесс «лойе-ризации» может быть описан следующим образом. Увеличивающееся участие Короны в преследовании преступлений в виде стимулирования обвинений при помощи выплат частным лицам, финансирования или просто предоставления солиситоров, а также возросшие возможности частных лиц преследовать преступников при помощи профессиональных юристов или помощи «обвинительных ассоциаций», привели к тому, что судьи стали охотнее допускать профессиональных юристов
18 A Complete Collection Of State Trials and Proceedings For High Treasons and Other
Crimes and Misdemeanors. Vol. VII (30-32 Charles II......1678-1680) / Comp. by T. B. Howell.
L., 1816.
со стороны защиты в процесс19. В свою очередь, возникшая профессиональная состязательность привела к настоящему «буму» в сфере доказывания, например, появлению костяка знаменитого английского доказательственного права20. Возросшие шансы обвиняемых оспаривать обвинение на уровне юридической квалификации, доказывания привели к постепенному изменению их стратегий, отказу от ранее обычной активности в суде в пользу молчания, и так далее21. В свою очередь, ряд тенденций, таких как падение престижности работы магистрата в Лондон-Сити22 или профессионализация, начавшаяся с магистратов Вестминстера23, привели к тому, что процедура commitment (предварительного слушания) постепенно превратилась из скорее кабинетной в судебную. Создание первых организованных полицейских сил, начавшееся в середине XVIII в24., как мы можем предположить, усилило необходимость в балансировке этой досудебной процедуры и создании новых гарантий для обвиняемого. И действительно, обязанность допрашивать свидетелей на предварительном слушании, записывать их показания и предоставлять их обвиняемому была установлена ст. XVII и XVIII Акта о преступлениях, преследуемых по обвинительному акту, 1848 г.25 Параллельно начался процесс сокращения роли большого жюри, слушание в котором, как известно, не предусматривало присутствие стороны защиты26. В то же время начиная с первой трети XIX в. суды постепенно ослабляли непримиримую позицию по отношению к предоставлению обвиняемому материалов обвинения по его ходатайству, допуская это в тех случаях, в которых считали необходимым27. Показательно, впрочем, что в рядовых делах о фелониях обвиняемые, даже получив к 1836 г. право на полноценную формальную защиту28,
19 Langbein J. H. The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: The Appearance of Solicitors // Cambr. L. J. 1999. Vol. 58. 58.
20 Langbein J. H. The Historical Foundations of the Law of Evidence: A View from the Ryder Sources // Columbia L. Rev. 1996. Vol. 96.
21 Langbein J. H. The Historical Origins of the Privilege Against Self-incrimination at Common Law // Michigan L. Rev. 1994. Vol. 92.
22 Beattie J. M. Policing and Punishment in London, 1660-1750 Urban Crime and the Limits of Terror. Oxford, 2001.
23 Beattie J. M. The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. Oxford, 2012.
24 Ibid.
25 An Act to facilitate the Performance of the Duties of Justices of the Peace out of Sessions within England and Wales with respect to Persons charged with indictable Offences 1848, C. 42.
26 Окончательно большое жюри в Англии и Уэльсе было ликвидировано на основании Акта об отправлении правосудия (различные положения) 1933 г. (Administration of Justice (Miscellaneous Provisions) Act 1933, Ch. 36).
27 TraynorR. J. Op. cit. P. 752-753.
28 Право на помощь солиситора в подготовке защиты постепенно была признана судами в XVIII в., а право на представительство в судебном разбирательстве было установлено в 1836 г. (An Act for enabling Persons indicted of Felony to make their Defence by Counsel or Attorney / 6 & 7 Will 4 c 114 (20 August 1836)).
на протяжении даже всего XIX в. не получали права предварительно знакомиться с обвинительным актом29.
На протяжении полутора столетий общее право и обычай активно развивали эти институты, создавая нормы, укрепляющие их «ядро» (в первую очередь в части раскрытия так называемых «неиспользуемых материалов» и реальных доказательств). Например, Апелляционный Суд в решении по делу Rex v. Bryant30 в 1946 г. признал за обвинением обязанность уведомить защиту о существовании свидетеля, которого оно не собирается вызывать в судебное разбирательство, и соответственно, не допрашивает в ходе предварительного разбирательства, но который может сообщить какие-либо существенные сведения. Ряд громких дел, в которых провалы раскрытия со стороны обвинения стали причиной для вынесения ошибочных приговоров, заставил суды ещё более ужесточить свои требования, которые в 1982 г. были систематизированы и формализованы в виде инструкции Генерального атторнея31. В 1996 г., руководствуясь выводами королевской комиссии32, выявившей ряд проблем в регулировании раскрытия доказательств общим правом, законодатель решил изменить положение дел, урегулировав основы процедуры Актом об уголовном процессе и расследованиях33. Помимо стандартного раскрытия доказательств, происходящего в ходе предания суду, Акт расширил доступ защиты к материалам обвинения, установил совершенно новое требование для защиты раскрывать свою позицию по делу и доказательства, лежащие в ее основе, и до сих пор служит фундаментом для английской модели disclosure.
