«Мы идем с открытым забралом на разговор с “Общим рынком”»: история переговоров СЭВ и ЕЭС об основах отношений в 1972 – 1979 годах Текст научной статьи по специальности «История и археология»

М.А. Липкин

«МЫ ИДЕМ С ОТКРЫТЫМ ЗАБРАЛОМ НА РАЗГОВОР С "ОБЩИМ РЫНКОМ"»: ИСТОРИЯ ПЕРЕГОВОРОВ СЭВ И ЕЭС ОБ ОСНОВАХ ОТНОШЕНИЙ В 1972 - 1979 ГОДАХ*

M.A. Lipkin

"We are Coming with Visor Raised for a Talk with the "Common Market"": A History of Negotiations between the CMEA and European Communities on Relationship Fundamentals in 1972 - 1979

В 2016 г. в журнале «Исторический архив» увидела свет подготовленная директором Российского государственного архива экономики Е.А. Тюриной и профессором РАНХИГС А.А. Чернобаевым публикация документов из фонда Секретариата Совета Экономической Взаимопомощи о контактах СЭВ и Европейских Сообществ, датированных 1975 г.1 Публикация впервые документально подтвердила факт переговорного процесса между двумя антиподами мир-системы второй половины XX столетия - интеграционным объединением Западной Европы в лице Европейских Сообществ (ЕОУС, ЕЭС, Евратом) и Советом экономической взаимопомощи, восточной (социалистической) версией экономической интеграции. Однако эти уникальные, впервые введенные в научный оборот документы не дали четкого ответа на вопрос, чем же закончились контакты между СЭВ и ЕС, почему не состоялось официальное взаимное признание двух организаций в 1970-х гг.

Следует оговориться, что правильное название западноевропейского интеграционного объединения в рассматриваемый период - Европейские Сообщества (после слияния высших органов трех сообществ - ЕЭС, ЕОУС и Евратома в 1967 г.). Однако во всех советских и «сэвовских» документах применительно к этому образованию упорно использовалось название «ЕЭС» - «Европейское экономическое сообщество» (синоним - «Общий рынок»), так как главной темой взаимоотношений были торгово-экономические вопросы. В названии и отчасти в тексте данной статьи отдается дань этой традиции, что неизбежно при цитировании и изложении документов СЭВ.

* Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РНФ «"Мировая система социализма" и глобальная экономика в середине 1950-х - середине 1970-х годов: эволюция теории и практики экономического и технологического лидерства СССР» (№ 17-18-01728).

* * *

Закрытые контакты двух интеграционных объединений в середине 1970-х гг. бегло упоминались в одиночных публикациях, однако ни разу не удостаивались серьезного документального подтверждения или комплексного исследования в отечественной историографии ввиду недоступности ключевых фондов МИД СССР за 1970-е гг., медленного процесса рассекречивания в РГАНИ и отсутствия ярких подробностей в виде воспоминаний кого-либо из высокопоставленных чиновников СЭВ. В немногочисленной западной историографии период общения СЭВ и Европейских Сообществ в 1970-е гг. получил название «диалога глухонемых»2.

Наиболее свежим и серьезным исследованием с точки зрения западной историографии в этой области можно считать публикацию финской исследовательницы Суви Кансикас из университета Хельсинки по периоду 1970-1974 гг., где она попыталась на материале преимущественно партийного архива Социалистической единой партии Германии показать место проблемы официального признания СЭВ и Европейских Сообществ в контексте попыток выработки общей внешнеэкономической линии в СЭВ в 1970-е гг3. В итоге парадоксальным образом можно констатировать, что конец 1980-х гг. изучен лучше, чем динамичная картина середины - второй половины 1970-х гг.

Сразу стоит оговориться насчет возможностей и пределов сопоставления разных архивных данных применительно к раскрытию заявленной темы. В статье впервые удалось ввести в научный оборот и проследить развитие темы контактов СЭВ и Европейских Сообществ в 1970-е гг. на материале фондов СЭВ и Советского представительства в СЭВ, хранящихся в РГАЭ (Москва), а также по итогам работы с фондами Комиссии Европейских Сообществ, Совета Министров и личного фонда Эмиля Ноэля, хранящихся в Исторических архивах Европейского Союза (Флоренция).

Попытка представить параллельную историю ведения переговоров и выработки решений с двух сторон натолкнулась на ряд непредвиденных трудностей. Несмотря на расхожее мнение о закрытости отечественных архивов, именно со стороны СЭВ доступны практически все документы, позволяющие раскрыть в деталях картину обсуждения и выработки решений в деталях. Со стороны Европейских Сообществ фонд Совета Министров - органа, игравшего роль «сводящего» все прочие обсуждения, - доступен в Исторических архивах ЕС только до 1974 г. (!). Остальная часть до сих пор не передана на хранение в этот архив под Флоренцией. Заседания Комитета Постоянных представителей стран при Совете министров Европейских сообществ и иные подготовительные документы к переговорам доступны лишь частично в виде переданных на хранение в архив ЕС личных фондов комиссионера Эмиля Ноэля. Они не яв-

ляются частью какого-то одного специального дела, не ищутся поисковой машиной, несмотря на оцифровку документов, и не имеют сплошной внутренней нумерации. Со стороны же СЭВ - это тематические подборки, как правило, под заголовком «контакты СЭВ с ЕЭС», отложившиеся начиная с 1974 г. Ряд документов в архиве СЭВ и архиве ЕС (к примеру, официальная переписка в форме телексов, характерная для эпохи 1970-х гг.) дублирует друг друга, но самое важное - аналитика, оценки той поры, директивы экспертам на переговорах, неофициальные контакты, записи экспертных обсуждений - представлены гораздо более полно со стороны СЭВ, чем со стороны Европейских Сообществ, что позволило лишь частично провести сопоставление взглядов на переговорный процесс.

* * *

Как показывает анализ, проведенный С. Кансикас по материалам восточногерманских архивов, императивом к сближению позиций стран-членов СЭВ послужило выступление Л.И. Брежнева на открытии заседания Политического и консультативного комитета Организации Варшавского Договора (ОВД) в январе 1972 г., обозначившего не только экономическую, но и политическую важность установления контактов и выработки единой позиции от имени СЭВ4.

Затем уже последовало публичное заявление руководителя СССР 20 марта 1972 г. на XV съезде профсоюзов СССР о том, что «Советский Союз отнюдь не игнорирует реально сложившееся положение в Западной Европе, в том числе и существование такой экономической группировки капиталистических стран, как "Общий рынок"... Наши отношения с участниками этой группировки будут, разумеется, зависеть от того, в какой мере они признают со своей стороны реальности, сложившиеся в социалистической части Европы, в частности, интересы стран-членов Совета Экономической Взаимопомощи»5.

Этому повороту к диалогу с Европейскими Сообществами предшествовало давление наиболее уязвимых для общей внешней торговой политики «Общего рынка» стран СЭВ на Советский Союз6. Интересно, что одним из главных «будителей» в начале 1970-х гг. выступала Социалистическая республика Румыния. Страна, которая, с одной стороны, дела все, чтобы тормозить углубление интеграции в рамках СЭВ, в данном случае видела выгоды для своих национальных интересов в использовании потенциала СЭВ для расширения доступа на рынки Западной Европы. При этом на этапе выработки общей позиции СЭВ, СРР почти всегда выступала с особым мнением или с иными формулировками пунктов итоговых решений, стараясь всячески не допустить усиления единого внешнеполитического голоса СЭВ, пытаясь хитрым образом использовать организацию исключительно для улучшения условий торговли на двусторон-

нем уровне отношений своей страны с «Общим рынком»7.

Со стороны СЭВ отправной точкой можно считать документ от июня 1972 г. - «Соображения НРБ, ВНР, ГДР, МНР, ПНР, СССР и ЧССР по вопросу об отношении Совета Экономической Взаимопомощи к Европейскому Экономическому Сообществу», где пассаж про объективный взгляд на существование Европейских Сообществ из мартовской речи Л.И. Брежнева был повторен слово в слово8. В этом документе уже все страны (за исключением Румынии) впервые попытались выработать общую позицию в отношении западноевропейского «Общего рынка». После этого «восьмерка» стран СЭВ все время пикировалась с выступавшей с особых позиций СРР, но в итоге все-таки продавливала свою линию.

Параллельно шла острая дискуссия о формах и содержании экономического сотрудничества с Западной Европой между разными ведомствами внутри СССР, причем мнения порою различались диаметральным образом.

В сентябре 1972 г. Госплан СССР еще считал, что не следует торопиться с признанием Европейских Сообществ до созыва Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе и до укрепления организационной структуры СЭВ, до того, как он будет готов к ведению прямых переговоров9.

Куда более смелым и стратегически выверенным был анализ Института мировой экономической системы социализма АН СССР, названный «О позиции и тактике стран СЭВ по отношению к Общему рынку». Документ призывал проявить инициативу со стороны стран СЭВ в развитие 2-го пункта СБСЕ - «второй корзины» переговоров. ИЭМСС считал, что переговоры между СЭВ и ЕЭС в рамках общеевропейского совещания могут привести к соглашению об основных принципах экономических отношений между странами этих двух организаций. В обмен на официальное признание «Общего рынка», институт считал справедливым требование улучшения условий торгового режима для восточноевропейского экспорта в страны «Общего рынка». С учетом отсутствия органа, регулирующего постоянные отношения СЭВ с третьими странами, ИЭМСС предлагал поставить вопрос об образовании Постоянной смешанной экономической комиссии СЭВ-ЕЭС по вопросам торговли и сотрудничества (видимо, по образцу существующих совместных комиссий в рамках соглашений о сотрудничестве с «капстранами» на двусторонней основе). Аналитики ИЭМСС предвидели, что после подписания соглашения роль национальных министерств внешней торговли снизится, на первый план выйдут прямые контакты производителей - в первую очередь, как им мыслилось, международных организаций СЭВ (Общий парк грузовых вагонов, Интерметалл, Агромаш и т.д.) министерства внешней торговли социалистических стран, по мнению института, ожидала перестройка из административно-коммерческих ведомств в планово-регулирующие госорганы, направляющие

косвенными средствами внешнеэкономические связи (количественные ограничения, тарифы и т.д.)10.

Наиболее прогрессивным и адекватным сложившейся ситуации выглядит анализ рисков попадания в пресловутую зависимость от Брюсселя для стран «соцсистсемы»: «Ни одна страна в мире не в состоянии обеспечить себе приоритет во всех отраслях науки и техники, чтобы быть независимой от зарубежных достижений, -говорилось в анализе ИЭМСС. - Отказ использовать импортируемый опыт и знания может привести к значительным затратам общественного труда и замедлению общих темпов развития экономики. Независимость на такой основе может обернуться своей противоположностью. Следовательно, зависимость, в узком смысле, не является состоянием, характерным для длительного исторического периода, если говорить о сотрудничестве промышленно развитых капиталистических и социалистических стран СЭВ»11.

