CC BY
102
УДК 882.09
Устинов Алексей Валерьевич
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
1013801@mail.ru
НАЧАЛО ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Д.Л. МОРДОВЦЕВА
Данная статья посвящена исследованию роли Н.И. Костомарова и А.А. Краевского в становлении Д.Л. Мордовцева как либерально-демократического публициста и писателя.
Ключевые слова: история русской литературы XIX века, журналистика, Катков, Костомаров, Краевский, Мордовцев.
ааниил Лукич Мордовцев (1830-1905) оставил след в русской литературе как автор популярных исторических романов, рых «Великий раскол», «За чьи грехи», «Лжедимитрий» и др. Либерально-демократические взгляды писателя сложились во многом под влиянием Николая Костомарова (1817-1885), одного из самых значительных русских ученых XIX века. Представления о народе как главном действующем лице истории были близки обоим историкам и шли зачастую в разрез с позицией официальной науки тех лет. Даниил Лукич окончил гимназию в Саратове, где в период 1848-1857 гг. Костомаров находился в ссылке как участник запрещенного властями Кирилло-Мефодьевского общества.
Познакомились Мордовцев и Костомаров благодаря Анне Пасхаловой, супруге Мордовцева. Женщина незаурядного образования даже для своего времени, Анна Никаноровна помогала Костомарову собирать произведения устного народного творчества. Ученый часто посещал загородный дом Пасхаловой, где они вместе «приглашали простонародных мужчин и женщин, заставляли петь песни и записывали их» [4, с. 481]. Сближение Костомарова и Мордовцева произошло в 1856 году, после женитьбы Мордовцева на Пасхаловой. В автобиографии Костомарова не так много строк посвящено дружбе с Мордовцевым, но даже редкие упоминания позволяют судить о близких дружеских отношениях между ними. «В мае, в том же году, возвратилась из Петербурга моя давняя знакомая Анна Никаноровна, уже не г-жа Пасхалова, а г-жа Мордовцева; она приехала с молодым мужем, только что кончившим курс в С.-Петербургском университете с званием кандидата и с золотой медалью; я скоро с ним сблизился и навсегда подружился» [4, с. 497].
Вскоре Мордовцев получает место помощника делопроизводителя статистического комитета Саратовской губернии. Делопроизводителем являлся сам Николай Костомаров, высоко оценивший способности своего молодого помощника. Постепенно Мордовцев входит в круг самых образованных людей Саратова. Немалую роль в этом играет и семья Костомаровых: знаменитый историк проживал в Саратове вместе с матерью, Татьяной Петровной, гостеприимной хозяйкой, чей дом был открыт для друзей и коллег сына. Екатерина Никола-
евна Пыпина, воспоминания которой сохранили интереснейшие свидетельства о жизни саратовской интеллигенции второй половины XIX века, упоминает Мордовцева как одного из тех людей, чье присутствие считалось значимым: «развлечения заключались в чтении и посещении Т.П. Костомаровой, где собиралась интересная компания - Белов, Мордовцев» [1, с. 69].
В том же 1856 году Костомаров впервые извещает издателя Краевского о талантах Мордовцева, высылая ему статью своего младшего коллеги о школьном образовании в Древней Руси с таким комментарием: «По новости фактов и по стройному изложению вы вероятно почтите ее вниманием» [5, л. 6]. Материал этот в изданиях Краевского света так и не увидел, но был опубликован в 1861 году под заголовком «О русских школьных книгах XVII века» в сборнике «Чтения в обществе истории и древностей Российских при Московском Университете», а через год статья была напечатана в университетской типографии уже отдельной брошюрой [12].
После знакомства с Костомаровым начинается активная публицистическая деятельность Мордов-цева. Сначала - как автора и редактора «Саратовских губернских ведомостей» (1857-58), а в 185962 годах - уже как журналиста столичных изданий: газет «Русский дневник», «Русская газета», журналов «Русский вестник», «Русское слово» [9, с 217222]. В этот период Мордовцев сосредоточен на малоизученном к тому времени явлении - разбойничьем движении на Дону XVIII века. Публициста привлекают не полководцы и законодатели, а «простые разбойники», в действиях которых он видит проявление «характера целой эпохи» [10, с. 703].