Благодаря развитию института предварительного слушания и постепенного выхода судов и законодателя за пределы устоявшейся модели эволюционировала процедура раскрытия доказательств и в США. В Федеральных правилах уголовного судопроизводства, изданных в 1944 г., появилась ст. 16, позволяющая обвиняемому ходатайствовать перед судом об ознакомлении его с материалами, имеющимися у обвинителя (прежде всего вещественными доказательствами)34. В 1963 г. Верховный Суд США в деле Brady v. Maryland35 признал раскрытие обвинителем оправдывающих доказательств его конституционной обязан-
29 На отсутствие такой возможности, например, специально указывает Миттермайер (Миттермайер К. И. А. Уголовное судопроизводство в Англии, Шотландии и Северной Америке. М., 1864. С. 240-241). Даже не упоминает о ней и Джон Стифен (Stephen J.F., Stephen H. A Digest of the Law of Criminal Procedure in Indictable Offences. L., 1883).
30 Rex v. Bryant, 31 Crim. App. R. 146, 151-52 (Ct. Crim. App. 1946).
31 Attorney-General's guidelines on Disclosure of Information to the Defence in Cases to be Tried on Indictment (1982) 74 Cr. App. R. 302.
32 The Royal Commission on Criminal Justice: Report. L., 1991.
33 Criminal Procedure and Investigations Act 1996, с. 25.
34 Federal Rules of Criminal Procedure (adopted by order of the Supreme Court on Dec. 26, 1944).
35 373 U.S. 83 (1963).
ностью, установив, таким образом, императивный minimum minimorum, и примерно в это же время многие штаты начинают принимать все более и более лояльные к обвиняемому требования к раскрытию доказательств в попытке обеспечить его право на справедливое судебное разбирательство (fair trial). Постепенное развитие законодательства и судебной практики, управляемое изменениями Федеральных правил уголовного судопроизводства, традиционно считающихся модельными для штатов, принятием первой36 и третьей37 редакций стандартов Американской ассоциации юристов (ABA), создало ряд вариантов регулирования для разных правопорядков (федерального и 50 штатов), порой существенно разнящихся как в объеме раскрываемых материалов, так и в процедурах.
В целом и английские, и американские судьи и профессора сходятся в том, что раскрытие доказательств в первую очередь предназначено для обеспечения справедливого судебного разбирательства (fair trial). Например, в деле Brady v. Maryland судья Верховного Суда США Дуглас указал на то, что сокрытие от обвиняемого важного оправдывающего доказательства нарушает «оговорку о должной процедуре» 14 поправки к Конституции38. Аналогично свою позицию сформулировали его английские коллеги, например Лорд-судья Глайдвелл в решении Уголовного отделения Апелляционного суда по делу R v. Ward 1993 г.: «Из права обвиняемого на справедливое судебное разбирательство следует право на своевременное раскрытие обвинением всех существенных вопросов, касающихся научных доводов, на которые опирается обвинение39...». Эта позиция прослеживается и в последующих решениях высших судов — например, в решении по делу Палаты Лордов R v. Brown в 1997 г. Лорд Хоуп заметил: «Правила раскрытия доказательств, которые сформировались в общем праве, произрастают из элементарного права каждого обвиняемого на справедливое судебное разбирательство40». Наконец, в решении по делу R v. Chief Constable of Suffolk Constabulary в 2014 г. Верховный Суд Соединенного Королевства в лице Лорда Хьюза дал еще более чеканное выражение этой идее: «Главный корень обязанности раскрывать доказательства — справедливость (fairness)41».
К сожалению, эти позиции, информируя нас о том, в каком ключе в целом судьи рассматривают институт раскрытия доказательств, мало что говорят о его правовой природе. И в Англии, и в США термин
36 American Bar Association Project on Standards for Criminal Justice, Standards Relating to Discovery and Procedure Before Trial (Approved Draft, 1970).
