CC BY
360
ISSN 0321-3056 ИЗВЕСТИЯ ВУЗОВ. СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ._2018. № 2
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
УДК 94(470) DOI 10.23683/0321-3056-2018-2-88-95
КРЫМСКОЕ ХАНСТВО В КОНЦЕ XVII - НАЧАЛЕ XVIII ВЕКА: ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА В УСЛОВИЯХ НОВЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ «ВЫЗОВОВ»1
© 2018 г. Д.В. Сень a
a Калмыцкий научный центр РАН, Элиста, Россия
CRIMEAN KHANATE IN THE LATE 17th - THE BEGINNING OF THE 18th CENTURY: FOREIGN AND DOMESTIC POLICY UNDER THE NEW HISTORICAL "CHALLENGES"
D.V. Sen'a
a Kalmyk Scientific Center, Russian Academy of Sciences, Elista, Russia
Сень Дмитрий Владимирович — Dmitriy V. Sen' -
доктор исторических наук, Doctor of History,
ведущий научный сотрудник, Leading Researcher,
Калмыцкий научый центр РАН, Kalmyk Scientific Center,Russian Academy of Sciences, ул. им. И.К. Илишкина, 8, г. Элиста, 358000, Россия. Im. I.K. Ilishkina St., 8, Elista, 358000, Russia.
E-mail: dsen1974@mail.ru E-mail: dsen1974@mail.ru
Исследуется политика правящих Гиреев в связи с изменением международных отношений, существенно ухудшивших положение Крымского ханства на рубеже XVII—XVIII вв. Анализируется значение нового «пограничного порядка» в трансформации набеговой системы Крымского ханства, вызвавшего недовольство со стороны многочисленных подданных крымских ханов. Новые международные договоры (Бахчисарайский, Карловицкий и Константинопольский) привели не только к эволюции русско-турецких, русско-крымских и крымско-турецких отношений. Они вызвали новое явление в политической и даже в повседневной жизни населения Крымского ханства — опасения и страхи за свою судьбу и за будущее страны. Анализируются формы и содержание подобных негативных реакций со стороны подданных крымских ханов, которые были вынуждены лавировать в новых условиях. Сделан вывод о стремлении Гиреев минимизировать потери от ухудшившейся для ханства международной обстановки, об их попытках найти новые способы выхода из сложившейся ситуации.
Ключевые слова: Крымское ханство, международные отношения, набеги, Османская империя, Россия, договоры, границы.
This article is devoted to the policy of the ruling Giray Dynasty in connection with the change of international relations, which made matters of the Crimean khanate significantly worse at the turn of 17-18th centuries. This is a study of the role and importance of the new "border order" in the transformation of the Crimean khanate's raid system, which caused discontent on the part of numerous subjects of the Crimean khans. New treaties (Bakhchisarai, Kar-lovic and Constantinople) led not only to the evolution of Russian-Turkish, Russian-Crimean and Crimean-Turkish relations. They caused a new phenomenon in the political and even daily life of the population of the Crimean khanate - the fears for their own destiny and for the future of the country. Forms and contents of such negative reactions from the subjects of the Crimean khans who were forced to maneuver in new conditions are analyzed. It is concluded that the Gireys sought to minimize the losses for the khanate from the deteriorating international situation, and also they attempted to find new ways to overcome this situation.
Keywords: Crimean Khanate, international relations, raids, Ottoman Empire, Russia, treaties, borders.
1 Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Общественно-политическое развитие народов Юга России в ХУШ-ХХ вв.» (номер гос. регистрации в ЕГИСУ НИОКР АААА-А17-117030910096-7).
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
Заявленная тема относится к числу актуальных и недостаточно разработанных в науке, несмотря на прочные историографические традиции по изучению крымско-османских и русско-крымских отношений.
Во-первых, тема статьи определена нами как самостоятельная в научно-исследовательском плане, поскольку история Крымского ханства рассматриваемого периода - одна из наименее изученных в исторической науке. Отмечая несомненное значение трудов по близкой тематике/хронологии (В.А. Артамонов, В.Е. Воз-грин, В.В. Грибовский, Н. Кроликовска, С.Ф. Орешкова, А.А. Новосельский, Ю.В. Прий-мак, Г.А. Санин, О.Г. Санин, В.Д. Смирнов, Б.Н. Флоря, С.Ф. Фаизов), можно констатировать, что получение дополнительного научного знания возможно путем обращения к новым тематическим сюжетам, ранее остававшимся на периферии исследовательских интересов ученых нескольких поколений. В частности, речь идет об эволюции набеговой системы Крымского ханства, чутко реагировавшей на изменения в сфере международной политики того периода; о массовых настроениях на территории ханства в связи с завоеваниями России на Юге и новыми договорами между Россией и Османской империей; об иных формах и способах «лавирования» крымских ханов между этими государствами в борьбе за свою независимость и за свои собственные интересы.
