CC BY
124
УДК 94(470.44)«18»
УЧАСТИЕ В КИРИЛЛО-МЕФОДИЕВСКОМ ОБЩЕСТВЕ И САРАТОВСКАЯ ССЫЛКА Н.И. КОСТОМАРОВА
Т.П. Малютина
Воронежский государственный аграрный университет им. Императора Петра I, кафедра истории Отечества и философии E-mail: chal.04@mail.ru
В статье рассматривается проблема участия известного историка Н.И. Костомарова в тайном Кирилло-Мефодиевском обществе (1845-1847). Анализируются его политические взгляды той поры. Дается подробное описание его ареста, нахождения в заключении и в Саратовской ссылке. Саратовская ссылка была важным периодом в жизни Н.И. Костомарова. Там он знакомится с местной интеллигенцией, занимается сбором народных песен, не прекращает научные изыскания.
Ключевые слова: Н.И. Костомаров, Кирилло-Мефодиевское общество, идея славянской федерации, саратовская ссылка, Н.Г. Чернышевский, «Саратовские губернские ведомости», Саратовский статистический комитет.
N.I. KOSTOMAROV IN THE SECRET CYRIL-METHODIAN SOCIETY AND SARATOV EXILE
T.P. Malutina
The article is devoted to the problem of N.I. Kostomarov's participation in the secret Cyril-Methodian society (1845-1847) N.I. Kostomarov was a famous, prolific historian. The author gives the detail description of his arrest, imprisonment and Saratov exile. Saratov exile was the important part of Kostomarov's life. In Saratov he cultivated the friendship of the local intelligentsia, collected the folk-songs and continued his scholarly scientific work.
Key words: N.I. Kostomarov, Cyril-Methodian society, idea of Slavic federation, Saratov exile, N.G. Chernyshevsky, «Saratov Provincial News» («Saratovskie gu-bernskie vedomosti») Saratov Statistical Committee.
В марте 1847 г. интеллигенция Киева была ошеломлена. За участие в тайном Кирилло-Мефодиевском обществе арестовали известных в городе людей: чиновника канцелярии Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора Н.И. Гулака, ученого и педагога В.М. Белозерского, поэта и художника Т.Г. Шевченко, историка Н.И. Костомарова.
Несмотря на серьезное увлечение историей, Н.И. Костомаров никогда не был пассивным созерцателем своего времени. Он жил в гуще политических событий, стремился содействовать общественному развитию, отстаивал свои взгляды и убеждения, даже расходившиеся с официальной позицией властей. Не случайно историк оказался одним из организаторов тайного Кирилло-Мефодиевского киевского братства (1845-1847).
Члены этого общества выступали против крепостного права и за учреждение в России республики. Их целью было повсеместное распространение грамотности, потому они и назвали свою организацию в честь первоучителей славянства.
Кирилло-мефодиевцы считали, что славянам необходимо стремиться к духовному и политическому соединению. При этом соединении «каждое славянское племя должно иметь самостоятельность и народное правление при совершенном равенстве со-граждан»1. Условия участия в народном правлении - «образованность и чистая нравственность». Образ жизни во всех сферах должен основываться на христианской религии.
Свои идеи члены тайного братства планировали распространять через воспитание юношества. Они отрицали насилие, несовместимое с духом христианской морали. Подчеркивалось, что положение: «цель освящает средство» общество признает безбожным»2.
Тайное братство, просуществовавшее около полутора лет, было раскрыто по доносу студента Киевского университета А.М. Петрова.
Важной уликой против Костомарова оказалась найденная у него «Книга бытия украинского народа». Ее литературная форма и схема изложения материала напрямую перекликалась с произведением Адама Мицкевича «Книга польского народа и странствования польского». Следствие признало истинной несколько туманную и расплывчатую версию историка о том, что эту рукопись он «списал за несколько лет перед сим единственно по страсти иметь редкости у находившегося в Харькове Хмельницкого, который служил в Кавказском корпусе, а потом уехал, кажется, в Петербург»3. В решении судебного дела Костомаров обвинялся не как автор, но «как давший ход преступной рукописи»4. Возможно, следователи ограничились подобной мягкой формули-
1 Кирило-Мефодйвське товариство: У 3 т. Кшв, 1990. Т. 1. С. 150.
2 Там же. С. 151.
3 Там же. Т. 3. С. 363.
4 Там же. Т. 1. С. 69.
ровкой в обвинении, не желая привлекать жестокими расправами (ведь автора крамольного документа действительно пришлось бы сурово наказать) внимание общества к делу тайного братства. Возможно также, следователи учли, что автором идей, вложенных в рукопись, являлся явно не один Костомаров. В книге четко прослеживаются мысли Т.Г. Шевченко, Н.И. Гулака. Н.И. Костомаров смог обобщить и воплотить их в литературно-художественной форме, уточнить и расширить на основе собственных представлений о ходе мировой истории.
«Книга бытия украинского народа» в доступном для широких народных масс, библейском стиле излагала взгляд автора (или авторов?) на историю от сотворения мира до современных событий. Более того, содержала в завуалированной форме призыв к «братьям-славянам» объединиться, сбросить царскую власть и ликвидировать общественное неравенство.
История Украины, изложенная рукой Костомарова, представлялась своеобразным апогеем мировой истории. Украинцы как бы перенимают от первых «исторических народов» (евреев и древних греков), через романцев, немцев и славян миссию исполнения великого замысла Божьего - организовать жизнь общества на принципах равенства и свободы, лежащих в основе христианских заповедей. Идеалом мирового общественно-политического развития в рукописи представлено украинское казачество5.
К рассмотрению дела о Кирилло-Мефодиевском обществе, а также связанных с ним проблемах славянофильства и украино-фильства правительство Российского государства отнеслось со всей серьезностью.
Сам термин «украинофильство», созданный по образцу ставшего к середине XIX в. привычным «славянофильства», впервые появляется в официальных документах именно в связи с расследованием дела тайного киевского братства. Костомаров на допросе объяснил это понятие так: «Украинофильство есть
привязанность весьма малого числа малороссиян к своей народности, происшедшая от того, что эта народность гаснет, народ меняет свой язык на русский, а известно, когда исчезает народность, всегда является в пользу ее агоническое движение»6.
