CC BY
74
Плотников А. В., Харламов А. В.
НАПРАВЛЕНИЯ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ НЕГАТИВНОГО ВЛИЯНИЯ НЕЭКОНОМИЧЕСКИХ ШОКОВ НА РЕАЛЬНЫЙ СЕКТОР ЭКОНОМИКИ РОССИИ
Аннотация. В статье рассмотрена ситуация, складывающаяся в национальной экономике России под воздействием шоков неэкономической природы. Основное внимание в анализе уделено шоку 2022 года, вызванному антироссийскими санкциями. Исследуется механизм влияния шока на реальный сектор экономики. Предложены ключевые направления экономической политики, ориентированной на стабилизацию экономики и преодоление кризисных явлений.
Ключевые слова. Неэкономический шок, экономический кризис, экономические санкции, макроэкономическая система, экономическая политика, государственное регулирование экономики.
Plotnikov A.V., Kharlamov A.V.
DIRECTIONS TO NEUTRALIZE THE NEGATIVE IMPACT OF NON-ECONOMIC SHOCKS ON THE REAL SECTOR OF THE RUSSIAN ECONOMY
Abstract. The article considers the situation that is developing in the national economy of Russia under the influence of shocks of a non-economic nature. The focus of the analysis is on the 2022 shock caused by the anti-Russian sanctions. The mechanism of the impact of the shock on the real sector of the economy is studied. The key directions of the economic policy focused on the stabilization of the economy and overcoming the crisis are proposed.
Keywords. Non-economic shock, economic crisis, economic sanctions, macroeconomic system, economic policy, government regulation of the economy.
Введение
В последние годы российская экономика переживает ряд кризисов, обусловленных внешними (неэкономическими) причинами [1, 2, 3, 4, 5]. Так, в 2020 году мир погрузился в самую глубокую, со времен Второй Мировой войны, рецессию на фоне пандемии соу1^19. Эта рецессия сопровождалась нарушением цепочек поставок, ослаблением курса рубля, сложностями с регулированием экономики. Следует
ГРНТИ 06.03.07 EDN QQPSKE
© Плотников А.В., Харламов А.В., 2023
Антон Владимирович Плотников - ассистент института международных образовательных программ Санкт-Петербургского государственного химико-фармацевтического университета, аспирант кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Андрей Викторович Харламов - доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с авторами (Харламов А.В.): Санкт-Петербург, наб. канала Грибоедова, д. 30-32 (Russia, St. Petersburg, Griboedov canal emb., 30-32). E-mail: Kharlamov_2000@list.ru. Статья поступила в редакцию 10.02.2023.
сказать, что несмотря на беспрецедентный, как представляется современникам, характер пандемического спада в экономике, он не является уникальным. На протяжении последних полутора столетий экономические спады были достаточно часто повторяющимися.
Так, согласно данным Всемирного банка, с 1870 года мировая экономика пережила 14 глобальных рецессий, которые наблюдались в 1876, 1885, 1893, 1908, 1914, 1917-1921, 1930-1932, 1938, 1945-1946, 1975, 1982, 1991, 2009 и 2020 годах (см: https://economictimes.indiatimes.com/news/ international/business/global-economy-to-plunge-into-worst-recession-since-ww-ii-world-bank/article-show/76267007.cms). Соответствующие данные в графической форме приведены на рисунке 1. (Мы не приводим здесь данные за 2022 год, ознаменовавшийся беспрецедентными санкциями, введенными против России рядом недружественных стран, т.к. окончательных статистических данных за 2022 год пока что нет.) Как следует из этих данных, спад, вызванный пандемией Covid-19, не является драматичным на фоне Великой депрессии и экономических кризисов, вызванных I и II Мировыми войнами.
0,00 -1,00 -2,00 -3,00 -4,00 -5,00 -6,00 -7,00 -8,00 -9,00 -10,00 -11,00 -12,00 -13,00 -14,00 -15,00 -16,00 -17,00 -18,00
/ # / / ^ # # ^ # ^ ^ ^
1-0,02
-0,80
-2,10
-3,00
-4,40
-6,70
-0,50
-17,60
-0,80
-0,30
-1,30
I
-2,90
-4,30
-15,40
Составлено Плотниковым А.В. по данным Всемирного банка.
