CC BY
39
А. И. Фалилеев
MISCELLANEA VENETICA II
В работе рассматривается личное имя Bladio из венетской надписи из Эсте. Если издатель надписи А. Маринетти права в его кельтской лингвистической атрибуции, то его следует рассматривать вместе с галльскими антропонимами Bladamus и Bladama. Венетск. a.klo.n. находит точное соответствие в слав. *osla (< *h2ak'-l-), и, возможно, арм. aseín 'игла'.
Ключевые слова: венетский язык, эпиграфика, индоевропеистика, антропонимика.
I. К интерпретации одной венетской надписи из Эсте
Эта найденная в Эсте венетская надпись была издана А. Маринетти в 2002 г. Согласно итальянской исследовательнице, ее следует читать как mexo[?]vo.l.ti(i)o.m.no.s.--adiioke-[-]e-un.s.dona.sa/heno---to.i. Соответственно, Маринетти интерпретирует этот текст как mego Volt(i)omnos Bladio Ke[?]e-uns donasa Heno---toi и тщательно рассматривает все его компоненты с учетом последних изысканий в венетистике (Marinetti 2002). Действительно, многие составляющие этот текст формы и лексемы хорошо знакомы исследователям. Посвятительные надписи с личным местоимением в форме винительного падежа единственного числа mego 'меня' известны в различных областях распространения венетского языка, а личное имя Volt(i)omnos хорошо засвидетельствовано в венетском ономастиконе, ср. в этой связи начало другой надписи из Эсте, Es 25 (MLV 10) mego dona.s.to vo.l.tiomno.s., содержащую форму третьего лица единственного числа прошедшего времени глагола со значением 'давать' (dona.s.to). Глагольная форма же в рассматриваемом тексте, гапакс dona.sa, была вполне резонно сопоставлена А. Маринетти с известной по ряду венетских надписей формой третьего лица множественного числа прошедшего времени этого же глагола, donasan < *dona-s-nt. Исследовательница приводит несколько объяснений этого написания (Marinetti 2002: 183), и они представляются вполне приемлемыми. Heno---toi она достаточно обосновано идентифицирует с неизвестным ранее теонимом, как ожидаемо, находящимся в форме дательного падежа единственного числа. Маринетти осторожно
предлагает реконструировать его как *henopratoi, *henopartoi или henolartoi. По понятным причинам, этот теоним остается до появления новых находок полной энигмой.
Форма множественного числа глагола подразумевает несколько дарителей, и имя только первого из них - Voltiomnos -легко идентифицируется. Согласно Маринетти, второе имя в этой надписи следует реконструировать как Bladio, и это предложение, как кажется, принято большинством современных исследователей. Какой антропоним следует за ним остается дискуссионным. Начальное ke после Bladio можно рассматривать как отдельное слово (о нем см. напр., Hamp 1993), в таком случае возможно чтение фрагмента как ke [-]e-un.s. 'и [-]e-un.s.', а личное имя не подлежит интерпретации. Если же ke является частью имени, то мы имеем дело с Ke[-]-uns в бессоюзной последовательности антропонимов Voltiomnos, Bladio, Ke[-]-uns, что, впрочем, также не позволяет особых маневров в его толковании.
К двум последним именам А. Маринетти вновь обратилась почти через пятнадцать лет после детального анализа надписи в совместной с П. Солинас работе, в которой рассматривались вопросы кельтско-венетского лингвистического взаимодействия (Marinetti, Solinas 2014). Впрочем, это статья не приводит никакой дополнительной лингвистической аргументации, которая была бы неучтена в (Marinetti 2002), и, к некоторому недоумению, пионерская работа (Campanile 1970) по этой тематике, великолепная с точки зрения методологии и анализа материала, в ней не учитывается. В обеих работах исследовательница сопоставляет антропоним Ke[?]e-uns, точнее, его конечную часть, с также зафиксированным в Эсте (Es 25) личным именем Ariuns, которое весьма часто рассматривалось как кельтское (cp. Pellegrini, Prosdocimi 1967, II: 55-6), и отмечает соответствие *о / u, давно уже рассматриваемое как типичное для древнекельтских диалектов Северной Италии (Marinetti 2002, 182, Marinetti, Solinas 2014, 79 fn. 13).