5 Костомаров М.І. Закон Божий (книга буття українського народу). Киів, 1991. С. 24.
6 Кирило-Мефодіївське товариство... Т. 1. С. 298.
Несмотря на то, что славянофильство, как общественнополитическое течение, стояло в оппозиции правительственной идеологии, рассматривая дело о Кирилло-Мефодиевском обществе, в проекте доклада Николаю I шеф жандармов, граф А.Ф. Орлов писал: «Славянофилы, занимающиеся утверждением в отечестве нашем языка, нравов и образа мыслей собственно русских, очищением нашей народности от излишних примесей иноземного в высшей степени полезны: они суть двигатели в государстве, орудия самостоятельности и могущества его, так что правительство должно пользоваться ими и поощрять тех, которые действуют в истинно русском духе»7.
В секретном докладе Николаю I от 26 мая 1847 г. он замечал, что «В Киеве и Малороссии славянофильство превращается в ук-райнофильство. Там молодые люди с идеею соединения славян соединяют мысли о восстановлении языка, литературы и нравов Малороссии <...>. Все они не заговорщики, не злоумышленники, и увлекаются только <...> пылкою любовью к своей родине <...>. Но даже от чувств хороших могут впоследствии возникать важные государственные преступления». А.Ф. Орлов подчеркивал, что для империи украинофильство опаснее славянофильства.
Реакцией правительства на появление украинофильских идей стало дальнейшее уточнение и развитие теории «официальной народности». Активно распространяется и пропагандируется идея «большой русской нации».
В циркуляре министра народного просвещения графа С.С. Уварова попечителю Московского учебного округа говорилось: «Искомое начало народное и не славяно-русское, а чисто русское, непоколебимое в своем основании - собственно наша народность»8. «Не славнее ли для нас, - риторически вопрошал министр в циркуляре Харьковскому университету, - всякого частного и дробного наименования имя русского»9.
Правительство Николая I делало упор на расширение понятия «русские». Русским становилось все славянское население империи за исключением поляков. Полякам, по мнению С.С. Уварова, над-
7 Кирило-Мефодйвське товариство... Т. 3. С. 307.
8 Там же. С. 312.
9 Там же. С. 314.
лежало «внушить сознание первенства России между славянскими народами»10.
Официально за участие и идейную близость к Кирилло-Мефодиевскому братству понесли наказание в административном порядке десять человек. Наиболее суровая кара постигла Н.И. Гулака (трехгодичное заключение в Шлиссельбургской крепости и последующая ссылка в «отдаленную губернию под строжайший надзор»), Т.Г. Шевченко (определение рядовым в Отдельный оренбургский корпус «с правом выслуги под строжайший надзор, с запрещением писать и рисовать») и Н.И. Костомарова11.
В отличие от обществ декабристов, среди членов братства не было представителей крупных аристократических родов. В него входили ученые, литераторы, дети средних и мелких землевладельцев. Казалось бы, это могло повлиять на определение более суровой меры наказания, однако этого не произошло.
Причин тому на основе следственных материалов видится несколько: во-первых, отсутствие реально ощутимого вреда, нанесенного тайным братством внутренней и внешней политике империи, а также глубокое убеждение членов общества в недопустимости революции и кровопролития. В делах следствия отмечено: учредители общества «по самому положению ученых людей в свете, конечно, были бы не в состоянии ни вовлечь в свое общество военных или народ, ни сделаться скорою причиною восстания. Но вред от них, мог произойти медленный и тем более опасный. Быв при воспитании юношества, они имели случай по-севать в возрастающем поколении испорченность и приготовлять будущие неустройства <...>. Но цель украйно-славянистов при таких средствах была бы достигнута не прежде, как через сотни или тысячи лет (это их собственные слова) <...>. К счастью, зло еще не созрело, частью уничтожилось само собою, а остальное предотвращено распоряжениями правительства»12.
Могло сыграть свою роль и искреннее раскаяние членов братства, их возраст и немногочисленный состав. Горячностью и увлеченностью молодости пытается оправдать себя на допросах В.М. Белозерский. (В 1847 г. ему исполнилось 22 года, Н.И. Гулаку -
10 Цит. по: ГоризонтовЛ.Е. «Большая русская нация» в имперской и региональной стратегии самодержавия / / Пространство власти: исторический опыт России и вызовы современности. М., 2001. № 3. С. 138.
11 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 3. С. 378.
12 Там же. Т. 1. С. 65, 68.
26 лет, Н.И. Костомарову - 30). Раскаиваясь в своих заблуждениях, Белозерский в показаниях запишет: «Мы несчастливы тем, что сделались известны как преступники.»13.
Кроме того, власти не хотели лишний раз привлекать общественное внимание к проблемам, затронутым братчиками. Потому «было бы удобнее подвергнуть их наказанию без суда, но не сохраняя в тайне решения дела, дабы всем известно было, какую участь приготовили себе те, которые занимались славянством в духе, противном правительству»14.
К аресту и последующим допросам Н.И. Костомаров оказался не готов. «Я едва успел подойти к матери, поцеловать ее оледеневшую от страха руку и сказал: «прощайте», - вспоминает историк15. Удар, обрушившийся на него, прервал предсвадебные хлопоты: уже были заплачены деньги за освещение церкви во время венчания, велся поиск подходящей усадьбы для летнего отдыха и трудов. Историк даже не подозревал о том, что свадьба с любимой отложится на 28 лет.
В своих первых показаниях он часто путался и ошибался, что не прошло незамеченным для следователей16. Арест оказался настолько большим потрясением для историка, что состоящий при штабе корпуса жандармов лекарь Шпис даже отметил у него «признаки помешательства ума»17.
Почувствовав себя лучше, Костомаров пишет признание, в котором настаивает на том, что общество не несло в себе угрозы «для потрясения или нарушения существующего порядка»18.