Рис. 1. История мировых кризисов (падение ВВП, %)
В 2022 году, из-за событий на Украине, произошло резкое изменение геополитической ситуации в мире, которое повлекло за собой очередной всплеск волатильности курса национальной валюты РФ и попытку тотальной изоляции России. Это не вызвало критического ослабления российской экономики, хотя и привело к ее структурной разбалансировке [6, 7, 8]. Влияние геополитического противостояния 2022 года Россия - Запад на мировую экономику еще только предстоит оценить, так как многие запущенные этим шоком процессы носят долгосрочный характер, говорить о результатах их протекания пока что преждевременно, неопределенность ситуации чересчур высока для того, чтобы можно было строить достоверные прогнозы.
Следует отметить, что и текущие структурные и объемные изменения в производстве (реальном секторе экономики) в России пока что не могут быть оценены однозначно. В одной стороны, текущее положение экономики России сильно отличается от тех идеальных представлений и моделей, к которым стремились власти в течение всего периода реформ после распада Советского Союза. С другой стороны, сегодня есть шанс на оздоровление российской экономики: нежизнеспособная (по мнению
многих специалистов) модель, которая была основана на встраивании российской экономики в мировую на начальных звеньях технологических цепочек, тесном сотрудничестве с более развитыми странами в поставках «сырых» ресурсов, теперь и вовсе мертва. Это актуализирует вопросы перестройки имеющейся экономической модели.
По нашему мнению, вряд ли текущие события приведут к полному отказу от открытости в российской экономической политике, к опусканию «железного занавеса» и развитию по принципам автаркии с опорой на мобилизационную модель экономики [9], но внешнеэкономические связи сегодня кардинально меняются, это касается как их географии, так и товарной структуры, кроме того очередной импульс получили процессы импортозамещения и формирования технологического суверенитета [10, 11]. Эти процессы требуют теоретического осмысления, с позиций выстраивания новых подходов к реализации национальной экономической политики, адекватной современным реалиям.
Материалы и методы
При подготовке статьи использовались данные национальной и международной статистики, результаты контент-анализа массива публикаций в отечественной деловой, общественно-политической и научной периодике преимущественно последнего года, применялись сценарные и форсайт-методы исследования, в также методы ретроспективного и компаративного анализа социально-экономических процессов, междисциплинарный подход к проведению исследования.
Результаты и обсуждение
Можно сколько угодно обсуждать эффективность или неэффективность мер, которые принимались в период пандемии Covid-19, но одно можно сказать точно - события 2020-2021 годов позволили стабилизировать российскую экономику в 2022 г. гораздо легче, чем если бы пандемии никогда не было. В пандемический период органы публичного управления и в России, и в мире прошли своеобразную «тренировку», получили компетенции быстрого реагирования на шоки неэкономической природы. Ко-ронавирусный шок был всесторонним: наблюдалось радикальное снижение предложения из-за фактического запрета на функционирование торговых центров, точек общественного питания, учреждений культуры и сервисных предприятий, также происходило изменение поведенческих привычек населения, возник негативный эффект разрыва логистических цепочек и др.
Если рассмотреть эти события более детально, можно найти сходства в кризисах 2020 и 2022 годов [12]. Различий, конечно, гораздо больше, что не отменяет того факта, что в обоих случаях трансформировался спрос из-за неуверенности населения и бизнеса в завтрашнем дне (особенно в острых фазах кризиса), менялось предложение, причем в обоих случаях на него влияли государственные органы. В 2020 директивные меры властей прямо запрещали организациям ряда секторов экономики функционировать, хотя власти и обещали взамен определенные меры по поддержке бизнеса, тогда как в 2022 году прямых запретов на ведение бизнеса в России никто не вводил, однако из-за непубличного политического давления властей недружественных стран с российского рынка ушли даже те иностранные компании, которые изначально заявляли, что точно на нём остаются.
