CC BY
364
РОДИН В.В., [email protected] Кафедра организации расследования преступлений и судебных экспертиз; Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, 625049, г. Тюмень, Амурская, 75
ЯДЖИН Н.В.,
кандидат юридических наук, доцент, [email protected] кафедра организации расследования преступлений и судебных экспертиз; Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, 625049, г. Тюмень, Амурская, 75
RODIN V.V., [email protected] Chair of crime detection and forensic examinations; Tyumen Advanced Training Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation, Amurskaya St. 75, Tyumen, 625049, Russian Federation
YADZHIN N.V.,
Candidate of Legal Sciences,
associate professor,
Chair of crime detection
and forensic examinations;
Tyumen Advanced Training Institute
of the Ministry of the Interior
of the Russian Federation,
Amurskaya St. 75, Tyumen,
625049, Russian Federation
ДОСУДЕБНОЕ СОГЛАШЕНИЕ И «СДЕЛКА С ПРАВОСУДИЕМ»: ПРАГМАТИЗМ БЕЗ КОНФЛИКТА С НРАВСТВЕННОСТЬЮ?
Реферат. Проводится сравнительно-правовой анализ «сделки с правосудием» в странах континентальной Европы, Англии и США. Рассмотрена история возникновения «сделки с правосудием» в семье общего права, показаны ее особенности. Такие сделки о признании вины чаще заключаются после предъявления обвинения. Свобода «сделки» гарантируется полномочиями полиции, суда и государственного обвинителя принимать решения о тяжести обвинения, его изменении, частичном или полном отказе от обвинения. Показан и явный «конфликт интересов»: экономическая выгода применения сделки усложняется игнорированием принципов общественной морали. Все это не позволяет в том же виде применять «сделку» в реалиях России: сущность института досудебного соглашения состоит не в признании преступником вины, а в его содействии раскрытию преступления (изобличение соучастников, возмещение вреда). Обосновываются предложения по совершенствованию регулирования российского досудебного соглашения о сотрудничестве. Исследуются зарубежные модели «сделки с правосудием»: германская, французская, испанская, итальянская и португальская. Их сопоставление позволяет сделать вывод о применимости «сделки» как в разных национальных правовых системах, так и в различных моделях уголовного судопроизводства. Аргументируется, что институт досудебного соглашения — это объективная реакция правоохранительных органов России на вызовы современности. Американская модель «сделки с правосудием», несмотря на ее недостатки, может быть признана оптимальной, при этом ее рецепция другими государствами не проводится в неизменном виде. Россия также должна преобразовать западную модель «сделки с правосудием» с учетом требований отечественной правовой культуры общества.
Ключевые слова: сделка с правосудием, досудебное соглашение о сотрудничестве, признание вины, согласительные процедуры.
PRE-TRIAL AGREEMENT AND PLEA BARGAIN: PRAGMATISM WITHOUT CONFLICT WITH MORALITY?
Abstract. A comparative legal analysis of plea bargain in the continental Europe, England and the USA is conducted. The history of the plea bargain emergence in common law is examined, its features are shown. Such agreements to plead guilty are often reached after bringing a charge. The freedom of agreement is guaranteed by the powers of police, court and public prosecutor to decide on the severity of the charge, its change or dismissal (partial or complete). An obvious "conflict of interests" is shown: the economic benefit of plea agreement is complicated by ignoring the public morality principles. It doesn't allow to use the same form of plea bargain in the Russian realities: the essence
of the pre-trial agreement institute doesn't imply that the defendant pleads guilty, but contributes to solving a crime (disclosure of information about accomplices, compensation for damage). The proposals to improve the regulation of the Russian pre-trial cooperation agreement are made. The foreign models of plea bargain are studied: German, French, Spanish, Italian and Portuguese. Their comparison allows to conclude that such deal can be used in different national legal systems and in various models of criminal procedure. It's argued that the institution of pre-trial agreement is the objective response of the Russian law enforcement bodies to modern challenges. American model of plea bargain can be considered optimal despite its shortcomings. Other states don't accept it unchanged. Russia also has to transform the western model of plea bargain, taking into account the requirements of the domestic legal culture.
Keywords: plea bargain, pre-trial cooperation agreement, admission of guilt, conciliations.
В последнее время из официальных источников все чаще можно услышать о реализации мер, направленных на снижение преступности и контроле над ней. В западных странах правоохранительные органы давно уже осознали бессмысленность и утопичность самой идеи ликвидации такого социального явления, как преступность. Зарубежные коллеги успели получить достаточно богатый опыт в применении сделок с криминальными элементами, основной целью которых было получение контроля над их деятельностью. Слепое имплементирование зарубежного института «сделки с правосудием» на российскую правовую платформу было бы ошибочно. В условиях активного противодействия со стороны организованных преступных формирований выгодность применения в российском законодательстве данного инструмента очевидна. Но сделка с правосудием приняла особую, свойственную российской ментальности, форму. Наша задача в данной работе - изучить зарубежный путь «сделки», провести анализ и сравнение с нормами, предусмотренными главой 40.1 УПК РФ, а также выделить механизмы применения, которые возможно было бы успешно использовать в отечественном уголовном процессе.