37 ABA Standards for Criminal Justice: Discovery and Trial by Jury (August 1994).
38 Brady v. Maryland, 373 U.S. 83 (1963).
39 R. v. Judith Ward (1993) 96 Cr. App. R. 1.
40 Regina v. Brown (Winston): HL 20 Feb 1997.
41 R v. Chief Constable of Suffolk Constabulary [2014] UKSC 37.
"fair trial" используется как зонтичный для обозначения самых разных норм, обеспечивающих общую справедливость и честность процесса. Абстрактность понятия "fairness" при одновременной чрезвычайной разнородности рассматриваемых в его контексте правил, принципов и институтов затрудняет их анализ. Например, Европейский Суд по правам человека в своей позиции по делу Ibrahim and Others v. United Kingdom даже специально подчеркивает: «Как бы то ни было, содержание справедливого судебного разбирательства не может определяться единым, неизменным правилом, но зависит от обстоятельств конкретного дела42». Это же касается и американского процесса, в котором схожим принципом "dueprocess", имеющим конституционное значение, управляются самые разные процессуальные практики43. Ясно, впрочем, что в обоих случаях под «справедливым» подразумевается такой процесс, который в том числе обеспечивает обвиняемого инструментами для того, чтобы, в случае своей невиновности, он мог информировать суд о своей позиции, и тот мог вынести правильное решение. Как будет показано ниже, связь процессуальной справедливости с исходом судебного процесса позволяет говорить о том, что раскрытие доказательств необходимо в йм постольку, поскольку обеспечивает правильность разрешения поставленного перед судом вопроса материального права. Нужно обратить внимание на другие аргументы, высказанные в литературе, и намекающие на природу интересующего нас института.
Достаточно серь!зную роль в американской доктрине играет указание на то, что раскрытие доказательств позволяет избежать «суда всра-сплох» (trial by surprise) для другой стороны. Этот аргумент был весьма популярен в дебатах по вопросу целесообразности введения раскрытия доказательств в уголовный процесс 1960-х гг., к нему апеллировали многие сторонники этого института, например упомянутый выше Роджер Трейнор или судья Верховного Суда США Уильям Бреннан. Выше мы уже указывали на то, что общее право традиционно подозрительно относилось к подготовке обвиняемого к разбирательству дела в суде, и ряд оппонентов появления раскрытия доказательств в уголовном процессе придерживались этой традиционной позиции (иди, по крайней мере, эту позицию им приписывали сторонники обратного). Возражая им, Роджер Трейнор сделал характерное замечание, которое мы не можем не процитировать: «Время спросить: не является ли элемент неожиданности, в который они так верят, одним из наиболее переоцененных элементов судебного процесса? Одно дело признавать его полезность при проверке надежности доказательств, но совсем другое — восславлять его в качестве краеугольного камня системы состязательного процесса.
42 § 250, Ibrahim and Others v. United Kingdom (13 September 2016)
43 Friendly H. J. Some Kind of Hearing // Univ. Pen. L. Rev. 1975. Vol. 123.
<...> Истина с наибольшей вероятностью восторжествует, когда одна сторона пытается совладать с другой при помощи разума (reason), а не внезапности»44. Несмотря на то, что в английской науке рассуждения такого рода автору не встречались, можно уверенно говорить, по меньшей мере, о том, что юристы прекрасно осведомлены о проблемах, связанных с неожиданным для другой стороны введением доказательств в процесс. В Отчете Королевской комиссии по уголовному правосудию под председательством виконта Ранчимана 1993 г., ставшем одной из причин принятия современного статутного регулирования, названы следующие недостатки отсутствия раннего уведомления другой стороны о позиции в процессе: менее эффективное использование публичных ресурсов, некачественное расследование, затягивание судебного процесса, введение присяжных в заблуждение45.
