CC BY
265
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО. ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРАВО
УДК 341.215.4:346.64(4):342.565(47)
А. В. Прозванченков, Р. А. Шахбазов
Злоупотребление правом в решениях Европейского суда по правам человека и Конституционного суда Российской Федерации
В статье рассматриваются вопросы злоупотребления правом в решениях Европейского суда по правам человека и Конституционного суда РФ.
The article is devoted to consideration of issues of abuse in the decisions of the European court of human rights and the constitutional court of the Russian Federation.
Ключевые слова: Европейский суд по правам человека, Конституционный суд РФ, право, злоупотребление правом, правомерное поведение, правонарушение.
Key words: European court of human rights, the constitutional Court of the Russian Federation, law, abuse of right, lawful behavior, offense.
Уголовно-процессуальный закон, устанавливая порядок рассмотрения и разрешения уголовных дел, обеспечивает необходимые условия для вынесения законных и обоснованных приговоров, определений и постановлений. Вместе с тем нельзя утверждать, что ошибки в судебной практике полностью исключены и что принимаемые судами решения во всех случаях являются законными и обоснованными. Чтобы свести к минимуму возможность судебных ошибок, закон устанавливает систему гарантий их недопущения и исправления. Одним их таких инструментов является возможность обращения российских граждан в Европейский суд по правам человека (далее ЕСПЧ). Прецедентным правом последнего разработана целая система дополнительных условий, несоответствие которым может на любой стадии повлечь решение о неприемлемости жалобы, в том числе и по причине злоупотребления правом на обращение в данный суд. Так, например, в 2012 г. ЕСПЧ объявил неприемлемыми и исключил из списка подлежащих рассмотрению дел более 86 тыс. жалоб и отказал в регистрации еще 18 700 жалоб, беспрецедентно сократив количество ожидаю-
© Прозванченков А. В., Шахбазов Р. А., 2015
248
щих рассмотрения жалоб против России на 11 тыс. и огласив всего 134 постановления по российским делам. По состоянию на 1 января 2013 г. 78 % жалоб против России, все еще ожидающих рассмотрения, уже отнесено Секретариатом ЕСПЧ к явно неприемлемым или вызывающим серьезные сомнения в приемлемости по критерию недопустимость злоупотребления правом на подачу жалобы в Европейский суд1.
Такое возможно в двух случаях:
1. Заявитель, обратившись в ЕСПЧ, принимает на себя обязательство поддерживать свое обращение на протяжении всего рассмотрения дела. Если он (или его представитель) не отвечает в разумный срок на запросы секретариата, не предоставляет новую информацию о движении своего дела во внутренних процедурах либо предоставляет ложную информацию, то это означает, что он злоупотребляет своим правом на обращение в суд.
2. Заявитель должен быть корректным в своем обращении и не допускать оскорбительных высказываний в адрес государства в целом, а также в адрес отдельных должностных лиц, юридических лиц, граждан. Несоблюдение этого правила также является злоупотреблением правом на обращение и может привести к тому, что жалоба будет признана неприемлемой. Также признается злоупотреблением право подачи жалобы, если заявителем руководит желание добиться известности и если он действует в целях пропаганды.
Обращаясь в ЕСПЧ, гражданин «цепляется» за последнюю соломинку, позволяющую ему восстановить нарушенное субъективное право, а зачастую восстановить не только законность, но и справедливость. Так, указание стороны обвинения, что обвиняемый «может скрыться», не должно основываться только на предположениях. По делу «Худоеров против России»2 Европейский суд признал подобные «обоснования» нарушающими нормы права3.
Со ссылкой на решения Европейского суда, Конституционный суд РФ определил, что если обвинение ссылается, например, на то, что подозреваемый или обвиняемый может угрожать свидетелю или потерпевшему, это
1 Кобыльский К.А., Крижановская Г.Н., Марченко А.В. и др. Злоупотребление правом: моногр. / под общ. ред. Р.А. Шахбазова. СПб.; Белгород: ЭПИЦЕНТР, 2015. С. 88.
2 Дело «Худоеров против Российской Федерации» (Жалоба № 6847/02) // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. издание. 2006. № 7. С. 57-99.
3 Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS № 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изм. и доп. от 21 сент. 1970 г., 20 дек. 1971 г., 1 янв. 1990 г., 6 нояб. 1990 г., 11 мая 1994 г.). Конвенция ратифицирована Российской Федерацией Федеральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // СЗ РФ от 8 янв. 2001. № 2. Ст. 163.
