CC BY
20
2017.03.015. И В. ГЁТЕ: PRO ET CONTRA: Антология / Сост., вступ. ст., коммент. Данилевского Р.Ю., Роговера Е.С., Стаднико-ва Г. В. - СПб.: РХГА, 2015. - 946 с.
Ключевые слова: И.В. Гёте; русская культура; литература; наследие; вертеризм; символизм.
Материалы антологии показывают историю и закономерности восприятия творчества и личности Иоганна Вольфганга фон Гёте в России, раскрывают типологическое родство отечественной культуры с гуманистическими традициями западноевропейского Просвещения и крупнейшим его представителем И.В. Гёте. Антология содержит пять разделов: «Из первых откликов о Гёте в России», «Гёте как поэт и мыслитель», «Гёте и русская литература», «Гёте-естествоиспытатель» и «Гёте и искусство».
В открывающий книгу раздел «Из первых откликов о Гёте в России» вошли фрагменты из статей и писем О.П. Козодавлева -первого переводчика произведений великого немца на русский язык; Н.М. Карамзина; встречавшихся с Гёте поэтов В.К. Кюхельбекера и В. А. Жуковского, который перевел 18 его стихотворений, молодого С.П. Шевырёва, будущего историка литературы; А.С. Пушкина; В.Г. Белинского; А.В. Дружинина; С.С. Уварова; А. И. Герцена.
В 1804 г. женой принца-наследника Веймарского герцогства стала российская великая княжна Мария Павловна (1786-1859), дочь императора Павла I и сестра двух последующих русских императоров - Александра I и Николая I, - с которой у Гёте установились теплые отношения. С этого времени и до конца жизни он был в курсе событий, происходивших в России, его внимание привлекала и русская культура. Судьбу произведений немецкого гения в России, взаимосвязи его творчества с русской культурой, историю переводов прослеживают составители антологии Р.Ю. Данилевский, Е.С. Роговер и Г.В. Стадников в предисловии «Гёте и Россия».
История «русского» Гёте начинается в 1780 г., когда в Петербурге вышли в свет два издания перевода трагедии «Клавиго». Автора перевода О.П. Козодавлева, видного государственного деятеля, пьеса привлекла тем, что была «созвучна популярной в те годы литературе сентиментализма» (с. 15). В двух последних десяти-
летиях XVIII и первом XIX в. самым популярным произведением Гёте у русского читателя становится роман «Страдания юного Вер-тера». Вместе с переводом романа на русский язык и стал популярным особый тип мироощущения, получивший название «верте-ризм». В эти годы он определялся комплексом черт и настроений, из которых доминирующими были: «обостренная чувствительность, меланхоличность, глубокая неудовлетворенность социальной жизнью, бегство на лоно природы, трагическое отчаяние, порожденное неразделенной любовью» (с. 16). Самые истовые вертерианцы выступали с апологией самоубийства. Отношение к вертеризму было неоднозначным: в одном случае оно вызывало резко негативную оценку, в другом - понимание и поэтизацию. Так, Карамзин, высоко ценивший талант Гёте, решительно осудил «вызывающий ужас» поступок Вертера.
В конце первого десятилетия XIX в. в русской литературе начинает формироваться идеал современного мирообъемлющего поэта, связанный с именем Гёте. Этот идеал, каким он виделся Жуковскому, был принят в среде московских любомудров, был близок и Е. Баратынскому.
Для либеральной дворянской литературы эпохи декабристов, ориентированной на Байрона, полагают авторы комментариев антологии, проблема Гёте еще не представляла актуальности. Поворот обозначает зарождение «немецкой школы»: кружок «любомудров» (1824-1825). Только после разгрома дворянской оппозиции, в условиях начинающейся политической реакции, в «Московском вестнике» (1827-1830) возник критический орган «школы Гёте», интерпретирующий его поэзию в духе романтического шеллинги-анства (статьи Шевырёва). Начиная с этого времени и до начала 1860-х годов «проблема Гёте» не сходит со страниц русской критики (с. 890).
На гребне общественного подъема 1830-х годов позиция Гёте стала представляться недостаточно граждански активной, а для некоторых критиков он стал «примером политического индифферентизма» (с. 20). Миф, просуществовавший несколько десятилетий, уходил в прошлое. Одним из первых это отметил И. Киреевский. В эти годы менялись оценки немецкого гения у Кюхельбекера, Белинского, Герцена.
Со второй половины XIX в. начался новый этап - «время глубокого критического постижения и творческого освоения на русском языке богатейшего литературного наследия Гёте» (с. 28). Из великих русских писателей эпохи реализма самым глубоким знатоком творчества великого немца был И.С. Тургенев, называвший себя «заклятым гётеанцем», что означало для русского писателя «постоянный внутренний диалог, подчас спор с Гёте и попытки вслед за ним ответить на "фаустовские" вопросы философии природы и человека» (с. 29). Тургенев опровергал распространенное тогда в Германии и России мнение о том, будто гётевский Фауст оправдывает собой эгоизм его создателя. Писатель видел в Фаусте «не оправдание себялюбия, а утверждение прав суверенной человеческой личности» (с. 30).