Первое свидание Т.П. Костомаровой с арестованным сыном в своих воспоминаниях описывает сестра В.М. Белозерского и жена П.А. Кулиша Александра Михайловна Кулиш: «Мы явились вместе <...> для свидания с теми, кто был для нас всего дороже на свете. В первый раз мы пришли трепетные с просьбой дозволить нам повидаться <...>. Слабым и дрожащим голосом первая доложила о своем желании мать Костомарова <...>. Вскоре появился Николай Иванович Костомаров, бледный, совершенно расстроен-
13 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 3. С. 358.
14 Там же. Т. 1. С. 68.
15 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт Стеньки Разина. Киев, 1992. С. 139.
16 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 3. С. 354.
17 Там же. С. 361.
18 Там же. Т. 1. С. 297.
ный. Одежда его и все остальное сжало мое сердце. Пришел, поцеловал руку матери. Разговору не было слышно <...>. Всего одну четверть часа свиданья дозволили Татьяне Петровне с сыном»19.
Приговор был вынесен Н.И. Костомарову 30 мая 1847 г. В нем говорилось: «Высочайше утвержденным решением определено Костомарова, хотя впоследствии откровенно сознавшегося, но тем более виновного, что он был старее всех по летам, а по званию профессора обязан был отвращать молодых людей от дурного направления, заключить в Алексеевский равелин на один год и потом отправить на службу в Вятку, но никак не по ученой части, с учреждением за ним строжайшего надзора; изданные же им под псевдонимом Иеремии Галки сочинения «Украинские баллады» и «Вггка» воспретить и изъять из продажи»20.
В то же время Николаем I было определено «выплачивать жалование Костомарова его матери во время его заключения в крепости. Невесте Костомарова дать 300 рублей серебром на обратный путь в Киев»21.
Когда Н.И. Костомарову объявили это высочайшее решение, он, согласно записям канцелярии III Отделения, «залился слезами и, упав на колена, воссылал мольбы о его императорском величестве, выражая неограниченную благодарность. Между прочим он сказал, что в иностранных государствах за столь важное преступление поступили бы по точной букве закона, а ему милосердием государя дарована еще возможность загладить свое преступление будущею усердною службою»22.
Если запись в журнале следствия соответствовала действительности, то возникает вопрос: насколько искренен был Костомаров, ведя себя подобным образом? Действительно ли он раскаивался в неосторожности своих историко-политических суждений, чувствовал за собой вину? Вопрос этот тем более интересен, что позже в письме к издателю «Колокола» Н.И. Костомаров категорически отрицает существование тайного братства, замечая, что «с мыслью об обществе не соединялось намерение основать так называемое тайное общество <...>. Можно ли было за это обвинить и карать, да еще как и как долго?! Но что невозможно для простых людей,
19 Кулиш Л. Несколько встреч с Н.И. Костомаровым // Киевская старина. 1885. № 6. С. 260.
20 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 1. С. 295.
21 Там же. С. 74.
22 Там же. С. 308-309.
для Дуббельта было возможно. Он тотчас увидел, что тут есть готовый материал, чтоб представить дело так, будто бы открыто существующее тайное политическое общество именем Украйно Славянского!.. Николай Павлович, человек формы, давал больше значения противным ему идеям, когда они были облечены в формальность, поэтому уничтожить общество в его глазах представлялось великой заслугой; следовательно, Дуббельт мог надеяться высочайшей награды и благоволения»23. Таким образом, даже если в 1847 г. Костомаров искренно «выражает неограниченную благодарность» государю за проявленное милосердие, то уже в 1860 г. высказывает сомнение в справедливости назначения столь суровой меры наказания.
Историк оказывается в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Годом позже там суждено отбыть наказание и студенту А.М. Петрову, по доносу которого были арестованы члены Кирилло-Мефодиевского братства. В мае 1847 г. его берут на службу в III Отделение, а в марте 1849-го за кражу документов он попадает в равелин24.
В своих воспоминаниях Петров запишет: «И вот живой человек в гробу!.. Квадратная комната аршин восемь во все стороны, наполовину в земле, никогда не просыхающая; в самые жаркие дни петербургского лета ее стены покрыты мохом и какими-то слизистыми отложениями, зимою же она украшается блестками инея; вечная угарная печь, кровать, стол и стул деревянные, все же остальное камень, толстый, массивный, несокрушимый камень». Судьба наказала Петрова строже, чем Костомарова - он даже не знал точного срока своего тюремного заключения25.
Для Н.И. Костомарова режим в крепости был сравнительно щадящим: историка еженедельно посещала мать. Татьяна Петровна прожила в Петербурге целый год, «не пропуская ни одного дозволенного свидания с ним в крепости и в Ш-м отделении, доставляла ему требуемые им книги, что, по ее словам, стоило ей подчас не малого труда, потому что книги были, большею частью,
23 Костомаров Н.И. Письмо к издателю «Колокола» // Костомаров Н.И. Казаки. М., 1995. С. 408-409.
24 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 1. С. 468.
25 Петров А.М. Из далекого прошлого. Поправка к рассказу Н.И. Костомарова / / Звенья. Сб. материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIX века. М.; Л., 1935. С. 321.
на иностранных, совершенно неизвестных для нее языках», - вспоминает Н.А. Белозерская26.
Костомарову было разрешено писать, но только карандашом. До болезни в феврале 1848 г. он изучал греческий и итальянский языки. Головная боль и слуховые галлюцинации заставили его отказаться от занятий. Пытаясь вылечится, он предпринял «гидропатическое лечение холодной водой», во время прогулок раздевался и становился под водосточный желоб.
К весне ему стало лучше. Кроме того, приближался срок окончания годичного заключения - 30 мая 1848 года.
Стараниями Татьяны Петровны местом ссылки стал Саратов. Все усилия она прилагала для того, чтобы облегчить участь единственному сыну, арест которого стал для нее настоящей трагедией.