Предлагаемый нами подход позволяет выйти за границы традиционных исследовательских сюжетов, например, о защите Россией южных границ от набегов кочевников и экспансии Османской империи [1, с. 3] или о том, что «татарская масса» могла жить только за счет «чужих народов, за счет грабежа...» [2, с. 276]. Необходимость уточнения или даже возможного отказа от столь жесткой исследовательской оптики, не учитывающей динамики наблюдаемых явлений, разной мотивации организаторов/участников внешней политики Крымского ханства (в том числе реализуемой через набеговую систему), вполне очевидна. Здесь же вспомним о едва ли не тотальном влиянии, оказанном на отечественную литературу о Крымском ханстве 2-томником выдающегося российского востоковеда В.Д. Смирнова [3, с. 288]. И.В. Зайцев справедливо указывает, что усвоенный В.Д. Смирновым и его российскими последователями пренебрежительный тон в отношении политического устройства Крыма «имеет
2018. т. 2
своим источником османский взгляд на крымских татар» [4, с. 289]. Так, В.Д. Смирнов категорично отозвался о перспективах существования Крымского ханства в XVIII в., полагая, что «буйно прожитые их предками два века пропали даром для внутреннего развития и для упрочения международного положения их государства» [3, с. 8]. Разделяя мнение И.В. Зайцева, добавим, что наряду с «османоцентричным» взглядом на крымскую историю, В.Д. Смирнов демонстрирует ориентацию на культуртрегерскую миссию России в деле воспитания «диких татар»1. Полагаем, что скептическое отношение В.Д. Смирнова к якобы «предопределенной» судьбе Крыма в XVIII в. отрицательно сегодня сказывается на историографическом осмыслении имеющихся в науке трудов по истории Крымского ханства XVII-XVIII вв.
Во-вторых, до сих пор, насколько известно, отсутствует устоявшаяся (не обязательно -единственная) «сквозная» периодизация исторического прошлого Крымского ханства XV-XVIII вв., рубежные основания внутри которой получили бы специальное научное обоснование. Моделируя будущую академическую дискуссию о периодизации истории Крыма, предлагаем рассмотреть события конца XVII - начала XVIII в. как часть более заметного периода, охватывающего 1681-1700 гг. Перед нами - переломный этап в истории Крымского ханства (от Бахчисарайского договора до Константинопольского договора), в ходе которого существенно ухудшилось его международное положение, когда ханство не по своей воле оказалось включено в процессы создания, демаркации и поддержания новых границ так называемого «европейского типа». Кроме того, именно тогда принципиально изменился характер русско-крымских отношений, обострились крымско-османские отношения и пр. Наконец, впервые в истории ханства стала прослеживаться такая тенденция: события выделенного нами периода (верхняя граница которого в ходе дальнейших изысканий, вероятно, переместится в начало XVIII в.) осознаются современниками как время перемен, эмоционально переживавшееся как элитами, так и обычными подданными Гиреев, а не только самими правящими крымскими ханами, о чем ученые пишут чаще всего.
1 Перспективно в будущем исследовать, как деятельность и взгляды В.Д. Смирнова соотносились с развитием в России научных представлений о Востоке и интеллектуальными (академическими) практиками колониального господства (ориентализма).
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
В-третьих, предложенный нами подход позволяет говорить о наличии у Крымского ханства собственных политических интересов, о видении им собственных внешнеполитических перспектив и о новых тенденциях (в связи с ослаблением Османской империи на рубеже XVII -начала XVIII в.) в борьбе за свою самостоятельность. Г.А. Санин так высказался об этой проблеме в 1993 г.: «Вопрос о борьбе Крымского ханства за государственную самостоятельность в XVII в. практически не исследован, имеются только случайные упоминания в сопутствующих работах» [5, c. 224]. К сожалению, за последние годы ситуация изменилась не сильно, несмотря на появление трудов сразу нескольких российских и украинских авторов (В.А. Артамонов, В.Е. Возгрин, Ю.В. Приймак, В.В. Станиславский [6-10]). При этом целесообразно говорить об органической связи данного вопроса с другим, близким ему по проблематике - об эволюции крымско-османских отношений указанного периода [11]. Их актуально исследовать именно в контексте новых международных отношений и так называемого «нового пограничного порядка» между Россией и Османской империей по итогам войны 1686-1700 гг. На взаимоотношения Крыма и Османской империи оказывали влияние и другие участники тогдашнего политического процесса: Речь Посполитая предложила Крыму в 1684 г. даже отделиться от Османской империи [12, c. 65].