249
должно не предполагаться, а доказываться фактами оказания обвиняемым
4
давления на указанных лиц .
Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) как неотъемлемая часть права на получение квалифицированной юридической помощи не является абсолютным, однако его ограничения, сопряженные с отступлениями от адвокатской тайны, как следует из правовых позиций Конституционного суда Российской Федерации, выраженных в его решениях, в том числе в Постановлении от 14 мая 2003 г. № 8-П и Определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О, допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ст. 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В силу таких фундаментальных принципов, как верховенство права и юридическое равенство, вмешательство государства в конфиденциальный характер отношений, которые складываются в процессе получения подозреваемыми и обвиняемыми профессиональной юридической помощи адвоката (защитника), не должно быть произвольным и нарушать равновесие между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав личности, что предполагает разумную соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью, с тем, чтобы обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей. При соблюдении указанных условий и учитывая, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в целях недопущения преступной деятельности подозреваемого или обвиняемого, его угроз свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств либо воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу, ограничения конфиденциальности отношений такого лица и его адвоката (для достижения этих целей и при наличии соответствующих достаточных оснований) могут рассматриваться в качестве допустимых и выражаться, в частности, в контроле за их перепиской со стороны администрации места содержания под стражей, лиц или органов, в производстве которых находится уголовное дело.
4 По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан: постановление конституционного суда РФ от 22 марта 2005 г. № 4-П // РГ от 1 апр. 2005. № 66.
Аналогичной позиции придерживается ЕСПЧ при толковании применительно к цензуре корреспонденции подозреваемого или обвиняемого, адресованной адвокату, положений ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не допускающей ограничение со стороны публичных властей права на уважение личной и семейной жизни граждан, их жилища и корреспонденции, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
Так, в Постановлении от 25 марта 1992 г. по делу «Кэмпбелл (Campbell) против Соединенного Королевства» отмечается, что такого рода корреспонденция, по общему правилу, защищена «адвокатской привилегией», ее вскрытие допустимо, только если у тюремной администрации есть разумные основания подозревать, что в ней содержится недозволенное вложение; но даже при наличии таких оснований письмо может быть вскрыто только в присутствии самого заключенного, являющегося его автором, но не должно быть прочитано; поскольку сохранение конфиденциальности в отношениях между адвокатом и его клиентом имеет приоритет перед абстрактной возможностью злоупотребления этой конфиденциальностью. Чтение таких писем допустимо в исключительных случаях - только если у администрации есть обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну и что такая переписка ставит под угрозу безопасность в тюрьме или по каким-то иным причинам имеет криминальный характер. В Постановлении от 5 июля 2001 г. по делу «Эрдем (Erdem) против Германии» ЕСПЧ еще раз подтвердил, что конфиденциальность переписки между заключенным и его защитником является основным правом личности и напрямую затрагивает ее право на защиту и что отступления от этого принципа могут допускаться лишь в исключительных случаях и должны сопровождаться адекватными и достаточными гарантиями против злоупотреблений.
Опираясь на приведенные правовые позиции, ЕСПЧ в Постановлении от 9 октября 2008 г. по делу «Моисеев против России» указал, что переписка лица, находящегося под стражей, со своим адвокатом независимо от ее цели всегда является привилегированной; чтение писем заключенного, направляемых адвокату или получаемых от него, допустимо в исключительных случаях, когда у властей есть разумные основания предполагать злоупотребление
251
этой привилегией в том смысле, что содержание письма угрожает безопасности пенитенциарного учреждения, безопасности других лиц или носит какой-либо иной преступный характер; практика же ознакомления администрации следственного изолятора со всеми документами, которыми обменивались заявитель и его защита, без обоснования предшествующими злоупотреблениями этой привилегией является избыточным и произвольным посягательством на права защиты5.
Заслуживает внимание следующий пример из практики Конституционного суда РФ6. Гражданин Тищенко 22 апреля 2009 г. обратился в Кузьминскую межрайонную прокуратуру Москвы с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении судебного пристава-исполнителя отдела судебных приставов по Юго-Восточному административному округу Управления Федеральной службы судебных приставов по Москве. По мнению заявителя, судебный пристав-исполнитель совершил должностной подлог, а именно: внес сведения об отсутствии у должника имущества в акт о невозможности взыскания долга по исполнительному листу, по которому Тищенко был взыскателем. Заявление было передано в соответствующий отдел Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, а 25 мая 2009 г. - направлено в Управление Федеральной службы судебных приставов по Москве для проведения служебной проверки.