ИЭМСС предлагал четко определить круг приоритетных прорывных направлений развития науки и производства, где «соцстра-ны» в перспективе 20-ти лет имели бы превосходство над странами Запада. При этом сохранялось бы наличие зависимых от передового западного оборудования других сфер. Тем самым, зависимость компенсировалась бы параллельной зависимостью стран Запада от развития в кооперации тех направлений, где страны СЭВ сохраняли бы ведущую роль. Главный вывод ИЭМСС, отличавший его анализ от других советских ведомств, заключался в том, что надо «в первую очередь развивать отношения с ЕЭС в форме научно-технического (а не торгового) сотрудничества»12.

Большинство документов как правительственных, так и ведомственных, делали ставку в первую очередь на сиюминутные проблемы балансировки торгового сальдо в отношениях со странами Западной Европы через получение преференций для своего экспорта. На 57-м заседании Исполнительного Комитета СЭВ 19 апреля 1972 г. по вопросу «Проект порядка осуществления контактов СЭВ с экономическими группировками третьих стран» Постоянный представитель СССР в СЭВ М.А. Лесечко делал упор на необходимость обеспечить адекватный торговый режим для экспорта сельскохозяйственных продуктов в страны ЕЭС, тем самым идя на поводу у Румынии и других стран СЭВ с большим аграрным сектором13. Задавая тон апрельскому обсуждению проблемы, Лесечко говорил о необходимости импортозамещения при параллельном развитии «взаимовыгодного экономического сотрудничества» стран-членов СЭВ со странами-членами "Общего рынка"»14. Но в каких областях и выделялись ли среди них приоритетные, было непонятно. Тогда советская сторона придерживалась мнения о нецелесообразности проявления инициативы в официальном признании Европейских сообществ со стороны СЭВ15.

Через год, 21 апреля 1973 г., Исполнительным комитетом СЭВ

был разослан первый документ под грифом «совершенно секретно» - «Предложения о возможных порядке, формах и содержании контактов Совета Экономической Взаимопомощи с Европейским экономическим сообществом», - принятый по итогам 62-го заседания Исполкома СЭВ16. Как показывают сопроводительные письма, он был составлен на основании сведенных вместе предложений членов СЭВ, причем Исполком СЭВ делал это не по собственной инициативе, а выполняя поручение Политического и консультативного комитета Организации Варшавского Договора. С. Кансикас, ссылаясь на документы архива Социалистической единой партии Германии и донесения представителей ГДР в СЭВ утверждает, что это был результат прямого вмешательства ЦК КПСС в процесс выработки единой позиции СЭВ17.

Принятие принципиального решения через Организацию Варшавского Договора, по-видимому, и объясняет как уровень секретности, так и то, что документ был разослан не просто руководителям представительств стран-членов в СЭВ, а главам партий и правительств всех стран-членов (например, в случае СССР - Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев и Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин). В письме также сообщалось о поручении Исполнительного комитет органам СЭВ провести анализ торговой дискриминации со стороны органов Европейских сообществ и уточнить правовые вопросы компетенции СЭВ для постановки вопроса о ведении переговоров с западноевропейским экономическим объединением18.

На запрос были получены типовые ответы с одобрением разосланного документа. Примечательно, что один из наиболее развернутых ответов представляет собою письмо Фиделя Кастро - главы Кубы, принятой в СЭВ в 1972 г. В своем письме команданте твердо выступил за прямые переговоры между руководящими органами СЭВ и ЕЭС, а также попросил учесть позицию Кубы как не просто

члена СЭВ, но и члена «Группы 77» развивающихся стран19.

* * *

Трудность принятия решений и со стороны СЭВ, и со стороны Европейских Сообществ заключалась в том, что обе организации только вырабатывали общую внешнюю политику, внутри них шла борьба между членами и новыми или старыми структурами за компетенции и главенствующие роли в этом процессе. Это затрудняло переговорный процесс и накладывало свою специфику на длительные «паузы» для согласования единой позиции в рамках многосторонних структур.

Процесс принятия внешнеполитических решений в Европейских Сообществах в середине 1970-х гг. состоял из трех ступеней: Комиссия европейских сообществ готовила соглашения с третьими

странами, Комитет Постоянных представителей стран при Совете министров Европейских сообществ - COREPER (COmité des REpresentants PERmanents) - представлял мнение национальных министерств (правительств) в Европейских Сообществах и, наконец, Совет министров, который принимал решение о генеральной линии, поручал Комиссии прорабатывать конкретное наполнение тех или иных соглашений.

Немаловажным является то, что именно в 1970-е гг. разворачивается борьба между Комиссией и Советом министров за компетенции и главенствующие роли в области общей внешней политики ЕС. Это было продолжением борьбы двух подходов к интеграции - межгосударственного и наднационального. Комиссия потихоньку оттесняла Совет министров, пытаясь узурпировать эту сферу деятельности.

Показателем этого являлись как сигналы, шедшие со стороны симпатизировавших нормализации отношений с СЭВ чиновников ЕС, так и факт успешного завершения переговоров Европейских сообществ с Китайской Народной Республикой о пятилетнем торговом соглашении в 1978 г.: в этом процессе именно Комиссия выступала в качестве субъекта соглашения, а не Совет министров, что отмечалось даже в сводках КГБ СССР20.

Наиболее показательным в этом вопросе является «Информация» о переговорах посла ГДР в Бельгии Хайнца Хоффманна с Председателем Комитета Постоянных представителей стран при Совете министров Европейских сообществ Донделингером. «В результате инициативы СЭВ для Европейских сообществ "пробил час". Они сейчас должны не только найти совместный ответ, но и договориться в связи с этим по ряду основных вопросов внутри самих Европейских сообществ. Уже хотя бы сама передача предложения СЭВ выдвигает перед ЕС необходимость решения вопроса о том, является ли отношение между Советом министров и Комиссией формальным или принципиальным вопросом. Для Европейских сообществ большое значение имеет тот факт, что первый официальный ответ Совету Экономической Взаимопомощи (письмо господина Торна товарищу Вайсу от 2 марта 1976 года) дан не Комиссией, а самим Президентом Совета»21.

В этой связи представляются несостоятельными обвинения западных историков в том, что «восточная сторона» не понимала расстановки сил внутри Европейских Сообществ и наивно пыталась выстраивать отношения с Советом министров, а не с Комиссией ЕС22. Как показывают документы, окончательная расстановка сил внутри Европейских Сообществ в тот момент была еще не понятна. Более того, СЭВ четко представлял большую выгоду для себя от выстраивания контактов на «верхнем уровне» институтов ЕС, по сути, пытаясь подыгрывать Совету министров, а не Комиссии ЕС, занимавшей более жесткую позицию в переговорном процессе.

В немногочисленных публикациях отмечается, что в рамках СЭВ

применительно к теме контактов с Европейскими Сообществами ключевая роль в 1970-е гг. принадлежала Постоянной комиссии СЭВ по внешней торговле23. И действительно, первые директивы и «соображения» к сессиям Исполнительного комитета готовились в ее недрах. Однако с 74-го заседания Исполкома СЭВ была образована специальная Редакционная группа по тексту проекта об основах отношений СЭВ и ЕЭС - казалось бы, временная, ad hoc структура СЭВ, которая, однако, просуществовала на протяжении всех 1970-х гг. и стала прообразом созданного в 1983 г. специального бюро по контактам с Европейскими Сообществами внутри СЭВ.

До принятия решения о необходимости выработки текста Соглашения о сотрудничестве с ЕЭС подготовительная работа велась в Постоянной комиссии СЭВ по внешней торговле. В дальнейшем выработка первичных текстов для заседаний Исполнительного комитета СЭВ по пунктам повестки, включавшим этот вопрос, происходила именно на уровне специально созданной многосторонней Редакционной группы. Дополнительно учитывались и обсуждения, проходившие в Постоянной комиссии СЭВ по внешней торговле, но именно Редакционная группа занималась сближением позиций стран-членов СЭВ и непосредственными переговорами с представителями ЕЭС на высшем уровне.

В своей работе и Редакционная группа, и Постоянная комиссия СЭВ по внешней торговле руководствовались постановлениями Исполнительного комитета и сессий СЭВ. Последние, как правило, уже не вносили каких-то радикальных изменений в подготовленные документы, за исключением пунктов, где не удавалось достичь компромисса договаривающимся сторонам на этапе Редакционной группы. Так что можно сказать, что после принятия решения о выработке Соглашения о сотрудничестве с ЕЭС ключевой являлась связка Редакционная группа-Исполком СЭВ-Сессия СЭВ. При этом советские представители согласовывали свою линию с мнениями ключевых министерств: в материалах советского представительства отложились информационные и экспертные материалы МИД СССР, Министерства внешней торговли СССР и других ведомств. Многие данные указывают на то, что поворот в сторону ЕС был санкционирован Политическим и консультативным комитетом ОВД. Однако ввиду недоступности материалов последнего, реконструировать степень подчиненности его решениям СЭВ пока не представляется возможным.

Следует отметить, что в том же 1972 г. Постоянная комиссия СЭВ по внешней торговле проводит активную работу по «Программе разработки и согласования долгосрочной торгово-экономической политики заинтересованных стран-членов СЭВ по отношению к развитым капиталистическим и развивающимся странам и их международным экономическим группировкам» с участием Постоянной комиссии СЭВ по координации технического содействия в соответ-

ствии с задачами, прописанными в постановлении 61-го заседания Исполкома СЭВ.

Это план работы на 1973 г., где формулируется главная цель Программы - «Добиться от капиталистических стран полного применения принципа наибольшего благоприятствования в области торгово-экономических отношений с социалистическими странами и на этой основе полного устранения дискриминации» [Выделено нами. - М.Л. ]24. И «Общий рынок» западноевропейских стран был

главным фигурантом положений этой программы.

* * *

Возникает вопрос: почему именно в 1975 г. СЭВ предпринимает инициативу установления отношения с Европейскими Сообществами в форме базового соглашения о «сотрудничестве с ЕЭС», отказываясь от политики непризнания?

Как показывает «Анализ опыта осуществления координации внешнеэкономической политики заинтересованных стран-членов СЭВ по отношению к развитым капиталистическим и развивающимся странам и предложения по этим вопросам» (август 1975 г.), проблема расширения Европейских Сообществ и Единого таможенного тарифа, принятого в рамках этого объединения (после вступления Великобритании и Ирландии) усугублялась истечением 31 декабря 1974 г. срока действия большинства 5-летних торговых соглашений стран Восточной Европы со странами ЕЭС. На это накладывалось ужесточение единой торговой политики Брюсселя в виде решения Совета Европейских Сообществ от 7 мая 1974 г. о том, что все новые торговые переговоры со странами с монополией государственной торговли должны вестись только через органы ЕС25.

