CC BY
17
кой диахронической перспективе. Причиной этого Е. фон Контцен видит общее для всех имплицитно или эксплицитно когнитивных подходов, к которым относится и неестественная нарратология: они «исходят из идеи сходства и тогда, когда в действительности имеется различие» (с. 18). Но на самом деле исторически изменчивые, специфичные для каждой эпохи контексты важны, несмотря на то что наши перцептивные механизмы и способы телесного функционирования остаются неизменными на протяжении веков.
Критика неестественной нарратологии не означает отсутствия настоятельной необходимости в осмыслении того, каким образом функционирует неестественное в литературе до эпохи Нового времени. Е. фон Контцен считает, что с этой целью следует адаптировать к изучению неестественного концепцию социально-политической действенности формы, принадлежащую К. Левин1. Некоторые аспекты неестественных нарративов являются константами на протяжении всей истории литературы (например, говорящие животные или такой прием, как металепсис), но их значение и функции, интертекстуальные связи, степень необычности подвержены вариациям, имеющим политическое измерение. «Трансгрес-сивность, порождаемая неестественными элементами нарратива, не бывает нейтральной» (с. 20), она всегда связана с дискурсом о ценностях, власти, критике, интертекстах и затрагивает аффективные аспекты читательского восприятия.
Е.В. Лозинская
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ И ВЛИЯНИЯ, СРАВНИТЕЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
2020.02.004. СОКОЛОВА Е.В. МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «IM SPANNUNGSFELD GOETHES: ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО В ПОЛЕ ПРИТЯЖЕНИЯ ГЁТЕ» (Москва : ИМЛИ : ВШСИ. - 25-26 ноября 2019 г.). (Обзор докладов).
Ключевые слова: творчество И.В. Гёте; «гётеведение»; литература Германии; штюрмерство; романтизм; «мировая литература»; «Фауст»; «Ифигения в Тавриде»; рецепция Гёте.
1 Levine C. Forms: Whole, rhythm, hierarchy, network. - Princeton; Oxford,
2015.
Международная научная конференция «Im Spannungsfeld Goethes: Литература и искусства в поле притяжения Гёте», организованная Институтом мировой литературы (ИМЛИ РАН), Высшей школой сценических искусств (ВШСИ) при участии Комиссии по изучению творчества Гёте и культуры его времени (при Научном совете РАН «История мировой культуры») и Научно-исследовательской лаборатории по изучению национально-культурных кодов русской идентичности в контексте современной европейской ментальности (ННГУ им. Н.И. Лобачевского) прошла 25-26 ноября 2019 г. в Москве. В ней приняли участие более 70 ученых из России, Беларуси, Германии и Швейцарии: не только германисты, но также слависты, культурологи, историки искусства, представители естественных наук, экономисты. Оргкомитет конференции (к.ф.н. П.В. Абрамов, ВШСИ; д.ф.н. Т В. Кудрявцева, ИМЛИ; к.ф.н. М.Ф. Надъярных, ИМЛИ; д.ф.н. К.А. Чекалов, ИМЛИ; проф. Т.А. Шарыпина, ННГУ; проф. Г.В. Якушева, ГосИРЯ) благодарит за помощь и поддержку также Институт немецкой культуры им. Гёте в Москве (Goethe-Institut Moskau) и Немецкую службу академических обменов (DAAD).
На открытии конференции с приветственным словом к участникам обратился научный руководитель ИМЛИ академик РАН, д.ф.н., проф. А.Б. Куделин. Как специалист по восточным литературам, он подчеркнул, что Гёте, автор «Западно-восточного дивана», одним из первых в Западной Европе стал грезить о возможности духовного синтеза Востока и Запада. Вслед за ним с приветственным словом выступили директор Института русско-немецких литературных и культурных связей, зав. кафедрой немецкой филологии им. Т. Манна (РГГУ) проф. Дирк Кемпер; президент Российского союза германистов, научный руководитель НИУ ВШЭ (Нижний Новгород) проф. В.Г. Зусман; председатель Гётевской комиссии в Москве проф. Г.В. Якушева. Прозвучало также видеообращение вице-президента Общества Гёте в Веймаре проф. Йохана Гольца (Германия).
