CC BY
331
УДК 94(470)
DOI 10.18522/0321-3056-2016-3-54-59
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ И ЭВОЛЮЦИЯ КРЫМСКО-ОСМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА РУБЕЖЕ ХУП-ХУШ ВЕКОВ
© 2016 г. Д.В. Сень
Сень Дмитрий Владимирович — доктор исторических наук, профессор, Институт истории и международных отношений Южного федерального университета, ул. Б. Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082. E-mail: dvsen@sfedu.ru
Sen' Dmitrii Vladimirovich -
Doctor of Historical Sciences, Professor,
Institute of History and International Relations
of the Southern Federal University,
B. Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don, 344082, Russia.
E-mail: dvsen@sfedu.ru
Анализируются крымско-османские отношения рубежа XVII—XVIII вв., изменившиеся под влиянием новых факторов международной политики. Для их установления изучены события внешней политики Османской империи и Крымского ханства указанного периода, а также новые договоры международного характера. Выявлены реакции разных групп населения Крымского ханства на эти договоры, которые отрицательно сказались на набеговой системе кочевников.
Ключевые слова: международные отношения, Крымское ханство, Россия, Османская империя, границы, погра-ничье, набеговая система.
The article analyzes the Crimean-Ottoman relations ofXVII-XVIII centuries, changed under the influence of new factors of international politics. The events establishing foreign policy of the Ottoman Empire and Crimean Khanate of this period, as well as new contracts of an international character were considered. In the article the author revealed the reaction of different groups of the Crimean Khanate to those agreements, which had negative impact on the raiding nomads' system.
Keywords: international relations, the Crimean Khanate, Russia, the Ottoman Empire, border, frontier, raiding system.
Эволюцию крымско-османских отношений за указанный период необходимо анализировать в контексте международных отношений и так называемого нового «пограничного порядка» между Россией и Османской империей. В последней четверти XVII в. кризисные настроения охватили значительные группы населения Крымского ханства и Османской империи. Рубеж ХУП-ХУШ вв. неслучайно стал переломным этапом в истории Крымского ханства и временем перемен, тревожившим крымские элиты, и в особенности - некоторых крымских ханов.
Вот почему тема статьи тесным образом связана с изучением разнообразных реакций в Крымском ханстве на международные договоры, заключенные с участием России и Османской империи, наносившие удар по продолжительной и отнюдь не хаотичной набеговой системе Крымского ханства. Кроме того, эта тема может быть заявлена как самостоятельная в истории изучения многовековых крымско-османских отношений, несмотря на результаты, достигнутые разными национальными историогра-фиями. Ведь взаимоотношения Османской империи и Крымского ханства не оставались неизменными на протяжении столетий: событиям последних десятилетий XVII - начала XVIII в. здесь принадлежит особое место. Наконец, рассмотренный нами материал
может быть использован при обращении ученых к более масштабной теме - о влиянии крымско-османских отношений (проблема вассалитета-сюзеренитета) на согласованность / разобщенность действий обоих государств во внешней политике. Полагаем, в нашем распоряжении больше исторического материала, свидетельствующего о систематическом и неслучайном несовпадении внешнеполитических интересов Стамбула и Бахчисарая.
Необходимо отметить исследования А.А. Новосельского, считавшего, что политические задачи Крыма и Османской империи иногда не совпадали; что Крымское ханство было не только вассальным государством Османов, но и политическим образованием, имевшим собственную политическую традицию. Отсюда вывод о существовании «глубоких и самостоятельных мотивов и давней традиции отношений» [1, с. 36] его с северными государствами. Пребывание Крыма под султанской зависимостью привело к существованию в ханской политике двух противоречащих друг другу тенденций: первая была связана с вассалитетом по отношению к Оттоманской Порте, вторая - с претензией на гегемонию над пространством бывшей Золотой Орды. Эта несогласованность, по мнению А.А. Новосельского, определила неспособность ханства возглавить все степные орды и обусловила хаотичность, неупорядоченность
«татарских» набегов на северных соседей [1, а 418-422].
