CC BY
441
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
Международное «мягкое» право в правовой системе Российской Федерации
МАРОЧКИН Сергей Юрьевич,
директор Института дополнительного профессионального образования Тюменского государственного университета, профессор, доктор юридических наук
ХАЛАФЯН Рустам Мартикович,
научный сотрудник Института законодательства и правовой информации им. М. М. Сперанского
В части 4 ст. 15 Конституции РФ, определяющей международную составляющую правовой системы страны, говорится только об общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договорах РФ. В то же время наблюдается «присутствие» и действие в пределах внутригосударственной юрисдикции юридически необязательных норм и актов, составляющих международное «мягкое» право (ММП).
Практика обращения всех субъектов национального права, прежде всего судов, к нормам ММП неуклонно расширяется. Отсюда очевидна актуальность изучения влияния ММП на разные компоненты правовой системы России: право, практику правоприменения, правосознание, юридическую доктрину.
Необходимость такого исследования обусловлена, с одной стороны, их возрастающей ролью в регулировании национальных отношений, развитии законодательства и судебной практики, с другой — обращение к ним служит одним из средств реализации норм международного права и позволяет учитывать тенденции развития международного регулирования.
Доктринальное восприятие ММП и его роль в правовой системе России. В российской доктрине ММП является относительно новым предметом изучения. Отношение к нему на разных этапах было весьма неоднозначным: от критического (период перестройки 1985—1991 гг.) до настороженного (первая половина 1990-х гг.) и позитивного в настоящее время (С. В. Бахин, К. А. Бриз-кун, Л. В. Брусницын, М. Ю. Ве-лижанина, Д. Н. Власов, Г. Р. Дане-лия, А. Н. Жеребцов, Б. Л. Зимненко, В. Н. Лисица, Т. В. Матвеева, В. Н. Му-люн, В. Н. Мяснянкин, С. А. Пашин, В. П. Талимончик, И. З. Фархутди-нов, Ю. Фогельсон, С. Румянцев, А. В. Шашкова, Н. М. Юрова и др.).
Исследование роли ММП в правовой системе страны чаще сфокусировано на оценке соотносимости с ним законодательства, реже обращается внимание на необходимость изучения воздействия международных рекомендаций и политических договоренностей на все элементы правовой системы России1.
Понятие ММП используется для обозначения двух различных явлений: неопределенных по своему содержанию норм международных договоров и положений, содержащихся в неправовых актах. Наибольшее распространение получила позиция, согласно которой «мягкое» право используется как антипод юридически обязательному («твердому») праву. Иногда определение «мягко-
1 См., например: Малиновский О. Н. О влиянии актов межгосударственных организаций о правах человека на правовую систему России // Философия права. 2009. № 6. С. 27—30.
го» права дается путем перечисления актов, не имеющих обязательной юридической силы (рекомендации международных организаций, совместные заявления, коммюнике, решения межправительственных конференций и др.)2.
На наш взгляд, термин «мягкое право» неприменим к положениям международных договоров, хотя и имеющим декларативный характер. В договорах наряду с регулятивными часто встречаются и нормы общего характера, не налагающие на стороны четких прав и обязанностей. Но и те, и другие являются правовыми, хотя выполняют разные функции.
Нормы ММП можно определить как юридически необязательные правила поведения, созданные в одностороннем порядке международной организацией или ее органом (норма-рекомендация) либо государствами (политическая договоренность, решение межправительственной конференции) в виде принципов или конкретных правил и реализуемые государствами на добровольной основе в международной и национальной сфере3.
Выработанные в доктрине идеи об использовании правил ММП в правовой системе государства получают дальнейшее развитие и распространение, приобретают более прикладной характер. Предпринимаются попытки изучения соответствия актам ММП национального законодательства и судебной практики. ММП оценивается как весьма прогрессивное явление для национального правопорядка, правилам которого должны следовать субъекты внутреннего права. Однако научные разработки пока не системны и чаще касаются отдельных аспектов проблемы. Тем не менее постепенно формируется
2 См.: Безбородов Ю. С. Международные модельные нормы. М., 2008. С. 80—93.