Тем не менее, странам СЭВ было чем похвастаться в противостоянии с ЕС в первой половине 1970-х гг. Опыт координации действий в рамках Комиссии по внешней торговле в 1974 г. говорил о следующем: «.Отсрочка перехода стран ЕЭС к единой торговой политике (5-летние торговые соглашения на 1970-1974 гг.; срыв сепаратных торговых соглашений ЕЭС - страна СЭВ, получение странами СЭВ недискриминационного режима для ввоза продукции в случае их кооперирования в производстве с этой западной страной, срыв попыток образовать единый фронт западных стран в выдаче экспортных кредитов и т.д».26

Однако эти несомненные тактические успехи имели временные характер и требовалось долгосрочное решение главных проблем в отношениях с западноевропейским экономическим центром силы. Им стало выдвигавшееся предложение об установлении официальных контактов и признании ЕЭС, а также подписании базового соглашения об основах сотрудничества - по сути, перехода от войны к миру со стороны СЭВ.

Отмечаемая выше цель черным по белому фиксировалась в директивных документах СЭВ.

Например, в «Указаниях сотрудникам Секретариата СЭВ для встречи с сотрудниками Комиссии Европейских Сообществ (КЕС) в феврале 1975 г.», на первом месте в списке основ для отношений между СЭВ и ЕЭС читаем: «улучшение условий торговли между странами-членами СЭВ и странами-членами ЕЭС»27. Также в «Указаниях» 1975 г. подчеркивалась мысль о косвенном противодействии параллельной политике Брюсселя на развитие двусторонних контактов в условиях разрядки: «В случае, если сотрудники КЕС попытаются затронуть вопрос о недавней отправке Комиссией ЕЭС каждой стране-члену СЭВ предложений о заключении торгового соглашения с ЕЭС - не входить в обсуждение этого вопроса и не принимать от ЕЭС каких-либо документов по этому вопросу»28.

Цели Брюсселя на первой встрече с представителями СЭВ были диаметрально противоположными. 9 января 1975 г. руководитель Генерального директората внешних сношений Комиссии ЕС Эммануил Валленштейн (Е. Wallenstein, в советских документах неправильно переводился как Валлерстейн) направил соображения о тактике и стратегии на переговорах в Москве на имя Председателя Комиссии Европейских Сообществ Франсуа-Ксавье Ортоли и вице-председателя Кристофера Соумса. В них в качестве главной цели называлась нормализация отношений между Сообществом и странами СЭВ, в частности, заключение торгового соглашения с каждой из стран СЭВ в отдельности. Следовало избегать любого шага, по мнению Валленштейна, который мог бы усилить советское влияние на страны народной демократии. Более того, в документе прямо говорилось, что установление отношений между Сообществом и СЭВ не является самостоятельной задачей и важно лишь как средство достижения основной цели29.

С учетом того, что на первые переговоры в Москве 4-6 февраля 1976 г. во главе делегации «Общего рынка» поехал именно Валленштейн, нетрудно догадаться о его намерениях. Они во многом предопределили впечатление от визита, нашедшее отражение в подробном отчете Комиссии ЕС о визите в Москву.

Целью западноевропейской делегации было прояснить механизм работы СЭВ, чтобы, исходя из этого, определить области взаимного интереса и подготовить встречу по проблеме соглашения на уровне руководителей СЭВ и ЕЭС. Согласно отчету, представители Комиссии ЕС были крайне уязвлены тем, что их не воспринимали как полноценную делегацию (лишь как исполнителей низшего уровня - чиновников Сообществ) и, по сути, «сэвовская» сторона уклонилась от обсуждения конкретики будущего сотрудничества, в частности торговых вопросов30. Подобные странности в поведении, с точки зрения представителей Комиссии ЕС, объяснялись тем, что СЭВ не имел на тот момент ясных компетенций в сфере внешней торгов-

ли. Новшества в Уставе СЭВ 1974 г. еще подлежали ратификации странами-членами.

В ходе общения выявились различия в подходах двух сторон. Если Комиссия ЕС была готова к обсуждению статей возможного соглашения, то СЭВ ставил главной целью зафиксировать детали ключевого «визита престижа», как он назывался в отчете - приезда Президента Комиссии ЕС Ортоли в Москву, надеясь всю конкретику обсуждать только с ним. Глава делегации ЕС, согласно отчету, был удивлен, что его пригласили обсуждать не существо вопроса о торговле, а такие детали встречи на высшем уровне, к которым у него не было ни малейшего интереса31.

Разница в подходах помешала в получении мандата на обсуждение вопросов «по существу». Философия СЭВ «потом посмотрим» совершенно не устраивала делегацию Комиссии ЕС. Более того, комиссионеры пришли к выводу о непонимании со стороны СЭВ сути статьи 229 Римского соглашения об образовании Европейских Сообществ - о том, что Комиссия ЕС осуществляет отношения с международными организациями32.

Кроме того, в отчете просматривается и очевидная разница в целях сближения: Комиссия стремилась к нормализации отношений с каждой из стран-членов СЭВ, то есть переносу основного акцента на двусторонний уровень, а тактика «сэвовской» делегации всячески пыталась этому помешать, надеясь сохранить «зонтичный подход» через СЭВ благодаря встрече Ортоли и Н.В. Фаддеева, Секретаря СЭв (с 1967 по 1983 гг.)33. Делегация СЭВ представляла дело так, как будто все уже решено и остается лишь подготовить техническую сторону визита Ортоли.

Отчет делегации Комиссии ЕС приходил к выводу о том, что СЭВ не имеет полномочий в сфере внешней торговли34. По итогам встреч делается умозаключение о том, что кроме контактов по вопросам номенклатуры товаров, обмена информацией о прогнозировании между ЕС и СЭВ, не существует общей сферы деятельности между двумя интеграционными объединениями. «Таким образом, можно задаться вопросом, а что собственно Фаддеев предполагал обсуждать с одним из членов Комиссии в пункте об общих условиях торговли, - говорится в отчете. - Возможно, он предполагал в том случае, если (как на это надеялись отдельные страны Восточного блока) вторая корзина СБСЕ завершит свою работу, опираться на рекомендации СБСЕ об "общих условиях торговли"», - заключали эксперты Комиссии ЕС35.

Если, судя по итогам февральского визита, с западной точки зрения первая встреча обернулась фиаско, то с восточной это был весомый результат в нужном направлении - направлении укрепления международного авторитета СЭВ и развития внешнеэкономической составляющей мировой системы социализма.

* * *

Наведение мостов с Европейскими Сообществами частью советского руководства рассматривалось как этап в рамках общей реформы СЭВ.

Еще 18 июня 1974 г. в своем программном выступлении на заседании глав делегаций XXVIII сессии СЭВ, Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин предложил поддержать новую инициативу ГДР по повышению роли совместного планирования в СЭВ и в числе прочего отметил необходимость передачи вопросов внешнеэкономических связей с капиталистическими странами из чисто торговой компетенции Комиссии по внешнеэкономическим вопросам в компетенцию Планового комитета СЭВ36.

И здесь он впервые с момента выступлений Брежнева в 1972 г. озвучил от имени руководства СССР тему отношений с Брюсселем: «В связи с необходимостью координации действий на капиталистическом рынке уместно сказать несколько слов о контактах Совета Экономической Взаимопомощи и Европейского Экономического Сообщества.

Как известно, на наше предложение установления контактов с "общим рынком" посол ФРГ в Москве по поручению Совета Министров Европейского экономического сообщества сообщил т. Фад-дееву, что Совет Министров ЕЭС дал указание комиссии "Общего рынка" установить контакты с Советом Экономической Взаимопомощи. Хотя Европейское экономическое сообщество и не пошло по предложенному нами пути установления контактов на уровне представительных делегаций, видимо, ответ "Общего рынка" надо принять и поручить Секретариату начать переговоры с Комиссией. Для этого, может быть, следовало бы пригласить его председателя в Москву»37.

Идеи Косыгина получили продолжение в рамках подготовки стратегических документов к масштабному мероприятию, планировавшемуся в мае 1975 г. в виде представительного Совещания на высшем партийном уровне всех стран-членов СЭВ по проблемам экономического развития СЭВ. Причем, как следует из доступных документов, импульс к подготовке такого совещания был дан Политическим и Консультативным комитетом ОВД. «Во исполнение» этого решения... было решено создать многостороннюю редакционную группу из представителей ЦК коммунистических партий стран-членов СЭВ (то есть вопрос выносился гораздо выше, чем уровень представителей стран-членов в рамках СЭВ и руководства СЭВ -старый прием для политического «продавливания» изменений в аппарате СЭВ)38.

Центральным моментом было усиление плановой централизации в СЭВ путем повышения роли Комитета СЭВ по сотрудничеству в области плановой деятельности - по сути, предлагалось

подчинить ему все остальные комитеты39. И в числе прочего в подготовительных материалах фигурировала тема, предложенная Косыгиным в качестве части общей плановой политики СЭВ: предлагалось сделать акцент на разработку правовых и организационных механизмов развития внешнеэкономических связей СЭВ. По этому вопросу сразу обозначились два полюса: венгерская сторона предлагала создать Комиссию по внешнеэкономическим связям, румынская сторона, опасаясь наднациональности, просила ни в коем случае этого не делать40.

В черновых набросках итогов столь важной сессии СЭВ значилось: «Продолжать коллективную политику стран-членов СЭВ в отношении Европейского экономического сообщества, имея в виду, что переговоры отдельных стран с органами ЕЭС не должны ставить страны-члены СЭВ в неравное положением. Следует одновременно продолжать коллективные действия стран-членов СЭВ, имея в виду определить основные принципы торгово-политических отношений между странами-членами СЭВ и странами "Общего рынка"»41.

Однако по непонятным пока причинам, несмотря на бурную подготовительную деятельность, совещание, призванное снова попытаться реализовать идею Н.С. Хрущева о создании наднационального социалистического «супергосплана» по аналогии с западной моделью интеграции в ЕС, было отменено самим СССР. Революции в углублении социалистической интеграции в СЭВ, которую явно продвигал Косыгин в рамках имплементации Комплексной программы социалистической интеграции после СБСЕ, в 1975 г. так и не произошло. Но по итогам первой встречи закипела работа по подготовке соглашения об основах отношений СЭВ и Европейских Сообществ.

Как показывает рабочая запись совещания Секретаря СЭВ Фад-деева с заместителями Постоянных представителей 28 ноября 1975 г., уже перед первым собранием Редакционной группы по тексту соглашения между СЭВ и ЕЭС, разгорелась борьба между восемью странами, готовыми к встрече, и румынской стороной. Последняя всячески пыталась отложить доработку документа, требуя перенести заседание со 2 декабря на 22-е, мотивируя наличием неких замечаний у правительства СРР, которые, однако, представитель страны был не готов озвучить на встрече у Фаддеева42. А это означало бы невыполнение поручений 73-го заседания Исполкома СЭВ, одобрившего проект соглашения и поручившего специально образованной редакционной группе доработать документ и представить его на последующем заседании Исполкома. Каждая страна в течение месяца должна была сообщить свои замечания, но Румыния сознательно этого не сделала.