Международное положение Османской империи существенно изменилось после заключения в 1699 г. тяжелого для нее Карловицкого мирного договора. Многочисленные войны второй половины XVII в. привели империю к глубочайшему внутреннему кризису: стране нужна была передышка. Всё это время «оказалось окутанным аурой трагедии» [2, с. 60]. Современные турецкие историки, характеризуя период от отступления турок-османов от Вены до Карловиц (1683-1699 гг.), пишут даже о конце «османского мира» [3, с. 43]. Помимо тяжелых территориальных потерь такое положение оказалось связано с новыми явлениями в пограничной политике Османской империи, затронувшей интересы и Крымского ханства. Тогда «состоялся переход от прежней экспансии, освященной джихадом, к оборонительной стратегии, элементами которой стало строительство пограничных крепостей, переговорные процессы и четко установленные границы» [4, с. 58]. Такие договоренности крупных игроков вовлекали Крым в создание и поддержание границ по западноевропейскому типу, по-новому регламентируя поведение не только крымских ханов, но и их многочисленных подданных - прежде всего ногайских орд. Следствием нового порядка становилось активное сопротивление со стороны крымско-татарского и ногайского населения, традиционно занятого в набегах, а также элит Крымского ханства новой международно-договорной системе с ее линейными границами и механизмами контроля над их пересечением.
Отсюда - непонимание ситуации и участившиеся конфликты между Крымским ханством и Османской империей по целому ряду вопросов международной политики и своих межгосударственных отношений. Поэтому справедливо утверждение о том, что «международные отношения, возникшие из условий Карловицкого мира, не замедлили проявить свое воздействие и на состояние Крымского ханства, в котором поднялись опять нескончаемые смуты и волнения, которые должны были роковым образом отозваться на дальнейшей политической судьбе его» [5, с. 472]. Ученые отмечают изменившееся отношение региональных элит Османской империи к новой стамбульской политике после Карловицкого мира, которые в течение всего XVIII в. бросали на периферии Османской империи «вызов назначенцам из центра, правителям и их слугам» [4, с. 58]. В Сербии, Албании и Греции в конце XVII в. «начались поддерживаемые извне бунты, вызванные недовольством растущими
налогами. Эти события оказали влияние и на мусульманское население. Возобновились мятежи джеляли» [3, с. 44]. Ослабление сюзерена таким образом не ускользнуло от внимания многочисленных участников политического процесса в пространстве Pax Ottomanica, включая население Крымского ханства. В.Д. Смирнов тонко подметил заинтересованность крымского хана Селим-Гирея в быстрейшем заключении Карловицкого мира, убедившегося в возросшем могуществе северного соседа, а теперь «наводившего своими приступами такой страх на соединенные силы крымцев и турок, что они опасались не только за целость Крыма, но и самого Стамбула» [5, с. 466].
Опасения и тревоги крымских элит, однако, возникли несколько раньше: после заключения Бахчисарайского мирного договора (Бахчисарайского перемирия) в 1681 г. Именно тогда назрел вопрос об установлении границ между Россией и Османской империей. Договор был заключен в январе 1681 г. сроком на 20 лет, в его подписании участвовали Россия, Османская империя и Крымское ханство. Участники переговорного процесса, за исключением Крыма, впервые за свою историю получили общую границу, а отсюда - новые межгосударственные проблемы. Несмотря на то, что Бахчисарайский договор не был сразу ратифицирован, а задекларированный в нем принцип пограничных отношений оказался далек от планомерной реализации, он важен как один из первых «симптомов» установления нового порядка отношений России с Османской империей и Крымским ханством. Хотя до конца XVII в. России и турецко-крымской администрации не удалось создать механизма постоянного контроля над порубежьем, Бахчисарайский договор отличался от прежних шертных грамот крымских ханов намерением формализовать пограничные отношения, определив подданство населения порубежья, регламентировав его жизнедеятельность, установив ответственность пограничной администрации каждой из договаривающихся сторон за ситуацией на границах.