Пленарные доклады первого дня конференции в ИМЛИ порадовали открытиями и задали творческую атмосферу научной полемики. Д-р ф.н., проф. Е.А. Тахо-Годи (МГУ, ИМЛИ) сообщила о найденных в архивах А.Ф. Лосева его неопубликованных текстах, написанных в Беломорско-Балтийском лагере в 1933 г. В них
рассматриваются три гётевских текста: трактат «К учению о цвете», трагедия «Фауст», роман «Страдания юного Вертера». В ее докладе эти неизвестные ранее тезисы были соотнесены не только с высказываниями разных лет А.Ф. Лосева о Гёте, но и с художественной прозой философа, создававшейся также в лагерном заключении (рассказ «Из разговоров на Беломорстрое»).
Проф. Полоцкого университета (Беларусь), д.ф.н. А.А. Гуг-нин (ПГУ) осветил некоторые проблемы современного изучения Гёте, обобщив свой длительный опыт участия в создании отечественной «гётеаны», а научный руководитель НИУ ВШЭ д.ф.н., проф. В.Г. Зусман еще раз продемонстрировал универсальность фигуры Гёте в докладе «Гений и место: Гёте и собор в Страсбурге»; д.ф.н., проф. Г.В. Якушева (ГосИРЯ, Москва) сгруппировала, проанализировала и озвучила суждения Гёте о смысле бытия, а д.ф.н. Л.Н. Сазонова (ИМЛИ РАН) собрала и представила суждения о Гёте известного отечественного литературоведа А.В. Михайлова. Д-р филол.н., проф. Ю.Б. Орлицкий (РГГУ) разобрал «особенности гекзаметра» в русских переводах «Римских элегий» Гёте, а В.А. Пронин (ИСИ, Литинститут), профессор, д.ф.н., драматически высветил отечественные «страсти по Фаусту».
Проф. Н.Т. Пахсарьян (МГУ, ИНИОН РАН) проанализировала восприятие гётевской концепции «мировой литературы» (Weltliteratur) современным французским литературоведением на материале наиболее важных публикаций последних лет. Французские филологи рассмотрели особенности перевода этого понятия на другие языки и его бытования в разные периоды в разных странах (Ж. Давид), включая современный этап культурной глобализации (К. Прадо, Т. Самуайо); проанализировали социальную историю этого понятия (К. Ландрен), выявили специфику гётевской «мировой литературы» как теоретико-литературной стратегии (Ж. Мюллер), развили идею «littérature-monde» (литературы без фиксированного места зарождения и распространения) (Э. Глис-сан), показав ее продуктивность для изучения постколониальной литературы и т. п.
Доклад проф. А.И. Жеребина, зав. кафедрой зарубежной литературы РГПУ им А.И. Герцена (СПб), «Гёте и утопия мировой литературы», зачитанный на секции «Теория творчества, тексты и интертексты», осветил эту концепцию с другой стороны. Содер-
жание оппозиции «национальная литература - всемирная литература» (сформулированной Гёте в 1827 г.) раскрывается в нем с опорой на диалектику герменевтического круга, которая в контексте классико-романтической утопии эстетического гуманизма связана с идеей Гёте. Анализ высказываний Гёте на тему мировой литературы свидетельствует о том, что намеченная им концепция принципиально отличается, с одной стороны, от идеала res publica litteraria XVII-XVIII вв., с другой - от тотальной глобализации культуры, предсказанной в «Коммунистическом манифесте».
Далее в рамках той же секции проф. РГПУ им. А.И. Герцена, д.ф.н. А.Л. Вольский раскрыл в своем докладе представления Гёте о творческой фантазии на материале драмы «Торквато Тассо», подчеркнув особую роль этого текста в становлении эстетики гения и постановке проблемы творческой фантазии, вновь актуализированной в литературе модернизма. Драма Гёте была рассмотрена им в контексте дискуссии о гениальности XVIII в. через призму эстетики Канта с опорой на его «Критику способности суждения».
Проф. кафедры культурологии Белорусского государственного университета Г.В. Синило (Минск) подчеркнула роль Писания в творчестве Гёте. Принципы библейской поэтики, связанные со стремлением к выражению трансцендентного, оказались близки немецкому штюрмерству. Однако наиболее притягательный для Гёте библейский текст - Песнь песней, свободное переложение которой он создал в конце штюрмерского периода, выразив бури собственных чувств и свое пантеистическое мироощущение через парафраз библейского текста.