12 декабря 2009 г. Тищенко вновь обратился в органы прокуратуры с требованием принять меры прокурорского реагирования по его первоначальному обращению. 27 февраля 2010 г. ему было сообщено, что по его обращению направлен запрос в следственные органы, однако ответ на него не получен.
Постановлением судьи Кузьминского районного суда Москвы от 13 мая 2010 г. в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, была удовлетворена жалоба Тищенко о признании незаконным и необоснованным бездействия руководителя следственного органа, выразившегося в непринятии предусмотренного ст. 145 УПК РФ решения в сроки, установленные ст. 144 данного Кодекса.
5 По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова: постановление Конституционного суда РФ от 29.11.2010 № 20-П // СЗ РФ от 13 дек. 2010. № 50. Ст. 6808.
6 По жалобе гражданина Тищенко Константина Михайловича на нарушение его конституционных прав положением части 1 статьи 1 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»: определение Конституционного суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. № 1258-О // Документ официально опубликован не был (система инф.-правового обеспечения // ГАРАНТ по сост. на янв. 2013 г).
252
В связи с тем, что уголовно-процессуальное решение по его заявлению о преступлении так и не было вынесено, Тищенко обратился в суд с заявлением о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок. Данное заявление определением судьи Московского городского суда от 23 ноября 2010 г. было ему возвращено на том основании, что Тищенко еще не приобрел статус потерпевшего, т. е. лица, наделенного правом обращаться с подобными заявлениями. Это определение оставлено без изменения определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ от 1 февраля 2011 г., в котором со ссылкой на оспариваемую норму указано, что нарушение сроков возбуждения уголовного дела не включено законодателем в перечень оснований для возникновения права на компенсацию за нарушение разумных сроков уголовного судопроизводства. Аналогичные выводы были сделаны и судом надзорной инстанции.
По мнению заявителя, оспариваемые им законоположения не соответствуют ст. 52 Конституции РФ в той части, в какой они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, ограничивают право пострадавшего от преступления на присуждение компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок в случае, если по его заявлению уголовное дело не было возбуждено и он не приобрел формальный статус потерпевшего.
Обеспечение права каждого на справедливое судебное разбирательство его дела в разумный срок является неотъемлемой составляющей гарантированного Конституцией РФ (ст. 46, ч. 1 и 2) права на судебную защиту, которое по смыслу ст. 1 (ч. 1), 2, 4 (ч. 2), 15, 17 - 19 и 118 (ч. 1) Конституции РФ относится к основным неотчуждаемым правам и свободам человека, выступает гарантией всех других прав и свобод и предполагает эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и обеспечивающего охрану прав и свобод человека и гражданина от произвола властей. Как указал Конституционный суд РФ, требование разумного срока судебного разбирательства отражает важнейший общественный запрос на эффективное и рациональное правосудие, одним из основных показателей которого является своевременность разрешения дел .
В соответствии со ст. 52 Конституции РФ права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом, государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причинен-
7 По делу о проверке конституционности положения пункта 5 части первой статьи 244.6 ГПК РФ в связи с жалобой гражданина С.Ю. Какуева: постановление Конституционного Суда РФ от 19 июля 2011 г. № 17-П // СЗ РФ от 25 июля 2011 г. № 30. Ст. 4699.
253
ного ущерба. Приведенным конституционным нормам корреспондируют положения Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью № 40/34 (принята Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 г.), предусматривающие, что лица, которым был причинен вред в результате действия, нарушающего национальные уголовные законы («жертвы»), имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством; при этом судебные и административные процедуры в большей степени должны отвечать их потребностям (п. 1, 4, 6 и 8).
Реализация указанных прав потерпевшего осуществляется, в частности, посредством использования механизмов уголовно-процессуального регулирования, предполагающих обязанность органов предварительного расследования при выявлении признаков преступления возбуждать уголовные дела, осуществлять от имени государства уголовное преследование по делам публичного и частно-публичного обвинения, обеспечивая тем самым неотвратимость ответственности виновных лиц и защиту прав лиц, пострадавших от преступлений. Невыполнение или ненадлежащее выполнение данной обязанности, выражающееся в том числе в длительном затягивании решения вопроса о наличии оснований для возбуждения уголовного дела, в неоднократных прерывании и возобновлении проверки по заявлению о преступлении, приводит к нарушению разумного срока рассмотрения дела и ограничению доступа потерпевших к правосудию8.
