CC BY
96
УДК 341.01
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И МЕЖДУНАРОДНОЕ «МЯГКОЕ ПРАВО»
© Халафян Р. М., 2014
Институт законодательства и сравнительного правоведения им. М. М. Сперанского, г. Иркутск
Деятельность системы органов отечественного правосудия, прежде всего Конституционного Суда Российской Федерации, свидетельствует о том, что международная составляющая российской правовой системы не ограничена международными правовыми актами. Одним из положительных результатов имплементации международного права становится восприятие и широкое использование международного «мягкого права», представляющего собой документы рекомендательного, морально-политического характера.
В статье рассматриваются цели реализации Конституционным Судом актов международного «мягкого права», аргументируется возможность их учета.
Ключевые слова: международное «мягкое право»; международное право; реализация международных норм; Конституционный Суд; конституционное судопроизводство.
Имплементация международных обязательств в рамках национальной правовой системы представляет собой непростую задачу, которая требует создания условий не только нормативно-правового характера, закрепляющих основания обращения к предписаниям международного права, но и наличия государственных институтов, на которые бы возлагалась задача по их непосредственному претворению в жизнь. В данной сфере ведущее значение отведено судебным органам государственной власти.
Современному состоянию, при котором акты международного «мягкого права» (ММП) нашли одобрение и поддержку в лице Конституционного Суда Российской Федерации (КС), предшествовал долгий период. Принятие Конституции Российской Федерации и последовавшее затем освоение конституционного принципа, закрепленного в ч. 4 ст. 15, в соответствии с которым общепризнанные принципы и нормы МП, международные договоры Российской Федерации являются составной частью отечественной правовой системы, стали в определенной мере отправной точкой не только для более широкого процесса имплемента-ции международного права, но и послужили неким основанием использования ММП. Зачастую правомерность реализации ММП ограничивается ссылками на данную конституционную формулировку, обосновывается ею. Вероятно, текущая богатая
практика учета КС ММП — один из результатов имплементации норм международного права, его часть. ММП способствует исполнению международно-правовых норм, а международное право, в свою очередь, определяет рамки функционирования ММП, выступает объектом толкования и др.
На эту тенденцию обратил внимание С. Ю. Марочкин, по справедливому утверждению которого, «указанный конституционный принцип воспринимается органами государственной власти не только формально-юридически. Напротив, суды развили его буквальное содержание и опираются практически на все элементы международно-правовой системы — резолюции и рекомендации международных организаций, решения международных органов, модельные акты, правовые позиции и решения международных судебных учреждений» [1].
Сказанное подтверждается тем, что если первоначально (вторая половина 1990-х — начало 2000-х гг.) количество отсылок КС к ММП составляло небольшое число, то после активного вовлечения в конституционное судопроизводство норм международного права наблюдается возрастание доли и ММП в судебных решениях. КС привносит разнообразие в перечень используемых им актов ММП, постепенно дополняя их новыми.
В этом смысле случаи применения международного права и следования рекомен-
дациям, морально-политическим обязательствам, несмотря на различные масштабы, представляют, по сути, единый процесс, цель которого дальнейшая реализация международного права и регулирование национальных отношений с учетом международных стандартов.
Вполне естественно, что рост числа обращений к международному праву в деятельности судов не мог бы произойти без помощи доктрины. Рассмотрение роли КС в процессе имплементации международного права — предмет пристального внимания и изучения российской правовой науки [2]. Судьи учитывают ММП при аргументации своих позиций, при оценке соответствия законодательства Конституции Российской Федерации, при восполнении пробелов в праве, толковании правовых норм. При этом, разумеется, не следует воспринимать подобную практику как альтернативу международному праву.
Деятельность КС показывает, что ссылки на ММП способствуют правовому регулированию национальных отношений. КС постепенно переходит к объяснению, мотивированию учета им данных международных документов. Из складывающейся практики следует, что КС признает акты ММП обязательными для субъектов национального права на том основании, что они являются частью вынесенного им решения.
