CC BY
69
МУЗЕЙНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ В МУЗЕЕ
УДК 372.3:069.1
Е. Г. Ладыка, И. В. Малышева
НАРОДНАЯ КУКЛА КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ И СПЕЦИФИКА ЕЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В МУЗЕЙНОЙ ПЕДАГОГИКЕ
Наше обращение к работе с куклой не случайно и продиктовано отнюдь не веяниями моды, которая возникла в последнее десятилетие и привела к повальному увлечению народной игрушкой, массовому ее изготовлению в декоративных целях, приписыванию ей предполагаемых, часто вымышленных, мифологических верований, что не могло не сказаться на возникновении новых значений и трансформации внешних форм. Безусловно, любой опыт приобщения к традиции и истории, независимо от его аутентичности, хорош сам по себе, поскольку интерес порождает желание изучать объект своего интереса.
В нашем случае обращение к кукле было скорее необходимостью, чем желанием следовать за общей тенденцией. Несколько лет назад на базе МБУ 116 «Солнечный» был создан музейный уголок «Займище», возникла творческая группа, изучающая особенности теории и практики музейной педагогики и занимающаяся образовательной работой с детьми по ознакомлению с историей Среднего Поволжья, культурой и традициями народов. Первая и, пожалуй, самая большая трудность, с которой столкнулись педагоги, заключалась в том, что формирование представлений у детей об историческом укладе жизни было затруднено. Даже при высоком интересе к музейному объекту знание не формировалось. Отчасти это связано с тем, что жизнь городского ребенка исключает возможность восприятия наглядной ситуации, хотя бы косвенно относящейся к традиционному быту, не говоря уже о наличии собственного опыта в данной области. А для формирования первичных представлений, которые затем ложатся в основу знаний, необходим наглядный образ, причем важно, чтобы он был включен в непосредственный жизненный опыт. И если взрослый человек со сформированными формами образного и абстрактного мышления способен представлять ситуацию и конструировать представления по вербальному пояснению, то для ребенка то, что не является его непосредственным действенным опытом, остается недоступным даже для богатого детского воображения. Урбанизированный образ жизни подчинен совершенно иной, отличной от культурно-исторической, логики ушедших времен. Предыдущие поколения людей еще соприкасались с традиционным укладом жизни, но современный ребенок, покоренный магией гаджетов и компьютерных технологий, начисто оторван от представлений о натуральном хозяйстве. Интернет и телевидение, с одной стороны, казалось бы, предоставляют широкие возможности для изучения исторического материала и устраняют подобную оторванность от прошлого, могут создавать и визуализировать любые области знаний, но информация, получаемая ребенком из масс-медиа, равно как и содержательные
области детской субкультуры, лишены образов исторического прошлого и архаичного труда и быта. В поле внимания ребенка соразмерно его внутреннему запросу попадают совершенно иные объекты и явления.
Все это является серьезным препятствием в работе—музейный предмет становится «мертвым», бессмысленным объектом, а экспозиция сборищем диковинок, не связанных ни между собой, ни с жизнедеятельностью человека. Длинные объяснения о назначении предметов в нашей музейной работе формализировали и «утяжеляли» педагогический процесс; даже использование дополнительных наглядных средств не устраняло падения интереса детей и не сказывалось положительным образом на формировании первичных представлений и понимании детьми материала. Еще одной отрицательной стороной этого было нарушение диалога в «субъект-субъектном» взаимодействии участников педагогического процесса, что неизбежно при большом объеме информации, транслируемой педагогом. Поэтому первой задачей стало установление позитивной интерактивной коммуникации в пространстве музея. Таким уникальным посредником и стала народная кукла.