Упоминания об институте «сделки с правосудием» впервые встречаются в средневековой Британии, что является типичным проявлением англосаксонской правовой системы, где чрезвычайно важная роль отводилась прецеденту. Однако просуществовал он недолго в связи с распространенностью оговора лиц в целях избежания наказания. В английском уголовном судопроизводстве факты переговоров обвинителя и стороны защиты считаются недостойными профессионального юриста действиями, и их не принято афишировать [1, с. 27]. В статье 152 Закона о полномо-
чиях уголовных судов (Powers of Criminal Courts (Sentencing) Act 2000) указано, что суд должен расценивать признание обвиняемого как смягчающее наказание обстоятельство, в каждом конкретном случае принимая во внимание этап процесса, когда обвиняемый выразил намерение признать вину, а также обстоятельства, при которых это намерение было выражено.
Правовую традицию продолжила правовая система США. Необходимо отметить, что в США данный институт получил наибольшее распространение. В уголовном праве существует три термина, используемых западными авторами для описания соглашения между сторонами обвинения и защиты, это: 1) «plea», 2) «plea bargain» (plea-bargain, plea-bargaining), 3) «plea-agreement».
В переводе с английского слово «plea» означает мольбу, просьбу, призыв [2, с. 550], то есть данный термин предполагает прошение о чем-либо.
Употребление термина «plea bargain» находит более широкое распространение, нежели «plea». Практически все исследуемые зарубежные издания, в том числе электронные ресурсы, используют указанный термин. В отечественной литературе термин «plea bargain» означает «сделку (соглашение) о признании вины». Перевод термина «bargain» означает «торговая сделка». Сам термин акцентирует внимание на экономической природе отношений: взаимные уступки для обоюдного блага. Последний термин практически идентичен предыдущим, разница заключается в исключении экономической подоплеки, переводится он как «соглашение, договор», что более корректно для института уголовного права. Таким образом, все три термина, используемые в зарубежной литературе не содержат радикальных отличий и обозначают сделку с правосудием. Согласно позиции
Дж. Лагбейна, в настоящее время в англоамериканской системе правосудия методы доказывания гораздо более формальны, финансово накладны и требуют больших временных затрат в отличие от их аналогов на европейском континенте. В то же время при использовании привлекаемым к уголовной ответственности лицом широкого комплекса прав возможность понуждения его к принятию условий «сделки» остается: чаще всего это «сделка», основанная на признании вины. Объяснение довольно простое: сейчас в системе правосудия США доказанность вины лица, привлеченного к ответственности, зависит от личного признания гораздо больше, чем зависела от этого инквизиционная система Европы в Средние века [3, p. 1].
Особого внимания заслуживает следующая позиция Дж. Лангбейна: чем больше развиты система состязательного процесса, права участников и правила оценки доказательств, тем больше вероятность оказания давления на участников с целью вынудить их оклеветать себя. Данное обстоятельство - далеко не единственная причина зарождения сделки с правосудием. Кроме усложнения самого процесса, толчком послужили бюрократизм полицейской системы, прокуратуры, адвокатуры и рост преступности. Анализируя историю «сделки» в США, необходимо отметить, что данный институт известен в американской судебной системе довольно давно. Согласно сведениям американского юриста Реймонда Моли, в 1839 году в штате Нью-Йорк 25 % дел проходили через «виновную сделку». В 1869 году процент заключения таких сделок составил 70 %, а в 1920 году - 88 % [4, с. 168]
Таким образом, «...более 150 лет назад "сделка" была малозаметным явлением, имеющим под собой неустойчивую почву. Поддерживаемая исключительно желанием обвинителя справиться с колоссальными объемами работы и добиться вынесения приговора без чрезмерных усилий, "сделка" представляла собой не что иное, как фактическое наделение обвинителя правом устанавливать размер наказания» [5, p. 230]
В зарубежной литературе имеется упоминание еще об одном участнике сделки - «fixer», что в переводе означает «улаживающий». Причем в качестве «fix-
er» выступал не адвокат, в большинстве случаев им было лицо, не имеющее ничего общего с юриспруденцией, что указывает на высокую коррумпированность судебной системы США. «Fixer» мог процветать на оказании таких посреднических услуг. Стороной, заключающей соглашение с преступником, выступал прокурор, позицию которого разделяли служащие полиции. Роль прокурора сводилась к следующему: практически каждое утро он спускался в камеры к ожидающим судебного разбирательства лицам и вел переговоры о заключении «сделки». Описанная схема часто работала не на обвиняемого (подсудимого): если подсудимый все-таки признавал себя виновным, то суд о таком соглашении не знал и не мог знать, а все обещания полиции о благополучном исходе дела оказывались ложными, приговор выносился без каких-либо «поблажек» (при однозначном отсутствии процессуальных нарушений как со стороны прокурора, так и со стороны суда).