Например, среди избравших такую линию поведения компаний можно назвать японскую Fast Retailing, владеющую брендом Uniqlo. Эта компания закрыла в 2022 году свои магазины в России, сославшись на проблемы с логистикой, однако продолжает реализовывать свою продукцию, включая новые коллекции, через различные торговые площадки. Другой пример - бренд H&M, который «уходил» из России на протяжении полугода, при закрытии магазинов с помпой проводились «последние распродажи», но вскоре продукция этого бренда появилась на интернет-площадке Wildberries. Характерен пример и с McDonald's, владельцы которого продали свой бизнес в стране местным предпринимателям полностью, от зданий со всем необходимым оборудованием до фирменного мобильного приложения. Этот бизнес по сути своей сохранился и продолжает успешную работу в России под новым наименованием и с новыми владельцами.
Изначально было ожидаемо, что ряд компаний, громко заявивших о своем уходе с российского рынка под влиянием давления со стороны своих правительств, уже вернулся в Россию в том или ином виде - наладив поставки в формате параллельного импорта, или же передав управление бизнесом в руки местных партнёров. Формат этих организационных преобразований, по нашему мнению, не играет особой роли, важен тот факт, что международному бизнесу интересен и важен российский рынок, по-
этому в ближайшее время можно ожидать очередных переименований очередных иностранных компаний на рынке России. Так, после кратковременного «закрытия» в Россию вернулись Apple, Microsoft, Paulig, Valio и др.
Интересно, что даже при относительном укреплении курса рубля, после его резкого ослабления весной 2022 года, цены на импортные товары снижаются незначительно после периода взрывного роста в марте-мае 2022 года. Это обусловлено не только высокой неопределенностью ситуации, стремлением бизнеса застраховаться от колебаний курса национальной валюты, но и факторами более долгосрочными и фундаментальными [13, 14]: нарушением цепочек поставок, кардинальной перестройкой логистики, в результате которой доля стоимости доставки в цене товара значительно вырастает, т.е. растут трансакционные издержки, что отдаляет реальную экономику от идеальной рыночной модели.
Как известно, именно отсутствие трансакционных издержек делает теоретическую модель рынка совершенной конкуренции, которая на протяжении последних десятилетий, после распада СССР, идеализировалась многими теоретиками настолько, что делались попытки ее практического воплощения, «совершенной». Рынок совершенной конкуренции - это аналог механического мира без трения, в последнем, как известно возможен если не вечный двигатель, то, по крайней мере, вечное движение. Очевидна утопичность подобных теоретических моделей (что не умаляет потенциала их использования в чисто теоретических изысканиях). «Рыночный фундаментализм» показал свою несостоятельность [15]. Следовательно, активизация государственного вмешательства в современных условиях становится не только ожидаемой, но и желательной, т.к. только таким путем можно преодолеть несовершенства складывающейся экономической модели, находящейся под постоянными шоковыми ударами.
И опять здесь следует обратиться к опыту пандемии. Пандемийный кризис был частично подавлен масштабными мерами государственной поддержки экономики и населения [16, 17], поэтому сегодня необходимо понимать, какими возможностями обладает российская экономическая система, какой у неё запас прочности и возможности для поддержки того бизнеса, который продолжает функционировать. Несмотря на все пессимистичные прогнозы, российская экономика по итогам 2022 года показала хотя и серьёзное, но вовсе не катастрофичное падение. Так, согласно данным Росстата (см. табл. 1), за 2022 год ВВП России снизился всего на 2,1%, тогда как ряд экспертов, в том числе и внутри страны, не говоря уж о зарубежных, предрекал крах российской экономической системы и «откат в каменный век» с падением ВВП величину до 20%.
Таблица 1
Динамика элементов использования ВВП РФ (в постоянных ценах, в % к предыдущему году)
Показатель 2022 г. 2021 г.