Следует отметить несколько преимуществ, которые давал этот объект. Прежде всего, народная кукла «содержала» в себе все стороны культурно-исторического знания, включая уклад жизни и традицию, мировоззрение предков и иерархию ценностей, систему ролевых взаимоотношений и особенности поведения. Кукла—это объект не только знакомый и притягательный для ребенка, поскольку он является игрушкой, но и особо сакральный—человек в своей глубинной ипостаси, таинственный, выразитель иного, непонятного, а значит непростого и важного. В отношении куклы можно проявлять собственную активность—ее можно делать и украшать, ей можно играть, ее можно предъявлять другим как объект собственной состоятельности. Кукла повышает необходимость обращаться за помощью к взрослому, а следовательно, внимательно относится к тому, что он говорит и чему он учит. Она сокращала дистанцию между музейным педагогом и ребенком, давая возможность выстраивать коммуникацию в форме диалога, включать новый контекст в содержательную часть образовательно-воспитательного процесса и ненавязчиво обучать, привязывая необходимые сведения к действию, совершаемому куклой.
Делая анализ особенностей восприятия народной куклы ребенком и поведенческого отношения к ней, сложно не обратить внимание на тот факт, что она, вне функций игрового атрибута, является еще и объектом, воздействующим на сознание или, точнее сказать, подсознание того, кто соприкасается с ним. Отсутствие лица вызывает недоумение и желание его дорисовать, поскольку оно считается приоритетным в современном мире, через него оценивается человек. Но символ верхней части тела не внешность, а разум: «головы не имеет» означает «живет, не думая, как придется», не лицо, а голова. В отличие от анорексичных современных кукол, народная имеет выраженные признаки материнского начала—большую грудь и широкие бедра, вызывает совершенно иные чувства и переживания. Гибкие руки, как интерпретационный психологический признак, символизируют высокую социальную адаптированность и состоятельность, а основательная талия—отсутствие конфликта между природным и духовным. У нее часто можно увидеть наличие двух крестов на лице и груди. Архаичная универсальная символика креста содержит в себе характеристики, свойственные и самосознанию, необходимые для успешного проживания жизни—центрацию и ориентацию. Таким образом, активируется своеобразная ценность-предписание: главное, чтобы сферы разума и чувств могли «определить» свое местоположение и «видеть» направления возможного движения. Есть
куклы устойчивые в вертикальном положении, есть неустойчивые, которых нужно держать в руках, в игровом действии ни на минуту не отпуская, чтобы они не производили впечатления спящего или умершего человека. Внешний облик насыщен большим количеством деталей; юбка «в пол», что в настоящем связывается либо с праздничным событием, либо обозначает сказочность персонажа. Впрочем, и сам процесс изготовления куклы является волшебным, поскольку в результате незамысловатых действий и простых средств вдруг рождается необычайно яркий персонаж.
Оказалось, что дети старшего дошкольного возраста проявляют необычайное стремление самостоятельно изготавливать куклу, как мальчики, так и девочки. Это создало поле сотрудничества в области изучаемого предмета. Очень важно подчеркнуть, что приоритетом в работе стало не обучение технологии изготовления куклы как части ручного труда и декоративно-прикладной деятельности или изучение самой народной куклы как таковой—нет, в данном случае кукла служила средством приобщения к культуре и истории народа. Изготовление куклы стало очень дробным и растянутым во времени процессом общения «по поводу». Например, выяснилось, что дети проявляют необычайную чуткость к материалу, с которым работают, его фактуре, цвету, форме, рисунку—это явилось почвой для того, чтобы приостановиться и об этом поговорить; обнаружили, что ткань, с которой они работают, распадается на отдельные нитки—опять возникает возможность посмотреть, как они сплетены, объяснить, как ткали полотно, где брали нитки для него и т. п. Мера рассказа выстраивается из объема, содержания, формы подачи—это интерес детей, поэтому очень важно уметь остановиться до того, как он угас, если что-то не успели сказать, доскажем в следующий раз. Выстроился ритм рабо-ты—неспешный и размеренный, подобный задушевной беседе без назидательности. Мы заметили, что обычно после удачного занятия в конце у детей вдруг появлялась вспышка интереса к музейным экспонатам, не имеющим отношения к занятию, и они начинали задавать множество вопросов, что давало повод рассказать им о том, что они, возможно, и не стали бы слушать на экскурсии.