Маринетти приходит к выводу, что личное имя Bladio, относящееся к основам на назальный и зафиксированное в форме номинатива, не может быть венетским и, скорее, относится к кельтскому пласту антропонимии древнего Венето (Marinetti 2002: 182-3 и Marinetti, Solinas 2014: 78-9). Этот пласт, безусловно, известен, однако предложенный анализ антропонима вызывает ряд вопросов. Так, Маринетти сопоставляет с этим личным именем безусловно галльские Blando-, -blation-, и,
действительно, галльск. * bland- (о нем см. Delamarre 2003: 25) хорошо представлено в личных именах, в том числе и в композитах, как, например, BlavSo-ouiKouva. Список таких имен мы находим в работе Delamarre 2007: 43, однако часть имен, приведенных французским исследователем, на самом деле, сюда не относится (см. в связи с этим Falileyev 2013: 25). Аналогичным образом, имена с галльск. *blato- (о нем см. Delamarre 2003: 78) также хорошо засвидетельствованы, напр., Blatus или Blatumarus, ср. подборку в Delamarre 2007: 43. Попутно можно отметить, что антропонимы на Blatt- достаточно частотны в латинских надписях Эсте римского времени, см., напр., CIL V, 2704, AE 1983, 119 и AE 1997, 631.
Сложность же предложенного А. Маринетти анализа заключается в том, что ни в галльском, ни в общекельтском прото-форма *blad-, как представляется, пока не засвидетельствована. Впрочем, во многих собраниях кельтских антропонимов (напр., недавно, Delamarre 2007: 43, однако без каких-либо лингвистических комментариев) приводятся имена Bladamus и Bladama. Они известны по двум латинским надписям (Bladami fil. и Spoltarius Bladamae), которые ассоциируются с территориями, некогда занятыми кельтским (галльским) племенем битуригов. Следует, впрочем, отметить, что регион этот находится в Римской Аквитании, которая, как известно, была заселена не только носителями древнекельтских диалектов. Необходимо также учесть, что в других регионах Европы, которые сохранили до наших дней существенное количество галльских ономастических данных, личные имена на blad- все-таки неизвестны, хотя в Риме зафиксирован некий Marius Bladus (CIL VI, 22187), а в Карфагене мы находим в списке имен антропоним Bladus (CIL VIII, 12504), причем известны и попытки увидеть в нем ошибочное написание Blandus.
Впрочем, это имя действительно допускает кельтскую лингвистическую интерпретацию. Bladamus и Bladama могут быть соотнесены с хорошо известной в галльском (и, шире, в кельтском) словообразовательной моделью, которая представлена, к примеру, в лепонтийском личном имени Uamokozis или в соответствующем первой части этого сложного имени топониме Uxama (совр. Cerro del Castro, Испания). Рассматриваемый суффикс используется для образования превосходной степени, и можно только гадать, от какого корня имена могли быть образованы, и для его исторического объяснения открывается большая возможность для разнообразных этимологических
спекуляций. Так, в частности, можно обратить внимание на и.-е. корень *bhleh2-, который с расширением *-d мы находим в общегерм. *blotan 'to sacrifice' (готск. blotan, др.-в.-н. blozan, см. Kroonen 2013: 70-1) и, возможно, в лат. flamen, если оно восходит к *bhleh2-d-mn- (De Vaan 2008: 225). Производные же на -io хорошо известны в древнекельтском ономастиконе, cp. Artio или Brigio. По понятным причинам, настаивать именно на этой этимологии представляется отнюдь не обязательным, хотя кельтская языковая принадлежность имени кажется весьма вероятной (однако ср. в этой связи обсуждение морфологически сопоставимого Teutamas в Falileyev 2013: 139).