Валовой внутренний продукт 97,9 105,6
в том числе:
расходы на конечное потребление 99,4 108,0
домашних хозяйств 98,2 110,0
государственного управления 102,8 102,9
некоммерческих организаций, обслуживающих домашние хозяйства 95,8 106,8
валовое накопление 96,8 114,2
экспорт н.д. 103,3
импорт н.д. 119,1
Составлено Плотниковым А.В. по данным Росстата, см: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/22_20-02-2023.html.
По-видимому, геополитическое противостояние не только России, но и группы дружественных нам стран со странами коллективного Запада в средне- и, возможно даже, в долгосрочной перспективе продолжится, что делает весьма вероятным сценарий «островного развития» [18]. Поэтому весьма вероятным нам видится сценарий, при котором глобализация сменится регионализацией [19]. То есть, вместо тенденции к конвергенции и гармонизации национальных экономических интересов мы увидим их дивергенцию, вплоть до перехода к фазе антагонистического противостояния и усиления «экономических войн».
Определённые сигналы о возможности такого развития были даже в пандемийном кризисе - вспомнить можно и «пиратство» США в отношении партий защитных масок, которые предназначались для Германии и Франции, но были «перехвачены» американскими в китайских терминалах отгрузки, и «вакцинную гонку», когда различные фармацевтические компании, при непосредственной поддержке правительств, старались первыми произвести действующую вакцину от коронавируса и заблокировать доступ на внутренний рынок вакцин иностранных производителей, не считаясь с показателями собственно медицинской эффективности различных вакцин. Кто-то увидит в этом заботу о своих гражданах, но немаловажным аспектом является и финансовая составляющая - желание продать побольше доз вакцины, чтобы «отбить» вложенные в её разработку средства, в том числе с использованием силового давление государства на конкурентов.
То есть - налицо дивергенция национальных экономических интересов, даже в группе формально-дружественных стран, обозначаемых в отечественном дискурсе «коллективным Западом», в чем угадывается некое единство этого «коллектива». Но оно иллюзорно, действующим началом такого единства все чаще оказывается не стремление к взаимному выигрышу в рамках «коллектива» в соответствии с постулатами теории Нэша, но наличие неэкономического принуждения одних партнеров со стороны других. Мы полагаем, следуя известной концепции базиса и надстройки К. Маркса, что размывание экономического фундамента взаимодействия стран неизбежно приведет к распаду или, по крайней мере, ослаблению имеющихся альянсов.
Характерным примером для текущей ситуации является пример снарядного голода, который испытывает противостоящая России на полях сражений в специальной военной операции группировка украинских войск, действующая в коалиции с многочисленными формированиями «добровольцев» и наемников из стран НАТО. Имеющиеся производственные мощности стран НАТО работают фактически на пределе для удовлетворения потребностей воюющей группировки в артиллерийских снарядах, а развитие инфраструктуры (расширение производственных мощностей) займёт немало времени. Наладить эффективную кооперацию в этом вопросе не удается: в рядах НАТО одним из самых больших препятствий на пути к увеличению производства снарядов является стремление некоторых государств-членов альянса самостоятельно закупать оружие и боеприпасы для собственных систем, а не сотрудничать с другими странами, даже несмотря на сложность военно-политической ситуации (см.: https://www.bloomberg.com/news/articles/2023-02-16/when-will-ukraine-war-end-ammo-shortage-risks-prolonged-conflict).
Если говорить о позиционировании России в мировой экономике, то можно предположить, что в условиях наблюдаемой турбулентности прогнозировавшийся и планировавшийся энергопереход [20], по-видимому, задерживается. Это означает, что спрос на энергоресурсы если и не будет в краткосрочной перспективе расти, то, по крайней мере, не снизится. Следовательно, несмотря на декларируемый акцент на высоко- и среднетехнологическое импортозамещение в промышленной политике, поддержка отечественного топливно-энергетического комплекса (ТЭК) должна оставаться одним из приоритетов экономической политики.