До того, как изготовленная кукла приобретет самостоятельную, подкрепляемую взрослым, ценность от вложенных в нее ребенком замыслов и усилий, проходит достаточно времени, и на промежуточной стадии она выступает в роли только игрового объекта. Конечно, ребенок поступает с ней так, как он поступает с игрушками в своей обычной жизни, совершает те же, часто алогичные для народной куклы игровые действия. Это прекрасный повод формировать представления о прошедших эпохах, да и о самом музейном предмете. Педагог объясняет, что раньше с куклами поступали по-другому, потому что и жили по-другому, не так, как сейчас. Здесь есть некоторое противоречие, решать которое следует исходя из самой ситуации: с одной стороны, кукла не должна потерять своей игровой ценности, а с другой—она не просто предмет, а предмет особый, имеющий отношение к истории и предкам, заслуживающий уважительного отношения. Получается интересный прецедент, когда кукла одновременно в самосознании идентифицируется с тем, кто ее изготовил и в то же время не имеет к нему отношения, поскольку является выразителем прошлого, а значит, в какой-то мере не подвластна его воле, несет свои знания и законы, которые следует уважать и соблюдать. Возможно, здесь возникнет интерес к самому прошлому, а возможно только к тому, «как» и «во что» играли раньше. Педагог должен все время идти на шаг впереди развития событий, транслируя внутреннее содержание и значение куклы, определяя ориентиры в формировании направленности самого ребенка.
Возникает вопрос, а как долго может держаться интерес к одному объекту? Педагог все время балансирует между тем, что существует необходимость глубинного погружения в материал, его детализированной проработки, обстоятельного осмысления, и увлечением эффектом нового: формы, содержания, метода, способа воздействия и т. п. Новизна и инновация неожиданно могут стать отдельной целью, поскольку искушение достаточно велико, ведь интерес посетителей музея растет, общее впечатление усиливается, и кажется, что такая работа более эффективна. Но здесь есть одно «но»: калейдоскоп новых методов и форм—это высокие скорости, при которых новый опыт не успевает интегрироваться со старым, а поэтому и не может идти и речи о целостности полученных представлений и качестве усвоения новых знаний. Как обычно истина находится где-то посредине. Наша работа с куклой показала одну неожиданную вещь, что при замедлении темпа работы, когда одна привычная тема многократно делится на большое количество подтем, качество работы существенно перестраивается, формируется устойчивая направленность, мотивация усиливается, содержательная часть расширяется, и соответственно происходит рост интереса. Возможно, это как раз-таки и есть преодоление последствий высоких скоростей, когда ребенок от пассивного потребителя становится субъектом, имеющим возможность проявления собственной активности; возможно, просто появляется поле «привычного» и «узнаваемого», в котором ребенку комфортно. Освещая формальную сторону вопроса, следует указать на то, что работа, которая изначально планировалась нами на год, растянулась как минимум на три. Условно, опуская общее содержание работы по приобщению детей к истокам народной культуры, в работе с самой куклой можно выделить следующие этапы: первый—знакомство с народной куклой и игра с ней, второй—изучение технологии изготовления, третий—из-учение кукол различных народов.
Современный мир изобилует огромным количеством игрушек и игр, отражающих во всех возможных вариантах и формах как реальный мир, так и мир фантастический. Возникла целая индустрия, удовлетворяющая любую потребность, соответствующая любому вкусу, запросу, сама эти запросы порождающая. Способствует ли такое изобилие развитию игры в плане человеческой деятельности или нет, попробуем в этом разобраться.