Когда Н.И. Костомаров еще находился в заключении, его мать 18 октября 1847 г. возбудила ходатайство о том, чтобы его досрочно освободили и разрешили ехать в Крым для лечения. 23 октября начальник штаба Отдельного жандармского корпуса Л.В. Дубельт отвечает ей, что шеф жандармов А.Ф. Орлов не считает возможным удовлетворить ее просьбу. 2 декабря 1847 г. и 14 января 1848 г. Татьяна Петровна снова обращается с просьбами о досрочном освобождении сына. Но резолюция Дубельта кратка и не оставляет надежд: «нет». 25 мая она снова направляет письмо Орлову с просьбой заменить Вятку (место ссылки Костомарова, определенное лично Николаем I) Симферополем. 28 мая Дубельт предлагает Орлову отправить Костомарова, «если невозможно в Крым, то в Саратов. Последний город тем удобнее для его местожительства, что туда переезжает с родителями своими невеста его девица Крагельская»27. Но ни Алина Крагельская, ни ее родители в Саратов ехать не собирались. Алина - так как от нее «тщательно скрывалось, что место ссылки для Николая Ивановича было измене-но»28, родители - из-за того, что не хотели видеть зятем политического ссыльного.
Резолюция Орлова на запрос Дубельта была такова: «Согласен, тем более что ты сам увидишь, что государь император при
26 Белозерская Н.А. Николай Иванович Костомаров в 1857-1875 гг. // Русская старина. 1886. № 6. С. 626.
27 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 1. С. 316-321.
28 Костомарова А.Л. Н.И. Костомаров // Костомаров Н.И. Автобиография. М., 1922. С. 65.
моем докладе о желании его, Костомарова, быть в теплом климате изволил сам назвать Саратов»29.
11 июня 1848 г. А.Ф. Орлов на отношении к саратовскому гражданскому губернатору об отправке Костомарова «на службу» в Саратов и установлении «за ним строжайшего надзора» приписал: «Прошу быть к нему милостиву, человек с достоинствами, заблуждался и искренне раскаивается»30.
24 июля 1848 г. сопровождавший бывшего узника офицер «сдал» его саратовскому губернатору и, как заметил Николай Иванович, «получил от него квитанцию в передаче такой казенной вещи, какою я тогда сделался»31.
Саратов того времени имел вид большого уездного города, насчитывающего 25 тысяч жителей. А.С. Грибоедов в комедии «Горе от ума» называет этот город «глушью». Саратовский литератор П.Л. Юдин отмечает, что «в городе не было ни одного общественного садика, не говоря уже о какой-либо растительности вокруг зданий и домов горожан. О мостовых тогда не имели понятия. На улицах и дворах сплошь и рядом встречались кучи мусора и навоза <...>. Саратов издавна славится своим нездоровым климатом, где чаще всего свирепствуют переметающая лихорадка, тифозная горячка и катаральная болезнь легких»32.
В 1848 г. в городе свирепствовала холера. «Когда я выходил гулять и заходил в церковь, - позже опишет свои впечатления Костомаров, - то глаза мои неприятно поражались видом приносимых гробов, <.> умирает человек до ста в день»33.
В письме к В.М. Белозерскому из Саратова от 16 июля 1848 г. историк пишет: «Не в добрый час выехал я из С.-Пб. Вообразите, что маменьки до сих пор нет, и известия никакого <...>. Если б я знал, что делается на Руси, то ни за что бы не отпустил бы ее. Но проехавши 1500 верст пространства, там и сям зачумленного холерою, да в добавок проживя три недели в городе, также не лишенном этой проклятой гостьи, я в отчаянии <.> грозит мне потеря матери, потеря, которую я едва ли вынесу.». Однако, несмотря на семейные трудности, Костомаров продолжает инте-
29 Кирило-Мефодіївське товариство. Т. 1. С. 322.
30 Там же. С. 326.
31 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 148.
32 Юдин П.Л. Н.И. Костомаров в ссылке // Исторический вестник. 1905. Апрель. С. 138.
33 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 149.
ресоваться общественно-политическими проблемами, в частности революционными событиями 1848 г., развернувшимися в странах Западной Европы. В том же письме он просит Белозерского выписать для него журнал «Allgemeine Zeitung», так как ему очень хотелось «систематически изучить перевороты 1848 года»34. Дальнейшая переписка свидетельствует о том, что его просьба была удовлетворена.
Костомаров получил должность переводчика при Губернском правлении. Переводить было особенно нечего, и губернатор поручил ему ведать уголовным, а затем и секретным столом канцелярии, где, кстати, хранилось и дело самого историка. Костомаров заинтересовался делами раскольников, попытался понять постулаты их веры.
Однако очень скоро освободилось место редактора «Саратовских губернских ведомостей». В начале 1849 г. Николаю Ивановичу была поручена вакантная редакторская должность. Предшественник его на этом посту исполнял одновременно еще и должность начальника газетного стола, и Костомарову в «наследство» досталась эта обязанность.
Работа начальника газетного стола предполагала публикацию и рассылку в большом количестве сыскных статей. Натуре, не лишенной творческих порывов, ведение переписки, изобилующей унылыми канцеляризмами наподобие: «От такого-то числа...», «за таким-то нумером...», эта должность вряд ли приносила удовлетворение. Поэтому не удивительно, что ссыльный историк по возможности уклонялся от возложенной на него рутины. Он часто, «отзываясь болезнью», просто игнорировал свои обязанности, отчего делопроизводство газетного стола «отправлялось не с надлежащей быстротой».
Непонятным остается, как вольнодумца могли взять на службу редактором газеты, ведь над ним довлел запрет на печатание своих произведений. Но зато вполне объяснимо несколько прохладное отношение Костомарова к редакторским обязанностям: он и сам писал мало, и, по мнению современников, не особо старался привлекать к сотрудничеству местные таланты, имеющие способности к литературному труду35.
34 Письма Н.И. Костомарова к В.М. и Н.М. Белозерским // Киевская старина. 1897. № 10. С. 132-133.
35 Самохвалова Н. Отставлен от должности за неспособность / / Саратовские вести. 2003. 29 апр.