Принципиальным являлось то, что османы, впервые обретя с Россией общую границу, обязывались «с стороны Царскаго В-ва перебещиков не принимать» [6, с. 613]. Мирный договор подписали в Бахчисарае, а хан Мурад-Гирей выступил активным участником переговорного процесса. По мнению некоторых специалистов, присутствие крымской стороны при заключении договора свидетельствует о том, что османы снова передавали свои северные границы «в ведение крымских ханов, разочаровавшись в каких-либо выгодах для себя от
этого региона» [7, с. 36]. Новая политика османов по отношению к России конца XVII - начала XVIII в., требовавшая соблюдения заключенных договоров, была в значительной мере направлена, как считают другие ученые, против Крымского ханства. Недаром Правобережная Украина была передана османами под управление не хану, как того можно было ожидать, а молдавскому господарю Г. Дуке, организовавшему там подчиненную себе администрацию [8, с. 139].
После Бахчисарайского договора 1681 г. Порта отказывается от традиционного посредничества Крыма в восточноевропейских делах и начинает напрямую взаимодействовать с Россией, пытаясь поддерживать ослабевающий суверенитет Польши [9]. Любопытно, что примерно тот же вектор внешней политики изберут сами Гиреи. Пока же крымские ханы начинают отчетливо осознавать, что помимо крымской политики султанского двора отчетливо меняются отношения Крыма и России: Москва усилила свои позиции в сфере дипломатического протокола, прекратила выплату Крыму «поминок», начиная с 1685 г. и т.п. [10, с. 76-77]. А ведь согласно Бахчисарайскому договору 1681 г., Россия обязывалась выплатить Крыму старый долг единовременно за 3 года, а потом ежегодно отсылать казну «по росписи» в течение 20 лет. На взаимоотношения Крыма и Османской империи оказывала влияние политика и других участников международного политического процесса: в 1684 г. Речь Посполитая предложила Крыму даже отделиться от Османской империи [11, с. 65]. Эти и многие другие события не могли не повлиять на взаимоотношения Крымского ханства и Османской империи, за международным положением которой, за ее новыми договорами с «кяфи-рами», ее новыми границами и обязательствами на внешней арене внимательно наблюдали в Крыму. К слову, крымцы и турки-османы активно нарушали условия Бахчисарайского мирного договора, в том числе о том, чтобы не чинить разорения и не воевать земли.
Важно отметить, что Бахчисарайский договор отказались подписывать крымские карачи-беи, протестовавшие против идеи установления и демаркации границ в степном пространстве [12, 13]. После заключения Константинопольского договора в 1700 г. оппозиция крымской знати к установлению линейных границ обозначилась еще более четко. Представляется, что именно с тех пор вопрос о границах стал одним из главных в отношениях Москвы и Стамбула. Теперь стороны стремятся управлять границами без участия таких образований, как Крымское ханство и Запорожье. Успешная борьба России
в последнее десятилетие XVII в. с Османской империей позволила ей существенно закрепиться на Азово-Черноморском побережье, прервав сообщение по суше между Крымом и восточными кочевниками. Завоевав устье Дона в 1696 г., «Россия расколола территорию ханства и изолировала Кубанскую орду и Западную Черкессию от его остальных причерноморских владений» [10, с. 71]. Транзитный коридор для перемещения кочевников с указанного времени стал сдвигаться к югу, на Кубань, а их проникновение в Крым стало возможным через Керченский пролив. После заключения Карловицкого мира, санкционировавшего первые территориальные потери Османской империи в Европе, Крым оказался в большей зависимости от турецкой власти «в деле сохранения своей территориальной целостности, что дало Блистательной Порте большие возможности для вмешательства во внутренние дела ханства» [14, с. 185]. Неслучайно именно в этот период все отчетливее видны несовпадения целей внешней политики Стамбула и Бахчисарая [15, с. 269]. При этом к числу традиционных оснований для недовольства Крымом отношением со стороны турок-османов добавились новые, связанные с действием международных договоров, в том числе по изъятию захваченного полона и добычи [15, с. 271].