Перспективно уделить внимание исследовательскому направлению, связанному с историей борьбы крымских ханов за возвращение к status quo в отношениях с Портой и с Россией, с поиском правящими Гиреями новых возможностей ослабить вмешательство Стамбула в дела ханства. Так, хан Девлет-Гирей II, реалистично оценивая перспективы крымско-османских отношений, неслучайно оказался способен на «странные» и провокационные для России и для Османской империи действия. В начале XVIII в. он несколько раз инициировал переговоры о переходе Крыма в российское подданство. Даже если признать подобные действия своеобразной дипломатической игрой хана с Россией, то в пространстве современной дискуссии вновь необходимо обратиться к убедительной версии В.А. Артамонова о том, что Девлет-Гирей II «видимо, пытался втянуть Россию в переговоры и вернуть русско-крымские отношения к состоянию 1681 г.» [6, с.278-279], т.е. до заключения невыгодного для Крыма Бахчисарайского мирного договора.
Проанализированный нами исторический материал (позволивший сформулировать и выдвинуть рабочую гипотезу) свидетельствует о регулярном и закономерном несовпадении внешнеполитических интересов Стамбула и Бахчисарая на рубеже XVII-XVIII вв. Целесообразно выявить и сравнить различные реакции со стороны населения Крымского ханства на международные договоры, заключенные с участием России и Османской империи, наносившие удары по вековой, социально мотивированной и системно организованной набеговой системе Крымского ханства. При этом важно учитывать, что в последней четверти XVII - начале XVIII в. кризисные настроения охватили разные группы населения Крымского ханства и Османской империи не только по отношению к России, но и по отношению друг к другу. Во многом это было связано с «малодушной» реакцией Стамбула на неоднократные просьбы крымцев об их защите в связи с военными успехами России в низовьях Днепра и в Северо-Восточном Приазовье в середине - второй половине 1690-х гг.
Наконец, вышесказанное позволяет системно оценить масштабы трансформаций, произошедших в Крымском ханстве в описываемый период, избегая схематичных оценочных суждений о нем, как о государстве, «застрявшем в средневековье из-за паразитического существования за счет работорговли» [13, с. 294]. В процессе реализации предлагаемого нами подхода появятся новые возможности для изучения политической и социальной истории Крымского ханства на ином исследовательском уровне, для чего, впрочем, понадобится определенный консенсус в российском научном сообществе. К сожалению, достижение подобного консенсуса не представляется достижимым в среднесрочной перспективе. Одно из косвенных тому подтверждений - однотипная по сути реакция российских историков на исследования В.Е. Воз-грина о крымских татарах и Крымском ханстве. Между тем этот историк пытается говорить не только о планах России завоевать Крым, но также о разном отношении населения Крымского ханства и его правителей к происходившему в сфере международных отношений того времени, в том числе серьезно опасаясь приближения России к границам ханства. Взвешенную позицию занял В.В. Станиславский, проанализировавший так называемые «Московские статьи» 1689 и 1691 гг. [14, с. 340-356]. Историк полагает, что, хотя у Москвы и не было в конце
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
XVII в. стратегической программы по захвату Крыма, но возможность утверждения на полуострове рассматривалась российскими элитами в зависимости от конкретной ситуации.
Событиям последней четверти XVII - начала
XVIII в. принадлежит особое место в истории крымско-османских, русско-крымских отношений и собственно - в истории Крымского ханства, по-новому реагировавшего на «непривычные» для себя исторические вызовы. Прежде всего речь идет о формировании в Северном Причерноморье и в Северном Приазовье новых границ европейского типа, на «выдавливание» ханства со стороны Османов из европейской политики, на увеличение (впервые в истории ханства!) подданных Гиреев за счет разных групп казаков и пр. Крымские ханы пытались тогда не просто уклоняться от исполнения султанской воли или от выражения покорности падишаху. Напротив, сильная Османская империя (даже в смысле противодействия российской экспансии) тоже внушала ханам ряд опасений. Так, хан Девлет-Гирей II опасался, «когда б они (турки-османы. - Д.С.) силны были против царского Величества, тогда могут их, как хана, так и мурз, давити и голов снимати, как они чинят» [15, л. 5 об.- 6].
По аналогии с мыслью А.А. Новосельского о причинах «живучести» Крымского ханства заметим, что в описываемое время их можно связать не с выгодной для него международной обстановкой [16, с. 421], как раньше, а с попытками Гиреев оперативно и «пластично» отреагировать на ее ухудшение, чтобы минимизировать возможные негативные последствия и даже их упредить.