В результате лицо получало приговор, который не соответствовал оговоренным условиям, а полиция - раскрытое преступление. Позднее роль посредников заняли адвокаты, которые предлагали сотрудникам полиции организовать «сделку с правосудием», определяя в качестве вознаграждения половину гонорара, который заплатит им клиент, данная сумма становилась гарантом выполнения полицейским своих обязательств [6, p. 1185].
Таким образом, в 1920 году сложившаяся коррупционная система при полном отсутствии судейского надзора захватила правовую систему США. Так, в Чикаго по «сделке» было вынесено 85 % всех обвинительных приговоров, в Детройте - 78 %, Денвере - 76 %, Миннеаполисе - 90 %, Лос-Анджелесе - 81 %, Питсбурге - 74 %, Сент-Луисе - 84 % [7, p. 107].
По мнению А. Альскулера, в 1920-е годы при массовом использовании сделок в отдельном случае подсудимый соглашался с предъявленным обвинением, которое иногда было несостоятельно, что не привело бы к вынесению обвинительного приговора [8, p. 230]. Естественно, что итогом «сделки» являлось определенное снисхождение к подсудимому в выносимом приговоре, и именно это «вознаграждение» за отказ от права на полноценное
судебное разбирательство служит предметом пристального научного интереса.
В соответствии с уголовным правом США преступление может относиться к категории «фелоний» (преступления, за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года или смертная казнь для некоторых штатов) или к категории «мисдиминоров» (преступления, за совершение которых предусмотрен срок, не превышающий одного года лишения свободы, или штраф). Таким образом, уже в 1920-е годы в Чикаго 78 % всех «сделок» заключалось в признании подсудимыми составов менее тяжких, нежели обозначенных в первоначальном обвинении. В рассматриваемом периоде существовало два варианта «сделок»: признание вины в менее тяжком преступлении либо признание вины в инкриминируемом деянии и получение меньшего наказания, при этом наказание уменьшалось примерно в 2 раза. По мнению А. Альскулера, несмотря на позицию высокой кратности использования в уголовном процессе, «сделка» встречала больше критики, чем поддержки, и превалирующая часть этой критики исходила от заслуженных работников данной сферы, а не от молодых специалистов [8, р. 232].
Председатель Чикагской комиссии по исследованию преступлений назвал переговоры о заключении «сделки» «плутовством с преступлениями» и потребовал немедленной отставки трех представителей судейского корпуса исключительно по причине их одобрения «сделок», предусматривающих отказ от поддержания обвинения за совершенное преступление и согласие подсудимого сознаться в совершенном мисдиминоре. В результате этой истории судейский корпус продолжил работу, а всю ответственность за совершенные нарушения возложили на прокурорских работников. Сложившаяся практика применения «сделки» указывала преступникам на отсутствие значимости самого уголовного закона и средств принуждения, до 90 % обвинительных приговоров являлись результатом «сделки».
Практически повсеместно складывалась порочная практика, когда государство предоставляло лицу адвоката, который, узнав, что его клиенту инкриминируют неуплату налогов, даже не выстраивая линию
защиты, сразу же пытался уговорить своего подзащитного пойти на «сделку» [9, р. 180]. Такая позиция прокурора перестала защищать интересы общества, высказывалось мнение о слабости собранных доказательств как о причинах массового использования «сделок» прокурорами. Должность прокурора в США является выборной, поэтому он в своей деятельности, являясь публичным лицом, принимал позицию, противоречащую принципам прокурорского надзора.
Иначе говоря, чтобы быть избранным на следующий срок или на вышестоящую должность, он должен был снизить риски даже в заранее выигранных процессах, то есть обеспечить себе заочную победу, тем самым «пропиарить» свои достижения перед обществом. Прокурор, несмотря на всю привлекательность действенного компромисса привлечения к ответственности, представлялся в зарубежной литературе как безответственный и некомпетентный служащий.
Позиция прокурорского работника Российской Федерации в процедуре заключения досудебного соглашения о сотрудничестве опосредована, основные риски несет следователь, а не прокурор.
Интересен еще один аспект: признавая свою вину, лицо предположительно отдает свою судьбу судье. Однако для практической сделки данная позиция считается более чем ошибочной. Ученые, работавшие в Иллинойсе, назвали такое соглашение «тактикой защиты». Естественно, что подобная тактика опирается на гарантированный исход дела, а при условии многочисленной повторяемости ускоренного рассмотрения дела «уступки» суда носят все более системный характер. В качестве примера отметим, что в 1969 г. Джеймс Эрл Рей, чтобы избежать смертной казни, признал вину в убийстве Мартина Лютера Кинга Младшего и получил 99 лет заключения [10].