В начале XVIII в. Россия и Османская империя впервые занялись разграничением своих владений в северо-причерноморском и западно-кавказском регионах. В соответствии с этим необходимо было провести четкое обозначение границ, обеспечить их неприкосновенность и привести поведение пограничных обществ в соответствие с новой моделью межгосударственных отношений. Все это явилось следствием изменения баланса сил в Центрально-Восточной Европе, обусловленного спадом военно-политической активности Османской империи, слабеющим суверенитетом Речи Поспо-литой и усилением России.
Константинопольский мирный договор 1700 г. обозначил становление новой модели отношений России и Османской империи. 5-я статья договора засвидетельствовала стремление обеих сторон устранить напряженность в пограничной зоне, 8-я статья предусматривала наказания за «набеги и неприятельства», самовольно осуществленные подданными держав. Решение пограничных споров вменялось в обязанность «на рубежах сущим губернаторам и крымским ханам и калгам и нарадынам и иным салтанам». Оговаривалось, чтобы «татарские народы и орды... Оттоманскому государству повиновались и покорялись сим статьям мирным, с совершенным и непорушным хранением» [16, с. 68-
70]. Наряду с этим аннулировались притязания Крымского ханства на суверенитет над русскими и украинскими землями, руководствуясь которыми, Крым требовал выплаты дани и осуществлял набеги. Порта таким образом вывела российские и польские дела из числа прерогатив крымских ханов, установив прямые отношения с русским и польским правительствами [1, а 128-129].
Следствием стабилизации границ стала фиксация подданства причерноморских и поволжских ногайцев. Кочевники лишились возможности осуществлять самовольные миграции и менять подданство: Россия и Османская империя обязывались отныне к себе не принимать подданных другой стороны. Украинский гетман И.С. Мазепа отказался поэтому в 1701 г. содействовать в предоставлении русского подданства ногайцам Буджака, восставшим против Крыма. Мотивация гетмана была следующей: «У великого государя с султаном турецким и ханом крымским постановлен мир... и им (буджакским ногайцам. - Д.С.) следовало предлагать о подданстве в военное время» [17, а 356]. Другим важным нововведением стала демаркация границы, включая установление на ней «явных знаков». В октябре 1704 г. произошло разграничение земель в Прикубанье по р. Ея и в районе Азова. Год спустя российско-турецкая комиссия проложила пограничную линию в среднем течении Южного Буга до правого берега Днепра, а также на левобережье Днепра. В ходе работ по демаркации казаки-запорожцы и ногайцы оказали процессу закономерное сопротивление.
Крым не получил выгоды от заключения Константинопольского договора. Напротив, волнения охватили разные группы местного населения, недовольство которых не могло остаться незамеченным крымскими ханами. Действия султанского Дивана по реализации Константинопольского договора 1700 г. вызвали серьезное недовольство в Крыму, выразившееся в мятеже нурадына Гази-Гирея и хана Девлет-Гирея II [18, а 275-279]. Связь между этими выступлениями и новой пограничной политикой Османской империи, ударившей по интересам Крыма, очевидна: сокращение возможностей для осуществления набегов сильно обеспокоило правителей Крыма. Поскольку набеги с территории Крымского ханства имели не только грабительскую, но и внутриполитическую обусловленность, их сокращение или прекращение грозило подорвать престиж ханской власти.
При этом еще в конце XVII в. Крым стал терять влияние среди ногайцев Буджака и Аккермана, стремившихся к подчинению османским властям.
Те же ногайцы негативно отреагировали на условия Константинопольского договора, возобновив под началом мятежного Гази-Гирея грабительские набеги на жителей польских владений, «пряча добычу в укромные места (курсив наш. - Д.С.), на случай если бы от них стали требовать возврата ее» [5, а 474]. В 1701 г. хан Девлет-Гирей II подавил бунт Гази-Гирея, а вскоре и сам был лишен трона за выступление против султанской власти - в том числе за попытку обострить отношения с Москвой.