Такой крупный поставщик энергоресурсов, как Россия, даже в условиях санкционного противостояния, не сможет остаться в стороне от процессов глобального энергообеспечения, в том числе с учетом возможных изменений географической структуры экспорта [21, 22]. Поддержка ТЭК в среднесрочной перспективе гарантирует устойчивое развитие (благодаря системе межотраслевой кооперации) или хотя бы относительную стабильность российской экономической системе в переходный период к новому состоянию.
Нормальное развитие страны в XXI веке видится невозможным без инвестиций в сферу информационных технологий и активной цифровизации и цифровой трансформации [23, 24, 25]. Не случайно одной из национальных целей Российской Федерации до 2030 года является цифровая трансформация (см. Указ Президента РФ № 474 от 21 июля 2020 года). Оценку качества и уровня этой цифровой трансформации предлагается производить с применением следующих целевых показателей:
1) достижение «цифровой зрелости» ключевых отраслей экономики и социальной сферы, в том числе здравоохранения и образования, а также государственного управления;
2) увеличение доли массовых социально значимых услуг, доступных в электронном виде, до 95 процентов;
3) рост доли домохозяйств, которым обеспечена возможность широкополосного доступа к информационно-телекоммуникационной сети Интернет, до 97 процентов;
4) увеличение вложений в отечественные решения в сфере информационных технологий в четыре раза по сравнению с показателем 2019 года.
Вопрос цифровой трансформации становится особенно актуальным в свете эмиграции части ИТ-специалистов в 2022 году, которые могли бы поспособствовать в этом [26]. При этом, следует понимать, что информационные технологии - это не только и не столько программное обеспечение. Это, в том числе, усовершенствование производственных процессов, ускорение расчётов, снижение зависимости качества производства от рабочей силы, внедрение искусственного интеллекта в процессы управления и пр. Такие изменения не происходят одномоментно, однако сейчас необходимо выбрать ориентиры и приоритеты для дальнейшего развития с учётом изменившихся условий.
Если говорить об отраслевых приоритетах, то наиболее перспективными для России точками приложения усилий, по нашему мнению, можно считать машиностроение, микроэлектронику, фармацевтическую отрасль, сельское хозяйство, химические производства в общем и нефтехимию, в частности. Очевидное отставание России от мировых лидеров в этих сферах должно быть сокращено в кратчайшие сроки. Например, доля химического комплекса в ВВП России составляет 1,1%, а к 2030 году планируется ее рост до 2,0 процентов. В Китае же эта доля уже сейчас составляет 8,9%, в Японии - 8,2%, в Германии - 6,9%, в США - 6,1% (см: https://rg.ru/2021/03/30/pochemu-strategicheski-vazhnye-dlia-strany-razrabotki-ostaiutsia-v-kolbe.html).
Сельское хозяйство сегодня может стать не менее важной экспортной категорией, чем энергоресурсы. Несмотря на то, что за период 2000-2020 гг. рост производства продукции сельского хозяйства составил 169,8% со среднегодовым темпом прироста 2,6% на фоне 179,1% роста ВВП при среднегодовом темпе прироста 2,8% [26], Россия всё еще может наращивать темпы роста в сельском хозяйстве. Свободные посевные площади (в особенности на воссоединенных в 2022 г. исторически российских территориях с качественной плодородной почвой) позволяют в краткие сроки нарастить валовые сборы продукции растениеводства, которую можно направить как на экспорт, так и на цели внутреннего потребления. Внешние поставки российской продукции также можно диверсифицировать и расширить -сегодня во всем мире Россия известна как крупный экспортёр растительных масел и зерна, однако сохраняется потенциал производства на экспорт мяса, кондитерских изделий, а также продуктов переработки зерна, в частности муки.
Также, стоит рассмотреть вопрос стимулирования внутреннего спроса на продовольствие. Сегодня, потребление молочной, мясной продукции, фруктов, ягод и овощей уступает среднедушевому потреблению развитых стран, а по ряду продуктов - ниже, чем рекомендованные медицинские нормы потребления [27]. Это обусловлено более низкими доходами россиян и иными пищевыми привычками, в сравнении с жителями развитых стран. Эти изменения в дальнейшем повлияют и на демографическую ситуацию в стране, в частности, на продолжительность жизни, увеличение которой является одним из национальных приоритетов.