Согласно докладу Президентской комиссии по исследованию преступлений в округе Колумбия за 1966 год:
1) в период с 1950 по 1965 годы «сделки» имели место приблизительно в 74 % всех вынесенных обвинительных приговоров;
2) в 1950 году в 58 % случаев «сделка» предполагала согласие подсудимого
с первоначальным обвинением (то есть без замены на менее тяжкое либо на проступок);
3) к 1965 году только 2,7 % из всех «сделок» были основаны на признании лицом первоначально выдвинутых обвинений;
4) наблюдается рост числа дел с более тяжкими составами преступлений, которые слушались в окружном суде [11, р. 263].
Аналогичная тенденция прослеживалась и в других штатах США, фелония все чаще заменялась на мисдиминор. Президентская комиссия при этом отметила, что увеличение количества «сделок» не связано с возросшей судебной нагрузкой, игнорируя то обстоятельство, что, чем больше дел рассматривалось в нижестоящих судах с применением «сделок», тем меньше таких дел попадало в окружные суды. Негативные последствия «бэби-бума» после окончания Второй мировой войны отразились на повышении преступности в 1960-х годах, большая часть из которых составляла незаконный оборот наркотиков. В связи с этим возросла судебная нагрузка.
В 1967 году Американская ассоциация юристов (American Bar Association) и Президентская комиссия по легитимному принуждению и отправлению правосудия (The President's Commission on Law Enforcement and Administration of Justice) подготовили документ, получивший название «Минимальные стандарты для отправления правосудия по уголовным делам». В данном докладе подчеркивалось, что при умелом руководстве «сделка» представляла собой существенную ценность*.
После 1960-х годов прослеживается критичное отношение судебной системы США к институту «сделки». Одним из первых ударов по данному институту явилось рассматриваемое в Верховном Суде США в 1958 году дело Шелтона, в котором судейская комиссия выявила ряд нарушений, как со стороны прокурора, так и со стороны суда в полноценном исследовании материалов дела, которое является необходимым условием для одобрения при-
* American Bar Association. Project On Minimum Standards For Criminal Justice (1967) Standards Relating to Plea of Guilty. N.Y., 1967. The President's Commission on Law Enforcement and Administration of Justice. The challenge of crime in a Free society. Washington D.C., 1967.
знания вины. Легальность «сделки» была поставлена Верховным Судом США под сомнение, остро был поставлен вопрос о запрете на использование такой правовой категории. Однако решение Верховного Суда США коснулось только дела Шелтона, не затрагивая сам институт. Необходимо отметить, что судебная система США претерпевала в 70-е годы значительные изменения. Так, возросло почти в 2 раза время рассмотрения дел в процессе. При этом представляет интерес тот факт, что по причине чрезмерной мягкости и больших разночтений в процессе принятия решений судебными органами штата Аляска в 1975 году было принято решение о запрете применения «сделки» на территории данного штата [12, p. 2].
По данным интервью, проведенных изданием «Oakland Public Defender», адвокаты стали активнее действовать в процессе заключения соглашения, так как были практически уверены в пересмотре несправедливого приговора, подсудимые начали использовать свои права в полном объеме, а прокуроры стали вести речь о том, что решения Верховного Суда, указав подсудимым их права, привели к тому, что с ними стало сложнее договариваться [13].
Преобладает заключение сделок о признании вины после предъявления обвинения. До предъявления обвинения также возможно заключение соглашения. Такой подход имеет для подозреваемого плюсы и даже дает ему возможность вообще избежать уголовной ответственности. Допустим, прокурор имеет обоснованную объективными причинами заинтересованность использовать показания данного подозреваемого против других преступников или даже против лидера гипотетического преступного сообщества. В этом случае лицо, которое согласилось на такое сотрудничество со стороной обвинения, может быть полностью освобождено от уголовной ответственности. При этом об обвинительном заключении по делу не объявляется и другие сообщники не могут узнать о сотрудничестве кого-либо из их подельников с обвинителем [1, с. 33].
Участники американского уголовного процесса, прежде всего полиция, суд, государственные обвинители, обладают довольно широкой свободой действий,
правом действовать на свое усмотрение (discretion). В практической правоприменительной деятельности это означает следующее: указанные государственные органы в рамках предоставленных им полномочий имеют право принимать решение о тяжести обвинения, его изменении, частичном или полном отказе от обвинения. Прохождение уголовного дела по стадиям уголовного процесса в США во многом зависит от государственных органов, которые заинтересованы довести дело до суда с согласованной позицией стороны защиты и стороны обвинения, фактически только для того, чтобы судья своим решением узаконил эту согласованную позицию [1, с. 29]. В связи с этим прокуроры не только не используют в своих интересах доказательства совершения более тяжкого преступления, а фактически скрывают их, пользуясь широтой трактовки понятия состязательности.
