CC BY
37
Плотников А. В.
МЕХАНИЗМ ВЛИЯНИЯ НЕЭКОНОМИЧЕСКОГО ШОКА НА НАЦИОНАЛЬНУЮ ЭКОНОМИКУ
Аннотация. Различные неэкономические шоки случаются регулярно и приводят к кризисам в экономике. Среди форм такого рода шоков можно выделить следующие: санкции и реакция на них - им-портозамещение, пандемия Covid-19 и реакция на нее в виде изменения структуры экономики, как стихийной (свертывание, например, туризма), так и управляемой (целевое финансирование и поддержка, например, фармпроизводства); климатические изменения; возможные чрезвычайные ситуации крупного масштаба (например, авария на АЭС «Фукусима» и последовавшее за ней закрытие атомных станций в Японии и Германии); террористические проявления, войны, революционные выступления и социальные движения (современные США, Украина, Беларусь, Сирия, Армения и др.) и т. д. Действие этих шоков приводит к разрушению части экономического потенциала и изменению институциональной структуры национальной экономики.
Ключевые слова. Неэкономические шоки, пандемия Covid-19, реальная экономика, промышленность, нефтедобывающая отрасль.
Plotnikov A.V.
THE IMPACT OF NON-ECONOMIC SHOCK ON THE NATIONAL ECONOMY
Abstract. Various non-economic shocks occur regularly and lead to crises in the economy. Among the forms of this kind of shocks, the following can be distinguished: sanctions and the response to them - import substitution, the Covid-19 pandemic and the response to it in the form of changes in the structure of the economy, spontaneous (curtailment of, for example, tourism) and controlled (targeted funding and support, for example, pharmaceutical production); climate change; possible major emergencies (for example, the accident at the Fukushima nuclear power plant and the subsequent closure of nuclear power plants in Japan and Germany); manifestations of terrorism, wars, revolutionary actions and social movements (modern USA, Ukraine, Belarus, Syria, Armenia, etc.), etc. The effect of these shocks leads to the destruction of part of the economic potential and changes in the institutional structure of the national economy.
Keywords. Non-economic shocks, Covid-19 pandemic, real economy, industry, oil industry. Введение
Пандемия COVID-19 стала беспрецедентным шоком для мировой экономики и привела к самой глубокой рецессии со времен Второй Мировой войны [1-3 и др.]. Как следует из доклада ООН «Мировое экономическое положение и перспективы», из-за введения различных ограничительных «антиковид-ных» мер мировой ВВП в 2020 году, согласно предварительным оценкам, сократился на 4,3%. В 2009 году, после мирового финансового кризиса этот показатель не достигал даже 2%. Естественно, что такая ситуация требует углубленного теоретического анализа.
ГРНТИ 06.03.07 © Плотников А.В., 2021
Антон Владимирович Плотников - аспирант кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., 21 (Russia, St. Petersburg, Sa-dovaya str., 21). E-mail: [email protected]. Статья поступила в редакцию 21.03.2021.
Наиболее серьезный экономический ущерб был нанесен развитым странам, которые ввели режим самоизоляции и строгие карантинные меры практически сразу же после начала пандемии. По подсчетам Совета по мониторингу глобальной готовности к пандемии, организованного ВОЗ и Всемирным банком, первая волна пандемии обошлась мировой экономике в 11 триллионов долларов и более 10 триллионов составили недополученные доходы населения. По прогнозам ООН, восстановление экономики может произойти уже в 2021 году, экономический рост составит 4,2%.
Следует отметить, что шок для экономики оказался всесторонним: во-первых, из-за ограничительных мер в первую очередь был нанесен ущерб предложению (закрытие торговых центров, точек общественного питания, учреждений культуры, театров и др.), что привело к росту безработицы и серьезному снижению спроса на товары и услуги. Во-вторых, определенные секторы экономики сильно пострадали от ограничительных мер и поведенческих изменений потребителей, которые наверняка сохранятся до тех пор, пока пандемия не отступит (например, после массовой вакцинации).