Поэтому мнение В.Д. Смирнова о «политической бестактности» потомков хана Селим-Гирея I (ум. 1704 г.), приближавших «конец самостоятельного существования Крымского ханства» [17, с.494], о связи последнего периода его правления (1702-1704 гг.) с предыдущими веками в истории Крыма, которые якобы прошли «даром», предстает малодоказательным и категоричным. Ханы оказались способны на заключение новых политических альянсов - со шведами, с Запорожской Се-чью [7, 9, 10], пересматривая свои отношения с «традиционными» политическими партнерами/противниками. Так, между Крымом и Сечью постепенно берет верх новая тенденция, которая была ощутимой, но все еще второстепенной для XVII в. - тенденция развития мирных взаимоотношений, объединения перед угрозой со стороны более сильного внешнего врага [10, с. 5].
После завоевания Россией Азова в 1696 г. посланцы крымского хана инициировали переговорный процесс с российской администрацией Азова, например, по вопросам пограничного сотрудничества, рассмотрения спорных ситуаций и пр. Пристального внимания заслуживают контакты властей российского Азова с представителями ханской власти (калгой Шахбас-Гиреем, нурадынами Гази-Гиреем, Каплан-Гиреем, султаном Бахты-Гиреем), активно участвовавшими в жизни многочисленных групп ногайского населения Кубани, и с местными элитами (Сартлан-мурза, Аллават-мурза, Кубек-ага и пр.) [18, л. 216; 19, л. 15-17]. Другое дело, что подданные Гиреев, например ногайцы, активно сопротивлялись реализации российско-османских механизмов контроля над степным порубежьем, стремясь различными путями либо нарушать новые границы, либо вовсе противодействовать их устроению (демаркации и пр.).
Недовольство в Крыму султанской властью и страхи крымцев и ногайцев за свою дальнейшую судьбу усилились в связи с утратой турками-османами Азова, когда Россия вплотную приблизилась к границам ханства. Завоевав устье Дона в 1696 г., «Россия расколола территорию ханства и изолировала Кубанскую орду и Западную Черкесию от его остальных причерноморских владений» [20, с. 71]. Успешная борьба России с Османской империей и завоевание Азова позволили ей к концу XVII в. существенно закрепиться в Северо-Восточном Причерноморье, прервав сообщение по суше между Крымом и восточными кочевниками. Усилившись в регионе, Россия поставила под свой контроль «коммуникации, обеспечивавшие опасные для россиян прямые контакты Порты и Крыма с калмыками, тюркским населением Поволжья и Степного Предкавказья» [8, а 55].
По образному выражению В.А. Артамонова, «в начале XVIII в. ногайцы буквально метались в поисках нового протектора» [6, а 271], подобное поведение которых (точнее, разных ногайских орд в составе Крымского ханства) уместно связать с изменившимся международным положением Крымского ханства, в том числе вызванным итогами русско-турецкой войны 16861700 гг. Еще во время первого Азовского похода хан Селим-Гирей I высказывал в письме к турецкому султану озабоченность в связи с возможным падением Азова, описывая страх и смятение, охватившие его подданных [17, а 459-460]. Другое его заявление Порте об
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
опасности, грозившей Азову, было услышано турками-османами [17, а 464]; крымцы и ногайцы активно помогали осажденному гарнизону Азова, однако в сложившихся обстоятельствах исход осады стал закономерным. Азов был взят российскими войсками 19 июля 1696 г.; фактически ликвидировался Азовский санждак Османской империи и создавались условия для вхождения Северо-Восточного Приазовья в состав России. Падение Азова было воспринято кубанскими ногайцами болезненно и даже панически - в том же 1696 г. многие из них откочевали с семьями в Крым и в Черкесию, где даже зимовали [21, л. 3, 4, 8; 22, л. 13, 18].
Складывается впечатление, что с падением Азова ногайцы (и не только они!) утратили важный жизненный ориентир. Указанное событие повлекло за собой среди прочих интересное явление - обращения кубанских ногайцев к российским властям за подданством. Они говорили, что «куды прислонитца неведомо, к Белому царю или к турскому». Примечательно, что ногайцы других орд, например, Буджакской, несколько раз на рубеже XVII-XVIII вв. обращались к России с просьбами о подданстве, но безуспешно. Кубанские ногайцы, по-видимому, действовали под влиянием не только «азовского синдрома», но и позиции самой России, призывавшей Кубанскую орду сменить подданство до заключения мира в 1700 г. По царскому указу на Кубань из Войска Донского был отправлен казак М. Мажаров «с товарыщи» призывать «ногайские орды» «под выскодержавную... руку». Переговоры по ряду причин затянулись, что отразилось в переписке Войска Донского и азовского воеводы П.Г. Львова [23, л. 2 а - 8].