Прежде всего об этом свидетельствует изменение формулировок, содержащихся в документах ММП, вследствие чего пожелание, рекомендация мирового сообщества превращается в правило, обязательное для применения. Так, при воспроизведении подпункта «в» п. 6 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 г., КС неоднократно ссылается на то, существует «обязанность государств-членов ООН», «государства-члены ООН должны содействовать», «государства-члены ООН обязаны содействовать» созданию судебных и административных процедур, учитывающих интересы жертв преступлений, опуская при этом оригинальное правило («следует содействовать») (здесь и далее курсив авт. — Р. Х.) [3].
В то же время если ранее можно было вести речь лишь о подразумеваемом признании, то на сегодняшний день имеет место прямое выражение точки зрения высшего
органа конституционного контроля на природу ММП. В Постановлении КС от 5 февраля 2007 г. № 2-П было указано на то, что «федеральному законодателю надлежит, принимая во внимание правовые позиции Европейского Суда по правам человека и резолюцию Комитета Министров Совета Европы от 8 февраля 2006 г. ResDH (2006)1... привести правовое регулирование надзорного производства — на основе Конституции Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления — в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами» [4]. Иначе говоря, резолюции Комитета Министров Совета Европы была придана юридическая сила.
Возможность вынесения решения на основе юридически обязательных к применению норм международного права получила определенную поддержку в научной литературе [5]. В то же время распространение подобного подхода на акты ММП требует пояснений. Обязательность следования ММП аргументирована КС ссылкой на возможность закрепления в форме актов ММП общих принципов права. В Постановлении от 27 июня 2012 г. № 15-П после отсылок к документам, принятыми международными органами и организациями, КС подчеркнул, что «указанные международные акты носят рекомендательный характер, однако в их основу положены общепризнанные в современных демократических государствах принципы верховенства права, гуманизма, справедливости и юридического равенства, на необходимость соблюдения которых... указывали в своих решениях Европейский Суд по правам человека. и Конституционный Суд Российской Федерации...») [6].
Следует заметить, что КС не ограничивается тем, что рассматривает документы ММП юридически обязательными только в том случае, если они были приведены в его судебном решении. Согласно правовой позиции КС, сформулированной в Определении от 28 июня 2012 г. № 1248-О, «несмотря на то что ни Международный пакт о гражданских и политических правах, ни Факультативный протокол к нему не содержат положений, непосредственно определяющих значение для государств-участников соображений Комитета по правам человека, принятых по индивидуальным сообщениям, это не освобождает
Российскую Федерацию... от добросовестного и ответственного выполнения соображений Комитета в рамках добровольно принятых на себя международно-правовых обязательств» [7]. Таким образом, юридическая обязательность ММП мотивирована необходимостью соблюдения одного из принципов международного права принципа pacta sunt servanda.
Вместе с тем различным аспектам обращения к ММП уделено сравнительно небольшое внимание, научные разработки отстают от текущей судебной практики. В отличие от международного права не подлежат правовому анализу цели реализации КС актов ММП, не обосновывается необходимость их использования. Полагаем, что данные цели вполне применимы и по отношению к актам ММП.
Одним из наиболее распространенных способов реализации КС международных юридически необязательных норм является использование их в качестве средства аргументации правовой позиции. В частности, в Постановлении от 21 марта 2007 г. № 3-П КС обратился к соотношению таких институтов, как «выборы» и «референдум». Сформулировав правовую позицию о том, что референдум не может подменять органы народного представительства, КС обратил внимание, что данному выводу корреспондирует позиция Парламентской Ассамблеи Совета Европы: согласно п. 5 и 8 Рекомендации 1704 (2005) от 29 апреля 2005 г. «прямая и представительная формы демократии дополняют друг друга, при этом референдумы не должны рассматриваться в качестве альтернативы парламентской демократии.» [8].
Значительную роль правила ММП играют в процессе толкования права. Исследовав положения Конституции и международных договоров Российской Федерации, приняв во внимание высказанные ранее правовые позиции, в Определении от 1 марта 2010 г. № 323-О-О КС подчеркнул, что федеральный законодатель должен предусмотреть правовые механизмы, обеспечивающие защиту репутации граждан в тех случаях, когда в отношении них в результате реализации средством массовой информации права на производство, передачу, распространение информации нарушаются честь, достоинство и доброе имя лица, в отношении которого распространена эта информация. Было указано, что к
таким правовым механизмам относится и право на ответ, содержание которого было раскрыто с помощью Резолюции Комитета министров Совета Европы от 2 июля 1974 г. (74) 26 «О праве на ответ — положение лица по отношению к прессе» [9].