Как известно, рост производства и рыночного предложения обычно приводит к снижению цен на продукцию (даже относительный монополист по производству мяса в России - компания «Мираторг» держит цены на достаточно низком уровне), так что объемы потребления вышеозначенных категорий продуктов можно повысить, как показывают расчеты специалистов Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, в среднем на 15% [28], при этом снизив объемы потребления картофеля, зерновых, сахара, растительного масла и хлеба. Высокая питательная ценность и относительная дешевизна этих продуктов обуславливает их высокие объемы потребления. Однако, это приводит к росту количества хронических заболеваний и снижению качества жизни населения.
Конечно, предлагаемые новые вектора развития реального сектора экономики невозможны без одновременных социальных изменений, в частности, необходимо изменение отношения к науке и образованию. Необходимо, по нашему мнению, реализовать комплекс действий в этой сфере, среди первоочередных из них следует выделить модернизацию науки, в том числе через привлечение новых кадров, смену приоритетов. Без этого невозможна ни модернизация производства, о которой активно говорят ещё со времён «крымских» санкций, ни трансформация социума.
Несмотря на акцент в развитии на реальный сектор экономики, от которого зависит обеспечение и экономического суверенитета России, и устойчивость всей социально-экономической системы в период современной турбулентности, значимость финансового сектора также не следует приуменьшать.
В 2022 году, с целью защиты национальной финансовой системы от шока, вызванного массированными западными санкциями, Центральный банк РФ активно манипулировал ключевой ставкой (см. рис. 2). Это, конечно же, сказалось на стоимости кредитов, привело к сложностям в финансировании и частных, и государственных (прежде всего - инфраструктурных и социальных) проектов.
Следовательно, необходимо развитие инструментов долгосрочного финансирования [29, 30]. Крупные национально значимые инвестиционные проекты зачастую рассматриваются банками как высокорисковые из-за того, что их доходность не будет покрывать проценты по кредиту, а также из-за значительного потенциала изменения профилей рисков вследствие долгосрочности такого рода проектов. Для таких проектов еще несколько лет назад можно было бы привлечь финансирование с применением инфраструктурных или зеленых облигаций, однако сегодня для таких инструментов будет сложно найти покупателей. Поэтому на первый план выходит деятельность институтов развития, таких как ВЭБ.РФ, Фонд развития промышленности и др.
Эти институты позволяют привлекать финансирование иными путями, создавать государственные (и аффилированные с государством) фонды, наполнение которых может быть осуществлено при помощи средств, которые ранее аккумулировались в международных резервах страны. Например, это можно сделать в отношении федерального Фонда развития промышленности, флагманской программой которого являются «Проекты развития», направленные на импортозамещение и выпуск конкурентоспособной продукции (см. табл. 2). Финансирование таких проектов можно было бы осуществлять с применением инфраструктурных или концессионных облигаций, однако до сих пор отсутствует проработанная законодательная база, правоприменительная практика и льготы для всех заинтересованных сторон [31].
25,0 -
20,0
01 февраля 28 февраля 11 апреля 04 мая 27 мая 14 июня 25 июля 19 сентября
Составлено Плотниковым А.В. по данным Центрального Банка Российской Федерации.
Рис. 2. Изменения ключевой ставки ЦБ РФ в 2022 году, %
Таблица 2
Характеристика проектов развития, финансируемых Фондом развития промышленности
Показатель Значение
Сумма займа, млн рублей от 100 до 1 000
Срок займа, лет до 5
Процентная ставка, годовых 1% в первые три года при наличии банковской гарантии и 3% при других видах обеспечения; ставка в 1% на весь срок доступна при покупке российского оборудования или отечественного программного обеспечения на сумму более 50% от суммы займа
Составлено Плотниковым А.В. по данным Фонда развития промышленности.