В конце 1864 года Мордовцев переезжает в Санкт-Петербург, и Костомаров отправляет с ним письмо влиятельному литературному деятелю Андрею Александровичу Краевскому с шутливой просьбой приветить «изрядного витию». Это послание показывает то глубокое уважение, которые испытывал историк к своему младшему коллеге, и позволяет лучше понять взаимоотношения между ними. Приводим письмо по тексту рукописи, хранящейся в Российской национальной библиотеке [5, л. 10 - 10 об.].
«Многоуважаемый Андрей Александрович,
Сей муж, его же видите перед очима Вашима, нарицается Даниил Лукич Мордовцев, муж зело
© Авторы, 2012
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ .№ 3, 2012
113
честен, и премудр, и праведен во всех путех своих, вития изряден, в писании же российским языком велми искусен, злокозненнаго московскаго надме-ния и катковския1 идоложертвенныя прелести бе-гаяй, суесловиваго же нигилизма уметаяся, добронравием же аки звезда восточная сияяй, в терпении же тверд и крепок аки адамант2. Сей предстоит пред вами аки овча руно злато носяй. Отризете е ножницы благословия Вашего. Аще угоден будет муж сей пред очима Вашима, облецыте и в броню истины соборнаго писания Вашего, нарицаемаго Глас, и дадите в руце ему лопату вещания, да отре-бит3 тулию4 словес земли российския и да пребудет Глас Ваш аки многоценная житница отягченная пшеницею мудрости в научение юным и во свет мирови даже до конца века. Аминь. Смиренный старец Николай иже на Неве реце. Писано в царствующем граде св. Петра лета от сотворения мира 73735 от воплощения же Бога слова6 в 1864 декем-врия в 16 день на память св. Пророка Аггея в среду седьмицы святых праотец7».
Стилистически письмо соотносится с древнерусскими посланиями и имеет ряд интересных особенностей. Автор имитирует древнерусский этикет и подписывается как «смиренный старец Николай», подчеркивая тем самым свое равенство с адресатом письма. Все письмо посвящено восхвалению Мордовце-ва. Костомаров называет его и «премудрым», и «праведным», сравнивая с «адамантом» - алмазом, одним из самых драгоценных камней в Древней Руси. В повествовательную ткань послания изящно вплетается новомодное для тех лет слово «нигилизм», еще раз подчеркивая шутливый тон эпистолии.
И прошение за третье лицо, и легкость шутливого тона - все это вполне привычно для Костомарова. Среди писем к Краевскому [5], сохранившихся в отделе рукописей Государственной публичной библиотеки, есть и письма с хлопотами за «знакомого хохла Левченко из Херсона», с просьбами обратить внимание на «Горчайшее положение одного крайне бедного и честного семейства». Есть и такие, в которых Костомаров испрашивает помощи с тем, чтобы «взять рукопись от Вас и попытаться с нею войти в двери какой-нибудь храмины российского периодического слова» [5, л. 7]. Элегантная легкость и ироничность - характерная черта эпистолярного наследия Костомарова. В письмах к этнографу К.Н. Сементовскому Костомаров проявляет себя и как мастер иронии, и как любитель «плетения словес»: «старые люди женскаго полу рассказывают...», «Седая древность до-хри-стианского славянского мира не подняла из мшистой могилы почтенной главы своей и память дедов не раздалась в звуках девичьих голосов», «Ежели будете ехать домой, возьмите с собой мою бричку из пленения» и т.п. [13, с. 13-24].
Мордовцев становится сотрудником газеты «Голос». Он пишет передовицы на актуальные темы
того времени - о внешней и внутренней политике,
о славянском вопросе. Краевский ценил Мордов-цева и был заинтересован в его активном участии в «Голосе» [3, с. 59-60]. Но столичная жизнь не сложилась для Мордовцева удачно, и в 1866 году он был вынужден вернуться в Саратов. Тем не менее сотрудничество продолжилось.