Новое осмысление им библейской поэзии, ее принципов наиболее наглядно выражено в «Западно-восточном диване», соединившем поэзию с культурологией, исследованиями восточных культур, включая древнееврейскую. Библия в восприятии Гёте конституирует фундамент диалога между Западом и Востоком, иудейско-христианским и мусульманским мирами: «Западно-восточный диван» пронизан библейскими мотивами и аллюзиями на Песнь песней, в которой Гёте видел Книгу Любви, отражающую законы человеческого сердца и универсума. Г.В. Синило подчеркнула роль этого текста как одного из важнейших смысло-и текстопорождающих для поэзии Гёте.
Доцент кафедры русской литературы Дагестанского госуниверситета Ф.Х. Исрапова (Махачкала) рассмотрела цикл «Сонеты» (1807-1808) как манифест теории поэтического творчества. Особого внимания в этом ракурсе заслуживает, по ее мнению, первый сонет гётевского цикла, где в истории потока, остановленного Ореадой в его стремлении к океану и разлившегося в озеро, «чтобы всегда самим собой питаться», вырисовывается модель отношений Поэта и Девушки. Рефлексия заявляет здесь о себе как тема «самоотражения», обрамляющая весь корпус текста названного сонета, причем возникающая в финале картина «рефлексии рефлексии» в природе (созвездия наблюдают в брызгах пены блеск собственного отражения) предстает образным предварением явления поэтической саморефлексии («поэзия поэзии»), которое реализуется в третьем, восьмом, девятом, десятом, двенадцатом, четырнадцатом и пятнадцатом сонетах цикла. Теоретическое обоснование своему подходу Ф.Х. Исрапова находит в тезисе А.В. Михайлова о том, что основные понятия литературоведения -это образы, приобретающие в науке терминологическое значение.
Д-р ф.н. Т А. Шарыпина, зав. кафедрой зарубежной литературы ННГУ им. Н.И. Лобачевского, проследила в своем докладе «метаморфозы Ифигении» - от Еврипида, через Гёте, к Фолькеру Брауну (р. 1939), откликнувшемуся на падение Берлинской стены (1989) драматическим отрывком в стихах «Ифигения на свободе» («Iphigenie in Freiheit», 1991). Провал его постановки на территории бывшей Западной Германии и бешеный успех на востоке страны в 1992 г. обнажил, по ее мнению, насущные проблемы Германии, порожденные объединением. В названном «драматическом отрывке» (как определяет его жанр сам автор) доводятся до апогея тенденции дегероизации, демифологизации и осовременивания античного материала. Перед нами своеобразный трагический («злой») эпилог к драме Гёте, представляющий возможный вариант развития событий после известных слов гётевского Фоан-та: «Счастливый путь!» Форма, избранная писателем, сама по себе демонстрирует, какая бездна отделяет представления о нравственности и гуманизме современного человека, вовлеченного в вихрь политических событий, от идеалов веймарского классицизма. Классическая стройность и строгость драмы Гёте противостоит хаотическому чередованию фрагментов потока сознания у
Ф. Брауна, основанному на традициях абсурдистского или постмодернистского театра. При этом текст Ф. Брауна вовсе не является пародией или травестией по мотивам Гёте, а представляет размышления современного писателя о принципиальной недостижимости идеала «чистой человечности», созданного Гёте по канонам Винкельмана в качестве образца для исправления нравов его современников.
В секции «Фаустиана» первым порадовал слушателей д.ф.н., в.н.с. ИМЛИ РАН А.Е. Махов (проф. кафедры теоретической и исторической поэтики РГГУ), который сосредоточился на последней строке гётевского Фауста - «...Zieht uns hinan» («...Тянет нас вверх»), завершающей знаменитую формулу «Das EwigWeibliche... » из строки предпоследней.