Нам недостаточно известно о реакциях Стамбула и Бахчисарая на утрату османского Азова, об ответных мероприятиях османских и крымских властей, дальнейшем влиянии закончившейся русско-турецкой войны на обстановку в Крыму, Северо-Восточном Приазовье и на Кубани, входившей в состав Крымского ханства [24, а 153-168]. Между тем Османская империя, действуя при поддержке Крымского ханства, не собиралась в одночасье отказываться от присутствия в регионе. И до сих пор недостаточно изучены вопросы военно-политического противостояния / взаимодействия Российского государства, Крымского ханства и Османской империи конца XVII - начала XVIII в., например, в Северо-Восточном Приазовье и на Северном Кавказе. Наконец, речь идет об изучении реакций со стороны подданных Гиреев и
Османов (в последнем случае - о Кафинском эялете) на взятие российскими войсками Азова в 1696 г., после чего их жизнь (торговля, набеги и торговля рабами, в том числе проведение «окуп-ных» операций, кочевание, связи с метропольны-ми территориями и пр.) существенно изменилась. Любопытно, что Азов продолжал оставаться для кочевников достаточно статусным местом. Он «снова» становится важным пунктом проведения «окупных» (выкупных) операций с рабами и их «розмена», что было известно на Кубани даже невольникам, которых привозили в Азов от ногайцев, например, с кубанскими «торговыми людьми», развивавшими торговые связи через Азов, и другими способами.
Негативные настроения действительно охватили разные группы населения Крымского ханства и пограничных с ним владений Османской империи. Крымский хронист Сейид-Мухаммед Риза подметил, что с того времени (после заключения Карловацкого договора и поездки Е. Украинцева в Стамбул, как излагает события В.Д. Смирнов) «обитатели Крыма стали поглядывать через двери страха и ожиданий на события времени» [17, с. 473]. Османский хронист Фындыклылы указывал, что через несколько лет после заключения в 1700 г. мира между Россией и Османской империей, татары «проели то, что было в их руках, и теперь обеднели. А так как московский царь вопреки договору овладел крепостью Азовом, то настали последние времена» (курсив наш. - Д.С.) [17, с. 481-482]. Подтверждение таким суждениям находим в разных документальных источниках описываемого времени. Так, выходец с Кубани волошенин В. Николаев, допрошенный в Азове в октябре 1700 г., показал, что после заключения в 1700 г. Константинопольского мира он слышал от кубанских татар, что «.их татарские обызы (абы-зы/хафизы. - Д.С.) по чтению книг своих роз-мышляют, что де у них и Крыму не быт, потому что пришло де последнее время (курсив наш. -Д.С), и живут де они кубанцы от ево, великого государя, ратных людей в великом опасении.» [25, л. 11]. По словам крымского татарина Кара-Али (1696 г.), хан Селим-Гирей I оказался способен на провокационную риторику в отношении Стамбула, предполагая, что султан Муста-фа II может не прислать войска в Крым для будущего отвоевания Азова: «А будет салтан... войска к ним. ныне не пришлет, и он де, хан, роспустит вес Крым, кто куды хощет, да и сам де хан Крым хощет покинут» [26, л. 17].
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
Собственно обеспокоенность крымцев стала заметной еще раньше - во второй половине 1680-х гг., связанных со строительством российских укреплений в низовьях Днепра, с Крымскими походами 1687 и 1689 гг. Оговоримся, что ничего подобного (по крайней мере по отношению к масштабу переживаний и страхов) население Крыма, судя по всему, не испытывало ранее 1680-х гг. Известно об опасениях хана Девлет-Гирея II за судьбу ханства, озаботившегося отправкой письма султану Мустафе II с просьбой о присылке из Стамбула ответственного лица для проверки ситуации на месте - в связи с действиями России. Однако, несмотря на приезд в Крым османского чиновника Кеблели-аги, Девлет-Гирею II не удалось добиться желаемого [27, с. 718-720].