При этом лицо, обратившееся с требованием возбудить уголовное дело, не может быть лишено права на судебную защиту и на доступ к правосудию без неоправданной задержки по тому основанию, что оно не имеет формального уголовно-процессуального статуса потерпевшего, поскольку обеспечение гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, в частности потерпевшим, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении
9
соответствующих прав .
8 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Запорожец Л.М. на нарушение ее конституционных прав частью шестой статьи 148 УПК РФ: определение Конституционного Суда РФ от 17 окт. 2006 г. № 425-О // Документ официально опубликован не был // ГАРАНТ по сост. на янв. 2013 г.
9 По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова: постановление Конституционного суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П // РГ от 4 июля 2000 г., № 128; а также
254
По смыслу ст. 46 Конституции РФ и ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, нарушение права на судебную защиту, исходя из его природы, возможно лишь со стороны государства как субъекта, призванного гарантировать и обеспечивать его реализацию посредством установления конкретных процедур, включая установление системы мер, позволяющих в своей совокупности организовать и обеспечить доступ к правосудию и судебную защиту. Эта система мер определяется положениями законодательства Российской Федерации, а также международными обязательствами Российской Федерации, в том числе следующими из Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ее ст. 13 о праве каждого на эффективное средство правовой защиты, которому корреспондирует обязанность государства обеспечить соответствующие правовые инструменты, гарантирующие эффективную защиту в случае нарушения признанных в Конвенции прав и свобод. При этом, по смыслу данной статьи, установление соответствующих механизмов в национальном законодательстве должно предусматривать такой же уровень правовой защиты, как и при обращении в межгосударственные органы по защите прав человека, в частности в Европейский суд по правам человека10.
Аналогичной позиции придерживается и ЕСПЧ, указывая на обязанность государства - в силу требований ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей эффективные средства правовой защиты в государственном органе в связи с предполагаемым нарушением требований п. 1 ст. 6 данной Конвенции о рассмотрении дела в разумный срок, - предоставить внутригосударственные средства правовой защиты, позволяющие рассмотреть по существу «обоснованную жалобу» на нарушение Конвенции и предоставить соответствующую компенсацию11.
В целях улучшения внутренних средств правовой защиты Комитет Министров Совета Европы в п. 13 приложения к рекомендации от 12 мая 2004 г. «О повышении эффективности внутренних средств правовой защиты» рекомендовал государству-ответчику обеспечить потенциальным заявителям эффективные средства правовой защиты, позволяющие им обратиться в компетентный национальный орган власти. Быстрые и эффективные средства
определения Конституционного суда РФ от 22 янв. 2004 г. № 119-О, от 18 янв. 2005 г. № 131-О, от 24 нояб. 2005 г. № 431-О и от 17 нояб. 2011 г. № 1555-О-О.
10 По жалобе гражданки В. на нарушение ее конституционных прав статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации: определение Конституционного суда РФ от 3 июля 2008 г. № 734-О-П // СЗ РФ от 2 февр. 2009. № 5. Ст. 678.
11 По делу «Казюлин против России»: постановление от 25 февр. 2010 г. № 31849/05 // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. издание. 2010. № 2. С. 117-129.
255
правовой защиты должны позволить им получить возмещение на государственном уровне в соответствии с принципом субсидиарности конвенционной системы.
Европейский суд по правам человека считает, что ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не предоставляет потерпевшему от преступления права на «личную месть» или на actio popularis - право осуществлять публичное уголовное преследование преступника, включающее возбуждение уголовного разбирательства, преследование третьих лиц и назначение наказания за преступление12. При этом данный суд оценивает соблюдение прав потерпевшего от преступления с точки зрения, в частности, проведения эффективного расследования преступления соответствующими государственными органами: как указано в ряде его актов, обязательство расследовать - это не обязательство получить результат, а обязательство принять меры; не каждое расследование непременно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложенные заявителем факты, однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалоба оказалась обоснованной, к установлению и наказанию виновных; таким образом, исследование заслуживающих внимания сведений должно быть тщательным; это означает, что власти должны в каждом случае предпринимать серьезную попытку установить, что произошло, не используя поспешные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования; они должны принимать все разумные и доступные им меры для обеспечения доказательств относительно инцидента13.