3 См.: Халафян Р. М. Концепция между-
народного «мягкого права» в международно-правовой доктрине // Евразийский юридический журнал. 2012. № 2. С. 35—38.
благоприятная почва для всестороннего правового анализа роли ММП в правовой системе России.
Влияние «мягкого» права на законодательство. Поскольку нормы ММП являются рекомендательными, для их использования не требуются отсылочные нормы в законодательстве или инкорпорирующие акты, как в отношении международного права. Выполнение норм ММП добровольно, но их авторитет, способность отражать современные особенности регулирования и большое распространение в международной системе нередко принимаются во внимание при разработке законов и подзаконных актов.
Законодательство предусматривает различные варианты учета положений ММП в сфере внутренней юрисдикции: дает право усмотрения учета рекомендаций (например, Закон РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»), ставит в зависимость от наступления необходимых экономических и социальных условий (ч. 4 ст. 3 УИК РФ), прямо обязывает следовать нормам ММП (ч. 4 ст. 20 Федерального закона от 30 ноября 1995 г. № 187-ФЗ «О континентальном шельфе Российской Федерации») и руководствоваться ими, отсылает к ним при определении основных понятий и терминов конкретного акта (п. 16 ст. 4 Федерального закона от 12 апреля 2010 г. № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств»), устанавливает порядок деятельности с их учетом (п. 2 ст. 70 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи»), предписывает учитывать общепринятую международную практику (преамбула Федерального закона от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации»).
Закрепление отсылок к «мягкому» праву в законодательстве не получило широкого распространения. Имеющиеся примеры не охватывают всего спектра актов ММП, исполь-
зуемых в правовой системе России, и в этом смысле являются скорее исключением. Практика субъектов РФ еще более фрагментарна. В качестве примера приведем конституции Республики Адыгея 1995 г., Республики Бурятия 1994 г., Устав Рязанской области 2005 г., которые содержат отсылки к рекомендациям Всеобщей декларации прав человека 1948 г.
Нормы ММП в актах Президента РФ, Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти. Поскольку Президент, а также система исполнительных органов государственной власти наиболее тесно связаны с политикой, закономерно, что в принимаемых ими решениях большое значение играют международные политические договоренности. Более того, внешнеполитический блок исполнительной власти непосредственно участвует в их подготовке и принятии.
Федеральное законодательство проводит различие между международными договорами и политическими договоренностями. Процедуру заключения и применения первых регулирует Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», тогда как иных международных актов — Положение о подготовке и подписании международных межправительственных актов, не являющихся международными договорами РФ4, в соответствии с которым международные акты не должны содержать юридически обязывающих положений и противоречить Конституции РФ, общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам РФ, актам законодательства. Федеральные органы исполнительной власти в пределах своей компетенции принимают меры по их выполнению.
Принимаемые Президентом РФ документы порой включают отсылки к ММП. Так, Указ Президента РФ от
4 Утверждено постановлением Правительства РФ от 7 февраля 2003 г. № 79.
12 июля 2005 г. № 796 принят «в целях создания дополнительных гарантий обеспечения охраны прав, свобод и законных интересов лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, учитывая рекомендации Парламентской ассамблеи Совета Европы».
Такие отсылки можно встретить и в документах программного характера. К примеру, в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации5 «учтены основные положения Окинавской хартии глобального информационного общества, Декларации принципов построения информационного общества, (...) и других международных документов, принятых на Всемирной встрече на высшем уровне по вопросам развития информационного общества».
Правительство РФ играет значительную роль в реализации «мягкого» права, причем от его соблюдения другими государствами может зависеть сотрудничество с ними и оказание им помощи. Так, в соответствии с постановлением Правительства РФ от 4 декабря 2009 г. № 992 «Об усилении контроля за экспортом отдельных видов ядерных установок, оборудования и технологий» экспорт из Российской Федерации установок изотопного обогащения урана, оборудования и технологий в любое государство, не обладающее ядерным оружием, осуществляется только в случае, если оно добровольно соблюдает положения Руководящих принципов Группы ядерных поставщиков и представило Совету Безопасности ООН в соответствии с его резолюцией 1540 от 28 апреля 2004 г. доклад о применении надлежащих мер экспортного контроля.