Проблема «суда врасплох», общая и для английского, и для американского процесса, совершенно не случайна. Она связана с самой структурой процессуальной модели в этих странах, ее систематикой, базируется на ее характерных особенностях, в первую очередь, как пишет Л. В. Головко, непрофессиональном суде, неспособном самостоятельно и активно обеспечивать себя доказательственным материалом при решении вопроса о виновности вследствие отсутствия у него судебно-следственного инструментария46. При этом, конечно, ожидается, что такой суд будет выносить справедливые решения, основанные на фактах. При разрешении дела такой суд может полагаться только на стороны, а значит, рано или поздно правопорядок вынужден будет некоторым образом противопоставить их личным стимулам императивное требование вводить в процесс как можно больше доказательств — даже невыгодных. Можно сказать, что таким образом в английском и американском процессе решается проблема, возникшая в результате превращения старинного «обвинительного» процесса с активным судом, отсутствием формальной защиты и неразвитым досудебным производством в процесс, основанный на профессиональной состязательности. В долгосрочной перспективе законодатель и судьи всегда заняты «тонкой настройкой» системы — и появление института раскрытия доказательств — ещё один пример подобного.
Таким образом, можно сказать о том, что, говоря о правовой природе института, раскрытие доказательств в англо-американском уголовном процессе можно рассматривать с двух позиций: 1) обеспечение справедливого судебного разбирательства / должной процедуры (деонтологический аспект); 2) обеспечение наиболее полного введе-
44 Traynor R. J. Op. cit. P. 249.
45 The Royal Commission on Criminal Justice: Report. P. 97.
46 См. подробнее: Головко Л. В. Влияние профессионального статуса суда на степень его активности в уголовном судопроизводстве // Закон. 2016. № 1. С. 27—28.
ния доказательств в процесс сторонами, и, следовательно, как можно более полного восприятия присяжными фактов (доказательственный аспект). При этом они связаны между собой неразрывно — процесс, в котором из-за сокрытия фактов будет вынесено неправильное решение, как правило, является несправедливым, и в то же время наиболее полное открытие фактов требуется самой логикой процесса, направленного на установление справедливого решения. Достаточно интересно в этой связи понаблюдать за некоторыми тенденциями развития именно английского процесса. Дело в том, что именно внутри института раскрытия доказательств в нем развивается комплекс императивных правил, предписывающих полиции расследовать дело всесторонне и полно. Указания на это прямо содержатся в ст. 23 Акта об уголовном процессе и расследованиях, который предписывает полномочному государственному секретарю принять кодекс практики во исполнение этого статута, который будет, в том числе, содержать положения, гарантирующие, что при производстве уголовного расследования предпринимаются все разумные меры, требующиеся в целях осуществления такого расследования, и, в частности, изучаются все возможные направления расследования (reasonable lines of inquiry)41. Эти указания развиваются в других актах делегированного законодательства и практических документах, например в указанном Кодексе 48 или принятой в 2020 г. Инструкции Генерального атторнея по раскрытию доказательств49 и Практическом руководстве Службы королевских обвинителей50. На наш взгляд, то, что такие интересные в компаративном плане положения развиваются внутри института раскрытия доказательств, в лишний раз указывает на его основную функцию — обеспечивать снабжение пассивного суда при такой модели процесса как можно более полным набором фактов, что в свою очередь следует признать универсальной константой качественного уголовного судопроизводства.
список литературы
1. Головко Л. В. Влияние профессионального статуса суда на степень его активности в уголовном судопроизводстве // Закон. 2016. № 1. С. 21—38.
2. Миттермайе К. И. А. Уголовное судопроизводство в Англии, Шотландии и Северной Америке. М., 1864.
3. A Complete Collection of State Trials and Proceedings For High Treasons and Other Crimes and Misdemeanors. Vol. VII (30-32 Charles II 1618-1680) / comp. by T. B. Howell. L., 1816.
47 S. 23 (1) (a) of Criminal Procedure and Investigations Act 1996.
48 Criminal Procedure and Investigations Act 1996 (s. 23(1)) Code of Practice.
49 § 15 of Attorney General's Guidelines on Disclosure for investigators, prosecutors and defence practitioners 2020.
50 Ch. 5, Crown Prosecution Service Disclosure Manual 2005.
4. Beattie J. M. Policing and Punishment in London, 1660—1750: Urban Crime and the Limits of Terror. Oxford, 2001.
5. Beattie J. M. The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. Oxford, 2012.
6. Friendly H.J. Some Kind of Hearing // Univ. Pen. L. Rev. 1975. Vol. 123. P. 1267-1317.
7. Kamisar Y., LaFave W., Israel J. et al. Modern Criminal Procedure: Cases, Comments, and Questions. 2015.
8. Langbein J. H. The Historical Origins of the Privilege Against Self-incrimination at Common Law // Mich. L. Rev. 1994. Vol. 92. P. 1047-1085.