В конституционном судопроизводстве встречаются и иные, менее распространенные способы использования актов ММП (восполнение пробелов, формирование правовой позиции и др.).
Обращение КС к документам ММП и отсутствие в его практике специальных разъяснений на этот счет может послужить причиной возникновения вопросов о правомерности соответствующих ссылок. Вместе с тем перечень учитываемых высшим органом конституционного контроля актов ММП показывает, что они скорее подтверждают и развивают правовые нормы, действуют в их рамках, нежели идут вразрез с ними. Рекомендательный характер норм ММП освобождает от соблюдения каких-либо дополнительных требований в качестве условия их реализации (другое дело, что следование правилам ММП может выявить потребность в принятии различных мер — законодательных, административных и т. п.). Поэтому более целесообразным и отвечающим требованиям практики является решение вопросов о том, какими способами происходит реализация ММП, каковы причины данного процесса, что дает ММП для законодательства и всей правовой системы. Следует обосновывать не правомерность учета ММП, воплощающего современные международные тенденции, а необходимость его использования, в частности в судебном процессе. Что касается оснований использования КС положений ММП, то они могут быть самыми различными. Укажем лишь на некоторые из них.
Так, учет документов ММП может быть обусловлен необходимостью детализации общей по своему характеру международной конвенционной нормы применительно к специфике конкретного судебного разбирательства. Встречаются случаи, когда применение правила международного договора Российской Федерации детализируется посредством положений ММП.
К примеру, в Постановлении от 9 июля 2013 г. № 18-П Суд коснулся права каждого свободно распространять информацию любым законным способом, которое признается и защищается Конституцией
Российской Федерации и международными договорами Российской Федерации — Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 г., Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. При этом применительно к распространению информации через всемирную информационно-телекоммуникационную сеть Интернет, КС учел подп. «а» п. 2 Совместной декларации о свободе выражения мнения и Интернете 2011 г., принятой специальным докладчиком ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение, представителем Организации по безопасности в сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) по вопросам свободы средств массовой информации, специальным докладчиком по вопросам свободы выражения мнений Организации американских государств (ОАГ) и специальным докладчиком по вопросам свободы выражения мнений и свободного доступа к информации Африканской комиссии по правам человека и народов [10].
КС в своей деятельности принимает во внимание международную практику. Она способствует становлению и развитию обычных норм международного права, а также является доказательством существования общепризнанных принципов и норм международного права, которые в соответствии с Конституцией также являются составной частью правовой системы страны. Отсюда возникает потребность в дальнейшем изучении международных документов, в том числе тех, которые можно отнести к категории ММП.
В определении КС от 12 июля 2006 г. № 378-О сказано, что по смыслу Конституции Российской Федерации, Уголовного кодекса Российской Федерации, Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, а также согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, закрепленным, в частности, во Всеобщей декларации прав человека, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными, утвержденных Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 30 августа 1955 г., исходные положения, которыми определяются допустимые ограничения прав осужденных, должны возможно более
полно и развернуто устанавливаться именно на законодательном уровне [11].
По мнению Б. Л. Зимненко, национальным правоприменительным органам следует обращаться к Рекомендации Комитета министров Совета Европы «О независимости, эффективности и ответственности судей» 2010 г., так как она является одной из форм практики применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Точка зрения подкрепляется правилами Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., согласно которым, наряду с контекстом международного договора при его толковании следует учитывать последующую практику применения договора, устанавливающую соглашение участников относительно его толкования (п. 3 «Ь» ст. 31) [12].
Причиной обращения к ММП также может явиться пробел в механизме международного правового регулирования. В качестве примера назовем часто используемые КС Принципы защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи, утвержденные резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 46/119 от 17 декабря 1991 г. Указанные Принципы представляют собой специальный международный акт, непосредственно посвященный правам лиц, страдающих психическими расстройствами.