При анализе развития института «сделки» США складывается противоречивое мнение: с одной стороны, очевидна экономическая выгодность применения данного института для судебных органов, с другой стороны, нарушение норм морали от его применения, неоднозначное отношение общества к договорным отношениям отдаляют привлекательность этого механизма. Вместе с тем, несмотря на видимую ее несостоятельность, «сделка» остается незыблемой частью американской системы правосудия.
На наш взгляд, выборочное заимствование института «сделки» российским законодателем, выраженное в первую очередь в ограничении его массового применения, не случайно. Российское общество еще не готово принимать массовое применение института «сделки» в связи с ментальностью, социальной напряженностью, связанной с коррупцией. Несомненно, с позиции нравственности российское досудебное соглашение о сотрудничестве более привлекательно, так как заключается не в признании вины преступником, а требует содействия органам предварительного следствия в раскрытии преступления, не связанного с совершенным им преступлением, изобличении соучастников преступления, отыскании похищенного имущества. В данном плане при реальном сотрудничестве и выполнении всех условий соглашения совесть правоохраните-
лей России остается чистой. Вместе с тем, несмотря на разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 года N 16, о соблюдении принципа независимости суда и ссылку на положение ст. 63 УПК РФ, согласно которому судья, рассматривающий уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, не может рассматривать дело в отношении остальных. Законодатель не скорректировал положение статьи 90 УПК РФ, и приговор, вступивший в силу в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, имеет преюдициальное значение для рассмотрения уголовного дела в отношении соучастников преступления.
Из тактических соображений уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, судья будет рассматривать в первую очередь. Следовательно, судья в нарушение принципа независимости «привязан» к уже вступившему приговору и, несомненно, будет использовать его в рассмотрении дела соучастников.
Кроме американской модели «сделки с правосудием», с 1980-х годов не менее значим институт «Absprachen» ФРГ, который не избежал влияния американского аналога. Ссылок на конкретные нормы права, позволявшие участникам разбирательства вести переговоры, не могло и быть, но все же в научных кругах все чаще стал обсуждаться вопрос о заимствовании западного правового института [14, с 545]. Основной предпосылкой этого послужило увеличение уголовных дел и средней продолжительности слушания в суде.
Судебный процесс ФРг носит исключительно следственный характер, а в США - состязательный; полного заимствования «сделки о признании вины» не может быть в принципе.
Сторонники «сделки с правосудием» предлагали различные вариации, а именно: при подготовке к судебному заседанию или в самом судебном заседании подсудимый предлагал свое признание в обмен на гарантии судьи о том, что наказание не превысит какой-либо предел либо прокурор снимет часть обвинений по преступлениям, связанным с основным, при условии их совокупности. Исследователи отмечают,
что первые формы «сделок с правосудием» в уголовном процессе ФРГ больше напоминали «исповедь» (confession), то есть фактическое раскаяние. Указанный аспект находится в полном соответствии с редакцией УПК ФРГ, согласно которой признание лица способствует достижению целей правосудия и приводит к смягчению ответственности.
Интересна еще одна особенность немецкого варианта: перед заключением «сделки», то есть до слушания дела, подсудимый может ознакомиться с материалами уголовного дела и, следовательно, узнать все о доказательственной базе стороны обвинения и реально оценивать свои шансы при ведении переговоров. В то же время Верховный Суд США высказался о том, что у прокурора нет конституционной обязанности полностью раскрывать материалы дела, вплоть до момента заключения «сделки».
ФРГ шла по пути осторожных реформ, так как официальное введение оригинального варианта правового института «сделки с правосудием» вызвало бы много противоречий внутри самой правовой структуры уголовного процесса. В этом позиция немецкого законодателя схожа с позицией его российских коллег. Особенностью германской «сделки с правосудием» была апробация посредством практики, то есть практические органы имели возможность самим создать форму «сделки», необходимую им в борьбе с преступностью. В 2009 году в процессуальное законодательство были внесены нормы, узаконившие практику «торгов» и предусматривающие снижение наказания или освобождение от его отбывания при признании обвиняемым своей виновности. В 2011 году Федеральный Конституционный Суд указал при этом на необходимость соблюдения принципов законности и объективной истины*. Согласно УПК ФРГ судья обязан выносить решение с учетом имеющихся в деле доказательств и установленных фактов, он не связан заявлениями и ходатайствами сторон. Поэтому в правовой системе ФРГ ярко выражена роль судьи, у которого сосредоточены наибольшие полномочия. В этом еще одно сходство с российским институтом. Цен-
* URL: http://www.bundesverfassungsgericht. de/entscheidungen/rk20110309_1bvr075210.html
тром полномочий остается судья, принимающий решение на основании личного мнения о материалах дела и доказанности инкриминируемых деяний, а стороны обвинения и защиты - на втором плане, что означало сохранение основных положений следственного характера уголовного процесса. Но все-таки институт «сделки с правосудием» имеет больше сходства с институтом особого порядка рассмотрения уголовных дел в российском законодательстве, чем с институтом досудебного соглашения о сотрудничестве.