«Речь идет о том, что вопрос является особенным для нашей Стороны и мне трудно объяснить, почему, - заявил представитель СРР. - Без соответствующего анализа и соответствующего уровня

наше участие 2-3 декабря на совещании будет только присутствием и не будет соответствовать решению вопроса» 43. Однако, несмотря на все попытки совершенно не аргументированного срыва сроков заседания, страны СЭВ единодушно высказались за созыв Редакционной группы 2 декабря.

Что обсуждали на первой встрече Редакционной группы?

Проект соглашения, одобренный на 73-м заседании Исполкома СЭВ, как следует из преамбулы, представлял собой документ, призванный определить основы отношений между двумя блоковыми экономическими организациями после подписания Хельсинского Заключительного акта СБСЕ. В нем подчеркивался акцент на «позитивный вклад в дело расширения и укрепления равноправных и взаимовыгодных экономических отношений» - едва ли не главная цель, поставленная СЭВ при разработке «Программы долгосрочной торгово-экономической политики заинтересованных стран СЭВ»44.

В статье 1 провозглашалось установление официальных отношений между СЭВ и ЕЭС - то, чего с таким усердием добивались восточноевропейские члены СЭВ на протяжении 1960-х гг.45

Статья 2 подчеркивала правомочность положений Заключительного акта СБСЕ, подписанного в Хельсинки 1 августа 1975 г., с акцентом на принципах суверенного равенства, невмешательства во внутренние дела и сотрудничества между государствами.

Статья 3 очерчивала рамки областей сотрудничества между двумя организациями, где на первом месте было «улучшение условий торгово-экономического сотрудничества между странами-членами СЭВ и странами-членами ЕЭС. Также назывались стандартизация, экология, статистика и экономическое прогнозирование46.

Статья 4 прописывала едва ли не самый спорный момент - формы отношений именно между двумя организациями, а не их странами-членами. Предложения СЭВ включали совместную работу в областях, указанных в статье 3, обмен информацией, организацию симпозиумов и, пожалуй самое важное, - «систематические контакты между представителями и сотрудниками СЭВ и ЕЭС»47.

Статья 5 была прелюдией к ключевой статье 6: «страны-члены СЭВ и страны-члены ЕЭС будут применять в отношении друг друга режим наибольшего благоприятствования»48.

А за ней следовал целый букет статей: о недискриминационной основе отношений (статья 7), о благоприятных условиях кредитов (статья 10), об общем преференциальном режиме (статья 12). Также ряд статей включали требования отдельных стран-членов СЭВ: статья 9 была посвящена «долговременной и справедливой основе» отношений в сфере торговли сельскохозяйственными товарами с явной целью защитить Румынию и Болгарию от общей сельскохозяйственной политики Брюсселя. А часть статьи 12 была посвящена персонально Кубе: «Европейское Экономическое Сообщество и страны-члены ЕЭС будут продолжать предоставлять Республике

Куба, члену «Группы 77», соответствующие льготы и преимущества, которые Европейское Экономическое Сообщество и страны-члены ЕЭС распространили на страны-члены этой Группы, а также те, которые они распространили или распространят в будущем на другие развивающиеся страны»49.

При том что многие статьи носили весьма обтекаемый общий характер, СЭВ предлагал создать конкретный механизм реализации этих положений - через создание Смешанной комиссии из представителей СЭВ и стран-членов СЭВ и из представителей ЕЭС и стран-членов ЕЭС50. На тот момент уже существовал опыт таких комиссий с отдельными странами (Финляндией, Мексикой, Ираком). Но в данном случае это был некий компромисс между стремлением как ряда стран СЭВ, так и главным образом единых органов ЕЭС в лице Комиссии ЕС к установлению прямых двусторонних отношений с каждой страной-членом противоположной организации.

Как объяснял в рассылке представителям стран в СЭВ глава Редакционной группы СЭВ Герхард Вайс (заместитель председателя Совета министров ГДР) в феврале 1976 г., уже по итогам одобрения документа на 74-й сессии Исполкома СЭВ, области сотрудничества помимо торговли, указанные в статье 2, были результатом развития контактов представителей СЭВ и ЕЭС, имевших место в 1974-1976 гг. В пояснении им делался особый акцент на статье 11, которая допускала, что отдельные конкретные вопросы могут решаться путем прямых контактов страна СЭВ - ЕЭС или страна ЕЭС - СЭВ, свободы в чем добивались в первую очередь Румыния и Брюссель в лице

Комиссии европейских сообществ51.

* * *

12 марта 1976 г. на имя Фаддеева была передана информация о беседе посла ГДР в Бельгии с Председателем Комитета Постоянных представителей стран при Совете министров Европейских Сообществ Донделингером (Люксембург) о реакции на предложенный СЭВ договор. Последний указал на две трудности. Первая: неготовность всех стран отказываться от единой торговой политики, то есть нереалистичность сохранения двусторонних оглашений в обход органов Европейских Сообществ. Вторая: что касается принципа наибольшего благоприятствования, то существовала возможность только в виде либерализации, практикуемой в рамках ГАТТ. Вместе с тем, любопытно, что с его слов сам диалог ЕЭС и СЭВ вынуждал Брюссель к структурным переменам. «Уже хотя бы сама передача предложения СЭВ выдвигает перед ЕС необходимость решения вопроса о том, является ли отношение между Советом Министров и Комиссией формальным или принципиальным вопросом. Для Европейских сообществ большое значение имеет тот факт, что первый официальный ответ Совету Экономической Вза-

имопомощи (письмо господина Торна товарищу Вайсу от 2 марта 1976 г.) дан не Комиссией, а самим Президентом Совета»52.

Подобно тому, какой вызов с точки зрения процедур и единой внешнеполитической позиции представлял собой диалог с СЭВ для ЕС, для СЭВ это был первый опыт согласованных действий в отношении другой многосторонней организации. Вопрос о том, за чей подписью и в какой форме получать согласования текста обращения и соглашения, был отнюдь не праздный. Обсуждался вариант от имени Председателя Исполнительного комитета СЭВ. Но советская сторона в лице Лесечко настояла на поднятии уровня переговоров и авторитета организации, предложив обратиться от имени Секретаря СЭВ: «Поэтому, мне кажется, если мы хотим поддержать и авторитет нашей организации, и авторитет всех наших социалистических стран, то мы должны обратиться на самом высоком уровне в эту организацию»53.

Эту мысль еще более четко выразил участвовавший в обсуждении Секретарь СЭВ Фаддеев. Его комментарий в формате «пояснений для своих» крайне важен для понимания процесса принятия решений в то время: «Все обсуждение этого вопроса было на самом высоком уровне. Для зондажа, как сказал Михаил Авксентьевич [М.А. Лесечко, Постоянный представитель СССР в СЭВ. - М.Л.], меня уполномочила сессия. Поэтому, мне кажется, надо не допустить, чтобы документ попал к чиновникам в Комиссию, потому что мы знаем заранее, что Комиссия имеет реакционные взгляды насчет взаимоотношений, она добивается взять в руки все торговые дела с нашими странами. На самом высоком уровне пришли к выводу, что этот вопрос надо поднять вплоть до соглашения, о чем на первой стадии речь не шла»54. Таким образом, с его слов, лишь после первых зондажей было окончательно принято решение о необходимости базового формального документа между СЭВ и ЕЭС. «На самом высоком уровне» - видимо, речь идет о решениях глав стран-членов СЭВ, вероятно в рамках Политического и Консультативного комитета ОВД.

Слова Фаддеева, как и приводившиеся выше пояснения Лесечко, подтверждают версию о том, что, в отличие от ряда неглубоких исследований этих сюжетов западными авторами и их легковесных суждений, руководство СЭВ и СССР прекрасно понимало разницу между Комиссией европейских сообществ и Советом министров ЕС. И сознательно (что смотрится вполне логично в той ситуации) делало ставку на игру в пользу Совета в ситуации внутренней борьбы за полномочия между органами ЕС.

9 февраля 1976 г. было направлено сопроводительное письмо к предлагаемому СЭВ проекту соглашения от имени Председателя Исполнительного комитета СЭВ Герхарда Вайса Председателю Совета Европейских Сообществ Гастону Торну. В нем, апеллируя к Заключительному акту СБСЕ, прямо делается акцент на торговлю,

как одну из наиболее активно развивающихся сфер международного сотрудничества, влияющую на экономический рост и социальный прогресс в каждой из стран: «.Торговля является одной из областей международного сотрудничества. большое внимание в проекте Соглашения уделено вопросам улучшения условий торговли между странами-членами СЭВ и странами-членами ЕЭС»55.

15 ноября 1976 г. Председатель Совета Европейских Сообществ М. Ван де Стул дал официальный ответ на проект СЭВ, выразив желание вести переговоры, но на основе собственного варианта со-

глашения56.

Версия Брюсселя в 1-й же статье предлагала «развивать рабочие отношения» путем обмена информацией, что, конечно, существенно выхолащивало содержание документа57. Тематика таких «обменов» сводилась к экономическому прогнозированию, торговой и экономической статистике, окружающей среде и стандартизации58. Никаких принципиальных вопросов либерализации режима торговли, тем более предоставления статуса наиболее благоприятствуемой нации не просматривалось. Во 2-й статье обмен сводился к неким обоюдным докладам, а в третьей контакты обозначались лишь в форме информационных совещаний59. В 5-й статье, наконец, появлялась тема торговли, но вся суть вопросов выносилась в плоскость двусторонних соглашений между ЕЭС и страной-членом СЭВ. Ни о каком равноправном диалоге между организациями тут речи не шло: «В этой связи признается, что заключение соглашений между Европейским Экономическим Сообществом и каждой из стран-членов Совета Экономической Взаимопомощи будет способствовать созданию благоприятных условий для расширения внешней торговли»60.

Крайне любопытна витиеватая формулировка дополнительного пояснения к проекту Европейских Сообществ, переданного от Ван дер Стула через посла Нидерландов в Польше 19 ноября 1976 г. В русском переводе оно звучало так: «Предлагая форму определения подписывающих сторон, которая содержится в преамбуле соглашения, Сообщество, со своей стороны никоим образом не имеет ввиду повлиять на ту форму, которая будет использована Советом Экономической Взаимопомощи, ибо этот вопрос остается на усмотрение последнего и его стран-членов»61.

В чем тут была интрига?

Дело в том, что дипломаты в Брюсселе допустили непростительную оплошность. В переданном проекте соглашения договаривающимися сторонами они прописали Сообщество и СЭВ, то есть своими же руками подняли авторитет восточной организации, придав ей наднациональные черты, исключив формулировку «и стран-членов» не только у себя, но и у СЭВ, что ставило крест на желании Брюсселя ослабить СЭВ и оставить свободу рук для двусторонних контактов на уровне ЕС - страны СЭВ62. Им пришлось «пожарными» методами исправлять допущенную оплошность и подчеркивать,

что сами они на условия СЭВ не пойдут - будут выступать единым голосом, но СЭВ волен решать так, как ему вздумается.