Правительство РФ систематически принимает акты, которые предусматривают выполнение решений ОБСЕ. Так, постановлением Правительства РФ «О реализации доку-
5 Утверждена Президентом РФ 7 февра-
ля 2008 г. № Пр-212.
мента Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе "Венский документ 2011 года о мерах укрепления доверия и безопасности"» установлен порядок реализации решения Организации.
Федеральные органы исполнительной власти также участвуют в реализации международных рекомендательных норм. Так, в составе Минздравсоцразвития России образована Рабочая группа по проведению экспертизы соответствия правовых актов, устанавливающих санитарно-эпидемиологические требования, международным стандартам и документам международных организаций6. Интерес представляют Методические рекомендации об организации работы по исполнению международных обязательств Российской Федерации в сфере правовой помощи7, согласно п. 2 которых международное сотрудничество в этой сфере осуществляется в соответствии с Конституцией РФ, международными договорами РФ, договоренностями, достигнутыми на основе принципов взаимности и вежливости, федеральными законами.
Обращение к «мягкому» праву в актах органов государственной власти отражает общую поступательную практику использования в российской правовой системе наряду с нормами международного права юридически необязательных международных норм.
Судебная практика. Участие судов в имплементации международных неюридических норм наиболее значительно. Хотя в Федеральном конституционном законе от 31 декабря № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» говорится о применении судами только общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Феде-
6 См. приказ Минздравсоцразвития России от 29 апреля 2011 г. № 378.
7 Утверждены приказом Минюста России от 24 декабря 2007 г. № 249.
рации (ст. 3), в практике всех видов судов сложились свои подходы и к нормам «мягкого» права.
В научной литературе высказываются предложения о том, что для их введения в состав правовой системы государство вправе принять акт инкорпорации, в результате чего они становятся обязательными для субъектов национального права. Практика показывает, что суды рассматривали и рассматривают акты ММП именно как рекомендательные. Строго говоря, они не применяют их, а используют для уточнения понятий, формулирования и обоснования своей позиции, подтверждения или усиления правовой аргу-ментации8. И вопросы о том, каков их порядок применения, являются они самоисполнимыми или нет, вряд ли имеют смысл.
Решения Конституционного Суда РФ приводят к мысли, что главное значение для него имеет не юридическая обязательность международного акта, а содержание его норм. Поначалу осторожный подход и опасения ссылок на юридически необязательные положения сменились широкой практикой их использования для аргументации и обоснования правовых позиций и выводов КС РФ по конкретным делам.
В доктрине высказано мнение, что международные рекомендации, являясь составной частью решений КС РФ, имеют обязательную силу для всех органов и должностных лиц. Так, судья КС РФ в отставке О. И. Тиунов полагает, что в результате рекомендации становятся фактором, который оказывает влияние на окончательное решение, но не непосредственно, а через обязательность правовых позиций9. Данная
8 См.: Марочкин С. Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., 2011. С. 254—255.
9 См.: Тиунов О. И. Общепризнанные принципы и нормы международного права: понятие и их роль в решениях Конституци-
точка зрения находит подтверждение в практике конституционного судопроизводства.
Цели использования «мягкого» права в деятельности КС РФ различны. Его положения могут служить способом восполнения пробелов в праве, как, например, в постановлении КС РФ от 23 мая 1995 г. № 6-П по делу о проверке конституционности ст. 21 и 16 Закона РСФСР от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий». Оспариваемые нормы устанавливали различия между гражданами, признаваемыми пострадавшими от репрессий, и непосредственно репрессированными, хотя к тем и другим применялись одинаковые меры репрессий по политическим мотивам. КС РФ указал на недопустимость отказа в признании лиц до 16-летнего возраста репрессированными. Чтобы определить, кто является «жертвой политической репрессии», он обратился к Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью 1985 г. Отсутствие в законодательстве такого понятия послужило основанием для обращения к международному акту.