С принятием в 1988 году нового Уголовно-процессуального кодекса в Италии началось реформирование уголовного процесса. Так называемый «райед-giamento», что в переводе с итальянского означает «обозначение наказания», имеет довольно много заимствований у оригинальной американской «сделки».
Положения нового процессуального кодекса предполагают компенсацию значимости материалов предварительного следствия устным разбирательством. В результате судья не имеет информации о том, какие доказательства были собраны до рассмотрения дела в суде, что не позволяет ему заранее выделить интересующие моменты из представленной доказательственной базы (в том числе определить безоговорочность некоторых фактических обстоятельств) (ст.ст. 431, 500, 503 УПК Италии).
Положительным сдвигом в сторону состязательности стало закрепление норм о том, что в процессе поиска доказательств (как на досудебной, так и на судебной стадии) участвуют теперь две стороны. Данный шаг радикально изменил статус судьи, ликвидировав исключительность его полномочий в досудебном расследовании: эти функции теперь были разделены между обвинителем и защитой. Судья может истребовать доказательства только по ходатайству сторон.
Регламентированный правовой институт «сделки с правосудием» предполагает достижение соглашения между обвинением и защитой, которое в дальнейшем представляется на утверждение судье и служит основанием для вынесения приговора. По условиям соглашения обозначенный в законе максимальный срок может быть снижен на 1/3 при условии, что
этот приговор не превысит 5 лет лишения свободы, кроме того, с подсудимого не взимаются судебные издержки, не применяются дополнительные меры наказания, приговор не имеет преюдиции для гражданского или административного судопроизводства. Соглашение одобряется судьей лишь в случае, если, ознакомившись с материалами дела, он не найдет достаточных оснований для оправдания подсудимого.
Выделим некоторые особенности правового института «сделки с правосудием» по уголовно-процессуальному законодательству Италии:
1. Ограничение применения возможно только по преступлениям, наказание за которые (после снижения на 1/3) не превысит 5 лет лишения свободы.
2. Суть соглашения может охватить только сам приговор, но не частичный или полный отказ от предъявленных обвинений (вероятно, это вызвано стремлением избежать противоречий между правовым институтом и правовой системой).
3. «Сделка» не является полным аналогом американского варианта «сделки о признании вины» или непосредственно явным указанием на вину самим подсудимым. Ходатайствуя перед судом о вынесении конкретного приговора, подсудимый отказывается от своего права на рассмотрение дела судом и лишь предполагается признающим себя виновным. В то же время после ознакомления с материалами дела судья может оправдать подсудимого до утверждения соглашения.
4. Если прокурор не соглашается на сделку с подсудимым, то подсудимый уже после слушания дела может ходатайствовать перед судьей об исследовании причин, послуживших основанием для отказа от такого соглашения, и попросить снизить срок наказания на 1/3.
Итальянская модель «сделки» во многом схожа с американской: активность состязающихся сторон и пассивность самого судьи. За период с 1990 по 1998 год посредством сделки было принято от 34 % до 42 % решений [15]. Таким образом, сущность института «сделки с правосудием» была заимствована у американской правовой системы лишь частично; несмотря на серьезные изменения характера процесса и дополнительные прерогативы сторон как действительно состязающихся участников,
суть «сделки» касалась только самого наказания. Условия соглашения не предполагали договоренности о распространенных в США схемах частичного отказа обвинителя от предъявляемого обвинения, изменения сути обвинения и т.д. (в том числе в обмен на ключевую информацию о другом, вероятно, более серьезном преступлении).
Особая вариация применения института «сделки с правосудием» существует в УПК Франции. Основной причиной применения данного института, как и в рассмотренных выше странах, явилось желание законодателя снизить нагрузку судебной системы.
Согласно ст. 41-2 УПК Франции окружной прокурор может предложить непосредственно или через доверенное лицо привлекаемому к ответственности совершеннолетнему субъекту условное осуждение. При этом лицо должно признаться в совершении инкриминируемого ему мис-демианора (ответственность предусматривает штраф или лишение свободы сроком до 5 лет), в том числе связанного с совершением незначительного правонарушения. Особого внимания заслуживают условия сделки: 1) уплата посреднического штрафа в государственную казну (размер не более 3 750 евро, либо не более половины штрафа, предусмотренного за данное деяние санкцией статьи), при этом учитывается материальное положение лица; 2) передача в доход государства орудия совершения деяния; 3) отказ от использования транспортного средства (оно должно быть обездвижено на срок не более 6 месяцев); 4) сдача водительского удостоверения (на срок не более 6 месяцев); 5) сдача охотничьего разрешения (на срок не более шести месяцев); 6) общественные работы сроком не более шестидесяти часов и общей продолжительностью не более 6 месяцев и т.д.