В.Е. Возгрин пишет о тревоге крымского хана Девлет-Гирея II за обороноспособность крымско-татарского государства в связи с заключением Константинопольского мирного договора [7, с. 98]. Опасения этого хана усилились также в связи с другими активными мероприятиями России, хотя говорить о захвате Крыма как о достижимой тогда цели российской внешней политики скорее всего не приходится. Тревожное ожидание опасностей в связи с будущим державы Ги-реев1 отныне постоянно сопровождает жизнь, поведение и рассуждения самых разных крымских подданных, массовые настроения которых (в том числе отрефлексированные современниками - хронистами и пр.) еще не подвергались сравнительному изучению. Параллельно происходило сжатие «коридора возможностей» для успешной реализации ханами набеговой системы и внешней политики на рубеже XVII-XVIII вв. Ногайцы негативно отреагировали на заключение Константинопольского договора, возобновив под началом мятежного Гази-Гирея грабительские набеги на жителей польских владений, «пряча добычу в укромные места (курсив наш. -Д.С. ), на случай если бы от них стали требовать возврата ее» [17, с. 474]. Ханы пытались лавировать, активно борясь не только за будущее своего государства, но также за контроль над набеговой
1 Интересно провести параллели с аналогичными настроениями (пророчества и пр.), которые, по некоторым данным, возникли среди казанских татар перед падением ханства в 1552 г. Имело ли место подобное явление в истории других ханств? Благодарю за ценное наблюдение д.и.н. В.В. Трепавло-ва. Вероятно, в будущем имеет смысл изучить в компаративном отношении схожие проявления массовой психологии в тюрко-татарских государствах на переломных этапах их истории XVI-XVIII вв., включая события и периоды всевозможных столкновений ханств с Россией.
системой, без поддержания которой, впрочем, их власть теряла огромную ресурсную базу. Вот почему обостренно воспринимавшееся крымскими ханами описываемого времени (например, Селим-Гиреем I или Девлет-Гиреем II, шаблонно именуемого О.Г. Саниным «заядлым врагом России») сложившуюся обстановку малопродуктивно объяснять с позиций якобы «особой» и «традиционной» агрессивности Крыма в отношении России.
Рассмотренный материал позволяет наметить пути для дальнейшего изучения темы, связанной с историей Крымского ханства конца XVII - начала XVIII в., представленной на фоне международной политики и существенной трансформации внутренней жизни в ханстве. Новые явления в русско-османских отношениях едва ли не впервые (после 1681 г.) системно повлияли на жизнь различных категорий ханских подданных, прежде всего кочевников. Новые границы, новая для крымских татар и ногайцев пограничная ситуация, новый этап в истории крымско-османских и русско-крымских отношений системно отразились на внешней и внутренней политике Крымского ханства, породив среди населения опасения за дальнейшую судьбу юрта. С этой точки зрения тезис о непрекращающейся набеговой агрессии Крыма против России нуждается в корректировке. Сделан вывод о стремлении правящих Гиреев минимизировать потери от ухудшившейся для ханства международной обстановки, об их попытках наладить активный и новый политический диалог с самыми различными государствами и сообществами.
Литература
1. Санин О.Г. Отношения России и Украины с Крымским ханством в первой четверти XVIII в. : дис. ... канд. ист. наук. М., 1996. 454 с.
2. Санин О.Г. Антисултанская борьба в Крыму в начале XVIII в. и ее влияние на русско-крымские отношения // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 1993. Вып. 3. С. 275-279.
3. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты : в 2 т. / отв. ред. С.Ф. Орешкова. М.: Рубежи XXI, 2005. Т. 2: Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты в XVIII веке до присоединения его к России. 314 с.
4. Зайцев И.В. Крымское ханство: вассалитет или независимость // Османский мир и османистика : сб. ст. к 100-летию со дня рождения А.С. Тверитиновой. М. : ИВ РАН, 2011. С.288-296.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
5. Санин Г.А. Некоторые проблемы истории Крымского ханства в XVII в. // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 1993. Вып. 3.
6. Артамонов В.А. Переговоры о переходе Крымского ханства в русское подданство при Петре Великом // Славяне и их соседи. М. : Наука, 2001. Вып. 10. С. 269-286.
7. Возгрин В.Е. Политические отношения Карла XII с крымскими ханами и турецким султаном в годы Северной войны // Скандинавские чтения 2008 года: этнографические и культурно-исторические аспекты : сб. ст. СПб. : МАЭ РАН, 2010. С. 97-117.
8. Приймак Ю.В. Северо-Восточное Причерноморье во внутри- и внешнеполитических процессах формирования южных границ России (конец XVII - первая треть XIX в.). Армавир : Полипринт, 2011. 359 с.
9. Статславський В.В. Полггичш вщносини За-порозько! Сiчi и Кримського ханства напередодш Полтавсько! битви // Украшськш юторичнш журнал. 1998. № 1. С. 76-86.
10. Статславський В.В. Запорозька Сч у полтичних вдаосинах з Кримським ханством (початок XVIII ст.) // Украшськш юторичнш журнал. 1995. № 6. С. 3-21.
11. Сень Д.В. Международное положение Османской империи и эволюция крымско-османских отношений на рубеже XVII-XVIII вв. // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки. 2016. № 3. С. 54-59.
12. Артамонов В.А. Очаги военной силы украинского народа в конце XVI - начале XVIII в. // Белоруссия и Украина: История и культура. Ежегодник 2003. М. : Наука, 2003. С. 59-66.