В то же время, неблагоприятное воздействие на экономику было смягчено масштабными мерами государственной политики, которые, на фоне снижения спроса, например, на энергоресурсы, могут усугубить финансовое положение различных стран, привести к росту мирового долга (в 2020 году он достиг рекордных 275 триллионов долларов). Материалы и методы
Различные шоковые воздействия на экономику приводят к снижению ее устойчивости, возникновению кризисов, как регулярных (циклически повторяющихся), так и единоразовых. В литературе проблематика возникновения экономических кризисов и антикризисной экономической политики довольно хорошо проработана [4-9 и др.], в этой связи в авторском исследовании мы будем опираться на известные теоретические положения, описывающие механизм развития кризиса в экономике. В то же время, эти положения требуют корректировки в связи со спецификой текущего коронакризиса, которой в новейших исследованиях уделяется значительное внимание [10-15 и др.].
Определенную сложность при проведении исследования вызвало обеспечение его эмпирическими и статистическими данными. В силу того, что коронакризис пока еще не завершен, динамика его дальнейшего развития не вполне прозрачна, при подготовке статьи мы использовали различные статистические данные и экспертные оценки, приводимые, преимущественно, не в научной литературе, а в деловых и отраслевых СМИ, в том числе сетевых, а также в аналитических материалах различных государственных и неправительственных организаций. Результаты и обсуждение
Кризис COVID-19 имеет сложный характер и во многих отношениях является уникальным, поэтому его последствия в долгосрочной перспективе сложно оценить, ретроспективная оценка на основании прошлых кризисов не может быть надежной, потому что сроки окончания пандемии слабо предсказуемы. Для оценки последствий кризиса предлагается учитывать «рубцовый эффект» (scarring effect) [16]. Рассмотрим далее его сущность.
Согласно общепринятому мнению, результатом рецессии является более справедливое и адекватное распределение ресурсов за счет того, что менее эффективные фирмы уходят с рынка. Т.е. кризис оказывает санирующее влияние на экономику. При этом традиционно обращается внимание на то, что уходят с рынка неэффективные фирмы. И даже, если это не обсуждается в прямой постановке, этот факт подразумевается. Однако, это не так. Согласно «эффекту рубцевания», огромное количество фирм, которые потенциально могли бы стать в будущем лидерами рынка, во время рецессии уходят с рынка в своем «младенчестве». Считается, что эффект «рубцевания» превосходит эффект «очищения» рынка и приводит к снижению средней производительности во время рецессий [там же] и, по авторскому мнению, непосредственно после их завершения.
Оценка «рубцовых» эффектов прошедших кризисов дает некоторое представление о том, как пандемия COVID-19 может повлиять на объемы производства в мире. Согласно данным Penn World Table, первоначальное воздействие на объем производства является краткосрочным и имеет тенденцию к исчезновению через два года после окончания эпидемии. В то же время, стоит отметить, что анализ эпидемий, представленный в аналитических таблицах Penn, посвящен в основном локальным событиям, которые не сопоставимы с влиянием на экономику глобальной пандемии.
На рисунке 1 представлено влияние эпидемий на потенциальный выпуск (potential output) затронутых стран с доверительной вероятностью 95%. При расчете результатов использовались данные, ка-
савшиеся эпидемий SARS (2003 г.), «свиного гриппа» (2009-2010 гг.), MERS (2013 г.), вируса Эбола (2014-15 гг.) и вируса Зика (2016 г.). При расчетах страны считались затронутыми этими инфекционными болезнями, если в них регистрировалось не менее десяти случаев инфицирования.
Источник: ЕЦБ, https://www.ecb.europa.eu/pub/economic-bulletin/focus/2021/html/ecb.ebbox202008_01~e038be4510. en.html.
Рис. 1. Погодовая динамика потенциального выпуска под влиянием эпидемии (использованы обозначения: t - год эпидемии, 0-1) - год, предшествовавший эпидемии, О+М - М-й год после эпидемии)
Так как в выборке приведены данные по недавним эпидемиям, рассчитать их влияние можно только в течение 4 лет после их окончания. Что характерно, потенциальный объем производства возвращается на докризисные показатели достаточно быстро, что позволяет позитивно подходить к оценке последствий пандемии СОУГО-19. При этом, следует отметить и еще один пока еще сравнительно слабо изученный эффект: эпидемии негативно влияют на предложение рабочей силы. Стоит отметить, что большинство эндогенных финансовых кризисов (причиной которых явился «классический» кризис перепроизводства и дисбаланс между спросом и предложением) оказывают свое влияние на потенциальный выпуск даже по прошествии 8 лет после их окончания.