Вслед за Э.Р. Курциусом понимая топос как «схему мысли и выражения», А.Е. Махов считает топосом отразившееся в последней строке древнее и устойчивое представление о некой духовной силе, которая тянет человека вверх: это может быть надежда (Иоанн Златоуст), любовь (бл. Августин), некая «ratio directa» (в анонимном средневековом стихотворении «Sermo»), вечность (Вальтер Шатильонский), поэзия (Боккаччо), Бог, Иисус Христос (от Гелинанда из Фруамона до эмблемы Жоржетты де Монтене) и т.п. Гёте, по мнению докладчика, обновил схему, подставив в нее новую силу «вечно-женственного». Однако схема топоса при этом не изменилась, о чем свидетельствует сохранение основного признака на уровне «выражения» - подчеркнуто материального глагола «ziehen», которому в латинских текстах семантически точно соответствует «trahere», а во французских - «tirer»: иными словами, духовное начало у Гёте несомненно обладает материальной мощью.
Заседания второго дня конференции проходили в здании ВШСИ, где к участникам конференции вновь обратились с приветствиями представители принимающей стороны. Ректор ВШСИ заслуженный работник культуры А. Е. Полянкин отметил широкий охват тем, затронутых участниками; проректор по научной работе проф. Д.В. Трубочкин (ВШСИ) подчеркнул органичность проведения посвященной Гёте конференции в стенах Школы сценического искусства. От кафедры социальных и общегуманитарных
дисциплин с приветственным словом выступила зав. кафедрой к.и.н. Е.В. Робустова.
Пленарное заседание второго дня объединило сообщение о чувственном постижении наследия Гёте Сергеем О. Прокофьевым, внуком композитора (Астрид Прокофьева, Дорнах), а Ганс Хаслер (Дорнах / Лахти, Финляндия) рассказал об истории создания «Гё-теанума» и о восприятии идей, положенных в его основу, представителями русской культуры - А. Белым, М. Волошиным, М. Чеховым.
Остальные доклады распределились по восьми секциям, три из которых работали в рамках первого дня конференции в ИМЛИ («Философия сюжетов, жизни и языка», «Теория творчества, тексты и интертексты», «Фаустиана»), еще пять («Прочтения и переводы - пространство интерпретации и диалога», «Гёте и музыка», «Театр, кино и визуальные образы», «Русский Гёте», «Гёте в немецком художественном сознании») - во второй день, в стенах ВШСИ, и затрагивали самые неожиданные аспекты.
Доцент ВШСИ, к.ф.н. П.В. Абрамов в докладе об аспектах диалога с предшественниками как структурно важных элементах «автобиографического космоса Гёте» на секции «Прочтения и переводы - пространство интерпретации и диалога» отметил, что в автобиографических текстах Гёте (в первую очередь это «Поэзия и правда») важное структурное значение имеет столкновение различных пространственно-временных пластов - как в семиотическом, так и в жанровом смысле: сказки, новеллы, хроникальные свидетельства из воспоминаний современников (концепт «постпамять») вторгаются в повествование. Само построение автобиографии связано у Гёте с идеей пра-растения и раскрытием личности как энтелехии в пространстве единого Космоса. Следуя установкам Г.Д. Гачева, докладчик выдвинул предположение, что образ героя сложился как результат столкновения двух «космосов» (Греции и Германии), и поставил целью проследить взаимодействие этих двух культур в «Поэзии и правде» (сказка «Новый Парис»). В начале текста поэт упоминает гороскоп и созвездия, под которыми родился, «вписывая» себя во Вселенную. Позднее, уже оказавшись в Веймаре, Гёте, как известно по дневниковым записям, присваивал всем окружавшим его людям астрологические обозначения и прозвища: Карл Август - Юпитер, Гердер - Нептун, гос-
пожа фон Штейн - солнце, символический центр его любовного космоса на тот период. Само возникновение автобиографии поэта связано с рецепцией сходных по жанру текстов эпохи Возрождения, прежде всего Дж. Кардано и Б. Челлини. Структурно, типологически, жанрово первые страницы «Поэзии и правды» перекликаются с автобиографией Кардано. Однако, формируя автобиографический канон, Гёте не только обращается к опыту гениев эпохи Возрождения, но и адресуется к коллективной памяти читателя, моделируя пространство новой «автобиографической памяти», где сам процесс «автобиографирования» сопряжен с игрой и контаминацией разных пространственно-временных пластов. Всё это сближает структуру автобиографии Гёте с полижанровой структурой уникального метаромана, который имеет типологические и жанровые «выходы» в XXI в.