13. Артамонов В.А. [Рец.]. Османы в Европе. Начало отката. Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в.: Главные тенденции политических взаимоотношений. М., 1998. 288 с. // Славяне и их соседи. М. : Наука, 2001. Вып. 10. С. 291-295.
14. Статславський В. Маловiдомi документа щодо плашв твденно! полггаки Росшсько! держави у другш половит 80-х рр. XVII ст. // Укра!нська коза-цька держава: витоки та шляхи вторичного розвитку. Вип. 7. Ки!в, 2007. С. 340-356.
15. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 123. Оп. 4. 1712 г. Д. 1.
16. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. 448 с.
17. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты: в 2 т. / отв. ред. С.Ф. Орешкова. М. : Рубежи XXI, 2005. Т. 1 : Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века. 541 с.
18. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. И-5. Оп. 2. Д. 243.
19. ГАВО. Ф. И-5. Оп. 2. Д. 244.
20. Артамонов В.А. О русско-крымских отношениях конца XVII - начала XVIII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М. : Ин-т истории СССР, 1985. С. 71-88.
21. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. И-5. Оп. 1. Д. 5.
22. ГАВО. Ф. И-5. Оп. 1. Д. 15.
23. ГАВО. Ф. И-5. Оп. 1. Д. 9.
24. Аваков П.А., Сень Д.В. После взятия Азова: российско-османское пограничье и его население в 1696-1697 гг. (на материале расспросных речей) // Взаимодействия и конфликты на конфессионально и этнически смешанных территориях Центральной и Восточной Европы, 1517-1918. М.; СПб. : Нестор-История, 2016. С. 153-168.
25. ГАВО. Ф. И-5. Оп.1. Д.237.
26. ГАВО. Ф. И-5. Оп.2. Д.27.
27. Возгрин В.Е. История крымских татар: очерки этнической истории коренного народа Крыма: в 4 т. 3-е изд. Симферополь : Тезис, 2013. Т. 1. 872 с.
References
1. Sanin O.G. Otnosheniya Rossii i Ukrainy s Krymskim khanstvom vpervoi chetvertiXVIII v. : dis. ... kand. ist. nauk [Relations between Russia and Ukraine with the Crimean Khanate in the First Quarter of the 18th Century]. Moscow, 1996, 454 p.
2. Sanin O.G. [Anti-sultan Struggle in the Crimea in the Beginning of the 18th Century and its Influence on Russian-Crimean Relations]. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on Archeology, History and Ethnography of Tavria]. Simferopol, 1993, Iss. 3, pp. 275-279.
3. Smirnov V.D. Krymskoe khanstvo pod verkhovenstvom Otomanskoi Porty [The Crimean Khanate under the Supremacy of the Ottoman Ports]: In 2 vol. Ed. by S.F. Oreshkova. Vol. 2. The Crimean Khanate under the Supremacy of the Ottoman Porte in the 18th Century before its Annexation to Russia. Moscow: Rubezhi XXI, 2005, 314 p.
4. Zaitsev I.V. [Crimean Khanate: Vassalage or Independence]. Osmanskii mir i osmanistika [Ottoman World and Ottoman Studies]. Collection of articles on the 100th anniversary of A.S. Tveritinova. Moscow: IV RAN, 2011, pp. 288-296.
5. Sanin G.A. [Some Problems of the History of the Crimean Khanate in the 17th Century]. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on Archeology, History and Ethnography of Tavria]. Simferopol, 1993, Iss. 3.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
6. Artamonov V.A. [Negotiations on the Transition of the Crimean Khanate to Russian Citizenship under the Rulling of Peter the Great]. Slavyane i ikh sosedi [Slavs and their neighbors]. Moscow: Nauka, 2001, Iss. 10, pp. 269-286.
7. Vozgrin V.E. [Political Relations of Charles XII with the Crimean Khans and the Turkish Sultan during the Northern War]. Skandinavskie chteniya 2008 goda: etnograficheskie i kul'turno-istoricheskie aspekty [Scandinavian readings - 2008: ethnographic and cultural-historical aspects]. Collection of articles. Saint Petersburg: MAE RAN, 2010, pp. 97-117.
8. Priimak Yu.V. Severo-Vostochnoe Pricherno-mor'e vo vnutri- i vneshnepoliticheskikh protsessakh formirovaniya yuzhnykh granits Rossii (konets XVII -pervaya tret' XIX v.) [North-Eastern Black Sea Region in the Internal and External Political Processes of the Formation of the Southern Borders of Russia (the End of the 17th - the First Third of the 19th Century)]. Armavir: Poliprint, 2011, 359 p.