В.Е. Возгрин пишет о тревоге крымского хана Девлет-Гирея II за обороноспособность крымскотатарского государства в связи с заключением Константинопольского мирного договора [19, а 98]. Его опасения усиливались в связи с другими мероприятиями России [20, а 105], хотя говорить о захвате Крыма как достижимой тогда цели российской политики весьма проблематично. Сам Девлет-Гирей II, реалистично оценивая состояние и перспективы крымско-османских отношений, а также свой собственный военно-политический век, оказался при этом способен на «странные» и провока-тивные действия. В начале XVIII в. он несколько раз инициировал переговоры о переходе Крыма в российское подданство. Даже если признать их дипломатической игрой хана с Россией, то с повестки дня никак не может быть снята убедительная версия В.А. Артамонова о том, что Девлет-Гирей II «видимо, пытался втянуть Россию в переговоры и вернуть русско-крымские отношения к состоянию 1681 г.» [15, а 278-279], т.е. до заключения невыгодного для Крыма Бахчисарайского мирного договора.
Подводя итоги, отметим, что множество знаковых событий в истории Крымского ханства последней четверти XVII - начала XVIII в. породили в глазах династии и местного населения новые «исторические вызовы», угрожавшие изменить судьбу крымско-татарского государства. Особое место среди таких вызовов на рубеже XVП-XVШ вв. занимала новая конфигурация границ в Северном Приазовье и Северном Причерноморье. Ее возникновение стало итогом существенно изменившегося международного положения Османской империи, активно включавшейся в систему договоров с европейскими государствами и Россией. Крымский хронист Сейид-Мухаммед-Риза подметил, что с того времени (после Карловицкого мира и поездки Е. Украинцева в Стамбул - как излагает события В.Д. Смирнов) «обитатели Крыма стали поглядывать через двери страха и ожиданий на события времени» [5, а 473].
В Крымском ханстве основательно тревожились, например, в связи с возможным завоеванием
русскими Азова, полагая угрозу не только османскому господству в регионе, но и своей собственной безопасности. Кубанские ногайцы восприняли известие о падении османского Азова в июле 1696 г. чуть ли не как катастрофу, массово откочевав в том же году с семьями и имуществом в Крым и Черкесию. Стоит признать характерными для периода в целом (хотя озвученными несколько позже) опасения крымских элит о том, что они «совсем уничтожены будут от турков» [15, с. 269]. Новые границы, новая для татар и ногайцев пограничная ситуация, новый этап в истории крымско-османских отношений определенно влияли на внутреннюю и внешнюю политику Крымского ханства, порождая среди его населения новые опасения и страхи за свою судьбу. Многочисленные формы подобного отношения в Крымском ханстве к происходящему, а также новые стороны его отношении к своему сюзерену - Османской империи - историкам еще предстоит изучить.
Литература
1. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948. 448 с.
2. Орешкова С.Ф. Немировский конгресс. От двусторонних османо-российских отношений к Восточному вопросу / отв. ред. М.С. Мейер. М., 2015. 336 с.
3. История Османского государства, общества и цивилизации : в 2 т. / под ред. Э. Ихсаноглу. М., 2006. Т. 1. 602 с.
4. Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская империя в сравнительной перспективе : сб. ст. / под. ред. А.И. Миллера. М., 2004. С. 33-70.
5. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты : в 2 т. / отв. ред. С.Ф. Орешкова. М., 2005. Т. 1 : Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. 541 с.
6. Мурзакевич Н. Статейный список Великаго Государя Его Царскаго Величества посланников: Стольника Василия Михайлова Тяпкина, дьяка Никиты Зотова к крымскому хану Мурад-Гирею, в 1681 году // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1848. Т. 2. Отделение II. С. 568-658.
7. Орешкова С.Ф. Османская империя и Россия в свете их геополитического разграничения // Вопросы истории. 2005. № 3. С. 34-46.
8. Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. / отв. ред. Г.Г. Литаврин. М., 2001. Ч. 2. 399 с.
9. Геровский Ю. Отношение Польши к Турции и Крыму в период персональной унии с Саксонией // Россия, Польша и Причерноморье в XV-начале XVIII вв. : сб. ст. М., 1979. С. 344-375.