Значительно чаще КС РФ использует акты ММП для аргументации своих выводов. С помощью названных актов в постановлении от 28 февраля 2008 г. № 3-П КС РФ провел анализ вопросов, связанных с конституционно-правовым статусом судьи. Суд принял во внимание Бан-галорские принципы поведения судей 2006 г., Основные принципы независимости судебных органов 1985 г., Рекомендацию N R (94) 12 по вопросам независимости судей 1994 г., принятую Комитетом Министров государств — членов Совета Европы (КМ
онного Суда Российской Федерации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: материалы Всероссийского совещания (24 декабря 2002 г.). М., 2004. С. 208—209.
СЕ), а также Европейскую хартию о законе о статусе судей 1998 г., которая не является «мягким» правом, а представляет собой результат научных разработок, доктрины.
Рекомендации международных организаций и их органов играют определенную роль в процессе толкования внутреннего права. В особом мнении по определению КС РФ от 11 марта 2005 г. № 148-О судья Б. С. Эбзеев отметил, что данные акты хотя и не порождают для государств юридических обязательств, тем не менее обладают высоким авторитетом и могут играть важную роль в выявлении нормативного содержания соответствующих принципов.
В определении КС РФ от 5 марта 2009 г. № 544-О-П с помощью международного рекомендательного акта Суд не только подтвердил свою правовую позицию, но и дал толкование ч. 2 ст. 22 Конституции РФ, не допускающей задержание на срок более 48 часов без судебного решения. КС РФ пришел к выводу, что закрепленное в Конституции РФ понятие «задержание» носит общий характер, т. е. охватывает не только задержание лица за виновные противоправные действия в рамках уголовно-процессуального или административного законодательства, но и иные виды задержания. Согласно Своду принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, 1988 г., который был использован в данном деле, понятие «задержанное лицо» означает любое лицо, лишенное личной свободы не в результате осуждения за совершение правонарушения.
Практика свидетельствует еще об одной тенденции российского конституционного правосудия. Довольно часто КС РФ не ограничивается использованием ММП только для аргументации своих выводов или толкования внутреннего права и восполнения пробелов, а рассматривает его также в качестве критерия конституционности законодательства.
Так, КС РФ указывал о соответствии предусмотренной в Федеральном законе от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» обязанности государства возместить вред, причиненный в результате террористической акции потерпевшему, предписаниям Руководящих принципов в области прав человека и борьбы с терроризмом, утвержденным КМ СЕ в 2002 г., Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью 1985 г., Резолюции о террористической деятельности 1990 г., принятой Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правона-рушителями10.
Более того, встречаются случаи, когда КС РФ констатирует соответствие «мягкому» праву самой Конституции РФ. В частности, он отмечал соотносимость прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конституции РФ, и тех, что содержатся в резолюции ЭКОСОС ООН 1989/60 от 24 мая 1989 г., утвердившей Процедуры эффективного осуществления Основных принципов независимости судебных органов, в Декларации Конференции ООН по окружающей среде и развитию 1992 г.11
Закономерен вопрос о правомерности таких оценок. Очевидно, в подобных ситуациях КС РФ не оценивает Конституцию РФ и законодательство с точки зрения ММП, а использует ссылки на него, чтобы показать, что законодательство развивается в русле сложившихся международных стандартов и тенденций международного регулирования.
Обращение к актам ММП может служить доказательством существования норм международного обычая. Однако в тексте постановлений
10 См. определение КС РФ от 27 декабря 2005 г. № 523-О.
11 См. определения КС РФ от 13 июня 2002 г. № 166-О, от 30 сентября 2010 г. № 1421-О-О.
КС РФ отсутствует соответствующая оценка таких актов, поэтому весьма сложно сделать однозначный вывод об отношении к ним КС РФ, как и об их правовом характере.
Суды общей юрисдикции в отличие от КС РФ уделяют больше внимания анализу природы актов ММП, что можно объяснить спецификой данных видов судов: КС РФ решает исключительно вопросы права, не касаясь фактических обстоятельств дела, как суды общей юрисдикции и арбитражные суды.