9. Stanislavs'kii V.V. Politichni vidnosini Zaporoz'koi Sichi i Krims'kogo khanstva naperedodni Poltavs'koi bitvy [Political Relations of the Zaporozhian Sich and the Crimean Khanate on the Eve of the Poltava Battle]. Ukrai'ns'kii istorychnyi zhurnal. 1998, No. 1, pp. 76-86.
10. Stanislavs'kii V.V. Zaporozhska Sich u politich-nikh vidnosinakh z Krims'kim khanstvom (pochatok XVIII st.) [Zaporozhian Sich in Political Relations with the Crimean Khanate (beginning of the 18th century)]. Ukrai'ns'kii istorychnii zhurnal. 1995, No. 6, pp. 3-21.
11. Sen' D.V. Mezhdunarodnoe polozhenie Os-manskoi imperii i evolyutsiya krymsko-osmanskikh otnoshenii na rubezhe XVII-XVIII vv. [The International Situation of the Ottoman Empire and the Evolution of the Crimean-Ottoman Relations at the Turn of the 17-18th Centuries]. Izv. vuzov. Sev.-Kavk. region. Obshchestv. nauki. 2016, No. 3, pp. 54-59.
12. Artamonov V.A. [Locus of Military Power of the Ukrainian People in the Late 16th - Early 18th Century]. Belorussiya i Ukraina: Istoriya i kul'tura [Belarus and Ukraine: History and Culture]. Yearbook 2003. Moscow: Nauka, 2003, pp. 59-66.
13. Artamonov V.A. [Ottomans in Europe. The Beginning of a Rollback. The Ottoman Empire and the Countries of Central, Eastern and South-Eastern Europe in the 17th Century: The Main Trends of Political Relations. Moscow, 1998. 288 p.]. Slavyane i ikh sosedi [Slavs and their neighbors]. Moscow: Nauka, 2001, Iss. 10, pp. 291-295.
14. Stanislavs'kii V. [Little-known Documents on the Plans of the Southern Policy of the Russian State in the
Поступила в редакцию / Received
2018. No. 2
Second Half of the 80's. 17th Century]. Ukrains'ka kozats'ka derzhava: vitoki ta shlyakhi istorichnogo rozvitku [Ukrainian Cossack state: origins and ways of historical development]. Iss. 7. Kiev, 2007, pp. 340-356.
15. RGADA [Russian State Archives of Ancient Acts]. Fund 123. In. 4. 1712 year. File 1.
16. Novosel'skii A.A. Bor'ba Moskovskogo gosudar-stva s tatarami v pervoi polovine XVII veka [The Struggle of the Moscow State with the Tatars in the First Middle of the 17th Century]. Moscow; Leningrad: Izd-vo AN SSSR, 1948, 448 p.
17. Smirnov V.D. Krymskoe khanstvo pod verkhovenstvom Otomanskoi Porty [The Crimean Khanate under the Supremacy of the Ottoman Ports]: In 2 vol. Ed. by S.F. Oreshkova. Moscow: Rubezhi XXI, 2005. Vol. 1. Crimean Khanate under the Supremacy of the Ottoman Porte Prior to the Beginning of the 18th Century. 541 p.
18. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 2. File 243.
19. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I.5. In. 2. File 244.
20. Artamonov V.A. [On the Russian-Crimean Relations of the Late 17th - Early 18th Century]. Ob-shchestvenno-politicheskoe razvitie feodal'noi Rossii [Social and Political Development of Feudal Russia]. Moscow: In-t istorii SSSR, 1985, pp.71-88.
21. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 1. File 5.
22. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 1. File 15.
23. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 1. File 9.
24. Avakov P.A., Sen' D.V. [After the Capture of Azov: the Russian-Ottoman Borderlands and its Population in 1696-1697 (on the Material of Interrogatory Speeches)]. Vzaimodeistviya i konflikty na konfession-al'no i etnicheski smeshannykh territoriyakh Tsentral'noi i Vostochnoi Evropy, 1517-1918 [Interactions and Conflicts on Confessional and Ethnically Mixed Territories of Central and Eastern Europe, 1517-1918]. Moscow; Saint Petersburg, 2016, pp. 153-168.
25. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 1. File 237.
26. GAVO [State Archives of the Voronezh Region]. Fund I-5. In. 2. File 27.
27. Vozgrin V.E. Istoriya krymskikh tatar: ocherki etnicheskoi istorii korennogo naroda Kryma [The History of the Crimean Tatars: Essays of the Ethnic History of the Indigenous People of Crimea]: In 4 vol. Simferopol: Tezis, 2013, vol. 1, 872 p.
_27 апреля 2018 г. / April 27, 2018