В то же время, экзогенные (вызванные неэкономическими факторами) экономические кризисы характеризуются быстрым посткризисным ростом («отскоком») и возвращением объемов потенциального выпуска на траекторию долгосрочного тренда всего через 2-3 года после их окончания. Особенно сильно кризисы влияют на основной капитал. Если оценивать их влияние на отдельные компоненты потенциального выпуска, можно обнаружить, что примерно через три года негативное влияние на трудоемкость и общую факторную производительность снижается, тогда как влияние на капитал продолжает расти (рисунок 2). Представляет, в этой связи, интерес анализ влияния коронакризиса на банковский сектор.
Российский банковский сектор продолжает испытывать трудности из-за экономического спада. Несмотря на ряд поддерживающих мер со стороны правительства и центрального банка, очевидные проблемы малого и среднего бизнеса напрямую влияют на устойчивость банков. Однако, большое количество проблемных кредитов, возможная «третья волна» коронавируса и сопутствующих ограничений заставляют опасаться того, что худшее для банковской сферы еще впереди. Если строгие ограничительные меры будут введены в очередной раз, предпосылки к чему наблюдаются, например во многих западноевропейских странах, это может привести к усилению давления на банки - снизится платежеспособность заемщиков на всех уровнях (малые и средние предприятия, физические лица).
На конец января 2021 года доля просроченных потребительских кредитов (отсутствие платежей больше, чем 90 дней) увеличилась до 23,5%, тогда как в тот же период 2020 года эта доля составляла 17,8% (см.: https://tass.ru/ekonomika/10876193). При этом, растут риски кредитования в иностранной валюте из-за очередного витка санкционного противостояния, ослабления рубля и перебоев во внеш-
ней торговле из-за пандемии. Положительным моментом в этой связи является то, что уровень долларизации в российском банковском секторе продолжает снижаться - кредиты в иностранной валюте составляют примерно 19% от общего объема кредитов, а депозиты - 27%. По сравнению с началом 2015 года, эти показатели ощутимо снизились - с 25% и 36%, соответственно. Это обусловлено возросшим риском из-за волатильности курса рубля и серьезным снижением депозитных ставок.
о
-0,5 -1 -1,5 -2 -2,5 -3 -3,5 -4
Капитал
Трудоемкость
Общая факторная производительность
t+1 Dt+3 at+5 Ht+7
Источник: ЕЦБ, https://www.ecb.europa.eu/pub/economic-bulletin/focus/2021/html/ecb.ebbox202008_01~e038be4510. en.html.
Рис. 2. Влияние финансового кризиса на отдельные компоненты потенциального выпуска
За первые 9 месяцев 2020 года прибыль крупных и средних предприятий сократилась на 40% по сравнению с тем же периодом годом ранее. Наибольшие проблемы испытала туристическая отрасль, авиапассажирские и железнодорожные перевозки. Малые и средние предприятия, на долю которых приходится порядка 20% российского ВВП, несмотря на все поддерживающие меры (выплаты со стороны государства на сохранение зарплат, поддержка самозанятых, налоговые послабления, приостановка проверок бизнеса и др.), пострадали сильнее всего.
Пандемия COVID-19 не только затронула в основном трудоемкие отрасли, но и по объективным причинам сократила предложение рабочей силы. Поэтому влияние этого кризиса на трудоемкость в потенциальном выпуске может быть гораздо серьезнее. К отраслям, наиболее пострадавшим от мер по сдерживанию распространения коронавирусной инфекции, можно отнести розничную торговлю, общественное питание, туризм, индустрию развлечений и сферу услуг в общем.
За время пандемии заметно вырос уровень безработицы в России - с 4,6% в октябре 2019 года до 6,4% в августе 2020 года. Это самый высокий показатель за последние 8 лет (рисунок 3). При этом, во время кризиса 1998-1999 годов официальные показатели уровня безработицы достигали 14,6%, а в 20082010 годах находились в диапазоне 6-10%. Это позволяет сделать вывод, что уровень безработицы, хоть и является достаточно высоким, не катастрофичен. Очевидно, что сокращение количества рабочих мест и понижение заработной платы привели к закономерному снижению личного располагаемого дохода домохозяйств. Согласно одному из последних докладов Всемирного банка (см. Russia Economic Report #44), уровень бедности в России увеличился с 12,3% в 2019 году до 13,2% в 2020 году.