Игра ребенка с самого момента ее зарождения неразрывно связана с предметом. Первоначально им является реальный объект окружающего мира, на который направлено внимание ребенка, инициирующий его активность, определяющий действие. Большинство таких действий в ранний период развития ребенка не являются ни утилитарными, ни игровыми. Они направлены на овладение предметом: это различные виды манипулирования, исследовательские действия, простейшие орудийные и прикладные. В отношении зарождения игры в ее развернутой форме важным является то, что предмет как изолированный объект мира выступает самостоятельной единицей, имеющей свое место в этом мире и обладающей определенными качествами и свойствами, а позже — значениями и системой отношений с другими объектами мира. С предметом можно действовать, взаимодействовать, использовать как средство удовлетворения потребностей, включать в систему собственных аффективных переживаний. Накопленный ребенком опыт и его наблюдения за явлениями и событиями окружающего мира позволяют упорядочить свои действия с предметами через усвоение их значений и формирование ручных операций. Далее предмет начинает впервые выступать в роли игрушки, поскольку с ним совершается действие условное. Оно схематично, не имеет результата, фрагментарно, определено текущей ситуацией, базируется на установлении простой связи: «предмет — действие», но
действие «не любое», а конкретное, определенное для этого предмета. Таким образом, это уже суть не предметно-орудийная деятельность, а предтеча игры, в которой отражается мир в системе действенных отношений и положение самого ребенка как активного начала, превращающие эти отношения в явление жизни. Предмет обособлен, через него строится простейшая картина мира, она отделяется от текущего состояния в систему представлений.
Игрушкой предмет становится позже, с развитием высших психических функций, в момент возникновения воображения, когда наряду с реальной ситуацией в сознании ребенка возникает ситуация воображаемая, созданная им самим. Игрушка—вещь для игры, уменьшенное отражение мира, упрощенная копия, ненастоящая вещь. Быть игрушкой —значит быть послушным в чьих-то руках, выполнять чужие цели. То есть игрушка это не просто маленькое подобие реального объекта, как, например, предмет прикладного искусства, а вещь, специально созданная для реализации игрового замысла.
История народной игрушки указывает нам на тот факт, что их всегда имелось два вида: игрушка ритуальная и игрушка, предназначенная для забав детей. Очевидно, что это не противоречит определению самого понятия, поскольку ритуально-обрядовое действо есть подобие игры с воображаемой ситуацией, в основе которой лежит мифологизированное сознание архаичного человека с его потребностью создавать в реальной жизни фантастические планы бытия. Нетрудно заметить, что ритуальная игрушка тесно связана с мировоззрением и его выражающая. И, конечно же, кукла—изображение человека в игрушечной форме—имеет особое назначение в отличие от всех других игрушек. Разновидностей традиционных кукол было великое множество, практически они отражали весь уклад жизни и основные жизненные события, явления природы. Через нее передавалось знание от поколения к поколению, куклы хранились в семье и отдавались в наследство. Можно сказать, что в них был закодирован определенный сценарий жизни и система предписаний о том, что должно, как следует себя вести в определенной ситуации. Игры с куклами поощрялись в патриархальных семьях даже у девиц на выданье и молодых жен. Считалось, что если дети перестали в доме играть в куклы, относятся к ним пренебрежительно, то это предвестье грядущих несчастий, и, напротив, если играют хорошо и долго, значит, жизнь движется в правильном направлении, судьба сулит достаток и благополучие. Даже то, что народная тряпичная кукла не имела изображения лица, свидетельствует о ее особом статусе и прямых аналогиях с настоящей жизнью. Безликость куклы не случайна и определена, на наш взгляд, не только языческими страхами. Душе в большей степени соответствует предназначение, а не ли-цо—«личина», внешняя оболочка, скрывающая истинное. Одухотворение куклы связывалось с определением места человека, который обозначал образ, создаваемый куклой, в общей системе мироустройства. Как тут не вспомнить поговорку—«с лица воды не пить», да и зеркала в патриархальных домах никогда не стояли открытыми, дабы не отражать лица людей всуе.