В определении от 11 октября 2006 г. № 78-Г06-28 Судебная коллегия Верховного Суда РФ установила: «Доводы о том, что оспариваемые нормы Закона Санкт-Петербурга противоречат принятым Конгрессом ООН Основным принципам независимости судебных органов, Европейской хартии о законе о статусе судей, не основаны на законе... Названные выше международные правовые акты международными договорами Российской Федерации не являются и, следовательно, перед федеральным законом... приоритета не имеют...». В то же время данный вывод Суда не лишен недостатков: акты «мягкого» права названы правовыми.
Заметим, подобного подхода ВС РФ придерживается не всегда. Существуют решения, в которых вообще не приводится какой-либо характеристики рекомендаций. Тем не менее ВС РФ предпринимает осторожные попытки мотивировать использование актов ММП, правда, приводимая аргументация носит скорее разовый, чем систематический характер.
ВС РФ считает возможным принятие решений на основе норм ММП, аргументируя это ссылками на их общепризнанность. Одна из причин этого — не совсем удачное разъяснение, содержащееся в постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». В соответствии с
п. 1 данного постановления содержание таких принципов и норм может раскрываться, в частности, в документах ООН и ее специализированных учреждений. Однако резолюции международных организаций — не единственное доказательство их существования. Должны учитываться и другие формы (судебная практика, односторонние заявления государства и т. п.)12.
В одном из решений ВС РФ признал документом, включающим общепризнанные принципы и нормы международного права, Рекомендацию Rec (2006)2 КМ СЕ о правилах содержания заключенных в Европе 2006 г.13 Отсутствие аргументации свидетельствует о произвольном подходе при доказательстве общепризнанности тех или иных норм.
Необходимость использования норм ММП порой обосновывается также наличием международного договора РФ, учреждающего международную организацию, и на основе ч. 4 ст. 15 Конституции РФ о статусе международного права в правовой системе страны14. И хотя подобный подход может быть одобрен, тем не менее ссылки только на конституционный принцип не являются убедительными. Несмотря на определенное сходство с международным правом, нормы «мягкого» права обладают специфическими признаками. Поэтому данный принцип следует рассматривать в качестве условия, но не основания использования мягкого права.
В других решениях ВС РФ выделил иные основания обращения к «мягкому» праву: наличие нацио-
12 См.: Игнатенко Г. В., Марочкин С. Ю. Постановление Пленума Верховного Суда России от 10 октября 2003 г. и международно-правовые реалии // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. 2004. № 4. С. 26—31.
13 См. решение ВС РФ от 20 февраля 2012 г. № АКПИ12-22.
14 См. решение ВС РФ от 6 ноября 2007 г.
№ ГКПИ07-1194.
нальных актов, имплементирующих их положения; официальное опубликование; членство России в составе международной организации, рекомендательное решение которой подлежит исполнению; наличие в законодательстве положений, содержащих упоминание о международных рекомендациях15.
Таким образом, ВС РФ использует те же основания ссылок к «мягкому» праву, что и к нормам международного права. При таком подходе нивелируются свойства ММП, благодаря которым оно и получило широкое распространение (отсутствие механизма правового принуждения, простота принятия и внесения изменений, способность к оперативному отражению практики по сравнению с международным правом).
Использование ВС РФ «мягкого» права проявляется не только при рассмотрении конкретных дел, но и при обобщении судебной практики и даче разъяснений по вопросам применения законодательства, как, например, в Обзоре законодательства и судебной практики ВС РФ за четвертый квартал 2007 г. Пленум ВС РФ в своих постановлениях рекомендует судам обращаться к международным рекомендательным нормам: Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными 1955 г. и Принципам защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи 1991 г., Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений 1981 г., Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ 2004 г., принятой КМ СЕ, и др.16
15 См. решения ВС РФ от 10 мая 2011 г. № ГКПИ11-384, от 26 июня 2000 г. № ГКПИ00-543, от 7 февраля 1997 г., от 21 января 2002 г. № ГКПИ2001-1420, 1422, 1753.