Вскоре в Саратов вернулся А.Ф. Леопольдов, когда-то работавший редактором «Саратовских губернских ведомостей» и оставивший о себе очень хорошую память. Костомаров уступает свое кресло более успешному предшественнику. Но Леопольдов переводится во вновь учрежденную в начале 1851 г. Самарскую губернию на должность чиновника особых поручений при губернаторе. Костомарова снова возвращают в газету. В этот раз, его карьера на поприще журналистики была совсем короткой: не прошло и двух месяцев, как историка отстранили от должности. Все дело было в курьезном случае, который произошел с ним.
Сам он, не без иронии, вспоминает об этом забавном эпизоде в автобиографии. Костомаров не знал значения слова «подчалки» (подчалок - на диалекте многих поволжских губерний - судно, которое привязывается на буксир к другому судну). За долги продавались подчалки какого-то саратовского купца. Историк, не предвидя конфуза, дал объявление, что «торг будет производиться в губернском правлении, и там можно видеть подчалки во всякое время» <...>. В результате его «отставили от должности редактора за неспособность»36.
Жизнь в Саратове для Костомарова и приехавшей к нему матери не была легкой и безоблачной. Свидетельство тому - письмо Татьяны Петровны к В.М. Белозерскому от 25 апреля 1851 г.: «Добрейший Виктор Михайлович. Покорнейше вас прошу, пришлите мне денег, не откажите в моей просьбе. Я больна целую зиму: ревматизм в обеих руках, нарыв на правой руке, на ладони два раза резали, теперь едва пальцы перо держут; свело пальцы, никуда не гожусь. Николай <...> теперь без жалованья, больной, постарел, поседел.»37.
В воспоминаниях Н.И. Костомарова жизнь в провинциальной глуши рисуется не столь мрачно: «Моя квартира вся была заставлена превосходными тепличными растениями: бананами, спар-маниями, пальмами и другими; все это я купил в прекрасной оранжерее <.> и довольно дешево, как и вообще жизнь в Саратове отличалась чрезвычайною дешевизною. Ассигнуя какой-нибудь рубль, можно было иметь отличный обед с ухой из свежих
36 Костомаров Н.И. Автобиография // Русская мысль. 1885. № 6. С. 21.
37 Письма Т.П. Костомаровой к В.М. Белозерскому / / Киевская старина. 1897. № 10. С. 139-140.
стерлядей, с холодной осетриной, жареными цыплятами и фруктами для десерта. Стерляди и осетры продавались живыми»38.
Постепенно Костомаров знакомится с интеллигенцией города. Он сходится с кружком сосланных поляков, один из которых -Мелянтович становится «задушевным приятелем» историка. «В нем одном польский патриотизм уступал место идее славянской взаимности и не доходил до той враждебности ко всему русскому, какою вообще отличались поляки», - объясняет Костомаров свое дружеское расположение к ссыльному поляку39.
В 1851 г. в доме писательницы М. Жуковой Костомаров познакомился с Н.Г. Чернышевским, который явился к нему с поклоном от профессора-слависта И.И. Срезневского, работающего уже в Санкт-Петербургском университете. «Я нашел в нем человека, к которому не мог не привязаться»40, - сообщал Чернышевский профессору в ноябре 1851 года. Между ними установились довольно дружеские отношения, продолжавшиеся всю жизнь, хотя и не переросшие в идейную близость.
«Видя свою карьеру расстроенною, видя себя оторванным от своих любимых занятий, лишившись на время, по крайней мере, цели в жизни, - писал в том же письме Чернышевский, - Николай Иванович скучает, тоскует; он пробует заниматься; но невозможность видеть свои труды напечатанными отнимает охоту тру-диться»41. Чернышевский пытается помочь ссыльному историку: ищет для него нужные журналы, уговаривает посещать музыкальные концерты, побуждает бывать в обществе, а главное - горячо уверяет в необходимости, во что бы то ни стало продолжать научные исследования.
Костомаров в беседах с Н.Г. Чернышевским касался идеи славянской федерации. Чернышевский не разделял взглядов историка, считая, что воплощение подобной идеи на практике даст результаты, «вредные для русских, вредные и для других славян». Однако в пропагандируемых Костомаровым мыслях о славянском государственном единстве не было, писал Чернышевский, «племенных эгоистических мотивов». Костомаров не выговаривал для малороссов каких-либо особых привилегий и стоял за безуслов-
38 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт ... С. 153.
39 Там же. С. 149-150.
40 Цит. по: Богословский Н. Николай Гаврилович Чернышевский. М., 1957. С. 128.
41 Там же.
ное равенство больших и малых наций в будущей федерации. Видя в этом «честный образ мыслей», Чернышевский, несмотря на жаркие споры по поводу «ненавистной» ему мысли о славянском единстве, не разрывал отношения с Костомаровым42.
Историк не разделял многое из идей и убеждений Чернышевского. Его религиозное чувство было оскорблено нигилистическим отношением к религии как к «слабости суеверия, - передает Костомаров суждения Чернышевского, - и источнику всякого зла и несчастья для человека». Заявления, что «бессмертие души есть вредная мечта, удерживающая человека от прямого пути главнейшей цели жизни - улучшения собственного быта на земле», Костомаров решительно отвергал43. Зная об отношении Чернышевского к религии, Костомаров, тем не менее, 9 апреля 1857 г. поздравляет его с «Воскресением Христовым и праздником Светлой Пасхи», в письме называя «почтеннейшим, драгоценнейшим, благочестием зело привлекательным»44.
Костомаров резко возражал против утверждений Чернышевского, что «весь общественный порядок, удерживающийся до сих пор, есть великое зло, которое разрушится при дальнейшем развитии человеческой мысли», будто «никакое из правительств, существовавших в различных формах, не может назваться хорошим» и «нам нужен радикальный переворот». Этих революционных тезисов Костомаров не принимал ни в Саратове, ни позднее когда они с Чернышевским часто встречались в Петербурге45.