Единственным позитивным моментом на том этапе стала последовавшая переписка и согласие на организацию предварительной встречи экспертов в Брюсселе осенью 1977 г., выраженное в письме от 21 июня 1977 г. Дэвида Оуэна, Председателя Совета Европейских Сообществ, на имя Председателя Исполнительного комитета СЭВ К. Ольшевского63.

Этому ответу Дэвида Оуэна предшествовали бурные дебаты в кулуарах структур Европейских Сообществ. Они показывают, что, конечно, не только главы делегаций определяли позицию ЕС на переговорах. Аналог Редакционной группы СЭВ был образован и в структурах ЕС. Она называлась «группа в узком составе по СЭВ» (Groupe restraint "CAEM").

Нам удалось обнаружить документы, связанные с обсуждением ответа на письмо Секретаря СЭВ Фаддеева от 18 апреля 1977 г. с предложением о встрече на имя Председателя Совета Европейских Сообществ. Проблема обсуждалась сперва в «узкой группе по СЭВ», а затем была передана на рассмотрение Комитета Постоянных представителей. Самым дебатируемым оказался вопрос об уровне представительства делегации ЕС. И это пример того, какое внимание этому вопросу уделялось и в ЕС, а еще того, насколько разнились мнения стран-членов и сколь большой политический смысл вкладывался с обеих сторон в этот, казалось бы, чисто протокольный вопрос.

«Узкая группа по СЭВ» собиралась 6 и 16 мая 1977 г., но так и не приняла окончательного варианта ответа, передав этот вопрос на рассмотрение Комитета Постоянных представителей64. Интересно, что и Комитет Постоянных представителей, заседавший 26 мая, тоже не пришел к единому мнению и отложил решение до следующей встречи65.

Одна из формул, предложенных «узкой группой по СЭВ», звучала как представительство в лице Председателя Совета ЕС и представителя Комиссии ЕС. Отстаивавшие ее страны считали, что это будет вежливым ответом на приглашение Фаддеева и переговоры будут лишь техническими, а уже за ними последуют переговоры по существу между Комиссией ЕС и Секретариатом СЭВ66. Другие страны-члены опасались, что в реальности СЭВ сможет в последний момент продавить измененную повестку дня, втянув Председателя Совета ЕС в переговоры по существу, в обход компетенций Комиссии ЕС. И предлагали ограничиться более низким уровнем экспертов двух сторон67.

В числе последних и в «узкой группе по СЭВ», и на уровне Комитета Постоянных представителей стран при Совете министров EC наиболее активной была Бельгия. Она постоянно высказывала особое мнение и опасения по поводу коллективных решений в поль-

зу предложений СЭВ. По сути, Бельгия в ЕС вела себя подобно тому, как Румыния - в СЭВ. Только цели у них были прямо противоположные: Бельгия всячески охраняла наднациональность, стремясь все делать через Комиссию ЕС, а Румыния всячески боролась с наднациональностью, торпедируя общие решения по внешнеполитическим вопросам Исполкома СЭВ.

Вероятно, не случайно в архивах ЕС документы на тему переговоров с СЭВ скрыты в тематических подборках по теме Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Документы российских архивов недвусмысленно показывают, что с восточной стороны эта увязка была одним из первостепенных факторов, определявших подход СЭВ.

* * *

27 ноября 1976 г. Постоянный и Консультативный комитет ОВД опубликовал коммюнике совещания государств-участников ОВД, в котором уделил внимание и вопросу отношений СЭВ и ЕЭС.

В нем отмечалось, что «установление равноправных деловых отношений между Советом Экономической Взаимопомощи и странами-членами СЭВ, с одной стороны, Европейским экономическим сообществом и странами-членами ЕЭС - с другой, отвечало бы их взаимным интересам»68. К сожалению, материалы ОВД пока недоступны для исследователей, но очевидно, что повторное поднятие вопроса на такой высокий политический уровень для стран «социалистического лагеря» говорило о его особой важности в контексте политики разрядки.

Тема второй корзины была поднята и на печально известной встрече стран-участниц СБСЕ в Белграде 15 июня - 5 августа 1977 г., где началась кампания давления на СССР по линии прав человека69. Там представитель Европейских Сообществ Луис Каван напомнил о предложенном Брюсселем еще в 1974 г. двустороннем соглашении с каждой из восточноевропейских стран на условиях не принципа «наиболее благоприятствуемой нации», а «эффективной взаимности» - нового термина, появившегося в лексиконе функционеров ЕС в 1970-е гг.70 В своем выступлении, по сообщению информагентств, он также выразил недовольство тем, что после подписания Хельсинкского акта «на Востоке существует целое новое законодательство, которое ограничивает импорт из Запада», совершенно очевидно имея в виду развитие СЭВ и тем самым давая понять желание ЕС исключить СЭВ из списка субъектов для переговоров71.

10 марта 1977 г. состоялось заседание Редакционной группы СЭВ. Обсуждался проект письма в ЕС с предложением дальнейших контактов в Брюсселе или Лондоне (по месту председательствующей страны - Великобритании). Фаддеев дал разъяснения об идее письма: было подчеркнуто, что западноевропейцы уходят от главно-

го вопроса про торгово-экономические отношения и что СЭВ готов искать пути, идти на контакт и быть активным в этом вопросе. «Какая идея заключена во встрече представителей? - разъяснял свою позицию Секретарь СЭВ. - У нас есть директива - это наше Соглашение. Мы от него отступать не хотим. Наш председатель объяснит их председателю, что мы прислали им наше соглашение, а они прислали информационный ответ. Нам надо найти пути дальнейшего сближения. Это будет до некоторой степени предварительный разговор на высоком уровне»72.

Тем самым, Секретарь СЭВ демонстрировал жесткость инструкций и ограниченность маневра у переговорщиков со стороны СЭВ. Он в который раз подчеркнул недопустимость более низкого, «чиновничьего», уровня Комиссии Европейских Сообществ, где люди «настроены консервативно». «Наши руководители на высоком уровне подчеркивают, что мы должны вести принципиальный разговор на уровне представительных органов», - вот что было самым главным и в предлагавшемся тексте письма СЭВ, и в позиции Фаддеева. Он сознательно пытался увести разговор из-под юрисдикции Комиссии ЕС, подыгрывая Совету министров ЕС и подчеркивая, в том числе, и собственные полномочия: что переговоры по такому политическому вопросу ведут не отраслевая комиссия, а глава Исполкома с аналогичной структурой в ЕС. «Поэтому, мне кажется, - еще раз подчеркнул Фаддеев, - главная идея заключается в том, чтобы все-таки наши председатели встретились и Председатель Исполнительного Комитета с глазу на глаз с Председателем "Общего рынка" или ЕЭС договорился. Вы игнорируете все наши предложения, как мы будем дальше вести переговоры и эти разъяснения, и порядок и мы у себя решим это дело»73.

Позицию СЭВ во многом помогает понять аналитический рабочий материал - «Аргументация положений проекта Соглашения между СЭВ и ЕЭС об основах взаимоотношений», а также «Контраргументация положений проекта соглашения между СЭВ и ЕЭС, полученного от Совета Европейских Сообществ 17 ноября 1976 года», разработанные на совещании представителей Секретариата СЭВ и «квалифицированных специалистов стран» в области отношений с ЕЭС в марте 1978 г.74

В «Аргументации» отмечалось: «То обстоятельство, что у ЕЭС и СЭВ различные профили компетенций, не означает, что не может быть широкого и конструктивного Соглашения между этими организациями, учитывая, что договаривающимися сторонами являются также страны-участницы этих организаций и что обе организации могут активно содействовать своим государствам-членам в выполнении их обязательств по соглашению»75. Большое внимание уделялось значению и мотивировке, заложенным в Хельсинском заключительном акте: «В нашем понимании «действовать в духе положений Заключительного акта... означает соблюдение всех со-

держащихся в нем принципов, в том числе и указанных в статье 2, имеющих прямое отношение к вопросам международного экономического сотрудничества», - говорилось в обосновании «сэвовской» версии соглашения76.

Со ссылками на статью III Устава СЭВ в «Аргументации» подчеркивалось, что СЭВ обладает компетенцией заключать соглашения в области внешнеторговой политики стран-членов Совета77. Там говорилось о содействии странам-членам в осуществлении совместных мероприятий в области товарооборота и обмена услугами друг с другом и с другими странами. Согласно интерпретации документа, к таким мероприятиям относились и торгово-политические, причем «содействие» означало заключение Советом соглашений с третьими странами. Пункт I статьи III при перечислении функций СЭВ говорил и про «другие действия». А после принятия Комплексной программы социалистической интеграции появилось новое дополнение - положение о том, что «страны-члены СЭВ будут координировать свою внешнеэкономическую политику в интересах нормализации международных торгово-экономических отношений, и прежде всего для устранения дискриминации в этой области» (пункт 3 раздела I Комплексной программы). Отсюда выводилась мысль о том, что внешнеэкономическая политика членов СЭВ является частью компетенции этой организации, включая такие ее проявления как заключение соглашений от их имени78. Причем отмечалось, что «внешнеэкономическая политика» понятие гораздо более широкое, чем «торговая политика», которая употреблялась в Римском договоре об образовании Европейских Сообществ.

Для понимания логики СЭВ важны разъяснения, содержащиеся в проекте «Аргументации» в июльской версии 1977 г. по статье 6 проекта соглашения, что речь не идет о многосторонних переговорах по вопросу предоставления права наиболее благоприятствуемой нации: «Сама идея заключения Соглашения между СЭВ и ЕЭС направлена в первую очередь на создание лучших условий для развития внешнеэкономических связей между странами-членами этих организаций; это предполагает, что не должно иметь место ухудшение правовой основы развития этих связей, каковой является режим наибольшего благоприятствования». В Заключительном акте признается «благотворное воздействие на развитие торговли, которое может быть результатом применения режима наибольшего благоприятствования». Тем самым доказывалась принципиальная необходимость фиксации этого положения в соглашении между СЭВ и ЕЭС79.

«Аргументация» выражала и точку зрения социалистических стран на новые веяния: появление требования «эффективной взаимности» - неких особых правил игры в отношении стран с плановой экономикой, появившихся в лексиконе западноевропейцев во второй половине 1970-х гг. «Неправильным является утверждение в некото-

рых западных кругах о связи или взаимозависимости (якобы в виду различий в социально-экономических системах стран Востока и Запада) принципа наибольшего благоприятствования с положениями Заключительного акта о "взаимности, позволяющей в целом справедливое распределение выгод и обязательств сравнимого объема". В Заключительном акте положение о "взаимности, позволяющей в целом справедливое распределение выгод и обязательств сравниваемого объема" находится в преамбуле; оно непосредственно не связано с положением о применении режима наибольшего благоприятствования, находящемся в разделе "Торговля", а охватывает все сферы экономического и научно-технического сотрудничества; поэтому неправомерно специально выделять из Заключительного акта упомянутое положение и применять его непосредственно к режиму наибольшего благоприятствования»80.