В целях реализации следующей из Конституции РФ (ст. 46, ч. 1 и 3) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод обязанности Российской Федерации по обеспечению права каждого на справедливое судебное разбирательство его дела в разумный срок и исходя из необходимости создать надлежащие условия для осуществления права каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, а также прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью на охрану их прав законом, на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба
12 См. подробнее: постановления ЕСПЧ от 12 февр. 2004 г. по делу «Перес (Perez) против Франции», от 12 дек. 2006 года по делу «Байрами (Bajrami) против Албании» и от 7 янв. 2010 г. по делу «Ранцев против Республики Кипр и России» // Документ официально опубликован не был // ГАРАНТ по сост. на янв. 2013.
13 См. подробнее: постановление ЕСПЧ от 24 июля 2008 г. по делу «Владимир Романов против России»; решение ЕСПЧ от 11 окт. 2011 г. по жалобе № 11680/03 «Алоян и Надрян против России» // Документ официально опубликован не был // ГАРАНТ по сост. на янв. 2013.
256
(ст. 52 и 53 Конституции РФ), Федеральный закон «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» предусмотрел вспомогательный к общегражданскому порядку возмещения вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) государственных органов, механизм защиты прав на судебную защиту и на справедливое судебное разбирательство в виде присуждения компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок в качестве внутригосударственного средства правовой защиты от предположительно имевшего место нарушения требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Конституции РФ14.
При этом вспомогательная юридическая природа механизма компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок не освобождает государство от обязанности обеспечить такую компенсацию, если нарушено право на судопроизводство при рассмотрении требований потерпевшего, связанных с защитой его гражданских (в том числе имущественных) прав, которые должны были быть обеспечены в уголовном судопроизводстве, имеющем своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, в том числе путем заявления ими требований о компенсации причиненного вреда (п. 1 ч. 1 ст. 6 и ч. 1 ст. 42 УПК РФ).
В соответствии с Федеральным законом «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» потерпевшие при нарушении их права на судопроизводство в разумный срок могут обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за такое нарушение в порядке, установленном данным федеральным законом и процессуальным законодательством Российской Федерации (ч. 1 ст. 1); присуждение компенсации не зависит от наличия либо отсутствия вины суда, органов уголовного преследования (ч. 3 ст. 1) и не препятствует возмещению вреда в соответствии со ст. 1069, 1070 ГК РФ (ч. 4 ст. 1).
Как следует из представленных материалов, требования заявителя о возбуждении уголовного дела в отношении судебного пристава-исполнителя были фактически направлены на понуждение его к обеспечению исполнения ранее вынесенного судебного решения по взысканию с должника по исполнительному листу, по которому он был взыскателем, и не касались защиты имущественных прав потерпевшего в уголовном процессе (возмещения по
14 См. ранее: Постановление Конституционного суда РФ от 19 июля 2011 года № 17-П.
257
гражданскому иску причиненного преступлением вреда), что не позволяет рассматривать оспариваемое положение ч. 1 ст. 1 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» как нарушающее конституционные права заявителя в его конкретном деле.
В качестве промежуточного вывода, по нашему мнению, следует указать, что, несмотря на отсутствие понятия «злоупотребления правом» в уголовном законодательстве, данная категория активно используется в судебных решениях. В частности, Конституционным судом РФ высказана правовая позиция, согласно которой «статья 258 УПК РФ направлена на обеспечение надлежащего осуществления правосудия по уголовным делам и пресечение нарушений установленного в судебном заседании порядка со стороны участников уголовного судопроизводства, включая подсудимого и его защитника, а также иных присутствующих в зале судебного заседания лиц. Данная статья не лишает подсудимого права на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, в том числе с помощью приглашенного им защитника, не являющегося адвокатом, исключая лишь возможность злоупотребления последним предоставленными ему правами»15.
Вышесказанное наглядно демонстрирует потребность практики в правовом закреплении явления злоупотребления правом. Особо остро этот вопрос проявляется в контексте беспрецедентного роста коррупции и провозглашенной государством борьбы с ней, одним из направлений которой является совершенствование механизма антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов. Полагаем, что именно высшие судебные инстанции, обобщая судебную практику и реализуя свое право законодательной инициативы, должны предпринимать необходимые меры, направленные на исключение в уголовно-процессуальном законодательстве норм, позволяющих участникам процесса злоупотреблять своими правами.