Восприятие Гёте немецким сознанием в ХХ в. осмысливалось на секции «Гёте в немецком художественном сознании», открытой совместным докладом д.ф.н., проф. Л.Г. Полубояриновой (СПбГУ) и д.ф.н., проф. кафедры истории зарубежных литератур О.Н. Кулишкиной (СПбГУ), в котором были сопоставлены две «Мариенбадские элегии» - И.В. Гёте и В.Г. Зебальда (1944-2001).
«Мариенбадская элегия» (1823) И.В. Гёте, включенная им позднее в поэтический цикл «Трилогия страдания», представляет собой прецедентный текст немецкой культуры, тесно связанный с популярным биографическим мифом о влюбленности 73-летнего поэта в 17-летнюю Ульрику фон Леветцов. Сложность и глубина метафорики, специфика пафоса текста, в котором многовековая традиция европейской элегии достигает невиданных прежде высот и одновременно подводится к своему пределу, стали давно «классическим материалом», включенным в традиционные университетские курсы германистики. С этой, традиционно-канонической, стороны данный текст хорошо знал В.Г. Зебальд (1944-2001), филолог-германист и писатель, начинавший свой путь к олимпу современной немецкоязычной литературы (после выхода романа «Аустерлиц» в 2001 г.) со студенческой скамьи филологического факультета Фрайбургского университета.
Собственная «Мариенбадская элегия» (1999) В.Г. Зебальда -текст, к настоящему моменту почти не изученный, - на первый взгляд, являет собой попытку деканонизации классического текста
Гёте путем восстановления биографического контекста (пребывание стареющего Гёте в Мариенбаде, его знакомство с семейством фон Леветцов) и репрезентации восприятия лирическим субъектом реалий курортного города, его «музейных» объектов, имеющих отношение к гётевскому тексту. Тем самым последовательно «выветривается» элегический пафос. Помимо этого, как показали докладчики, у Зебальда имеет место замена гётевской элегичности собственным меланхолическим пафосом, ориентированным на высоко ценимого им философа Франкфуртской школы Вальтера Беньямина. На основе последовательного сопоставления двух элегий на содержательном и формальном уровне были выделены моменты продуктивного смещения акцентов, реализуемого В.Г. Зе-бальдом предположительно с опорой на теорию (в частности, фотопоэтику) В. Беньямина.
Д-р филол. н. Ю.Л. Цветков, проф. кафедры германо-романских языков и литературы Ивановского государственного университета, рассмотрел преломление одного сюжета - «истории маршала Бассомпьера» - у И.В. Гёте и Г. фон Гофмансталя и показал, что последний, использовав при создании новеллы «Приключения маршала Бассомпьера» (1900) гётевский сюжет, разворачивает его в новеллу, свидетельствующую о символистском понимании мира и человека у Гофмансталя, что делает его текст принципиально отличным от гётевской «новеллы характеров» из «Разговоров немецких беженцев» (1794).
Профессор кафедры романо-германских языков Ульяновского государственного пед. университета д.ф.н. Г.А. Лошакова рассмотрела в сопоставлении «трагические образы женственности»: Маргариту из «Фауста» И.В. Гёте и ее тезку из «Записок моего прадеда» А. Штифтера, подчеркнув, что оба персонажа восходят к образу святой Маргариты, которая боролась с дьявольским драконом и победила его силой веры.
Д-р ф. н. доц. Литературного института им. А.М. Горького (Москва) Н. В. Гладилин раскрыл параллелизм тем и мотивов в творчестве И.В. Гёте и Ф.М. Клингера. Последний, будучи земляком Гёте, строил свою жизнь и службу словно по образцу веймарской карьеры знаменитого соотечественника - но в России, куда отправился, будучи изгнанным из Веймара, и где стал генерал-лейтенантом, директором Пажеского корпуса, куратором Дерпт-
ского университета. В дебютной драме Клингера, рыцарской трагедии «Отто», докладчик видит своеобразный ответ на «Геца фон Берлихингена» Гёте, а в последней - «Медее на Кавказе» - полемику с «Ифигенией в Тавриде»; романы «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад» и «Фауст стран Востока» представляют собой заочный спор с «Фаустом» Гёте, а «История немца новейшего времени» трактует тему Французской революции, поднятую Гёте в «Разговорах немецких беженцев». При этом произведения Клин-гера, которым совершенно чужда гармоничная картина мира, гораздо более непримиримы и пессимистичны, чем «параллельные им» тексты веймарского олимпийца.