10. Артамонов В.А. О русско-крымских отношениях конца XVII - начала XVIII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М., 1985. С. 71-88.
11. Артамонов В.А. Очаги военной силы украинского народа в конце XVI - начале XVIII в. // Белоруссия и Украина: История и культура. Ежегодник 2003. М., 2003. С. 59-66.
12. Хартахай Ф. Историческая судьба крымских татар // Вестник Европы. 1866. Т. 2 (июнь). С. 182-236.
13. Хартахай Ф. Историческая судьба крымских татар (Статья вторая) // Вестник Европы. 1867. Т. 2 (июнь). С. 140-174.
14. Сомель С.А. Османская империя: местные элиты и механизмы их интеграции // Российская империя в сравнительной перспективе : сб. ст. / под ред. А.И. Миллера. М., 2004. С. 177-204.
15. Артамонов В.А. Переговоры о переходе Крымского ханства в русское подданство при Петре Великом // Славяне и их соседи. М., 2011. Вып. 10. С. 269-286.
16. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ-1). СПб., 1830. Т. 4. 890 с.
17. Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России от водворения славян в сей стране до уничтожения гетманства. Киев, 1993. 656 с.
18. Санин О.Г. Антисултанская борьба в Крыму в начале XVIII в. и ее влияние на русско-крымские отношения // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 1993. Вып. 3.
19. Возгрин В.Е. Политические отношения Карла XII с крымскими ханами и турецким султаном в годы Северной войны // Скандинавские чтения 2008 года: этнографические и культурно-исторические аспекты : сб. ст. / сост. Т.А. Шрадер; отв. ред. И.Б. Губанов, Т.А. Шрадер. СПб., 2010. С. 97-117.
20. Грибовский В.В., Сень Д.В. Кубанский султан Бахты-Гирей: феномен нелигитимной власти в Крымском ханстве первой трети XVIII в. // Тюркологический сборник 2011-2012: политическая и этнокультурная история тюркских народов и государств / ред. кол. С.Г. Кляшторный и др. М., 2013. С. 92-137.
References
1. Novosel'skii A. A. Bor'ba Moskovskogo gosudarstva s tatarami v pervoi polovine XVII v [The Struggle of the Moscow State with the Tatars in the First Half of the 17 Century]. Moscow, Leningrad, 1948, 448 p.
2. Oreshkova S.F. Nemirovskii kongress. Ot dvustoron-nikh osmano-rossiiskikh otnoshenii k Vostochnomu voprosu [Congress of Nemirov. From the Ottoman-Russian Bilateral Relations to the Eastern Question]. Ed. M.S. Meier. Moscow, 2015, 336 p.
3. Istoriya Osmanskogo gosudarstva, obshchestva i tsivilizatsii [History of the Ottoman State, Society and Civilization]: In 2 vol. Ed. E. Ikhsanoglu. Moscow, 2006, vol. 1, 602 p.
4. Riber A. [Comparing continental empires]. Rossiiskaya imperiya v sravnitel'noi perspektive [Russian Empire in a Comparative Perspective]. Coll. Art. Moscow, 2004, pp. 33-70.
5. Smirnov V.D. Krymskoe khanstvo pod verkhovenstvom Ottomanskoi Porty [Crimean Khanate under the Rule of the Ottoman Porte]: In 2 vol. Ed. S.F. Oreshkov. Moscow, 2005, vol. 1. Crimean Khanate under the rule of the Ottoman Porte before the XVIII v., 541 p.
6. Murzakevich N. [Itemized list of Great Sovereign His Majesty Tsar's Messengers: Stolnik Vasily Mikhailov Tyap-kin, Clerk Nikita Zotov to the Crimean Khan Murad Giray, in 1681]. Zapiski Odesskogo obshchestva istorii i drevnostei [Notes of the Odessa Society of History and Antiquities]. Odessa, 1848, vol. 2, part II, pp. 568-658.
7. Oreshkova S.F. Osmanskaya imperiya i Rossiya v svete ikh geopoliticheskogo razgranicheniya [The Ottoman Empire and Russia in Light of its Geopolitical Demarcation]. Voprosy istorii, 2005, no 3, pp. 34-46.