Список литературы
1. Дело «Худоеров против Российской Федерации» (Жалоба № 6847/02) // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. изд. 2006. - № 7. - С. 57-99.
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS № 005 (Рим, 4 нояб. 1950 г.) (с изм. и доп. от 21 сент. 1970 г., 20 дек. 1971 г., 1 янв. 1990 г., 6 нояб. 1990 г., 11 мая 1994 г.). Конвенция ратифицирована Российской Федерацией Феде-
15 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Телепина Андрея Валентиновича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 258 УПК РФ: определение Конституционного суда РФ от 21 февр. 2008 г. № 131-О-О // Документ официально опубликован не был // ГАРАНТ по сост. на янв. 2013.
258
ральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // СЗ РФ. - 8 янв. 2001. - № 2. -Ст. 163.
3. По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан: постановление Конституционного суда РФ от 22 марта 2005 г. № 4-П // РГ -1 апр. - 2005. - № 66.
4. По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова: постановление Конституционного суда РФ от 29.11.2010 № 20-П // СЗ РФ. - 13 дек. 2010. - № 50. - Ст. 6808.
5. По жалобе гражданина Тищенко Константина Михайловича на нарушение его конституционных прав положением части 1 статьи 1 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»: определение Конституционного суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. № 1258-О. (Документ официально опубликован не был) // ГАРАНТ: система информ.-правового обеспечения по сост. на ноябрь 2015 г.
6. По делу о проверке конституционности положения пункта 5 части первой статьи 244.6 ГПК РФ в связи с жалобой гражданина С.Ю. Какуева: постановление Конституционного суда РФ от 19 июля 2011 г. № 17-П // СЗ РФ. - 25 июля 2011. -№ 30. - Ст. 4699.
7. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Запорожец Л.М. на нарушение ее конституционных прав частью шестой статьи 148 УПК РФ: определение Конституционного суда РФ от 17 окт. 2006 г. № 425-О. (Документ официально опубликован не был) // ГАРАНТ: система информ.-правового обеспечения по сост. на ноябрь 2015 г.
8. По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова: постановление Конституционного суда РФ от 27 июня 2000 года № 11-П // РГ. -4 июля 2000 г. - № 128; а также определения Конституционного суда РФ от 22 янв. 2004 г. № 119-О, от 18 янв. 2005 г. № 131-О, от 24 нояб. 2005 г. № 431-О и от 17 нояб. 2011 г. № 1555-О-О.
9. По жалобе гражданки В. на нарушение ее конституционных прав статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации: определение Конституционного суда РФ от 3 июля 2008 г. № 734-О-П // СЗ РФ. - 2 февр. 2009. - № 5. - Ст. 678.
10. Казюлин против России: постановление от 25 февр. 2010 г. № 31849/05 по делу // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. изд. - 2010. - № 2. - С. 117-129.
11. Постановления ЕСПЧ от 12 февр. 2004 г. по делу «Перес (Perez) против Франции»; от 12 дек. 2006 г. по делу «Байрами (Bajrami) против Албании» и от 7 янв. 2010 г. по делу «Ранцев против Республики Кипр и России». (Документ официально опубликован не был) // ГАРАНТ: система информ.-правового обеспечения по сост. на ноябрь 2015 г.
12. Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2008 г. по делу «Владимир Романов против России»; решение ЕСПЧ от 11 окт. 2011 г. по жалобе № 11680/03 «Алоян и Надрян против России». (Документ официально опубликован не был) // ГАРАНТ: система информ.-правового обеспечения по сост. на ноябрь 2015 г.
13. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Телепина Андрея Валентиновича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 258 УПК РФ: определение Конституционного суда РФ от 21 февр. 2008 г. № 131-О-О. (Документ официально опубликован не был) // ГАРАНТ: система информ.-правового обеспечения по сост. на ноябрь 2015 г.
14. Кобыльский К.А., Крижановская Г.Н., Марченко А.В. и др. Злоупотребление правом: моногр. / под общ. ред. Р.А. Шахбазова. - СПб.; Белгород: ЭПИЦЕНТР, 2015. - 120 с.