Н.Г. Чернышевский довольно трезво оценивал политические взгляды Костомарова. На вопрос своей невесты О.С. Васильевой: будет ли Костомаров участвовать в революционном перевороте, Чернышевский убежденно ответил: «Он слишком благороден, поэтичен; его испугает грязь, резня»46.
Летом 1852 г. историк по ходатайству саратовского губернатора милостью наследника цесаревича Александра (который в отсутствие Николая I управлял делами государства) был отпущен в Крым на лечение. Он объехал почти весь полуостров, с одесским профессором Н.Н. Мурзакевичем побывал на раскопе древнего
42 Демченко А.А. Молодые годы Николая Чернышевского. Саратов, 1989. С. 211.
43 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 242.
44 РГАЛИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 452. Л. 1.
45 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 243-244.
46 Демченко А.А. Указ соч. С. 223-224.
кургана в Керчи, увидел Севастополь перед его разрушением в Крымской войне (1853-1856).
По возвращению в Саратов Костомаров увлекается этнографией. Привлекает к этому делу свою знакомую А.Н. Пасхалову, впоследствии вышедшую замуж за Д.Л. Мордовцева. Совместно они организуют в Саратове сбор и обработку народных песен, сказок, легенд, благодаря чему Костомаров «познакомился с народною великорусскою поэзиею, которую до того времени знал только по книгам»47.
Историк понемногу публикует собранный материал в местной прессе. В 1854 г. на одну из публикаций пришел отзыв цензора из Петербурга, где указывалось, что «Саратовские губернские ведомости» печатают песни непристойного содержания. Относительно строф:
«Чужемужни жены - лебедушки белы,
А моя шельма жена - полынь горькая трава»
отмечалось: «мерзость, гадость; если такие песни существуют, то дело губернского начальства искоренять их, а не распространять посредством печати». Но директор саратовской гимназии, допустивший песни в печать, сумел «отписаться и оправдаться». Костомарова к делу привлекать не стали48.
В 1854 г. историк становится делопроизводителем Саратовского статистического комитета. Он увлекается изучением и обобщением статистических данных. В Саратовских губернских ведомостях публикуются его исследования: «Взгляд на состояние саратовской вывозной торговли в отношении предполагаемой железной дороги между Москвой и Саратовом», «О промышленной, ремесленной и торговой деятельности в уездных городах Саратовской губернии в 1853 году». В них ученый предстает, как мастер философско-аналитических выводов, сделанных на основе скрупулезного изучения источников, а также, что не менее важно -как талантливый литератор, умеющий преподнести эти выводы в доступной читателям художественной форме.
Н. Борисов считает, что Костомаров «находил особую прелесть в причудливой смене занятий, в увлечении предметами, бесконечно далекими от его «специализации»: потому в годы са-
47 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 153.
48 Там же. С. 155.
ратовской ссылки он изучал физику и запускал воздушный шар, наблюдал в трубу звездное небо и посещал сеансы спиритизма»49. Но любимым делом ученого продолжает оставаться история.
Он усиленно занимается разработкой местных архивов, на основе которых воссоздает историю этого края. Увлеченно пишет «Богдана Хмельницкого». Снабжал его необходимой литературой поляк граф Свидзинский. Исследователь А.И. Миллер считает, что на распространение интереса к истории и фольклору Малороссии в Российской империи большое влияние оказало польское посредничество. По его мнению, в первой половине XIX в. «вполне можно было быть польским националистом и украинофилом одновременно. Украинофильство в этом случае выступало как любовь к краю, являющемуся частью Речи Посполитой, а украинская специфика трактовалась либо просто как региональная, либо как этническая, но не исключающая Украину из польского мира»50. Видимо, примерно так и рассуждал «скупой библиоман» Константин Свидзинский. Его помощь Костомарову П.А. Кулиш объясняет «польским антагонизмом к русскому правительству и надеждой, что автор «Богдана Хмельницкого» перенесет наследственную неприязнь к Польше на Москву». Тут же П.А. Кулиш замечает, что «граф Свидзинский очень хорошо знал, что мы, украинцы, не способны ни в каком случае радеть Польше во вред России <...> и продолжал снабжать нас рукописями и старопечатными книгами с доверчивостью непостижимою»51. Над монографией «Богдан Хмельницкий» историк продолжал работать до последних дней. При жизни автора с исправлениями и дополнениями она публиковалась четыре раза: первый - в «Отечественных записках» (1857, № 1-8), последний - в 1884 году.
В этой фундаментальной работе ученого наряду с историческими описаниями, анализом и детальным разбором событий прошлого, встречаются и политологические размышления автора о власти, государственном устройстве. Так, по мнению Костомарова, «монархическое правление, при всех случайных проявлениях рабства, бесправия, произвола и невежества, имеет то важное достоинство, что если верховная власть попадется в руки
49 Борисов Н. Влюбленный в свободу / / Родина. 1989. № 10. С. 59.
50 Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000. С. 53.
51 Кулиш П. Воспоминания о Николае Ивановиче Костомарове / / Новь. 1885. Т. 4. № 13. С. 68-69.
благомыслящих лиц, то появляется возможность полезных изменений и преобразований. Дурной республике нет никакого спасения. Республиканское правление, бесспорно, есть наилучший, желаннейший строй человеческого общества, но оно совместно только с тем, что есть наилучшего в человечестве - с равноправием, общественной энергией, честностью и стремлением к просвещению. Если этого нет - республиканское правление ведет государство к погибели, и рано ли поздно - это государство или перестанет быть республикою, или достанется другим»52.
В статьях и исторических работах написанных в Саратове Н.И. Костомаров оставляет в стороне проблемы взаимоотношения славянских народов (единственное исключение - «Богдан Хмельницкий»). Возможно, это было связано не только с расплатой за участие в Кирилло-Мефодиевском братстве, но и с положением дел в империи и событиями на международной арене. Явный интерес к славянскому вопросу Костомаров снова проявляет только в начале 1860-х годов.