16 См. постановления Пленума ВС РФ от 7 апреля 2011 г. № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера», от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о
Такая практика ссылок на решения международных организаций и их органов, решения межправительственных конференций может способствовать утверждению opinio juris в отношении данных правил и последующему формированию обычных норм международного права. В то же время, обращая внимание нижестоящих судов на акты ММП, ВС РФ не аргументирует, в силу чего и на каком основании они подлежат использованию. Вряд ли можно признать это приемлемым, так как деятельность ВС РФ носит во многом направляющий характер для нижестоящих судов. В итоге ссылки на подобные акты воспринимаются как данность.
Арбитражные суды редко ссылаются на нормы ММП. В целом суды учитывают их, но без какого-либо обоснования. В одном из документов ВАС РФ в отношении рекомендации КМ СЕ было сделано лишь предположение о том, что «как член Совета Европы, Россия может и, по-видимому, должна придерживаться этих рекомендаций при разработке и принятии законов»17.
Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в постановлении от 24 марта 2005 г. подтвердил правильность аргументации Арбитражного суда Красноярского края ссылками не только на положения Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., но и на нор-
преступлениях экстремистской направленности», от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».
17 См. приказ ВАС РФ от 18 сентября
1997 г. № 14 «Об утверждении Программы повышения эффективности деятельности арбитражных судов в Российской Федерации в 1997—2000 годах и Плана мероприятий по реализации Программы повышения эффективности деятельности арбитражных судов Российской Федерации в 1997— 2000 годах».
мы Стандартных правил обеспечения равных возможностей для инвалидов 1993 г.18
В постановлении от 9 декабря 2010 г. № 9125/10 Президиум ВАС указал следующее: отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции установил, что требование о предоставлении указанных сведений отсутствует в законодательстве РФ и в Международной конвенции по карантину и защите растений 1997 г., а положения Международного стандарта по фитоса-нитарным мерам № 12 «Руководство по фитосанитарным сертификатам» (МСФМ № 12) носят рекомендательный характер.
Широкое использование международных неправовых норм российскими судами свидетельствует о восприятии ММП не только в правотворческом, но и в правоприменительном процессе. Суды рассматривают и используют «мягкое» право в сочетании с международным правом. Вместе с тем они редко пытаются аргументировать необходимость или смысл и назначение использования международных актов рекомендательного характера в своих решениях.
Обращение негосударственных субъектов права к ММП. Активно ссылаются на ММП физические и юридические лица, другие виды субъектов права, что свидетельствует о влиянии неюридических международных норм на систему их правовых взглядов и убеждений (правосознание).
Так, в постановлении КС РФ от 19 января 2005 г. № 29-О по ходатайству Уполномоченного по правам человека в РФ отмечалось, что заявитель ссылался на акты Международной организации труда. Он, в частности, утверждал, что правовые
18 См. постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 24 марта 2005 г. № А33-6954/04-С6-Ф02-377/05-С1, А33-6954/ 04-С6-Ф02-378/05-С1, А33-6954/04-С6-Ф02-1149/05-С1.
позиции Суда не соответствуют положениям Конвенции МОТ № 95 об охране заработной платы и Рекомендации МОТ № 180 о защите требований трудящихся в случае неплатежеспособности предпринимателя.
Суды проявляют различное отношение к заявлениям, в которых граждане ссылаются на нарушения «мягкого» права. В одних случаях доводы заявителей принимаются во внимание. Решение Красноярского краевого суда от 14 мая 2010 г. было посвящено вопросу о признании противоречащими федеральному законодательству норм Закона Красноярского края. Заявители по делу — граждане, общественное движение края «Жертвы политических репрессий», общественная благотворительная организация пенсионеров и инвалидов, «Красноярская ассоциация жертв незаконных политических репрессий». Требования мотивировались тем, что нормы закона противоречат Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью 1985 г. В ходе судебного разбирательства Суд не усмотрел противоречия между Законом Красноярского края и международным актом. Он указал, что Законом предусмотрены компенсации и необходимые виды помощи жертвам злоупотреблений властью в соответствии с финансовыми возможностями края.
При рассмотрении других дел суды не принимают во внимание аргументацию заявителей, если она опирается на ММП. Так, граждане К. и М. оспаривали конституционность нормы ГПК РСФСР19, согласно которой суд отказывал в принятии заявления, если оно не подлежало рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства. Кроме Конституции РФ, Всеобщей декларации прав человека, Международного пакта, актов
19 См. определение КС РФ от 23 апреля 2002 г. № 91-О.