При согласии подсудимого с условиями соглашения прокурор передает свои рекомендации (конкретные санкции) на одобрение судьи, при этом договоренность может быть достигнута по исчерпывающему перечню преступлений, например: неквалифицированный грабеж, клевета, вождение в состоянии опьянения, жестокость по отношению к животным [16, р. 69-70].
Очевидно расхождение с российским институтом, призванным к борьбе с
проявлениями преступности организованной формы. Заключения «сделки» во Франции возможно за противоправные деяния, аналогичные административным правонарушениям в Российской Федерации. Не могут быть субъектами сделки лица, не достигшие 18-летнего возраста. Кроме того, если жертва противоправного деяния в процессе расследования заявила о необходимости возмещения подсудимым причиненного вреда (реституции), то сделка возможна только после возмещения причиненного ущерба, в противном случае о ней не может быть и речи.
Председатель суда или назначенный им судья после поступления согласованного с обвиняемым варианта применения к нему уголовно-правового воздействия принимает решение о возможности наказания лица посредством штрафа либо иных дополнительных видов ответственности. В случаях, когда, по мнению судьи, необходимо провести полное слушание дела либо наказание лица должно быть связано с лишением свободы, он отсылает все материалы дела обратно обвинителю.
Анализ французской модели «сделки» приводит к следующим выводам:
1) несмотря на общие причины появления данного института, выраженные в перегруженности судебной системы, французская модель не является импле-ментацией американской модели;
2) американская система призвана к ускорению решения по делу, в то время как французский институт строго запротоколирован и в некоторых случаях предполагает возможность замены уголовного наказания мерами административного характера;
3) французский институт «сделки» выбрал не курс борьбы с организованными проявлениями преступности, а возможность депенализации, заменяя неэффективные и жестокие меры борьбы с мелкими проявлениями преступности на общественные работы, компенсацию пострадавшим, то есть социально полезные инструменты наказания. Американский институт акцентирован на необходимость ускорения рассмотрения дел, в которых истина произошедшего полностью установлена и признана обвиняемым, то есть суть его заключается в избежании формальных затрат и проведении необременительного процесса.
Уголовное судопроизводство Испании активно использует институт «согласия» (conformidad), по которому сторона обвинения направляет в суд ходатайство о назначении наказания на срок не более 6 лет, если обвиняемый признает инкриминируемое деяние.
В Португалии имеется процедура suma-rissimo, применяемая с 1987 года по уголовным делам, наказание по которым не превышает 6 месяцев лишения свободы.
Признание обвиняемым своей вины оценивается лишь как рядовое доказательство «по внутреннему убеждению» суда. Здесь проявляется основное различие между англосаксонской и континентальной традициями подходов к институту «признания вины» [1, с. 36] .
Институт досудебного соглашения -это реакция правоохранительных органов Российской Федерации на объективные нужды. Безусловно, американский институт «сделки с правосудием» является эталоном для создания договорного инструмента с преступностью, несмотря на свои латентные недостатки. Однако ни одна страна не позволила себе идентичного копирования данного института. В какой-то степени, конечно, «сделка с правосудием» была заимствована у США, но пропущена через менталитет своего народа. Россия также имеет право на особый путь развития «сделки с правосудием». Представляется уместным привести слова Т.В. Топчиевой, рассматривавшей соотношение англосаксонской сделки о признании вины и особого порядка судебного разбирательства, предусмотренного главой 40 УПК РФ, которая пришла к выводу, что они «...являются схожими лишь по своему назначению, которое заключается в упрощении судебной процедуры рассмотрения дела, экономии судейского времени и средств, отпускаемых на содержание судов (второе более характерно для Запада)» [17, с. 33]. Многократное повторение процесса в Европе ведет к его технологичности, в России - к потере качества. В связи с этим законодатель не случайно дал правоохранительным органам возможность борьбы при помощи соглашения с организованными преступными формированиями, которые невозможно искоренить, но на которые можно оказывать влияние.
Список литературы
1. Кирсанов А.Ю. Досудебное соглашение о сотрудничестве. Анализ, практика, выводы: монография. М.: Юнити-Дана: Закон и право, 2012. 128 с.
2. Мюллер В.К. Новый англо-русский словарь. М., 1999.
3. Langbein J.H. Compative Criminal Procedure: Germany. St. Paul, 1977.
4. Махов В.Н., Пешков М.А. Уголовный процесс США (досудебные стадии): учеб. пособие. М., 1988. 208 с.