В то же время, следует отметить, что текущий кризис создал предпосылки для ускорения структурных преобразований в экономике, в частности - связанных с переходом к новому технологическому укладу [17-21 и др.]. Несмотря на то, что кризис, вызванный COVID-19, негативно влияет на продуктивность, цифровизация различных областей общественной жизни (образования, экономики, культуры, сервиса и др.) может привести к положительным изменениям в долгосрочной перспективе.
Следует отметить комплексное влияние рассматриваемого неэкономического шока на экономику. Пандемия коронавируса и реакция на нее со стороны властей привели не только к появлению новых, но и к обострению старых проблем - рост государственных и частных долгов, социальное неравен-
ство, климатические изменения и др. Режим самоизоляции и политический ответ на СОУГО-19 спровоцировали «двойной» шок для экономики: в первую очередь из-за «закрытия» Китая и остановки производств, во вторую - из-за падения спроса на ряд товаров и услуг из-за всеобщего карантина.
6,6% -
6,4% -
6,2% -
6,0% -
5,8% -
5,6% -
/
5,4% I-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1
апр.20 май.20 июн.20 июл.20 авг.20 сен.20 окт.20 ноя.20 дек.20 янв.21 фев.21 мар.21
Факт — Прогноз
Источник: Росстат, https://ru.investing.com/economic-calendar/russian-unemployment-rate-556.
Рис. 3. Уровень безработицы в России
Из-за прекращения поставок с китайских фабрик и заводов, компании по всему миру были вынуждены сократить или даже приостановить свою деятельность из-за нехватки нужных компонентов. При всех попытках контролировать пандемию, сделать это невозможно, поэтому экономики всех стран мира так или иначе пострадали от последствий коронавируса. В отчете МВФ (октябрь 2020 г., см.: https://www.imf.org/en/Publications/WE0/Issues/2020/09/30/world-economic-outlook-october-2020) утверждается, что наиболее уязвимыми в этих условиях остаются развивающиеся страны. Более 90 миллионов человек в них могут оказаться за чертой бедности.
При этом, из-за устойчивости и масштабов китайской экономики, относительные показатели развивающихся стран искажаются и не могут отражать реального положения дел. Так, например, в некоторых странах Латинской Америке падение ВВП в 2020 году достигло 8%. Африканский континент потерял 3% своего ВВП, будучи относительно устойчивым, хоть некоторые страны и оказались в сложной ситуации, например Южная Африка, ВВП которой снизился на 8%.
Отличительной чертой коронакризиса является высокий динамизм макроэкономических показателей: в период между «волнами» коронавируса отмечается восстановление экономики. Так, в третьем квартале 2020 года рост в целом по Европе составил 12,7%, во Франции - 18,2%. Несмотря на этот рост, европейский ВВП сократился на 6,8% за 2020 год. По мере ослабления антикоронавирусных мер, оживляется и экономика, однако в весной 2021 года, как ожидается, исходя из заявлений в СМИ, Франция, Италия и ряд других европейских стран могут снова ввести полный локдаун и режим самоизоляции с закрытием учебных заведений, комендантским часом и запретом на работу любых торговых точек, кроме продуктовых и хозяйственных магазинов. Безусловно, это приведет к очередному витку кризиса.
Стоит отметить, что зависимость практически всех стран от китайских производств может подтолкнуть власти других стран мира (как это произошло в России после введения против нее в 2014 экономических санкций [20]) к перезапуску промышленных производств и локализации части продукции, запуску национальных программ импортозамещения. Однако, если это и произойдет, на это уйдут годы, а в среднесрочной перспективе это приведет к росту цен на конечную продукцию. Заключение
Пандемия коронавируса оказала огромное влияние на мировую экономику, что привело к обострению существующих и появлению новых проблем, таких как социальное неравенство, бедность, безработица и др. Из-за различных ограничительных мер, нацеленных на то, чтобы замедлить распространение
коронавируса, мировой ВВП, по предварительным оценкам, сократился на 4,3%, что более чем в два раза превышает падение 2009 года.
Любой финансовый кризис влияет на спрос и конечного потребителя. При этом, из-за снижения спроса в итоге страдает и предложение. В текущем коронакризисе ущерб бизнесу был нанесен сразу с двух сторон: принудительное закрытие на период карантина, снижение финансовых возможностей потребителей, изменяющиеся потребительские привычки - все эти факторы приводят к исчезновению множества организаций. Существует общепринятое мнение, что кризисы санируют, оздоравливают экономику, так как с рынка исчезают неэффективные фирмы.