9. Langbein J. H. The Historical Foundations of the Law of Evidence: A View from the Ryder Sources // Col. L. Rev. 1996. Vol. 96. P. 1168-1202.
10. Langbein J. H. The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: The Appearance ofSolicitors // Cambr. L. J. 1999. Vol. 58. P. 314-365.
11. Rezneck S. The Statute of 1696: A Pioneer Measure in the Reform of Judicial Procedure in England // J. Mod. Hist. 1930. Vol. 2. N 1. P. 5-26.
12. Stephen J. F., Stephen H. A Digest of the Law of Criminal Procedure in Indictable Offences. L., 1883.
13. Traynor R. J. Ground Lost and Found in Criminal Discovery // N. Y. Univ. L. Rev. 1964. Vol. 39. N 749. P. 228-250.
Статья поступила в редакцию 15.03.2022; одобрена после рецензирования 30.03.2022; принята к публикации 27.06.2022
Original article Alexei s. Filiashin*
the place of discovery in the system of american and English criminal procedure: historical and legal analysis
Abstract. This paper discusses the legal nature of the disclosure of evidence in English and American criminal proceedings — an institution that attracts special attention of researchers due to the lack of direct continental analogues and its importance as a procedural safeguard. In order to establish the place of the criminal discovery in the Anglo-American system of criminal procedure, its genesis in the course of the procedural transformations of the 17th-19th centuries is researched. Author concludes that its appearance is a consequence of the elimination of "prosecutorial bias", created by so-called "lawyerisation". By researching jurisprudence of the courts, statutory regulation
* Asst.; Department of Criminal Process, Justice and Public Prosecutor Supervision, Faculty of Law, Lomonosov MSU (Moscow, Russia)
and doctrine, author finds that the main function of criminal discovery is to supply the court with facts of the case. Taking into account the absence of judicial activity of the jury in the Anglo-American criminal process, it would be impossible to make a correct decision on the merits of the case without disclosing the materials of the parties to each other.
Keywords: comparative law, Anglo-American criminal procedure, disclosure, discovery, truth, passive fact-finder, trial by jury.
For citation: Filiashin, A.S. (2022). The place of discovery in the system of American and English criminal procedure: historical and legal analysis. Moscow University Bulletin. Series 11. Law, 3, pp. 61—73 (in Russ.).
Bibliography
1. Golovko, L.V. (2016). Professional status of court and its influence on the fact-finding in criminal procedure. Statute, 1, pp. 27—38. (in Russ.)
2. Mittermaier, K.I.A. (1864). Criminal procedure of England, Scotland and the United States. Moscow. (in Russ.).
3. Beattie, J. (2001). Policing and Punishment in London 1660—1750: Urban Crime and the Limits of Terror. Oxford.
4. Beattie, J.M. (2012). The First English Detectives: The Bow Street Runners and the Policing of London, 1750-1840. Oxford.
5. Friendly, H.J. (1975). Some Kind of Hearing. University of Pennsylvania Law Review, 123, pp. 1267-1317.
6. Howell, T.B. (Ed.). (1816). A Complete Collection Of State Trials and Proceedings For High Treasons and Other Crimes and Misdemeanors. Vol. VII (30-32 Charles II 1678-1680). London.
7. Kamisar, Y., LaFave, W., Israel, J. et al. (2015) Modern Criminal Procedure: Cases, Comments, and Questions (14th ed.).
8. Langbein, J.H. (1994). The Historical Origins of the Privilege Against Self-Incrimination at Common Law. Michigan Law Review, 92, pp. 1047-1085.
9. Langbein, J.H. (1996). The Historical Foundations of the Law of Evidence: A View from the Ryder Sources. Columbia Law Review, 96, pp. 1168-1202.
10. Langbein, J.H. (1999). The Prosecutorial Origins of Defence Counsel in the Eighteenth Century: The Appearance of Solicitors. Cambridge Law Journal, 58, pp. 314-365.
11. Rezneck S. (1930). The Statute of 1696: A Pioneer Measure in the Reform of Judicial Procedure in England. The Journal of Modern History, 2 (1), pp. 5-26.
12. Stephen J. F. and Stephen H. (1883). A Digest of the Law of Criminal Procedure in Indictable Offences. London.
13. Traynor, R.J. (1964). Ground Lost and Found in Criminal Discovery. New York University Law Review, 39 (749), pp. 228-250.
The article was submitted 5.03.2022; approved 30.05.2022; accepted 27.06.2022