Заключение
Кризис 2022 года в России можно считать системным продолжением кризиса 2020 г., потому что реального восстановления экономики после пандемии и перед очередным витком санкционного противостояния не произошло. По прошествии года после начала специальной военной операции можно строить осторожные прогнозы о дальнейшей траектории развития российской экономики. Беспрецедентное количество санкций против России не привело к ожидаемому авторами этих санкций эффекту, снижение ВВП оказалось серьёзным, однако, не превышающим снижения 2020 г. (2,1% против 2,7% в панде-мийный год).
Для того, чтобы нивелировать последствия кризиса и ещё прочнее стабилизировать экономику, предлагается ряд мер поддержки реального сектора экономики. Эти меры позволят не только исправить текущее положение, но и подготовиться к следующим кризисам, которых не избежать, потому что механизмов предупреждения неэкономических шоков пока что не разработано. Так, предлагаются к созданию стабилизационные инвестиционные фонды, средства которых могут пойти на низкодоходные и долгие в реализации социальные и инфраструктурные проекты. Особого внимания заслуживает поддержка производственных проектов, прежде всего ориентированных на импортозамещение и обеспечение технологического суверенитета России.
В целом, имеющиеся данные показывают, что Правительство России научилось преодолевать последствия кризисов, однако обеспечение макроэкономической стабильности ценой качества жизни населения и отсутствие реального экономического роста, отсутствие выверенной траектории развития экономики является на долгосрочном периоде куда большей проблемой, чем один конкретно взятый кризис. На этом фоне, к сожалению, формируется кризис доверия к государству, частный бизнес неактивно инвестирует в страну, в которой зарабатывает деньги. Эта ситуация требует исправления.
Бизнес не готов брать на себя риск в кризисной ситуации, а последнее десятилетие кризис - перманентное явление. Несправедливость в распределении ресурсов и вывод средств за границу людьми, которые ближе всех находятся к этим ресурсам, не позволит выбраться из кризиса никогда. Только здоровая конкуренция и корректировка законодательства, направленная на защиту частного предпринимательства, поможет в этом. И для решения этих задач (по крайней мере, на текущей исторической стадии экономического развития) необходимо усиление вмешательства государства в экономические процессы.
Благодарности
Статья выполнена в рамках инициативной НИР Санкт-Петербургского государственного экономического университета: «Формирование хозяйственных систем евразийского типа: динамика, противоречия, эффективность» (код 121042600253-4).
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Боркова Е.А., Ватлина Л.В., Курбанов А.Х., Плотников В.А. Оценка влияния макроэкономических шоков на устойчивость развития секторов национальной экономики и проблемы экономической безопасности. СПб.: Инфо-да, 2022. 248 с.
2. Головко М.В., Приходько А.В. Влияние неопределенности внешней среды на экономическую безопасность промышленного предприятия // Вектор экономики. 2022. № 12 (78).
3. Рогатин С.И., Фролов А. О. Санкции и их воздействие на военно-экономический потенциал // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2022. № 1 (51). С. 14-17.
4. Харламов А.В. Глобальная нестабильность и развитие хозяйственной системы // Проблемы современной экономики. 2021. № 4 (80). С. 42-48.
5. Цехомский Н.В. Инвестиционная поддержка промышленного развития в условиях санкций // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2022. № 4 (54). С. 5-9.
6. Гришков В.Ф. Воздействие политико-экономической турбулентности на экономику региона (на материалах Ленинградской области) // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 4 (136). С. 88-95.
7. Курбанов А.Х., Шахян И.А. Алгоритм внедрения системы управления устойчивостью цепочек поставок в оборонно-промышленном комплексе // Экономический вектор. 2022. № 3 (30). С. 16-22.
58
8.
9.
10
11
12
13
14.
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Славецкая Н.С., Миэринь Л.А. Ценовой потолок как метод санкционного давления на российский нефтяной экспорт // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 5-2 (137). С. 21-27.
Гришков В. Ф., Плотников В.А., Фролов А. О. Мобилизационная экономика в современной России: теоретические аспекты // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 3 (135). С. 7-13.