Мордовцев в своих темах был избирателен. Он писал о том, что интересовало его как историка, как гражданина, о том, что сам считает важным в современной политике [6, л. 11]. И его сугубо творческий выбор не всегда был подходящим для Краевского, который нередко отклонял корреспонденцию Мордовцева. «Но как же Вам не стыдно так проморить мои статьи о пугачевщине? Первые ведь посланы были еще в октябре. Эта медленность пугает меня так, что опасаюсь вновь предлагать Вам мои работы, особенно, если вы разбогатели сотрудниками», - сожалел Мордовцев в письме редактору от 29 января 1868 года [6, л. 18]. Публиковались далеко не все материалы, высылаемые Мордовцевым. Его интерес к событиям в Польше и на Балканах, пристальное внимание к темным уголкам российской истории натыкались на принципиальность Краевского-редактора, который, по меткому замечанию современника, «всегда отлично знал для каждой данной минуты, что нужно писать, о чем писать и как писать» [8, с. 115]. Но, несмотря на творческие разногласия, отношения между Мордовцевым и Краевским сохранялись дружеские и доверительные.
В переписке с Краевским Мордовцев отзывается и на чрезвычайные происшествия: «А вот мужик-то (подчеркнуто Мордовцевым. - А.У.) опять спас царя, а не дворянин. Все это новые сильные аргументы для будущей борьбы с дворянством» [6, л. 3]. Речь в письме идет о неудачном покушении Каракозова на Александра II 4 апреля 1866 года в Летнем саду Петербурга. Несостоявшегося убийцу ударил по руке костромской крестьянин Осип Комиссаров, которому было пожаловано за заслуги дворянское звание8. В этом же письме Мордовцев «проходится» по московской оппозиции Краевско-го: «Катков дошел до великого своим постоянством. Это новый Катон9 со Вшивой горки10» [6, л. 3], -словно подтверждая правоту Костомарова.
Кроме вполне понятных рассуждений о текущей журнальной деятельности - статьях, гонорарах, поисках тем, подчас Мордовцев открывает себя как человека ранимого, душевного, разрывающегося между необходимостью зарабатывать и жаждой настоящего творческого поиска.
Мордовцев так и не смог закрепиться в Петербурге. К тому было ряд препятствий. Но главным являлась все-таки натура самого писателя - скромность и нестяжательство не позволяли ему вполне развернуться в столице. Еще в 1860-м году за него хлопотали друзья: открылась возможность занять
114
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ .№ 3, 2012
место профессора на кафедре истории Санкт-Петербургского университета. Об этом пишет биограф Мордовцева П.В. Быков в предисловии к петроградскому изданию «Полного собрания исторических романов, повестей и рассказов»: «Как ни лестно было это предложение для Мордовцева, любившего науку и уже внесшего в ее область хороший вклад ценными исследованиями по истории Польши, Малороссии и пугачевщины, но, поглощенный работой в саратовских архивах, он ... не внял просьбам друзей и отказался от профессуры» [2, с. XIII-XIV].
Проведя в Санкт-Петербурге около двух с половиной лет - с конца 1864 по середину 1867 года, Мордовцев возвращается в Саратов. Из письма Краевскому от 29 июня 1867 года Даниил Лукич пишет: «Казенное же положение в Петербурге, тоже не блистательно оплачивающее труд, оставляет мало времени для литературных занятий, как это я и жил там в последние два года. А отдаться вполне литературе - это значит рисковать в один прекрасный день остаться без куска хлеба и квартиры, что для одинокого человека, положим, и не ужасно, но для семейного, по меньшей мере, неудобно» [6, л. 13 об.]. Вместе с этим Мордовцев с радостью делится с Краевским своими творческими планами, гордится, что открывает в саратовских архивах нечто такое, что еще не видел никто из историков, называя пугачевщину «роскошью». В письме от 11 октября 1867 года он пишет о статье, вероятно, «Русские государственные деятели прошлого века и Пугачев»: «В конце пугачевщины у меня подведется параллель между “орлами из стаи великой Екатерины” и “коршунами из стаи Пугачева” - сравнение будет не совсем лестное для первых» [6, л. 26].
Краевский в российской журналистике - личность весьма противоречивая. Нельзя отрицать весомый вклад, внесенный издателем в развитие отечественной публицистики, но существенными являются и замечания современников, считавших, что Краевский далек от самой литературы и является исключительно дельцом, чьи интересы дальше финансовой выгоды не распространяются. «Кра-евский, человек, собственно говоря, чуждый литературе, хотя и наживший на ней каменные палаты» - такую, например, не слишком лестную характеристику дает знаменитому издателю публицист Н.К. Михайловский, один из авторов и редакторов «Отечественных записок» [7, с. 258].