* * *

Переговоры СЭВ и ЕЭС, с одной стороны, играли на руку давним попыткам усилить наднациональные начала в СЭВ и повысить право принимать решения без согласования с национальными правительствами, с другой - усилили оппозицию сопротивлявшейся этому Румынии. В наиболее острой форме это вылилось в пикирование румынских и советских представителей на заседании Редакционной группы Исполкома СЭВ по вопросам постановления 88-го заседания Исполнительного Комитета по пункту XIX повестки дня 11 января 1978 г. Секретарю СЭВ Фаддееву пришлось констатировать: «.Наши эксперты поработали, к сожалению, не договорились почти по всем вопросам».

На встрече румынский представитель Станку фактически поставил всем ультиматум уже на второй день заседания: «Я лично позволю себе открыто говорить, что если сохранится в дальнейшем толкование, согласно которому договаривающейся стороной являются не страны, а что в этом вопросе организация должна выступать от имени стран, румынская делегация не может поддержать то. Этот вопрос является неприемлемым для нас. Это значит ни в феврале, ни в марте, ни в мае мы не найдем общего решения. И переговоры с "Общим рынком" остались бы также отдаленными, как два года назад, как шесть лет назад, когда впервые обсуждали вопрос о контактах с "Общим рынком"»81.

Представитель СССР, заместитель министра внешней торговли А.Н. Манжуло в ответ на вызов заявил прямо: «Вопрос совершенно ясный и совершенно бесспорный, по нашему мнению, что лучше иметь главой делегации постоянного главу делегации, Заместителя Секретаря Совета. Это вопрос совершенно ясный. Если не хотите усложнять, присоединяйтесь к большинству, и мы быстро решим. А обвинять, что кто-то усложняет, - из содержания выступления

видно кто усложняет дело»82.

В итоге, ведший заседание Фаддеев рассудил, что надо оставить по пункту 2 замечание румынской стороны и продолжать обсуждение остальной части ответа. Пришлось идти на фиксацию разногласий, в надежде на то, что их сгладит заседание Исполкома СЭВ.

В марте 1978 г. состоялось следующее заседание, на уровне экспертов, по контраргументации положений проекта соглашения между СЭВ и ЕЭС, полученного 17 ноября 1976 г, где разговор проходил в более уважительных тонах. После напряженнейшей двухдневной дискуссии, где обсуждалось, какой из двух вариантов - «шема декор» (рамочное соглашение) ЕС или принципиальный договор в версии СЭВ - стоит брать за основу дальнейших переговоров, с пламенной речью выступил Фаддеев. В его интерпретации значение соглашения обрело совсем иной смысл: «Мы должны рассматривать этот документ не как конъюнктурный или специальный акт, чтобы поставить ту или иную организацию в какое-то положение. Это есть логический шаг всей нашей принципиальной линии. Мы безусловно хотим найти такие пути, чтобы сотрудничество наших стран расширялось, и СЭВ и ЕЭС могут сыграть в этом исключительно большую положительную роль»83.

Надо понимать, что Секретарь СЭВ говорил это не для внешнего потребления, не на партийном съезде, а «для своих», для экспертов СЭВ из министерств и ведомств, и видно, что он верил в то, что говорил. В ретроспективе, глядя из 2018 г., возможно, если бы соглашение рассматривалось чисто как документ - можно было бы фиксировать позиции в 1978 г. (после уступок Брюсселя в варианте от ноября 1978 г.), видя что Брюссель пошел на ряд компромиссных формулировок, и в тексте зазвучали вопросы торговли и принципа наибольшего благоприятствования. Но из слов Фаддеева становится понятно, что здесь был и идеологический момент: это - часть веры в силу разрядки, веры советского и «сэвовского» руководства в прогресс и сотрудничество, порою доходивший до утопических ожиданий от переговоров.

С одной стороны, Фаддеев реалистично отметил, что «мы знаем, какая главная направленность "Общего рынка". направленность, чтобы всячески сделать все для того, чтобы не давать возможности укреплять и распространять влияние социалистической системы, в том числе Совету Экономической Взаимопомощи, который заявляет все больший и больший авторитет». С другой - он верил в силу экономического фактора на волне разрядки: «Это факт, что развиваются экономические отношения в определенных деловых кругах стран "Общего рынка", он довольно сильно превалирует, и он будет действовать в нашем направлении с тем, чтобы такое соглашение было заключено. Я хочу сказать, что наши позиции с Вами сильны. И когда мы говорим о том, что могут быть какие-то происки - наши позиции с Вами сильны, но мы должны держаться едино»84.

«Наша идея заключается в том, чтобы расширять экономические, торговые и другие связи, имея в виду нашу генеральную линию укрепления мира и безопасности. Это единственная материальная база для выполнения этой главной и принципиальной идеи наших стран. мы идем с открытым забралом на разговор с "Общим рынком"»85.

Как виделось Секретарю СЭВ светлое будущее мира в эру разрядки?

Здесь одним из центральных моментов была вера восточноевропейских партийно-государственных чиновников в силу Заключительного акта СБСЕ. В своей заключительной речи на Редакционной группе Фаддеев прямо сказал: «Между тем в условиях достигнутого уровня разрядки напряженности, а также исходя из духа Заключительного акта и важности развития отношений между двумя самыми мощными международными экономическими организациями мира практическое значение имеют главным образом официальные отношения между ними, а не просто рабочие отношения путем обмена информацией; официальные отношения могли бы внести гораздо больший вклад в дело материализации разрядки, укрепления мира. С этой точки зрения важны и совместное изучение и разработка проблем (ст. 4 проекта СЭВ), и создание смешанной комиссии (ст. 14 проекта СЭВ), которые придали бы отношениями между СЭВ и ЕЭС более конструктивный, постоянный и оперативный характер»86.

В ноябре 1978 г. состоялась встреча Н. Фаддеева и вице-президента Комиссии ЕС В. Хаферкампа в Брюсселе. Она представляла собою уже обсуждение макета будущего соглашения, о котором в принципе договорились эксперты двух организаций в Брюсселе в июле 1978 г.

Со стороны СЭВ отмечался больший конструктив в общении с руководством Комиссии ЕС. Так, Хаферкамп сообщил о решении Брюсселя поднять уровень соглашения и подписывать его на основании иной статьи Римского договора, нежели ранее, за подписью не Комиссии, а Совета ЕС. Это делало документ обязательным к исполнению всеми странами-членами «Общего рынка»87.

Делегация Комиссии ЕС пошла на дискуссию по принципиальным вопросам торговли и внесла в качестве «крайней» формы компромисса новые предложения по тексту договора со своей стороны. Вместе с тем, Брюссель сохранял линию на вынесение деталей торговых отношений с многостороннего уровня СЭВ на уровень индивидуальных, двусторонних отношений с восточноевропейскими странами. Делегация СЭВ по итогам встречи рекомендовала также выработать новые предложения, оставив принципиальные вещи, которых добивался СЭВ88.

В компромиссных предложениях ЕС от 24 ноября 1978 г. к собственному же тексту соглашения с СЭВ версии 1976 г., на первый взгляд, остались те же статьи: обмен информацией и прочее.

Но при внимательном изучении можно увидеть, что в предложенной со стороны ЕС модификации статьи 5 появились моменты, на которых так упорно настаивал СЭВ. Так, в рамочном соглашении Брюссель наконец согласился не просто прописать общие слова про необходимость благоприятных условий для развития внешней торговли. Появилась важная юридическая оговорка: «При разработке этих соглашений следует руководствоваться соответствующими положениями Заключительного акта Совещания по безопасности и Сотрудничеству в Европе, и эти соглашения могут содержать, в частности, положения о применении режима наибольшего благоприятствования, о режиме импорта и о механизмах консультаций и защитных мер»89.

На 88 заседании Исполкома СЭВ, на заседании глав делегаций Фаддеев провозгласил, что период зондажей закончен и переговоры вступают в фазу обсуждения и согласования текстов. В этой связи он высказался за большую свободу маневра для переговорщиков на встречах с делегатами ЕС и предложил новый вариант объединенных статей 6, 7 и 11 изначального проекта СЭВ90.

Хотя накануне румынский представитель в традиционном для этой стране ключе заявил о необходимости дополнительного изучения предлагаемых модификаций и полномочий делегации СЭВ вносить изменения в тексты в ходе переговоров, восьмерка стран поддержала Фаддеева и новую версию объединенной статьи. Суть нововведений представляла собой компромисс между поднятием авторитета СЭВ как многосторонней организации и санкцией на двусторонние соглашения отдельных стран с Брюсселем.

Вариант новой статьи, предложенный на 88 заседании Исполкома СЭВ в 1978 г., представлял собой объединенную версию прежних статей 6, 7 и 11 первоначального проекта СЭВ. В нем, в частности, говорилось про обязательство применять режим наибольшего благоприятствования, про отмену всех запрещений и ограничений в отношении импорта или экспорта и т.д. В то же время говорилось, что «на основе принципов настоящего Соглашения заинтересованные страны-члены СЭВ будут в случае необходимости заключать соглашения с ЕЭС в целях урегулирования специфических вопросов их торговли» и «отдельные вопросы торгово-экономических отношений в развитие положений настоящего Соглашения. могут быть урегулированы двусторонними или многосторонними соглашениями»91 .

* * *

Таким образом, можно говорить про постепенное смягчение и модификацию позиций обеих сторон в переговорах. Принципиальным моментом было расхождение в видении роли соглашения о сотрудничестве между СЭВ и Европейскими Сообществами: ру-

ководство СЭВ видело его основополагающим для всех последующих двусторонних контактов, а руководство ЕС считало его чистой формальностью для легализации индивидуального подхода в рамках двусторонних соглашений со странами «Восточного блока».

В 1979 г. Фаддеев и представители стран в СЭВ были исполнены веры в свои силы и веры в возможность добиться больших уступок от ЕС несмотря на затянувшиеся переговоры. К этому моменту подоспели и институциональные изменения в СЭВ. 28 июня 1979 г. были внесены долгожданные изменения в Устав СЭВ: в статье 4 появился текст: «Неучастие одной или нескольких стран-членов Совета в отдельных мероприятиях, представляющих интерес для других стран-членов Совета, не препятствует осуществлению заинтересованными странами сотрудничества по таким мероприятиям в Совете» и «рекомендации и решения не распространяются на те страны, которые заявили о своем неучастии в их принятии или о незаинтересованности в данном вопросе»92.

Насколько близки были стороны к достижению компромисса и был ли он реалистичен на рубеже 1970-х - 1980-х гг.?

Данный вопрос остается дискуссионным. Однако в отличие от категорического вердикта некоторых историков о невозможности его достижения в принципе, документы СЭВ говорят о том, что понимание пределов и возможностей партнеров по переговорам постепенно приближало стороны к не идеальному, но близкому к желаемому результату. И здесь центральными являются не колоритные высказывания Секретаря СЭВ, а мнение «переговорщиков» и «редакторов» от СЭВ.