II. Вновь о вопросе отражения и.-е. *Ък- в венетском.
Одна из причин, по которой А. Маринетти предпочитает видеть в Bladio очередное кельтское имя в надписях региона, является вполне прозаичной. Как известно, начальное и.-е. *bh-, как и в латинском, соответствует венетскому /f/, и, таким образом, если рассматриваемая форма является собственно венетской, она должна восходить к индоевропейскому этимону, начинающемуся с и.-е. *b-, что, как известно, весьма проблематично. Впрочем, некоторые исследователи ставили это соответствие, в той или иной степени, под сомнение. Логика подобных построений вполне понятна. Как отмечал в свое время Э. Поломе (Polomé 1966: 72-73), идея о переходе и.-е. начального *bh- в f в латинском и венетском основана, в первую очередь, на соответствиях, постулируемых для пар венетских антропонимов и латинских аппелятивов типа венетск. Vhrema и лат. fremo 'рычать'. Более показательной, согласно Поломе, является сопоставление венетских личных имен vho.u.go.n.te.i. (датив) и vhugiia, так как морфологическая структура первого (причастие на -nt-) может способствовать сближению обоих антро-пониов с и.-е. bheug- и, следовательно, с лат. fugio 'бежать'. Попутно можно отметить, что в недавнем великолепном словаре Де Фаана, где венетский осторожно рассматривается в качестве языка италийской группы, венетский антропоним Vhrema не учитывается при анализе общеит. *freme/o-, к которому и восходит латинский глагол, а словарная статья, в которой рассматривается лат. fugio, не содержит отсылок на венетские данные (de Vaan 2008: 241 и 246). Поломе также считал, что сопоставление vhratere.i. (форма дательного падежа единственного числа) с и.-е. *bhreh2ter- (лат. frater 'брат') не
может быть безоговорочно принято, так как сохранившийся текст (Es 28 = MLV 18) поврежден и начало слова нуждается в правке. Он обращал внимание на наличие в венетском корпусе ономастики на b-, впрочем, отдавая себе отчет, что часть этих данных может быть и не венетскими, как, например, в случае с очевидно кельтск. Bo.i.iio.s., однако отмечал такие дублетные написания, как FVTVS / butialos в Лаголе. Однако в целом, как считал Поломе, соответствие и.-е. *bh- венетскому f- в начальной позиции представляется вполне допустимым, хотя и не предполагает, с его точки зрения, тесную связь венетского с италийскими диалектами.
Более радикальную позицию по этому вопросу заняла недавно Я. Гвозданович (Gvozdanovic 2012: 36-7). Ссылаясь на указанную выше работу Э. Поломе, она полагает, что имеются ономастические данные, свидетельствующие о переходе и.-е. *bh- в b- в венетском в начальной позиции. Однако исследовательница иллюстрирует это положение единственным примером, Bo.i.iio.s, который уже долгое время и вполне обоснованно считается кельтским, ср. в связи с этим Pellegrini, Prosdocimi 1967, II: 59-60. Гвозданович также ссылается на дублетное написание FVTVS / butialos, не обратив, однако, внимание на то, что она оперирует с ghost-word: чтение надписи из Лаголе (Ca 17 = MLV: 161 butijako.s. [—]kos. | dono.m. trumusijate.i. toler) указывает на Butijakos, в котором исследователи видят патроним в функции личного имени. Что же касается соотношения форм на f- и b-, было высказано соображение (ср. уже Pellegrini, Prosdocimi 1967, II: 62), что только первые являются собственно венетскими, и была отмечена их частотность в Лаголе (о чем М. Лежен в MLV: 290).