По образному выражению неизвестного автора, публиковавшего свои произведения под псевдонимом А. Царинный (предположительно потомка древнего казачьего рода А.В. Стороженко), «1850-ые годы были самым глухим временем в истории украинского движения. Разрозненные кирилло-мефодиевские братчики сидели по своим углам в провинциальных городах, и каждый был занят своим делом. Война с Турцией, а потом Севастопольская кампания отвлекли умы в область международных политических вопросов»53.
В феврале 1855 г. умер Николай I. Костомарову дали четырехмесячный отпуск для поездки в Санкт-Петербург. В автобиографии историк делится дорожными впечатлениями: «Это было время всеобщих надежд на обновление России, <...> у всех слышалась вера в доброжелательство и ум нового Г осударя, и уже тогда наперерыв говорили, как о первой необходимости, об освобождении народа из крепостной зависимости. В одном месте на дороге, с нами встретился помещик Нижегородской губернии, который сознавался, что если последует освобождение, то оно принесет дворянству сильный удар и подорвет его материальные выгоды; но «нечего делать», говорил он, «надобно принести в
52 Костомаров Н.И. Богдан Хмельницкий. М., 1994. С. 144.
53 Царинный А. Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России. Идеология раскола. М., 1998. С. 151.
жертву все для пользы народа; ведь жертвовали же и достоянием, и самою жизнью в минуты угрожавшей отечеству опасности, тем более обязаны послужить ему в таком важном деле, которое обновит его на многие поколения»54.
В Петербурге большую часть времени Костомаров использовал для работы в Публичной библиотеке, где он проводил по 10-12 часов в сутки, изучая печатные источники и рукописи. На основании летописей и памятников песенного народного творчества, вернувшись в Саратов, пишет исторический очерк «Иван Свирговский, украинский козацкий гетман XVI века». 19 сентября 1855 г. высылает работу редактору журнала «Москвитянин» М.П. Погодину с просьбой «удостоить вниманием» и напечатать, «если найдете достой-ной»55. В том же году очерк был опубликован в «Москвитянине».
В связи с коронацией Александра II в августе 1856 г. Костомаров был амнистирован. С него сняли полицейский надзор, но запрещение служить «по ученой части» оставалось в силе. Историк остался служить в Саратове и параллельно готовил к печати свои работы.
В это время серьезно ухудшается его зрение. На болезнь глаз, от которой «не знает куда деваться» Костомаров жалуется в письме к А.Н. Пыпину56. По рекомендации окулистов, в начале мая
1857 г. Костомаров едет на лечение в Германию. Поездка затянулась: Николай Иванович (помимо Германии) посетил Швецию, Италию, Францию, Швейцарию, Австрию. Сделал остановку в Праге, которая показалась ему «совершенно немецким городом», где «по-славянски никто не отваживался говорить, и большинство считало это признаком невоспитанности». В Праге он был тепло принят «патриархом чешского славянства» В.В. Ганкой, который подарил ему свои произведения.
По возвращении «первой и отрадной вестью, приятно поразившею» его в отечестве, «был слух о том, что готовили освобождение крестьян от крепостной зависимости, и что на днях должен выйти манифест об учреждении по этому предмету комитетов во всех губерниях»57.
По приглашению саратовского губернского предводителя дворянства князя В.А. Щербатова Н.И. Костомаров с сентября 1858 г. семь месяцев работает делопроизводителем в Саратовском губерн-
54 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт. С. 160.
55 ОР РГБ. Ф. 231/П. К. 16. Д. 77. Л. 1.
56 РГАЛИ. Ф. 395. Оп. 1. Д. 300. Л. 2.
57 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 178.
ском дворянском комитете по улучшению быта крестьян. В своих воспоминаниях Костомаров делит членов комитета, согласно их убеждениям, на три группы: строгие защитники дворянских интересов, умеренные либералы, заботящиеся как о выгоде дворянства, так и о крестьянстве, и готовое на жертвы в пользу крестьянства меньшинство. Однако подобное деление достаточно условно. Историк отмечает, что некоторые помещики, на заседаниях комитета радеющие за интересы крестьянства, не дожидаясь решения правительства, поспешили предложить крестьянам свободу на условиях, «каких сами крестьяне, спустя несколько месяцев <...>, не согласились бы принять этой свободы». С другой стороны были крайние крепостники, «которые впоследствии рассчитались со своими крестьянами самым гуманным образом и даже безденежно подарили им земельный надел». Наблюдая все это, историк приходит к выводу, что «русский человек способен действовать по сердцу так человеколюбиво, как неспособен по своим убеждениям». Итог работы умеренного, действующего в интересах помещиков степной полосы России, комитета сводился, по словам Костомарова, к постановлению: «отпустить безвозмездно всех дворовых людей и не удерживать крестьянского имущества в пользу дворянства»58. Решение вопроса о земле историк не приводит и не комментирует.
Сам Костомаров был против положения о выкупе крестьянами земли, так как, по его мнению, дворяне установят отношения так, «чтобы как можно было выгоднее для дворян и невыгоднее для крестьян». В письме В.И. Ламанскому от 21 января 1858 г. по вопросу отмены крепостного права он пишет: «Знаете ли, что говорят крестьяне? Это, батюшка, такая воля - что хуже неволи.»59.
В перлюстрированном III Отделением письме Н.И. Костомарова Н.В. Калачову (известному ученому-юристу) в Петербург от 19 сентября 1959 г. автор дает резкую оценку Саратовскому комитету: «Когда мы с вами говорили об этом предмете в Петербурге, я лучше думал о расположении дворян; теперь я не только согласен с вашим мнением о них, но начинаю питать к ним неприязнь; я вижу один эгоизм, эгоизм, прикрытый фальшивым блеском схваченных на лету, не переваренных, даже не пережеванных гуманных идей, и
58 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт. С. 186.
59 Цит. по: Пинчук Ю.А. Исторические взгляды Н.И. Костомарова. Ки-
ев, 1984. С. 51.
вместе с эгоизмом какой-то макивеализм». Александр II пометил на полях перлюстрации: «К сожалению много правды!»60.