Наиболее показателен в этом плане предельно реалистичный и взвешенный документ 1980 г. - «Замечания относительно изменений в тактике на заседании экспертов СЭВ и ЕЭС, проводимого 15 октября». Его автор - руководитель группы экспертов Секретариата СЭВ и стран-членов СЭВ Янош Нергеш, бывший генеральный директор Министерства внешней торговли Венгрии, впоследствии - специальный представитель правительства ВНР на переговорах по вопросам внешней торговли. Как следует из сопроводительного письма на имя Фаддеева, его «Замечания» были составлены по итогам проведенных Нергешем консультаций в странах-членах СЭВ. Документ представляет собой комментарии к каждой из статей проекта соглашения между СЭВ и ЕЭС в том виде, в каком они были зафиксированы после ряда взаимных уступок на конец 1979 г.

Как следует из наблюдений Нергеша, практически все статьи соглашения можно было зафиксировать на предстоявшем раунде переговоров в максимально приемлемом и для СЭВ, и для ЕЭС виде. Самое главное - он четко представлял себе степень реалистичности и нереалистичности отстаивания изменений в диалоге с Брюсселем.

К примеру, по одной из самых принципиальных для СЭВ 2-й статье соглашения, венгерский переговорщик предлагал придерживать-

ся такой тактики: «И в дальнейшем мы должны стремиться к тому, чтобы данная статья относилась и к торговым отношениям, но если это невозможно, в том случае должна быть сделана такая формулировка, по которой договаривающиеся стороны (то есть ЕЭС, СЭВ и его страны-члены) определяют область сотрудничества на более поздних переговорах, в то время, в отношении связей СЭВ и ЕЭС, как связей двух организаций: следует отметить развитие торговых и экономических связей, экономическое прогнозирование, методику торговой и экономической статистики и охрану окружающей сре-

ды»93.

Это был самый разумный и напрашивающийся сам собой способ выйти из тупика, в который зашли переговоры после множества взаимных уступок по всем вопросам, кроме торгового. Соглашение было рамочным, добившись упоминания торговых вопросов в принципе и столкнувшись с принципиальной позицией ЕЭС, надо было действовать более гибко, их следовало выносить в различные иные формы договорных отношений в формате продолжения базового соглашения. На это же было нацелено и другое предложение Нергеша: «Везде, где договаривающейся стороной указывается ЕЭС, необходимо подчеркнуть всяческие ссылки на экономическое сотрудниче-

ство»94.

По статье 8 «сэвовского» проекта о преференциях, Нергеш реалистично предлагал: «Ввиду того, что цель заставить ЕЭС обязать себя дать преференции не является реальной, мы должны предложить такую формулировку, которая обяжет Общий рынок не отказывать ни одной стране в участии в общей преференциальной системе только из-за того, что она располагает отличающимся экономическим и социальным строем»95.

Это была совсем другая, вполне достижимая установка, нежели та, на которой настаивали первые директивы середины 1970-х гг. и в которые верил Фаддеев в конце 1970-х гг.

Хотя полная картина по архивным документам до конца еще не ясна, наиболее правдоподобной на сегодняшний день выглядит гипотеза С. Кансикас о чрезмерно жестких инструкциях переговорщикам со стороны СЭВ, которые не позволили им зафиксировать те достижения, которые были достигнуты к концу 1970-х гг. Даже если бы компромиссное соглашение об основах взаимоотношений не дало бы полной реализации всех чаяний и надежд, связываемых с ним советской стороной, оно было явно большим, чем итоговое официальное признание двух интеграционных объединений, состоявшееся лишь в 1988 г. путем простого обмена нот, без основополагающего соглашения вообще.

* * *

Почему же, глядя в ретроспективе, между СЭВ и ЕС все-таки так

и не было подписано соглашение о сотрудничестве в 1970-х гг.?

Как показывает проведенный документальный анализ, во-первых, поворот СЭВ лицом к Европейским Сообществам был большим, чем просто реакция на успехи ЕС. Это было и больше, чем просто желание наладить диалог с Вилли Брандтом и подписать Московский договор, как считал Вольфганг Мюллер96. Это была часть советских и шире - восточноевропейских планов, связанных с реализацией Хельсинкского акта - по сути, планов реализации плодов разрядки первой половины 1970-х гг.

Резкое несовпадение ожиданий и действительности на экономическом поле стало одним из величайших разочарований, наряду с политическим - вместо атмосферы доверия и уважения - избирательного превращения темы прав человека в информационно-пропагандистское оружие против СССР (особенно на фоне сознательного отсутствия критики за те же «грехи системы» в Китайской Народной Республике и реализации статуса наиболее благоприятству-емой нации в соглашении ЕС с КНР при попытке игнорирования аналогичного запроса со стороны стран СЭВ).

Самое главное в добавочной формулировке преамбулы со стороны ЕС - что, во-первых, не удалось разбавить полномочия Комиссии ЕС, не удалось ввести в качестве стороны соглашения и национальные государства Западной Европы. Во-вторых, тем самым не удавалось придать равноправный статус СЭВ ввиду особенностей его правоспособности. ЕС давал понять, что он имеет все полномочия действовать от имени стран-членов, СЭВ требовалось пройти долгий путь к внесению в 1979 г. изменений в Устав, позволявших отойти от принципа единогласия и обойти препятствие в лице Румынии, постоянно мешавшей большинству более решительно настроенных членов организации.

Возможно, если бы реформа внешнеэкономической составляющей СЭВ, как она планировалась на высшем партийном уровне в 1975-1976 гг. состоялась бы, соглашение все-таки было бы подписано. И тогда даже на двустороннем уровне страны стали бы координировать свои действия в отношениях с ЕС, видя в СЭВ инструмент защиты своих интересов. Коллекционирование обид и затягивание переговоров, забюрократизированный механизм принятия решений, уязвимость любых решительных действий ввиду чрезвычайной демократичности процедур и боязнь их нарушить - в итоге получилось именно ползучее, техническое, де факто признание единых органов ЕС странами Восточной Европы и демонстрация неспособности СЭВ реализовать свой объединительный внешнеэкономический потенциал применительно к переговорам на уровне многосторонних организаций. Если в 1970-х гг. ЕС проходил через адаптацию к нефтяному шоку 1973 г. и был в целом более сговорчивым, то в 1980-х гг. стагнация экономик стран СЭВ на фоне роста экономик стран ЕС становилась все более очевидной. В этом плане попытки списать

все на новый виток Холодной войны в 1979-1981 гг. носят скорее психотерапевтический смысл, нежели помогают понять реальные причины успехов и неудач переговорного процесса.

Нельзя сказать, что переговоры и весь процесс выработки общей позиции и многостороннего соглашения на протяжении 1970-х гг. прошли даром для организации. Как отмечал в своем докладе на конференции в Институте всеобщей истории РАН в 2012 г. итальянский историк Дж. Гаравини, вопрос отношений с Восточной Европой и с США в результате СБСЕ стал одной из главных побудительных причин для принятия «декларации Европы» в 1973 г. и, как отмечалось не раз, и как было показано и в этой статье, для выработки единого голоса в структурах Брюсселя. Аналогичные процессы происходили и в СЭВ.

Разница только была в том, что СЭВ как организация изначально не ставил главной целью выработку наднациональной стратегии и тактики. Отсюда и отчаянная борьба и даже некоторый диктат малых стран, которые, как отмечала С. Кансикас, успешно использовали слабые правовые и организационные стороны организации для ограничения попыток углубления интеграции и для реализации своих эгоистических национальных стратегий в ущерб «мировой системе социализма», забота о которой все большим бременем ложилась на главного донора - Советский Союз.

Следует отметить, что, несмотря на, казалось бы, полную безнадежность переговоров ввиду диаметральных изначальных директив, обе стороны демонстрировали подчеркнутую вежливость и уважение, и каждый раз, несмотря на грозные заявления о «последних» уступках, вырабатывали новые и новые компромиссные формулировки, устанавливая модус вивенди и стремясь не заморозить переговорный процесс, не потерять контакт с партнерами по переговорам. Поэтому в корне неверно говорить о «диалоге глухонемых» применительно к 1970-м гг.

Это позволяет сделать вывод о существенном продвижении и даже близости к принятию существенно модифицированной, по сравнению с начальной, версии соглашения в случае более гибкого подхода со стороны СЭВ, как было показано на примере фиксации позиций в 1979-1980 гг. Неверная оценка ситуации, непонимание того, что время играет против СЭВ, чрезмерные иллюзии в советской интерпретации Хельсинского Заключительного акта СБСЕ помешали успешному завершению переговоров на рубеже 1970-х - 1980-х гг.

Примечания Notes

1 Тюрина Е.А., Чернобаев А.А. «Исходить из необходимости обеспечения принципов полного равноправия сторон»: О начальном этапе взаимо-

действия СЭВ и ЕЭС. 1975 г. // Исторический архив. 2016. № 4. С. 3-12.

2 Ham P. van. The EC, Eastern Europe and European Unity: Discord, Collaboration and Integration Since 1947. London: Pinter, 1993. P. 117.

3 Kansikas S. The Council for Mutual Economic Assistance - A Restricted Cold War Actor // Comparativ. Zeitschrift für Globalgeschichte und Vergleichende gesellschaftsforschung. 2017. Vol. 27. № 5-6. P. 84-100.

4 Kansikas S. The Council for Mutual Economic Assistance - A Restricted Cold War Actor // Comparativ. Zeitschrift für Globalgeschichte und Vergleichende gesellschaftsforschung. 2017. Vol. 27. № 5-6. P. 92.

5 Александров-Агентов А.М. От Коллонтай до Горбачева: Воспоминания дипломата, соратника А.А. Громыко, помощника Л.И. Брежнева, Ю.В. Андропова, К.У. Черненко и М.С. Горбачева. Москва, 1994. С. 207.

6 Липкин М.А. Проблема взаимного признания СЭВ и Европейского Сообщества в 1972 году: Эволюция советской политики в области экономической, идеологической и военной безопасности в Европе в контексте СБСЕ // Обеспечение международной безопасности в условиях Холодной войны: поиски согласованных подходов. Москва, 2017. С. 152-167.

7 Липкин М.А. Проблема взаимного признания СЭВ и Европейского Сообщества в 1972 году: Эволюция советской политики в области экономической, идеологической и военной безопасности в Европе в контексте СБСЕ // Обеспечение международной безопасности в условиях Холодной войны: поиски согласованных подходов. Москва, 2017. С. 161, 162.

8 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 64. Д. 460. Л. 67.

9 Там же. Л. 196-197.

10 Там же. Л. 205.

11 Там же. Л. 208.

12 Там же.

13 Там же. Л. 84.

14 Там же. Л. 91.

15 Там же. Л. 88.