Хотим поделиться своим опытом, полученным в рамках работы по музейной педагогике, проводимой в нашем образовательном учреждении. Вначале общей целью работы стало приобщение детей к истокам народной культуры, в связи с частными задачами был выделен раздел «Знакомство с народной куклой». Направление в данный исторический момент приобрело характер модного увлечения и современной тенденции. Оно хорошо разработано, имеется достаточное описание народных кукол, созданы пособия по технологиям их изготовления. Но мы постарались выйти за рамки процесса обучения
детей изготовлению куклы как самостоятельной задачи, то есть заниматься с ними не деятельностью декоративно-прикладного творчества, а попытались создать условия для анимации игрушки. Другими словами, старались оживить игровой предмет, придав ему контекстные смыслы. Сам процесс изготовления остается актом ручного труда, где кукла есть продукт художественной работы. История же говорит нам, что употребление куклы не было связано с уровнем ее изготовления—важным было не то, как она была изготовлена, а для чего она предназначалась. Кукла могла быть предельно простой, ее мог сделать даже пятилетний ребенок, представлять из себя палочку с намотанной головой и наброшенной тряпочкой, изображающей платье. Это уже гораздо позже, с развитием промышленности и кустарных промыслов, кукла начинает приобретать «товарный вид», появляется особая разновидность кукол—этнографическая. Серебряный век привлек внимание к русскому стилю не только в России, но и в тогдашней Европе, что сильно изменило традиционный вид привычной народной куклы. Первоначально же народная кукла обозначала, а не изображала. И, как присуще любой знаковой системе, эстетика стоит на втором месте, после значения.
Очень хочется провести здесь и аналогию с предметами-заместителями, то есть задаться вопросом, а будет ли препятствовать схематичность игрушки содержанию игры? Внимательно изучив классиков, мы обнаружим, что это не препятствует, а, наоборот, способствует развитию сюжета. Чем более детализирована игрушка, чем более она соответствует действительному плану, тем более бедны игровые действия, которые с ней выполняются, поскольку она не оставляет простора для фантазии и возможности для многозначного использования. Простая народная кукла же очень соответствовала своему игровому назначению: она схематично изображала человека (все разновидности кукол абсолютно идентичны по своему внешнему виду, отличаются лишь элементами декора), но называлась по-разному. Названия кукол: «кормилица», «веснянка», «ращепуха», «санница», «крупеничка»—сродни ролям, которые принимает на себя ребенок при их распределении в начале сюжетных игр, и моделирующим затем его игровое поведение по скрытому правилу, предписываемому игровой ролью. Вот вам и система предписаний поведения, которую несет значение куклы! Например, свадебная подарочная—«неразлучники» —вместе связаны одной осью, неразделимой на части, ось эта проходит по линии рук, что значит буквально «идти рука об руку», «трудится сообща», «быть вместе», «увеличение силы». Имея полный набор кукол, их хозяйка получала, таким образом, руководство к жизни, а играя с ними, проходила возможные жизненные ситуации. Наверно, такое толкование применимо в полной мере и к кукле современной. Любая свободно возникшая сюжетно-ролевая игра, а возможно, и игра режиссерская есть отражение окружения, впечатлений и потребностей.
Обратимся с этой точки зрения к вопросу отношения игры и игрушки. История куклы показывает нам, что не только игра создает необходимость в соответствующей ей игрушке, но возможно и обратное: игрушка задает содержание игры. На самом деле при огромном изобилии современных кукол, их значимой стороне соответствует лишь небольшой сегмент жизнедеятельности человека. Образ современной куклы для девочек соответствует образу юной топ-модели, человеку-потребителю товаров и услуг, этакий эталон вечно юной инфантильной принцессы. Разница видна даже в возрастном диапа-зоне—в народной кукле представлены все возраста от младенчества до старости. Совершенно очевидно, что в игрушке как в зеркале отражается вся система ценностных ориентаций, принятых в обществе в данный культурно-исторический период. Интересно
и то, что смыслы иерархии социальных ценностей приобретают не морально-нравственное, а личностно-значимое содержание. Тут есть о чем подумать.