Кандидат филол.н. из ИМЛИ Н.И. Ковалёв рассмотрел восприятие Гёте немецким поэтом-экспрессионистом Готфридом Бенном (1886-1956), врачом по профессии, для которого особенно важна была именно естественнонаучная составляющая творчества великого предшественника, - на материале эссе «Гёте и естественные науки» (1932), прозвучавшего в Германии в год столетия со дня смерти веймарского классика.
Завершая заседание секции, доц. РГГУ, к.ф.н. О.С. Асписова (Москва) показала, какое сопротивление в культурной среде Германии разных периодов встречали проявления так называемого культа Гёте. Это началось еще при жизни последнего (В. Менцель, Л. Бёрне, отчасти Г. Гейне, младогерманцы), продолжалось на протяжении всего XIX в., и поскольку рубеж Х1Х-ХХ вв. вновь был отмечен почти единодушным поклонением олимпийцу (именно из «гётеведения» выросло в Германии «литературоведение» как самостоятельная дисциплина), «инструментализацией» Гёте как единственного и исключительного немецкого национального автора, сопротивление «культу» также заметно возросло. На примерах из дневников Г. Гауптмана, Теи Штернхайм-Бауэр, статей Ф. Гундольфа докладчица представила варианты индивидуального поклонения Гёте, а затем наметила главные этапы становления «антикульта» как закономерной реакции на подобное поклонение, чем-то напоминающее религиозное, - с опорой в первую очередь на статьи К. Штернхайма, являющие собой яркие примеры «антикульта», где на Гёте, как символ «золотой середины», постепенно перекладывается ответственность за бездуховность бюргерской немецкой жизни. О.С. Асписова также подчеркнула, что в «анти-
культе», как и в «культе», исчезает собственно Гёте, редуцируемый до «знака», отсылающего к несовместимым в своей противоположности значениям.
2020.02.005. МИЛЛИОНЩИКОВА Т.М. ВОСПРИЯТИЕ ИНОЯЗЫЧНОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ: РУССКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРЫ Х1Х - НАЧАЛА ХХ в. (Обзор).
Ключевые слова: Фр. Ассизский; Ш. де Лакло; В. Скотт; А.С. Пушкин; Н.В. Гоголь; М.Ю. Лермонтов; Ф.М. Достоевский; Л.Н. Толстой; Х. Соррилья; Э. По; национальное и интернациональное в литературе; рецепция; литературные взаимосвязи; компаративистика; литературный перевод.
Цель обзора - представить статьи, авторы которых исследуют одну из актуальных проблем современного литературоведения -восприятие художественного произведения в инонациональной культурной среде: как процессы вхождения произведений западноевропейской и американской литературы в российский культурный контекст Х1Х - начала ХХ в., так и восприятие русской классики иностранными читателями.
М.С. Самарина (СПбГУ) [8] рассматривает рецепцию средневекового итальянского мистика Франциска Ассизского русскими мыслителями, писателями и поэтами Х1Х-ХХ вв. Из всех религиозных деятелей Западной Европы Франциск Ассизский - самый любимый и самый известный в восточнохристианском мире. Фигура великого мистика с его острейшим ощущением личной сопричастности человеческим страданиям и ответственности перед миром и Богом всегда привлекала российскую интеллектуальную мысль, и в России научное изучение и художественное восприятие Франциска Ассизского имеет длительную историю. Идеи, созвучные с францисканскими, обнаруживаются у Ф.М. Достоевского (тема бедности, унижений и страданий), у Л.Н. Толстого (толстовское непротивление злу) и в русской религиозной философии (мысль Н.А. Бердяева о Фр. Ассизском как вдохновителе Возрождения). В поэзии Серебряного века с его культом итальянского Средневековья под впечатлением личности и деятельности св. Франциска ока-