16 Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 561. Оп. 59. Д. 3. Л. 3-10.

17 Kansikas S. The Council for Mutual Economic Assistance - A Restricted Cold War Actor // Comparativ. Zeitschrift für Globalgeschichte und Vergleichende gesellschaftsforschung. 2017. Vol. 27. № 5-6. P. 94.

18 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 59. Д. 3. Л. 33-34.

19 Там же. Л. 37-38.

20 Andrew C., Gordievsky O. (eds.). Comrade Kryuchkov's Instructions: Top Secret Files on KGB Foreign Operations, 1975 - 1985. Stanford (CA): Stanford University Press, 1994. P. 162.

21 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 62. Д. 37. Л. 84.

22 Andrew C., Gordievsky O. (eds.). Comrade Kryuchkov's Instructions: Top Secret Files on KGB Foreign Operations, 1975 - 1985. Stanford (CA): Stanford University Press, 1994.

23 Тюрина Е.А., Чернобаев А.А. «входить из необходимости обеспече-

ния принципов полного равноправия сторон»: О начальном этапе взаимодействия СЭВ и ЕЭС. 1975 г. // Исторический архив. 2016. № 4. С. 5.

24 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 29. Д. 87. Л. 10.

25 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 61. Д. 117. Л. 99.

26 Там же. Л. 101.

27 РГАЭ. Ф. 561, Оп. 61. Д. 37. Л. 4.

28 Там же. Л. 7.

29 Historical Archives of the European Union (HAEU). EN-1987. Direction Generale des Relation Exterieures. Note à l'attention du Président Ortoli et du vice-Président Soames. Bruxells, le 8 janvier 1975. Secret. P. 1.

30 HAEU. EN-1987. Direction Generale des relations exterieurs. Bruxelles, les 9 février 1975. Rapport au sujet des premiers entretiens entre les delegations de la Commission des Communautés Européennes et du Secrétariat du Conseil d'Assistance Economique Mutuelle au siège du C.A.E.M. à Moscou du 4 au 6 février 1975. P. 7.

31 Ibidem.

32 Ibidem. P. 6.

33 Ibidem. P. 4.

34 Ibidem. P. 12.

35 Ibidem. P. 13.

36 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 60. Д. 5. Л. 47.

37 Там же. Л. 48.

38 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 60. Д. 1. Л. 22.

39 Там же. Л. 150.

40 Там же. Л. 64.

41 Там же.

42 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 61. Д. 37. Л. 73-81.

43 Там же. Л. 80.

44 Там же. Л. 181.

45 Там же.

46 Там же. Л. 182.

47 Там же. Л. 183.

48 Там же.

49 Там же. Л. 186.

50 Там же.

51 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 62. Д. 37. Л. 22-23.

52 Там же. Л. 84.

53 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 62. Д. 8. Л. 32.

54 Там же. Л. 34.

55 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 69. Д. 78. Л. 1.

56 Там же. Л. 48-49.

57 Там же. Л. 50.

58 Там же. Л. 51.

59 Там же.

60 Там же. Л. 52.

61 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 69. Д. 78. Л. 83.

62 Там же. Л. 50.

63 РГАЭ. Ф. 302. Оп. 2. Д. 1607. Л. 71.

64 HAEU. EN-1988. Secretariat Général du Conseil. Note. Bruxells, le 18 mai 1977. P. 1-3.

65 HAEU. EN-1988. Commission des Communautes Europeennes. Secretariat Général. Note de Dossier. Bruxelles, le 27 mai 1977. P. 1-4.

66 HAEU. EN-1988. Secretariat Général du Conseil. Note. Bruxells, le 18 mai 1977. P. 2.

67 Ibidem. P. 3.

68 РГАЭ. Ф. 302. Оп. 2. Д. 1607. Л. 81.

69 Загорский А.В. Хельсинкский процесс (переговоры в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, 1972 - 1991). Москва, 2005.С. 117-141.

70 РГАЭ. Ф. 302. Оп. 2. Д. 1607. Л. 114-115.

71 Там же. Л. 115.

72 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 63. Д. 38. Л. 41.

73 Там же. Л. 43.

74 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 64. Д. 35. Л. 5.

75 Там же. Л. 20.

76 Там же. Л. 21.

77 Там же. Л. 21-22.

78 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 63. Д. 38. Л. 61.

79 Там же. Л. 67.

80 Там же. Л. 69.

81 Там же. Л. 272.

82 Там же. Л. 273.

83 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 64. Д. 36. Л. 258.

84 Там же. Л. 259.

85 Там же. Л. 260.

86 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 64. Д. 35. Л. 53.

87 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 72. Д. 4. Л. 106.

88 Там же.

89 Там же. Л. 109.

90 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 65. Д. 7. Л. 406-407.

91 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 65. Д. 5. Л. 88.

92 РГАЭ. Ф. 302. Оп. 2. Д. 1735. Л. 4.

93 РГАЭ. Ф. 561. Оп. 66. Д. 46. Л. 95.

94 Там же. Л. 96.

95 Там же.

96Mueller W. Recognition in Return for Détente? Brezhnev, the EEC and the Moscow Treaty with West Germany, 1970 - 1973 // Journal of Cold War Studies. 2011. Vol. 13. № 4. P. 79-100.

Автор, аннотация, ключевые слова

Липкин Михаил Аркадьевич - докт. ист. наук, профессор РАН, ди-

ректор, Институт всеобщей истории, Российская академия наук; профессор, Московский государственный институт международных отношений (университет) (Москва)

mli@igh.ru

В 1970-е гг., в условиях разрядки международной напряженности, начались и некоторое время шли переговоры между Советом Экономической Взаимопомощи, интеграционным объединением «социалистического лагеря», и Европейскими Сообществами, интеграционным объединением Западной Европы. До недавнего времени этот переговорный процесс между двумя экономическими антиподами в отечественной историографии ни разу не становился предметом серьезного изучения. Главная тому причина - недоступность документов как Министерства иностранных дел СССР, так и Европейских Сообществ. Между тем в немногочисленных работах, опубликованных западными историками, переговоры между СЭВ и Европейскими Сообществами в 1970-е гг. получили название «диалога глухонемых». В настоящей статье впервые проведен сравнительный анализ документов из архивов этих двух экономических объединений. Главное внимание уделено освещению хода переговоров между СЭВ и ЕС, а также осмыслению причин, по которым эти переговоры не увенчались официальным взаимным признанием двух интеграционных объединений и заключением между ними соглашения о сотрудничестве. Что представляли собою СЭВ и ЕС в 1970-е гг.? Какие интересы преследовали они на переговорах друг с другом? Как работали бюрократические переговорные механизмы СЭВ и ЕС? Почему двум интеграционным объединениям Востока и Запада не удалось официально признать друг друга, несмотря на интенсивный рост контактов и даже растянувшийся во времени переговорный процесс об основах отношений в 1970-х годах? Можно ли объяснить это закатом разрядки в конце 1970-х гг.? На эти и другие сложные вопросы автор стремится найти убедительные ответы.

Холодная война, разрядка международной напряженности, мировая система социализма, Организация Варшавского Договора, Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), Европейские Сообщества (Европейское Экономическое Сообщество), Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, Хельсинский Заключительный акт, экономическая интеграция, экономическая дискриминация, экономическая дипломатия, А.Н. Косыгин, Н.В. Фаддеев.

References (Articles from Scientific Journals)

1. Kansikas, Suvi. The Council for Mutual Economic Assistance - A Restricted Cold War Actor. Comparativ. Zeitschrift fur Globalgeschichte und Vergleichende gesellschaftsforschung, 2017, vol. 27, no. 5-6, pp. 84-100. (In English).

2. Mueller, W. Recognition in Return for Détente? Brezhnev, the EEC and the Moscow Treaty with West Germany, 1970 - 1973. Journal of Cold War Studies, 2011, vol. 13, no. 4, pp. 79-100. (In English).

(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)

3. Lipkin, M.A. Problema vzaimnogo priznaniya SEV i Evropeyskogo Soobshchestva v 1972 godu: Evolyutsiya sovetskoy politiki v oblasti ekonomi-cheskoy, ideologicheskoy i voennoy bezopasnosti v Evrope v kontekste SBSE [The Problem of Mutual Recognition by the CMEA and the European Community in 1972: The Evolution of Soviet Policy in the Area of Economic, Ideological and Military Security in Europe in the Context of the CSCE.]. Obespechenie mezhdunarodnoy bezopasnosti v usloviyakh Kholodnoy voyny: Poiski soglaso-vannykh podkhodov [International Security in the Context of the Cold War: The Search for Consensual Approaches.]. Moscow, 2017, pp. 152-167. (In Russian).

(Monographs)

4. Ham, P. van. The EC, Eastern Europe and European Unity: Discord, Collaboration and Integration Since 1947. London, Pinter, 1993, 277 p. (In English).

5. Zagorskiy, A.V. Khelsinkskiy protsess (peregovory v ramkakh Sovesh-chaniya po bezopasnosti i sotrudnichestvu v Evrope, 1972 - 1991) [The Helsinki Process (Negotiations at the Conference on Security and Cooperation in Europe, 1972 - 1991).]. Moscow, 2005, 447 p. (In Russian).

Author, Abstract, Key words

Mikhail A. Lipkin - Doctor of History, Director, Institute of World History, Russian Academy of Sciences; Professor, Moscow State Institute of International Affairs (University) (Moscow, Russia)

mli@igh.ru

In the 1970s under the conditions of détente the Council for Mutual Economic Assistance (CMEA), an integrative association of "the socialist camp", and the European Communities (EC), an integrative association of Western Europe, started and for some time conducted negotiations. Until recently this negotiation process between the two economic antipodes has never been seriously studied in Russian historiography. It was mainly due to the fact that the relative documents of both the Ministry of Foreign Affairs and the European Communities could not be accessed. However, in few research papers published by Western historians the negotiations between the Council for Mutual Economic Assistance and the European Communities in the late 1970s were dubbed "the dialogue between the deaf and dumb". The article offers the first comparative analysis of the documents from the archives of these two associations. The main attention is paid to the course of the negotiations as well as to the reasons

why these negotiations have never received any official mutual recognition on the part of these integrative institutions, with no cooperation agreement being achieved. What were the CMEA and the EC like in the 1970s? Which interests did they pursue ? How did bureaucratic negotiation mechanisms work? Why did the two integrative institutions of the East and the West fail to officially recognize each other, despite largely expanded contacts and a long-lasting negotiation process on fundamental relations in the 1970s? Can it be explained by the détente moving into its closing phase in the late 1970? The author seeks to find convincing answers to these as well as other questions.

Cold War, Détente, World Socialist System (Eastern Bloc), Warsaw Pact Organization, Council for Mutual Economic Assistance (CMEA), European Communities (European Economic Community), Conference on Security and Cooperation in Europe, Helsinki Final Act, economic integration, economic discrimination, economic diplomacy, Aleksey N. Kosygin, Nikolay V. Faddeev.