Я. Гвозданович выступает в поддержку предположения о возможности наличия в венетском различных рефлексов и.-е. начального *bh- и полагает, что отмеченное латино-венетское сходство является, скорее, следствием языкового контакта (Gvozdanovic 2012: 37). Как представляется, данных для таких предположений явно недостаточно. Хотя, действительно, переход и.-е. начального *bh- в f в венетском представлен небольшим количеством примеров, надежные случаи его развития в венетск. b-, похоже, вообще не известны. Попутно можно отметить, что новый пример венетск. наименования 'брата' обнаруживается в надписи, которая, к сожалению, также требует амендации (см. Prosdocimi, Frescura 1986; я благодарен проф. М. Вайссу за эту ссылку), но сопоставление венетск.
vhrater- и лат. frater, как кажется, принято большинством исследователей, ср. de Vaan 2008: 239. И, действительно, М. Лежен (MLV: 145, 149), для которого нет сомнений в переходе и.-е. *bh- > венетск. f, отмечает некоторое количество венетск. личных имен на b-, на что он ссылается при обсуждении, похоже, точно неизвестных в венетском рефлексов и.-е. *b-. Таким образом, традиционный взгляд на этот вопрос исторической фонетики венетского языка остается в силе, по крайней мере, до появления новых данных. Что же касается личного имени из надписи из Эсте Bladio, и если его амендация именно в таком виде оправдана, то с учетом всех имеющихся в нашем распоряжении данных, его кельтская лингвистическая принадлежность, предложенная А. Маринетти, остается вполне убедительной, а его этимология нуждается лишь в некоторой корректировке, которая и была предложена выше.
III. Венетск. a.klo.n.
Венетск. a.klo.n. встречается в двух надписях из Падуи, изданных в свое время А. Маринетти и А. Л. Просдочими, *Pa 29 lemone.i. e.nopetiiariio.i. a.klo.n. и *Pa 33 la.n.te.i. a(.)klo.n. (Marinetti, Prosdocimi 1994). Исследователи дают всеобъемлющий анализ этих текстов и, в частности, уделяют значительное внимание формуле, в которой это слово встречается. Нельзя не согласиться с авторами в том, что, скорее всего, a(.)klo.n. этих венетских надписей означает погребальный памятник, и его следует возводить к известному и.-е. корню со значением 'острый', производные от которого в различных индоевропейских традициях используются для обозначения камня (Marinetti, Prosdocimi 1994: 182-186). Предложенные же классиками современной венетистики, которые оперируют индоевропейскими протоформами с третьим ларингалом и различными италийскими апеллятивами типа лат. arx и ocris, детали реконструкции, как представляется, можно несколько уточнить.
Нет сомнений, что венетск. a.klo.n. восходит к более раннему *ak-lo-, то есть к и.-е. *h2ek'- 'острый', ср. авест. asan-'камень'. Великолепно выполненный Д. Водтко (Wodtko, Irslinger, Schneider 2008, 287-300) анализ наследия этого корня в индоевропейских языках и словообразовательных моделей, в которых он участвует, свидетельствует только об одном его расширении с помощью *-l-, сходным с рассматриваемым примером, а именно в церк.-слав. (и некоторых других славян-
ских языках) osla 'Schleifstein' < и.-е. *h2ak'-lah2-. Действительно, в общеславянск. *osla обычно видят именно эту морфологическую конфигурацию, ср. Matasovic 2014, 95. Впрочем, на основании той же самой церк.-сл. формы известна и реконструкция *osbla (так Dersken 2008, 381), то есть *h2ak'-i-l-, ср. Matasovic 2014, 147, где эта форма также рассматривается в качестве общеславянского варианта. Примечательно, что этот вариант находит точное соответствие в германском, для которого реконструируется общегерм. *ahila- / *agila- 'шило', см. Kroonen 2013, 5 и ср. Wodtko, Irslinger, Schneider 2008: 289 и 298, комментарий 58.
Общеславянск. *osla, таким образом, представляет собой морфологически точную параллель для анализа венетск. a.klo.n. Этим, похоже, параллели не заканчиваются - следует в этом отношении обратиться к предыстории армянск. asein 'игла'. Следуя за целой группой исследователей, и в первую очередь -за А. Мейе, Д. Водтко склоняется к реконструкции его протоформы как *h2ak'-i-l-on, и тем самым сближает его с общегерманск. этимоном и одним из вариантов этимона славянского, см. Wodtko, Irslinger, Schneider 2008, 289 и 298. Иную стратегию в изучении предыстории армянского слова, однако, занял Г. Мартиросян. В качестве параллели для армянск. asein он выбирает не общесл. osbla, а *osla, тем самым продолжая линию исследования Хюбшмана и Ачеряна, и, соответственно, возводит армянское слово к *h2ak'-l- (Martirosyan 2010, 116). Таким образом, если Мартиросян в своих выводах прав, венетск. a.klo.n. находит точное соответствие не только в славянском, но и армянском.