В этой связи весьма примечательно Постановление КС от 27 декабря 2012 г. № 34-П, в котором был предпринят сравнительно-правовой анализ существующих в зарубежных государствах подходов к регулированию принципа несовместимости парламентского мандата с занятием другой оплачиваемой деятельностью. В указанном решении КС отметил широкое распространение правового института в мировой практике, но, в то же время, им было констатировано, что «правовое регулирование данного института... различается, в связи с чем — при отсутствии соответствующего международно-правового регулирования — не представляется возможным определить какие-либо общие международные или международные региональные (в частности, европейские) стандарты в применении данного правового института» [13].
Обзор деятельности КС в части обращения к ММП приводит к мысли о складывании следующих тенденций, присущих отечественному конституционному судопроизводству:
1) при отсутствии правовой позиции, определяющей статус и место актов ММП в целом, КС рассматривает использованные им в решении по делу правила ММП в качестве юридически обязательных. Однако ММП может признаваться обязательным и по другим основаниям;
2) учет и построение позиции и выводов КС на основе актов ММП способствует правовому регулированию национальных отношений;
3) определенное сходство целей импле-ментации общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации, с одной стороны, и реализации ММП, — с другой, говорит о ценности последних не с точки зрения их юридической силы, а исходя из их нормативного содержания, воплощающего современные тенденции международного регулирования.
КС, в отличие от иных органов государственной власти Российской Федерации, довольно четко определил для себя отношение к актам ММП и, в общих чертах, наметил основные направления его использования. Следствием этого является более четкое отражение в практике конституционного судопроизводства процесса взаимодействия международных норм различной природы — международно-правовых норм и норм ММП. ^
1. Марочкин С. Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., 2011. С. 280-281.
2. См.: Батурин П. В. Правовые позиции в конституционном судопроизводстве и проблемы применения международно-правовых норм : дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2006; Даниленко Г. М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда // Государство и право. 1995. № 11; Лыгин Н. Я., Ткачев В. Н. Международно-правовые стандарты и конституционная законность в российской судебной практике. М., 2012; Николаев Е. А. Проблемы взаимодействия международного и российского права и решения Конституционного суда Российской Федерации // Право и политика. 2003. № 1; Шугуров М. В. Международное право прав человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации (ценностные и нормативные аспекты) // Журн. конституц. правосудия. 2008. № 6 и др.
3. Впервые на подобную практику КС указал Б. Р. Туз-мухамедов. См.: Тузмухамедов Б. Р. Международное право в конституционной юрисдикции. М., 2006. С. 355-356. Из примеров судебной практики см., напр.: По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 135 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В. С. Шашарина : постановление Конституц. Суда РФ от 19 июля 2011 г. № 18-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2011. № 5.
4. По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской
Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан : постановление Конституц. Суда РФ от 5 февр. 2007 г. № 2-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2007. № 1, 3.
5. Игнатенко Г. В. Международное право в конституционном правосудии: дискуссионные вопросы // Вестн. Уставного Суда Свердловской области. 2003. № 1.
6. По делу о проверке конституционности пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И. Б. Деловой : постановление Конституц. Суда РФ от 27 июня 2012 г. № 15-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2012. № 5.
7. По жалобе гражданина Хорошенко Андрея Анатольевича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 статьи 403, частью четвертой статьи 413 и частями первой и пятой статьи 415 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : постановление Конституц. Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 1248-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2013. № 1.
8. По делу о проверке конституционности ряда положений статей 6 и 15 Федерального конституционного закона «О референдуме Российской Федерации» в связи с жалобой граждан В. И. Лакеева, В. Г. Соловьева и В. Д. Уласа : постановление Конституц. Суда РФ от 21 марта 2007 г. № 3-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2007. № 3.
9. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ускова Антона Игоревича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 46 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» и пунктом 3 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации : определение Конституц. Суда РФ от 1 марта 2010 г. № 323-О-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2010. № 4.
10. По делу о проверке конституционности положений пунктов 1, 5 и 6 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Е. В. Крылова : постановление Конституц. Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 18-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2013. № 6.
11. По жалобе гражданина Владимирцева Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав частями шестой и восьмой статьи 82 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации : определение Конституц. Суда РФ от 12 июля 2006 г. № 378-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2007. № 2.
12. Зимненко Б. Л. Новая Рекомендация Комитета Министров Совета Европы «О независимости, эффективности и ответственности судей» // Рос. правосудие. 2011. № 4. С. 21.