Мы попытались изучить возможности применения традиционной куклы в работе с детьми. Прежде всего, возвращаясь к теме анимации куклы, мы поняли необходимость «встраивания» куклы в жизненную событийность ребенка. Если кукла не будет опосредована деятельностью, она так и останется музейным экспонатом, предмет будет отчуждаться, а значения, с ним связанные, не станут присваиваться субъектом. Так как возможность осуществления этого в организации текущей ситуации практически от-сутствует—сильно изменился уклад жизни, утратились определенные аспекты быта, да и народная кукла не может соперничать в своей привлекательности с куклой промышленной и масс-медийной культурой, мы привязали работу с куклой к календарным циклам: природным сезонам и народным праздникам. Таким образом, кукла стала использоваться в общей работе по музейной педагогике и органично вплелась в собственный опыт ребенка. Например, встреча весны—это еще и изготовление куклы-веснянки, которая участвует в весенних закличках, в Благовещенье—Дне птиц, наряжается на праздник Красная Горка. Создавая свою незатейливую куклу, ребенок имеет возможность усваивать символы: весна—молодость; коса—сила жизни, чем толще сделать, тем больше силы; цвет красный—жизнь, плодородие; желтый—тепло, рождение; зеленый—здоровье, молодость; синий—чистота, духовность; черный—сила, власть. Через такой подход изготовление кукол не только приобретает определенный смысл, но и встраивается в систему представлений ребенка о мире, то, о чем мы говорили выше, поскольку знание, не опосредованное опытом, является мертвой информацией и уж тем более не имеет никакого отношения к самосознанию ребенка.
Еще один аспект нашего опыта в применении народной куклы—использование ее в воспитательной работе. Совместно с Тольяттинским государственным университетом был разработан и реализован проект «Традиционная семья и материнство в фольклоре». Частью этого проекта была игра с тряпичной куклой-младенцем, в ходе которой совершались простые действия: пеленание, баюканье, пение колыбельных песен и т. п. Кукла была изготовлена по размерам живого младенца. Мы знаем, что в прошлом в качестве куклы-младенца могло использоваться просто большое полено, завернутое в тряпки. Еще раз вернемся к мысли о том, что внешний вид игрушки не является условием создания воображаемой ситуации. Погружение в игровое событие происходит через создание внутренних планов. Задачей нашего проекта было приобщение молодого поколения к культуре традиционного пестования детей через ролевые игровые действия. Самым удивительным оказался эмоциональный отклик играющих, а в проекте участвовали не только маленькие дети, но и подростки и молодежь. Лучше всего его можно выразить вопросом, заданным шепотом семилетней девочкой: «А она живая?». Каждый раз простая тряпичная кукла без лица вызывала сильные эмоциональные переживания, что свидетельствовало о том, что народная кукла выполняла свое предназначение, изначально в нее заложенное. У всех людей есть некоторое понимание связи текущих событий с ушедшим временем. Общая осведомленность в вопросах истории и традиции не является только лишь частью общей культуры или образованности человека, скорее это составная часть его понимания смысла своего бытия и определение вектора движения в будущем. Таким образом, исторические знания являются посылом для общего развития личности, а образование по большому счету является средством ее воспитания.
Информация о статье Авторы: Ладыка Екатерина Георгиевна—заведующая, Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад № 116 «Солнечный», Тольятти, Россия, [email protected];
Малышева Ирина Владимировна—старший преподаватель, Тольяттинский государственный университет, Тольятти, Россия, [email protected].
Заглавие: Народная кукла как культурно-исторический объект и специфика ее использования в музейной педагогике.