Тем не менее знакомство с Краевским, несомненно, укрепило силы Мордовцева. В своих воспоминаниях он отдаст должное Краевскому как личности, повлиявшей на его вхождение в русскую литературу [11]. Он приобрел практический опыт публициста, пусть не всегда благоприятный. Круг общения и широта затрагиваемых тем, глубина обобщений, которые позволяли писателю выходить
на каждом этапе своего развития на качественно новый уровень в литературном и историческом творчестве, - все это говорит о Данииле Лукиче Мордовцеве как о незаурядном представителе демократической интеллигенции второй половины XIX века.
Примечания
1 «Катковския... прелести» - Катков Михаил Никифорович (1817 или 1818 - 1887), идеологический оппонент Краевского. Журналист, редактор газеты «Московские ведомости» (1863-1887), один из основоположников российской политической журналистики.
2 Адамант - алмаз (устар.).
3 Отребит - очистит (устар.). Ср.: «отребье».
4 Тулия - сосуд (устар.).
5 В тексте приведено кириллическое написание даты. При этом год (1865) указан по византийской системе летосчисления, в которой год начинается в сентябре. См.: Черепнин Л.В. Русская хронология. - М.: ГАУ НКВД СССР, 1944. - С. 27.
6 «От воплощения же Бога слова» - от Рождества Христова. См.: «Слово о воплощении Бога-Слова, и о пришествии его к нам во плоти». Трактат Святого Афанасия Великого (|373 г.). Творения иже во святых отца нашего Афанасия Великаго, Архиепископа Александрийскаго. Ч. 3. Изд. второе, испр. и доп. - М.: Издание Спасо-Преображенскаго Ва-лаамскаго монастыря, 1994. - С. 251-276.
7 «В среду седьмицы святых праотец» - седмица 29-я по пятидесятнице, по православному календарю, день Пророка Аггея (29 декабря по новому стилю).
8 Осип Иванович Комиссаров-Костромской, спасший жизнь царя 4-го апреля 1866 года, бывший костромской крестьянин, а ныне дворянин. Подробный биографический очерк с приложением портрета. - М.: Типография «Русских ведомос-тей»,1866. - 18 с.
9 Катон (лат. Marcus Porcius Cato; 234 - 149 до н. э.) - древнеримский государственный деятель, страстный оратор, которому приписывается выражение «Карфаген должен быть разрушен» (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam - лат.). Интересно, что в 1857 году в типографии Каткова был издана монография, посвященная Катону. См.: Зедер-гольм К. О жизни и сочинениях Катона старшего. -М.: Типография Каткова, 1857. - 103 с.
10 Вшивая горка - историческое название северо-западного склона Таганского холма в Москве (см.: http://slovari.yandex.ru/~книги/Московские улицы/Вшивая горка).
Библиографический список
1. Беседы о прошлом. Рассказы Е.Н. Пыпиной в записях Н.М. Чернышевской. - Саратов: Приволжское книжное изд., 1983. - 128 с.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ .№ 3, 2012
115
2. Быков П.В. Критико-биографический очерк // Мордовцев Д.Л. Полн. собр. исторических романов, повестей и рассказов. - Петроград: Издательство П.П. Сойкина, 1914. - Т. 1. - С. III-XXVIII.
3. Зайцева А.А. Газета «Голос» во внутренней политике самодержавия периода буржуазных реформ. 1863-1870: Дис. ... канд. ист. наук / МГУ -М., 1985. - 257 с.
4. Костомаров Н.И. Исторические произведения. Автобиография. - Киев: Изд-во при Киевском государственном университете, 1989. - 796 с.
5. Костомаров Н.И. Письма А.А. Краевскому. 1856-1882 // Русская национальная библиотека. -Ф. №391, ед. хр. 452.
6. Краевский А.А. Мордовцев Даниил Лукич. Письма А.А. Краевскому. 1866-1873 // РНБ. -Ф. №391, ед. хр. 555.