Однако, помимо этого, согласно «эффекту рубцевания», огромное количество компаний, которые в будущем могли бы стать лидерами рынка, попросту исчезают, не имея за счет своей молодости и отсутствия резервных капиталов, возможности пережить кризис. Считается, что эффект санации рынка не может покрыть ущерб, нанесенный «эффектом рубцевания».
Несмотря на то, что этот кризис, в общем и целом, отрицательно влияет на национальную экономику, стоит отметить, что он создал серьезные предпосылки для масштабных структурных преобразований в экономике, связанных, в частности, с переходом к новому технологическому укладу. В долгосрочной перспективе это может привести к положительным изменениям в экономике страны.
ЛИТЕРАТУРА
1. Laeven L. Pandemics, Intermediate Goods, and Corporate Valuation // CEPR Discussion Papers № DP15022, 2020.
2. Дробот Е.В., Макаров И.Н., Назаренко В.С., Манасян С.М. Влияние пандемии COVID-19 на реальный сектор экономики // Экономика, предпринимательство и право. 2020. Том 10. № 8. С. 2135-2150.
3. Максимова Е.В., Рябцев А.Г., Сазонова О.А. Влияние коронавируса на экономику России // Инновации и инвестиции. 2020. № 4. С. 283-286.
4. Буторина О.В. Причины и последствия кризиса в зоне евро // Вопросы экономики. 2012. № 12. С. 98-115.
5. Катунина Д.В. Понятие, сущность и типология кризисов // Новая наука: теоретический и практический взгляд. 2016. № 2-1 (63). С. 59-61.
6. Парфенов А.А. Современные финансовые кризисы через призму теории и практики // Финансовые рынки и банки. 2019. № 1. С. 59-64.
7. Плотников В.А., Вертакова Ю.В. Последствия современных экономических трансформаций и пути преодоления финансового кризиса в России // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2010. № 6. С. 71-78.
8. Харламов А.В. Экономическое развитие в условиях усиления неопределенности // Хозяйственная система евразийского типа: проблемы экономической неопределенности. СПб., 2019. С. 39-52.
9. Цветков К.Л. Типология экономических кризисов // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. 2015. № 2 (13). С. 29-32.
10. Головнин М.Ю., Никитина С.А. Каналы воздействия пандемии COVID-19 на экономику России // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2020. № 5. С. 9-23.
11. Дрожжина Е.В. Итальянский коронакризис и его последствия // Научно-аналитический вестник Института Европы РАН. 2020. № 3 (15). С. 108-110.
12. Квашнин Ю.Д. Пандемия коронавируса и разворот в европейской социальной политике // Общественные науки и современность. 2021. № 1. С. 94-104.
13. Луцкая Е.Е. Проблемы выработки антикризисной стратегии для преодоления пандемии коронавируса и ее последствий // Экономические и социальные проблемы России. 2020. № 3 (43). С. 68-83.
14. Смирнов Е.Н., Карелина Е.А. Оценка парадоксов и рисков развития глобальной экономики в условиях коро-накризиса // Инновации и инвестиции. 2021. № 2. С. 33-38.
15. Широв А.А. Возможности и риски посткоронакризисного восстановления экономики // Научные труды Вольного экономического общества России. 2020. Т. 223. № 3. С. 75-80.
16. Ouyang Min. The Scarring Effect of Recessions // Journal of Monetary Economics. 2009. Vol. 56. Issue 2. P. 184-199.
17. Kharlamova T.L., Kharlamov A.V., Antohina Y.A. Influence of information technologies on the innovative development of the economic system // European Proceedings of Social and Behavioural Sciences EpSBS. 2020. Р. 391-401.
18. Vertakova Y.V., Ershova I.G., Plotnikov V.A. Educational system influence on knowledge economy formation // World Applied Sciences Journal. 2013. Vol. 27. № 5. P. 679-683.
19. Сергеева И.Г., Чеботарь А.В., Харламов А.В. Оценка применения информационных технологий и систем в инновационной деятельности организации // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2020. № 1 (121). С. 62-66.
20. Пролубников А.В., Плотников А.В. Направления трансформации государственной экономической и промышленной политики в условиях экономических санкций и развития процессов импортозамещения // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2015 № 2 (24). С. 45-50.
21. Рязанов В.Т. Новые технологии в экономике и коронавирусная пандемия: предварительные выводы // Экономическое возрождение России. 2020. № 2 (64). С. 93-104.