Абстракт: Народная кукла является носителем символических закодированных знаний о прошлом. Кукла как образ человека обладает притягательной силой, позволяет воздействовать на глубинные уровни сознания, что выделяет ее в особую область работы для музейных педагогов. Авторами рассматривается возможность применения народной куклы в работе с детьми с целью приобщения их к истокам народной культуры. Дается сравнительный анализ использования кукол в традиционной культуре и современности. Формирование определенного личностного отношения к самодельной кукле позволяет мотивировать детей на изучение истории и эмоционально насыщать знания. Но прикладная деятельность и ее продукт не являются конечной самоцелью—это всего лишь поле формирования образных представлений — того, что хочет педагог донести до ребенка.
Ключевые слова: народная игрушка, игра, культурно-исторические знания, особенности детского восприятия, обучение и воспитание.
Список литературы
Аксенова, Юлия Александровна. Символы мироустройства в сознании детей. Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 272 с.
Дайн, Галина Львовна. Тряпичная кукла. Лоскутные мячики. Москва: Цветографика; Рига: SIA PRESS NAMS BALTIC, 2012. 248 с.
Маховер, Карен. Проективный рисунок человека. Москва: Смысл, 2003. 157 с. Наговицын, Алексей Евгеньевич; Пономорева, Валентина Ивановна. Симвология: От философских теорий до практики сказкотерапии. Москва: Генезис, 2014. 304 с.
Островский, Александр Борисович. Парадигма мифологического мышления: очерк вклада К. Леви-Строса. Санкт-Петербург: Кронос, 2004. 182 с.
Рыжова, Наталья Александровна, Мини-музей в детском саду. Москва: Линка-Пресс, 2008. 256 с.
Information on article Authors: Ladyka Ekaterina Georgievna—Director, Municipal Budget Pre-school Education Establishment "Solnechniy", Togliatti, Russia, [email protected];
Malysheva Irina Vladimirovna — Senior Lecturer, Togliatti State University, Toliatti, Russia, [email protected].
Title: Folk doll as a cultural and historical object and its appication in museum pedagogic. Abstract: A folk doll provides rich symbolic and code knowledge about the past. This doll, like a human, posses a magnetic force, influences the depth of feeling and consciousness. Working with a folk doll it is easy to accustom small kids to the source of folk culture. The comparative analysis of using a folk doll in traditional and modern culture is given. Forming definite personal attitude to a home-made doll motivates kids to learn history and widens their
outlook emotionally. But applied activities and the product are not the purpose in itself— it is the field of forming figurative notion that teacher wanted to explain to a child. Keywords: folk toy, game, cultural and historical knowledge, peculiarity of children's perception, education and upbringing.
Refereces
Aksyenova J. A. Simvoli miroystroystva v soznanii detey [World systemsymbol in children's consciousness]. Ekaterenburg, Delovaya kniga Publ., 2000. 272 p. (in Russian).
Dain G. L. Traypihnay kukla. Loskutnie maychiki [Rag-doll. Patch-work balls]. Moscow: Tsvetografika; Riga: SIA PRESS NAMS BALTIC Publ., 2012. 248 p. (in Russian).
Machover K. Proektivniy risunok cheloveka [Project drawing of man]. Moscow, Smysl Publ., 2003. 157 p. (in Russian).
Nagovitsin A. E.; Ponomaryeva V I. Simvologiya: Ot filosofskih teoriy do praktiki skaz-koterapii [Symbolics: From philosophical theory to the tale telling practice for therapeutics]. Moscow, Genezic Publ., 2014. 304 p. (in Russian).
Ostrovskiy A. B. Paradigma mifologicheskogo myshleniya: Ocherk vklada K. Levi-Stro-sa [Paradigm of mythological thinking: A sketch on K. Levi-Stros]. Saint Petersburg, Kronos Publ., 2004. 187 p. (in Russian).
Ryghova N. A. Mini-myzey v detskom sadu [Mini Museum in a kidergarten]. Moscow, Linka-Press Publ., 2008. 256 p. (in Russian).