7. Михайловский Н.К. Литературная критика и воспоминания. - М.: Искусство, 1995. - 588 с.
8. Михневич В.О. Наши знакомые. Фельетонный словарь современников. - СПб.: Типография Гоппе, 1884. - 152 с.
9. Момот В.С. Д.Л. Мордовцев - писатель-демократ: Дис. ... канд. филол. наук / МГПИ. - М., 1984. - 240 с.
10. Мордовцев Д.Л. Атаман Брагин и разбойник Зубакин // Русский вестник. - 1862. - № 2. -С. 703-730.
11. Мордовцев Д.Л. Из переписки с Краевским // Новое слово. - № 3. - 1894. - С. 89-104.
12. Мордовцев Д.Л. О русских школьных книгах XVII века. - М: Университетская типография, 1862. - 102 с.
13. Письма Н.И. Костомарова к К.М. Сементовс-кому. - Типогр. Русский библиографил, 1916. - 24 с.
14. СтепановА.Н. Газета А.А. Краевского «Голос» (1863-1883) // Журналистика и литература. -М., 1972. - С. 138-148.
УДК 82.08
Шашкова Екатерина Владимировна
Новгородский государственный университет Schaschkowa-e-w@yandex.ru
ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МЕМУАРИСТИКИ И.И. ПАНАЕВА
В статье обозначаются такие публицистические темы «Литературных воспоминаний» И.И. Панаева, как воспитание и образование, чиновничья служба. Рассматриваются обращения к фигурам Н.В. Кукольника, А.А. Краевского, М.Н. Загоскина, С.Т. Аксакова, К.С. Аксакова. Особое место уделяется именам В.Г. Белинского и Т.Н. Грановского. Основной публицистический вектор этих воспоминаний - демонстрирование нежизненности общественного уклада, не имеющего в своей основе никаких творческих и моральных сил.
Ключевые слова: темы образования и воспитания, писатели Н.В. Кукольник, М.Н. Загоскин, А.А. Краевский, Аксаковы, В.Г. Белинский, Т.Н. Грановский, восприятие литературного процесса.
Переиздавались «Литературные воспоминания» И.И. Панаева неоднократно, к ним исследователи обращались постоянно для иллюстрации того или иного события, уточнения того или иного факта и т.п. Вместе с тем публицистический аспект этих воспоминаний по сути дела не рассматривался. Предлагаемая статья и посвящена этой проблеме.
Панаевские воспоминания писались в 18601861 годах - во время подготовки и ожидания реформы по освобождению крестьян от крепостной зависимости. С первых страниц мемуаров антикрепостническая тональность является достаточно мощно. Обращаясь к своему детству, автор упоминает обстановку барского семейства, в котором он воспитывался, и перечисляет те особенности своего восприятия, определившиеся в раннем возрасте и впоследствии изживавшиеся им. Собственно, он изображает картину типическую: балованное дворянское дитя не могло находиться в Высшем училище, так как в нем обучались и разночинцы, - и такая мотивировка была оценена старшими с понимание и участием. Либо - уже юношей автор не
находил ничего необычного в том, что крепостного можно было купить, продать, подарить. Когда же ему указали на безнравственность таких обыкновений, то после краткого удивления он начинал и сам осознавать недопустимость такого уклада.
Антикрепостническая тема тесно слита с темой образования. Панаев подробно изображает и преподавателей Благородного пансиона, и саму обстановку этого заведения, и учащихся. Основные понятия, которые здесь развивает автор - косность и рутина. Преподаватели читают давно устаревшие курсы, они нисколько не заинтересованы как-то увлечь обучаемых своим предметом, единственный вид обучения - зубрежка (исключения крайне редки). Это порождение сложившегося уклада. Отсюда характеристики и изображение дальнейших судеб воспитанников Благородного пансиона: кто не задумываясь покорно зубрит (ничего не понимая) -того и ждет удачная карьера.
Итог обучения в пансионе Панаев видит в том, что это учебное заведение не дало никаких знаний: «.. .Ни начальству, ни родителям, ни нам не приходит в голову, для чего мы приготовлены и приго-
116
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ №» 3, 2012
© Шашкова Е.В., 2012