8. Osmanskaya imperiya i strany Tsentral'noi, Vos-tochnoi i Yugo-Vostochnoi Evropy v XVII v [The Ottoman Empire and the Countries of Central, Eastern and South-Eastern Europe in the XVII Century]. Ed. G.G. Litavrin. Moscow, 2001, part. 2, 399 p.
9. Gerovskii Yu. [Attitude of Poland to Turkey and the Crimea during the Personal Union with Saxony]. Rossiya, Pol'sha i Prichernomor'e v XV-nachale XVIII vv [Russia, Poland and the Black Sea region in the beginning of the XV-XVIII centuries.]: Col. Art. Moscow, 1979, pp. 344-375.
10. Artamonov V.A. [About Russian-Crimean Relations late XVII - early XVIII Centuries]. Obshhestvenno-politich-eskoe razvitie feodal'noi Rossii [Political development of feudal Russia]. Moscow, 1985, pp. 71-88.
11. Artamonov V.A. [Pockets of the Military Forces of the Ukrainian People at the end of XVI - the beginning of the XVIII Century]. Belorussiya i Ukraina: Istoriya i kul'tura [Belarus and Ukraine: History and Culture]. Yearbook 2003. Moscow, 2003, pp. 59-66.
12. Khartakhai F. Istoricheskaya sud'ba krymskikh tatar [Historical Fate of the Crimean Tatars]. Vestnik Evropy, 1866, vol. 2, pp. 182-236.
13. Khartakhai F. Istoricheskaya sud'ba krymskikh tatar [Historical Fate of the Crimean Tatars (2nd art)]. Vestnik Evropy, 1867, vol. 2, pp. 140-174.
14. Somel' S.A. [The Ottoman Empire: Local Elites and Mechanisms for their Integration]. Rossiiskaya imperiya v sravnitel'noi perspektive [Russian Empire in a Comparative Perspective]. Coll. Art. Ed. A.I. Miller. Moscow, 2004, pp. 177-204.
15. Artamonov V.A. [The Negotiations about the Transition of the Crimean Khanate in the Russian Citizenship under Peter the Great]. Slavyane i ikh sosedi [The Slavs and their neighbors]. Moscow, 2011, no 10, pp. 269-286.
16. Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii (PSZ-1) [Complete Collection of Laws of the Russian Empire]. Saint Petersburg, 1830, vol. 4, 890 p.
17. Bantysh-Kamenskii D.N. Istoriya Maloi Rossii ot vodvoreniya slavyan v sei strane do unichtozheniya get-manstva [History of Little Russia from the Placement of the Slavs in this Country until the Destruction of Hetmanat]. Kiev, 1993, 656 p.
18. Sanin O.G. [Fight in the Crimea against the Sultan at the beginning of the XVIII century and its Influence on the Russian-Crimean Relations]. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on archeology, history and ethnography of Tavria]. Simferopol, 1993, vol. 3.
19. Vozgrin V.E. [Political Relations of Charles XII with the Crimean Khans and Turkish Sultan during the Northern War]. Skandinavskie chteniya 2008 goda: etnograficheskie i kul'turno-istoricheskie aspekty [Scandinavian Reading 2008: ethnographic, cultural and historical aspects]. Col. Art. Col. T.A. Shrader; ed. I.B. Gubanov, T.A. Shrader. Saint Petersburg, 2010, pp. 97-117.
20. Gribovskii V.V., Sen' D.V. [Kuban Bakhty Giray Sultan: Phenomenon of Illegitimate Authority in the Crimean Khanate the first third of the XVIII Century]. Tyurko-logicheskii sbornik 2011-2012: politicheskaya i etnokul'turnaya istoriya tyurkskikh narodov i gosudarstv [Turkological collection of 2011-2012: the political and ethno-cultural history of the Turkic nations and states]. Ed. col. S.G. Klyashtornyi and others. Moscow, 2013, pp. 92-137.
Поступила в редакцию 12 августа 2016 г.