Европейского суда по правам человека, Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека, они ссылались на Итоговый документ Венской встречи представителей государств — участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) и Парижскую хартию для новой Европы.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС РФ отметил, что ссылки заявителей на положения документов СБСЕ не могут быть приняты во внимание, так как по смыслу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ они не содержат общепризнанных принципов и норм международного права и не являются международными договорами РФ.
Приведенные примеры показывают, что рекомендательные и политические международные нормы часто используются и невластными субъектами. Вместе с тем их доводы могут быть не приняты во внимание. Высока вероятность того, что ссылки на акты ММП, предусматривающие принятие определенных действий государственными органами, будут блокироваться с аргументацией об их необязательности. В этом, очевидно, причина того, что в частноправовой сфере количество используемых норм «мягкого» права невелико.
Причины обращения к международным неправовым актам физическими и юридическими лицами для защиты своих прав не всегда очевидны. Отчасти это можно объяснить природой этих актов, которая может ввести в заблуждение неспециалистов: нередко акты ММП признаются ими как правовые.
В заключение отметим, что в правовой системе РФ наблюдается расширяющаяся практика использования международных неправовых норм в регулировании правовых отношений. Влияние, оказываемое такими нормами на отдельные компоненты национальной правовой системы (внутреннее право, практику, правосознание), показывает, что
«мягкое» право способно служить дополнительным регулятором внутригосударственных отношений наряду с «твердым» правом.
ММП «подключается» уже на этапе законодательного регулирования: оно накладывает отпечаток на развитие внутреннего права и способствует учету международных стандартов и тенденций международного регулирования. Это может свидетельствовать об opinio juris в отношении конкретных правил и способствовать становлению обычных норм международного права.
Сегодня получила распространение практика использования международных политических договоренностей в исполнительной сфере. Подготовка национальных актов во исполнение их положений, формирование специальных органов — наглядные примеры важности и значимости обязательств, существующих в неправовой форме.
Наиболее полно о важности и значении использования ММП свидетельствует судебная практика. Весьма примечательно, что высшие судебные инстанции принимают рекомендации нижестоящим судам об обращении к ММП. Разумеется, такую практику не следует воспринимать как альтернативу международному праву, но в то же время «мягкое» право не является вспомогательным по отношению к нему. Суды используют нормы ММП для восполнения пробелов в праве, усиления аргументации, формулирования правовых позиций, а также толкования общих или неопределенных по содержанию правовых норм.
Ссылки на рекомендательные акты осуществляют также физические и юридические лица в судебных спорах, однако они не всегда принимаются во внимание судами.
Сказанное выше свидетельствует о вполне определенной тенденции:
«присутствие» и участие международных актов и норм в правовой системе России не ограничено только правовыми, но охватывает и рекомендательные международные акты и нормы. Если ранее в основном «прокладывалась дорога» к действию и реализации международного права во внутригосударственной юрисдикции, то в настоящее время наблюдается более широкий процесс — реализация международных норм рекомендательного характера.
Это приводит к расширению нормативной и международной составляющих российской правовой системы, к развитию ее взаимодействия с международной нормативной системой, с вырабатываемыми международным сообществом стандартами и договоренностями.
Библиографический список
Безбородов Ю. С. Международные модельные нормы. М., 2008.
Игнатенко Г. В., Марочкин С. Ю. Постановление Пленума Верховного Суда России от 10 октября 2003 г. и международно-правовые реалии // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. 2004. № 4.
Малиновский О. Н. О влиянии актов межгосударственных организаций о правах человека на правовую систему России // Философия права. 2009. № 6.
Марочкин С. Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., 2011.
Тиунов О. И. Общепризнанные принципы и нормы международного права: понятие и их роль в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: материалы Всероссийского совещания (24 декабря 2002 г.). М., 2004.
Халафян Р. М. Концепция международного «мягкого права» в международно-правовой доктрине // Евразийский юридический журнал. 2012. № 2.