За работу в Саратовском комитете по улучшению быта крестьян Костомаров получает первую в своей жизни государственную награду - серебряную медаль на Александровской ленте61.
В статье «Должно ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права?», опубликованной в 1859 г., Костомаров так характеризует свое отношение к готовящейся реформе: «после уничтожения крепостного права на бумаге, оно долго еще будет на деле, если останется что-нибудь из его атрибутов, если по-прежнему будут процветать понятия и условия общественного порядка, совместные с ним»62.
В течение 1857-1858 гг. публикуются три крупных, написанных в Саратове труда историка: «Богдан Хмельницкий и возвращение Южной Руси к России», «Очерк торговли Московского государства в XVI и XVII столетиях» и «Бунт Стеньки Разина». Министр народного просвещения Е.П. Ковалевский, лично ознакомившись с работой Костомарова «Бунт Стеньки Разина» 5 октября
1858 г. разрешил «допустить его к печати»63. Описывая события гражданской войны 1670-1671 гг. по архивным источникам, этнографическому, фольклорному материалу Поволжья, Костомаров создал ценный научный труд, аналога которому не было ни тогда, ни десятилетиями позже. Сочувствуя Разину и его сторонникам, историк не принимает их методов борьбы, выступает против жестокости и кровопролития. Свою работу он заканчивает словами старожила: «Не дай, Господи, всякому доброму крещеному человеку дожить до той поры, как опять придет Стенька!»64.
Советские историки упрекали Костомарова за то, что «он обходил экономическую первооснову развития общества, считая главным для историка исследования быта и «духа народа», «народной психологии», и за то, что для него «грандиозное движение народных масс, нашедших своего вождя в Разине» было лишь «бунтом»65.
60 ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 2027. Л. 2-2об.
61 Пінчук Ю.А. Микола Іванович Костомаров. Київ, 1992. С. 93.
62 Костомаров Н.И. Должно ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права / / Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина. М., 1994. С. 265.
63 Бутич І. М.І. Костомаров і царська цензура / / Архіви України. 1967. № 6. С. 69.
64 Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина... С. 440.
65 Конюшая Р.П. Карл Маркс и революционная Россия. М., 1985. С. 106.
Современные исследователи заслугой Костомарова определяют введение в источниковую базу работы не только официальных документов, но и народных песен о Степане Разине, которые «помогли воссоздать реальные условия народной жизни и народные устремления»66.
Александр II был извещен, что работа Костомарова о Стеньке Разине отличалась «дурным направлением». Когда Е.П. Ковалевский позволил себе не согласится с подобным утверждением, император решил сам прочесть эту книгу. Его отзыв о ней оказался одобрительным, и в октябре 1859 г. Александр II разрешил Н.И. Костомарову служение по ученой части67.
Решение императора определило судьбу Костомарова. В апреле 1859 г. вышел в отставку профессор русской истории Петербургского университета академик Н.Г. Устрялов. Костомаров получил приглашение занять его кафедру. Он в тот же день написал о своем согласии. С позволения императора Костомаров был утвержден в звании экстраординарного профессора при Санкт-Петербургском университете.
К этому времени завершилась деятельность губернского комитета, и ничто не удерживало Костомарова в Саратове. «Жизнь и служба его там, - считает П.Л. Юдин, - не дали ему ничего, кроме огорчений. Как прибыл он туда в чине коллежского асессора, так и уехал оттуда, по прослужении десяти лет, с тем же чи-ном»68. Но за годы, проведенные в ссылке, у историка появилось в Саратове много друзей и знакомых. Узнав о переводе Костомарова в столичный Петербург, «члены саратовской комиссии по крестьянским делам приехали с поздравлениями и устроили мне обед, а архимандрит Никанор - прощальный вечер в своем монастыре с отличным ужином. В день отъезда столько собралось провожатых, что в моей квартире оказалось тесно. Меня проводили за город, <...> просили не поминать лихом Саратова», - вспоминает историк69.
В Саратов Костомаров вернется еще раз - летом 1866 г. для продажи дома, стечением обстоятельств ставшего его собственностью. Пользуясь случаем, историк «несмотря на нестерпимый
66 Пинчук Ю.А. Николай Иванович Костомаров как историк // Н.И. Костомаров Автобиография. Бунт ... С. 74.
67 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 187, 189.
68 Юдин П.Л. Указ. соч. С. 149.
69 Костомаров Н.И. Автобиография // Русская мысль. 1885. № 6. С. 32.
зной», объехал город, посетил любимую им монастырскую рощу, «куда так часто ездил пить чай», повидался с Мордовцевыми и старым слугой Фомою. Задерживаться в городе не стал - оформил купчую крепость и на следующее же утро уехал70.
О Саратове он не забывал, а в момент душевного расстройства даже хотел вновь поселиться там. В письме Д.Л. Мордовцеву в Саратов от 1872 г. Костомаров просит узнать «в чьих руках сад Сосновцевых, и не продадут ли его? Я бы купил, приехал и поселился там, сотворив себе единую келейцу малу». Все это письмо проникнуто глубоким трагизмом. «Прошли годы - он вспомнил о прежнем изгнании - и его потянуло опять туда, в изгнание <...>. Устал, все надоело - тоска - в лес, в келейцу малу», - комментирует письмо Д.Л. Мордовцев71.
Расплата за участие в Кирилло-Мефодиевском обществе - заключение в равелин и последующая ссылка в Саратов повлияли на дальнейшее развитие общественно-политических взглядов Н.И. Костомарова. Но говорить о том, что эти годы были потерянными для него в научном плане, вряд ли уместно. Сбор и обработка этнографического и архивного материала, работа над монографическими исследованиями занимали большую часть времени опального историка. И то, что саратовская интеллигенция отнеслась к нему с сочувствием, приняла в свой круг, помогала и опекала - во многом способствовало развитию его творческого гения.
70 Костомаров Н.И. Автобиография // Автобиография. Бунт... С. 281.
71 Мордовцев Д.Л. Исторические поминки по Н.И. Костомарове / / Русская старина. 1885. № 6. С. 637.