Библиография
АЕ = L'Année épigraphique.
Campanile, E. 1970: Sui rapporti onomastici fra Celti e Veneti. AION 9, 41-51.
CIL = Corpus Inscriptionum Latinarum. Berolini 1863-. Delamarre, X. 2003 : Dictionnaire de la langue gauloise. 2nd edition. Paris. Delamarre, X. 2007: Noms de personnes celtiques dans l'épigraphie classique. Paris.
Derksen, R. 2008: Etymological Dictionary of the Slavic Inherited Lexicon. Leiden, Boston.
de Vaan, M. 2008: Etymological dictionary of Latin and the other Italic
languages. Leiden, Boston. Falileyev, A. 2013: The Celtic Balkans. Aberystwyth. Gvozdanovic, J. 2012: On the linguistic classification of Venetic. Вопросы языкового родства 7, 33-46.
Hamp, E. 1993: Venetic ke 'and'. Glotta 71, 65.
Kroonen, G. 2013: Etymological Dictionary of Proto-Germanic. Leiden, Boston.
Marinetti, A. 2002: L'iscrizione votiva. In: Este preromana: una citta e i
suoi santuari. Treviso, 180-184. Marinetti, A., Prosdocimi, A. L. 1994: Nuovi ciottoloni venetici iscritti da Padova paleoveneta. In: Studi di archeologia della X Regio in ricordo di Michele Tombolani. Roma, 171-94. Marinetti, A., Solinas P. 2014: I Celti del Veneto nella documentazione
epigrafica locale. In: Les Celtes et le Nord de l'Italie. Dijon, 75-87. Martirosyan, H. 2010: Etymological dictionary of the Armenian inherited
lexicon. Leiden, Boston. Matasovic, R. 2014: Slavic Nominal Word-Formation. Heidelberg. MLV = M. Lejeune. 1974 : Manuel de la langue vénète. Heidelberg. Polomé, E. 1966: The position of Illyrian and Venetic. In: Ancient Indo-
European dialects. Berkeley, Los Angeles, 59-76. Pellegrini, G. B., Prosdocimi, A. L. 1967: La lingua venetica. T. 1-2. Padua.
Prosdocimi A. L., Frescura, G. B. 1986: Tavolette alfabetiche atestine:
revisioni ed acquisizione. Aquileia Nostra 57, 376-382. Wodtko, D., Irslinger, D., Schneider, C. 2008: Nomina im indogermanischen Lexikon. Heidelberg.
A. I. Falileyev. Miscellanea Venetica II
Personal name Bladio is found in the Venetic inscription from Ateste, Volt(i)omnos Bladio Ke[?]e-uns donasa Heno---toi, which was comprehensively studied by A. Marinetti. According to the Italian scholar, the name is Celtic, and she compares it with Gaulish Blando-, -blation-. If the name is indeed Gaulish, anthroponyms Bladamus and Bladama known from Gaul may offer an interesting etymological match. These names, although poorly attested, are perfectly Celtic from the point of view of word formation. As for their etymology, attention is paid to PIE *bhleh2-d-found in Common Germanic *blotan 'to sacrifice' (Goth. blotan, etc.), and, possibly, in Lat. flamen, if it goes back to *bhleh2-d-mn-. In the last part of the paper Venetic name of a funerary monument a.klo.n. (to *h2ak'-, cf. Avest. asan- 'stone') in inscriptions from Padova is analysed. It is argued that the noun etymologically has an identical structure with Common Slavic *osla 'whetstone' (< *h2ak'-l-) and, possibly, Arm. asein 'needle'.
Key-words: Venetic, epigraphy, Indo-European studies, morphology, onomastics.