13. По делу о проверке конституционности положений пункта «в» части первой и части пятой статьи 4 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы : постановление Конституц. Суда РФ от 27 дек. 2012 г. № 34-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. 2013. № 3.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
По делу о проверке конституционности положений пунктов 1, 5 и 6 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Е. В. Крылова : постановление Конституц. Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 18-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. - 2013. - № 6.
По делу о проверке конституционности положений пункта «в» части первой и части пятой статьи 4 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы : постановление Конституц. Суда РФ от 27 дек. 2012 г. № 34-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. -2013. - № 3.
По жалобе гражданина Хорошенко Андрея Анатольевича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 статьи 403, частью четвертой статьи 413 и частями первой и пятой статьи 415 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : постановление Конституц. Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 1248-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. -2013. - № 1.
По делу о проверке конституционности пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И. Б. Деловой : постановление Конституц. Суда РФ от 27 июня 2012 г. № 15-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2012. — № 5.
По делу о проверке конституционности ряда положений статей 6 и 15 Федерального конституционного закона «О референдуме Российской Федерации» в связи с жалобой граждан В. И. Л В. Г. Соловьева и В. Д. Уласа : постановление Конституц. Суда РФ от 21 марта 2007 г. № 3-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2007. — № 3.
По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 135 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В. С. Шашарина : постановление Конституц. Суда РФ от 19 июля 2011 г. № 18-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2011. — № 5.
По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижне-камскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан : постановление Конституц. Суда РФ от 5 февр. 2007 г. № 2-П // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2007. — № 1, 3.
Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ускова Антона Игоревича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 46 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» и пунктом 3 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации : определение Конституц. Суда РФ от 1 марта 2010 г. № 323-О-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2010. — № 4.
По жалобе гражданина Владимирцева Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав частями шестой и восьмой статьи 82 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации : определение Конституц. Суда РФ от 12 июля 2006 г. № 378-О // Вестн. Конституц. Суда РФ. — 2007. — № 2.
Батурин П. В. Правовые позиции в конституционном судопроизводстве и проблемы применения международно-правовых норм : дис. ... канд. юрид. наук / П. В. Батурин. — Челябинск, 2006. — 280 с.
Даниленко Г. М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: прак-
тика Конституционного Суда // Государство и право. — 1995. — № 11. — С. 115—125.
Зимненко Б. Л. Новая Рекомендация Комитета Министров Совета Европы «О независимости, эффективности и ответственности судей» // Рос. правосудие. — 2011. — № 4. — С. 17—28.
Игнатенко Г. В. Международное право в конституционном правосудии: дискуссионные вопросы // Вестн. Уставного Суда Свердловской области. — 2003. — № 1.
Лыгин Н. Я. Международно-правовые стандарты и конституционная законность в российской судебной практике : науч.-практ. пособие / Н. Я. Лыгин, В. Н. Ткачев. — М. : Статут, 2012. — 526 с.
Марочкин С. Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации / С. Ю. Марочкин. — М. : Норма, Инфра-М, 2011. — 288 с.
Николаев Е. А. Проблемы взаимодействия международного и российского права и решения Конституционного суда Российской Федерации // Право и политика. — 2003. — № 1. — С. 39—56.
Тузмухамедов Б. Р. Международное право в конституционной юрисдикции : хрестоматия / Б. Р. Тузмухамедов. — М. : Юристъ, 2006. — 463 с.
Шугуров М. В. Международное право прав человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации (ценностные и нормативные аспекты) // Журн. конституц. правосудия. — 2008. — № 6. — С. 15—24.
The Constitutional Court of the Russian Federation and International 'Soft law'
© Khalafyan R., 2014
The practice of the system of domestic justice bodies and, primarily, the Constitutional Court of the Russian Federation is evidence of the fact that the international component of the Russian legal system is not restricted to the international legal acts. One of the positive results of the international law implementation is becoming perception and widespread use of international 'soft law' which poses documents of recommendatory, moral and political character. In the article the goals of realization of international 'soft law' by the Constitutional Court of the Russian Federation are considered. Resort to international 'soft law' is argued.
Key words: international soft law; international law; international norm implementation; Constitutional Court; constitutional proceedings.