Харламов А.В., Ростиславский А.А. Межорганизационные формы взаимодействия государства и участников кластера в интересах инновационного развития // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2022. № 4 (54). С. 20-25.
Харламов А.В., Харламова Т.Л., Поняева И. Государственное управление инновационным развитием с использованием возможностей импортозамещения // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 4 (136). С. 69-75.
Плотников А.В. Моделирование форм проявления кризиса в национальной экономике под воздействием неэкономического шока (на примере кризисов в России 2020 и 2022 годов) // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 5-2 (137). С. 194-199.
Куренков П.В., СафроноваА.А., Герасимова Е.А., ХаритоноваМ.Н. Влияние экономических санкций на транспортную логистику Российской Федерации // Социально-экономический и гуманитарный журнал Красноярского ГАУ. 2022. № 4 (26). С. 83-93.
Назаров П.В., Плотников А.В. Экономическая безопасность и устойчивость социально-экономической системы в периоды кризисов // Ученые записки Международного банковского института. 2022. № 4 (42). С. 176-187. Бодрунов С.Д. Ноономика. М.: Культурная революция, 2018. 432 с.
Вертакова Ю.В., Плотникова Н.А. Анализ состояния российской промышленности и ее экспортного потенциала в период пандемического кризиса // Russian Economic Bulletin. 2021. Т. 4. № 5. С. 179-185. Плотников В.А. Трансформация потребительского поведения под воздействием пандемии COVID-19 // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2022. № 5-1 (137). С. 108-114. Плотников В.А. Синхронизация технологических, социальных и экономических преобразований в условиях «островной» трансформации // Ноономика и ноообщество. Альманах трудов ИНИР им. С.Ю. Витте. 2022. Т. 1. № 3. С. 112-123.
Игнатьев В.И. Социальные локальности в эпоху информационно-сетевой глокализации // Социологические исследования. 2020. № 7. С. 37-46.
Симонов А.Г., Лавров С.Н. Глобальный энергопереход: формирование нового технологического уклада // Геоэкономика энергетики. 2022. Т. 20. № 4. С. 16-35.
ТабахА., ПодругинаА. Санкциномика: развилки, коридоры и выходы. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.raexpert.ru/researches/sancinomics_2022 (дата обращения 30.12.2022).
Ушкалова Д.И. Антироссийские санкции и экспорт России в 2022 г.: риски и перспективы // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2022. № 6. С. 34-51.
Кениг А. В. Цифровая экономика и ее влияние на экономический рост: российские и глобальные тенденции // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2022. № 4 (54). С. 10-14. Макшарипова Э.А., Ильясов Р.Х. Проблемы подготовки кадров для цифровой экономики // Социально-экономические и финансовые аспекты развития Российской Федерации и её регионов в современных условиях: материалы I всероссийской научно-практической конференции. Грозный, 2020. С. 278-281. Назаров Д. М. Цифровая экономика как результат информационных революций // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2018. № 5 (113). С. 12-24.
Анохина М.Е. Оценка экономического роста сельского хозяйства России в управленческом контексте // АПК: Экономика, управление. 2021. № 10. С. 14-28.
Холдоенко А.М. Актуальные аспекты национальной экономической безопасности (на примере продовольственной безопасности и производства куриных яиц) // Актуальные проблемы современных технологий производства, хранения и переработки: сборник научных статей Всероссийской научно-практической конференции / Курская государственная сельскохозяйственная академия имени И.И. Иванова. Курск, 2022. С. 125-129. Потенциальные возможности роста российской экономики: анализ и прогноз / под ред. А. А. Широва. М.: Ар-тик Принт, 2022. 296 с.
Вертакова Ю.В. Стратегическое планирование устойчивого развития региона // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Экономика и управление. 2005. № 1. С. 48-53.
Цехомский Н.В. Инвестиционная привлекательность и инвестиционный климат // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2022. № 1 (51). С. 5-9.
Плотников А.В. Проектное финансирование с использованием инфраструктурных облигаций // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2019. № 1 (39). С. 19-22.