5. Fischer G. Plea Bargaining's Triumph: A History of Plea Bargaining in America 222-23&tbl.9.1.2003.
6. Alschuler A.W. The Defense Attorney's Role in Plea Bargaining // Yale Law Journal. 1975. N 84.
7. Moley R. The Vanishing Jury // Southern California Law Review.1926. N 2.
8. Alschuler A. Plea Bargaining and Its History // Law and Society Review. 1979. N 13.
9. U.S. National Commission On Law Observance And Enforcement. Report On Crime And The Foreign Born. Washington. DC. 1931. Washington: United States Government Printing Office, 1931.
10. Olin D. Plea Bargain // The New Yourk Times Magazine. 2002. 29 Sept.
11. Report of the President's Commission on Crime in the District of Columbia. 1966. Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office.
12. Bjerk D. On the Role of Plea Bargaining and the Distribution of Sentences in the Absence of Judicial System Frictions (Preliminary Draft) // McMaster University and RAND Corp. 2005. 29 Nov.
13. Interview with Mr. Nunes // Oakland Public Defender.13. Febr. 1968; Interview with Mr. Arkin // Oakland Public Defender. 11 Jan. 1966; Interview with Mr. Conn // Oakland Public Defender. 12 Jan. 1966.
14. Detlef D. Der strafprozessuale Vergleich // Strafverteidiger. 1982. N 2.
15. Langer M. From Legal Transplants to Legal Translations: The Globalization of Plea Bargaining and the Americanization Thesis in Criminal Procedure // Harvard International Law Journal. 2004. N 1.
16. Ministere de la Justice. Circulaires de la direction des Affaires criminelles et des Graces // Bulletin Officiel du Ministere de la Justice. 2001. N 83.
17. Топчиева Т.В. Соотношение сделки о признании вины (на примере США) и порядка разрешения уголовного дела, предусмотренного главой 40 УПК РФ // Алтайский юридический вестник. 2013. N 1 (1). С. 31-34.
References
1. Kirsanov A.Yu. Dosudebnoe soglashenie o sotrudnichestve. Analiz, praktika, vyvody [Pre-trial agreement on cooperation. Analysis, and practice, the findings]. Moscow, Yuniti-Dana: Zakon i pravo Publ., 2012. 128 p.
2. Myuller V.K. Novyy anglo-russkiy slovar' [The New English-Russian dictionary]. Moscow, 1999.
3. Langbein J.H. Compative Criminal Procedure: Germany. St. Paul, 1977.
4. Makhov V.N., PeshkovM.A. Ugolovnyy protsess SShA (dosudebnye stadii) [US criminal trial (pre-trial stage)]. Moscow, 1988. 208 p.
5. Fischer G. Plea Bargaining's Triumph: A History of Plea Bargaining in America 222-23&tbl.9.1.2003.
6. Alschuler A.W. The Defense Attorney's Role in Plea Bargaining. Yale Law Journal, 1975, no. 84.
7. Moley R. The Vanishing Jury. Southern California Law Review,1926, no. 2.
8. Alschuler A. Plea Bargaining and Its History. Law and Society Review, 1979, no. 13.
9. U.S. National Commission On Law Observance And Enforcement. Report On Crime And The Foreign Born. Washington. DC. 1931. Washington: United States Government Printing Office, 1931.
10. Olin D. Plea Bargain. The New Yourk Times Magazine, 2002, 29 Sept.
11. Report of the President's Commission on Crime in the District of Columbia. 1966. Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office.
12. Bjerk D. On the Role of Plea Bargaining and the Distribution of Sentences in the Absence of Judicial System Frictions (Preliminary Draft). McMaster University and RAND Corp, 2005, 29 Nov.
13. Interview with Mr. Nunes. Oakland Public Defender, 13 Febr. 1968; Interview with Mr. Arkin. Oakland Public Defender. 11 Jan. 1966; Interview with Mr. Conn. Oakland Public Defender, 12 Jan. 1966.
14. Detlef D. Der strafprozessuale Vergleich. Strafverteidiger, 1982, N 2.
15. Langer M. From Legal Transplants to Legal Translations: The Globalization of Plea Bargaining and the Americanization Thesis in Criminal Procedure. Harvard International Law Journal, 2004, no. 1.
16. Ministere de la Justice. Circulaires de la direction des Affaires criminelles et des Graces. Bulletin Officiel du Ministere de la Justice, 2001, no. 83.
17. Topchieva T.V. Sootnoshenie sdelki o priznanii viny (na primere SShA) i poryadka razresheniya ugolovnogo dela, predusmotrennogo glavoy 40 UPKRF [The ratio of a plea bargain (for example, USA) and the settlement of the criminal case under Chapter 40 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation]. Altayskiy yuridicheskiy vestnik - Altai Law Herald, 2013, no. 1 (1), pp. 31-34.