У Ф.М. Достоевского симпатии к Ф. Шиллеру как к родственной душе, защитнику униженных и оскорбленных, преобладали над интересом к Гёте. В пору развертывания своего евангельско-моралистического учения Л.Н. Толстой порицал безнравственность «Фауста», эгоизм и безбожие его автора. Но творчество Гёте и Достоевский, и Толстой знали прекрасно, и именно Толстому принадлежит знаменитая фраза (из его дневника 1863 г.): «Читаю Гёте и роятся мысли». Другие русские писатели XIX - начала XX в., включая А.П. Чехова и М. Горького, относились к наследию Гёте как к составной части знаний, необходимых каждому образованному современнику, не выделяя поэта из общей когорты европейских классиков.
Раздел «Гёте как поэт и мыслитель» включает фрагменты работ переводчика «Фауста» Н.А. Холодковского; философа В.С. Соловьёва; поэтов-символистов К.Д. Бальмонта, Вяч.И. Иванова, С.М. Соловьёва, Андрея Белого; проф. А.И. Кирпичникова, одного из первых русских специалистов по сравнительному литературоведению; критиков И.И. Иванова и Ю.И. Айхенвальда; историка западноевропейских литератур А. А. Шахова; лермонтоведа П. А. Висковатова; первого директора Пушкинского Дома Академии наук Н.А. Котляревского; академика В.М. Жирмунского, поэтов М.А. Волошина и Б.Л. Пастернака; писателей М.М. Пришвина и М.С. Шагинян; литературоведов А.А. Аникста, А.В. Гулыги, А. В. Михайлова и др.
Русский символизм опроверг мнение о том, что наследие Гёте мертво. «Выработанная эстетикой веймарского классицизма идея высшего идеального мира красоты была с энтузиазмом подхвачена символистами. Более того, мысль Гёте о символичности материального бытия, под которым скрыт мир идей, зыбкий, подобно радуге над водопадом, но тем не менее реальный, мысль, переиначенная символистами в неоромантическом духе, легла в основу их эстетики» (с. 30-31), - утверждают составители антологии. В многозначных словах Мистического хора из финала второй части «Фауста» - «Все преходящее есть лишь иносказание» - видели утверждение понятия символа. Это следует из трактовки В.С. Соловьёвым гётевской идеи Вечной Женственности» (фрагмент его статьи «Общий смысл искусства» опубликован в этом разделе см.: с. 115).
В главе «Гёте на рубеже двух столетий» (фрагмент см.: с. 204-209), помещенной в первом томе «Истории западной литературы» (1912), Вяч. Иванов связал это философско-литературное направление непосредственно с наследием великого немца: «...в сфере политики принцип символизма, некогда утвержденный Гёте, после долгих уклонов и блужданий, снова понимается нами в значении, которое придавал ему Гёте, и его поэтика оказывается, в общем, нашею поэтикою последних лет» (с. 205).
Гётевская Вечная Женственность вдохновляла женские образы в поэзии А. Блока. Поэт Андрей Белый в 1908 г. в московской публичной лекции о символизме утверждал, вслед за Вл. Соловьёвым и несколько утрируя мысль Гёте, что «природа лишь эмблема подлинного, а не само подлинное» (цит. по: с. 31). Много значил Гёте и для Д.С. Мережковского, который думал над ним и пытался его переводить. Так наследие Гёте «оказалось важным компонентом мировосприятия российской интеллигенции на рубеже XIX и XX вв.» (с. 32).
Взгляд на сюжет «Фауста» как на пример активной социальной деятельности во благо человечества развивали переводчик «Фауста» Н.А. Холодковский, либерально настроенный университетский профессор А.И. Кирпичников и др. В Фаусте видели также и пример исправления «эгоиста», проходящего путь от зла к добру (проф. Н.И. Стороженко). Создателя «Фауста» подчас порицали за равнодушие к человечеству, как порицали когда-то за «олимпийст-
во». Гёте «предпочитал стоять на такой высоте, - писал Н.А. Кот-ляревский, - на которой не чувствовал бы никакой зависимости от Бога и на которой, с другой стороны, не ощущал бы и чувства ответственности перед кем бы то ни было из людей» (с. 210).
В конце XIX в. появляются работы об истории восприятия Гёте в России. Так, историк литературы П.А. Висковатов пишет статью «Об отношениях Жуковского и Гёте»1.
В раздел «Гёте и русская литература» входят фрагменты работ советских и российских литературоведов: В.М. Жирмунского, С.С. Аверинцева, Р.Ю. Данилевского, М.Н. Эпштейна, И.Я. Мат-ковской, Г.В. Стадникова, А.Е. Коноваловой, Н.В. Бурвиковой, Т.Л. Мотылёвой, З.Е. Либензона, Б.Я. Геймана, Г.В. Якушевой.
Своим путем пришел к пониманию жизнеутверждающего смысла «Фауста» основоположник русской германистики советского времени академик В.М. Жирмунский, автор классического труда «Гёте в русской литературе» (1937).
В 1932 г. советское гётеведение обогатилось большим томом научной серии «Литературное наследство» (вып. 3-4), посвященным Гёте и его русским отношениям. С этого же времени издается первое советское собрание сочинений поэта в хороших, преимущественно новых переводах, с подробным комментарием (13 томов, 1932-1949). Позднее, в 1975-1980 гг., появилось новое собрание сочинений Гёте, не умаляющее ценности справочного аппарата предыдущего издания. Наряду с этими изданиями выходили в свет многочисленные избранные сочинения Гёте, двухтомник «Переписки» (1988). О Гёте писали такие историки западноевропейских литератур, как М.П. Алексеев, А.Н. Аникст, Б.Я. Гейман, А.В. Гу-лыга, Л.З. Копелев, С.В. Тураев и др.
Новые времена, перестройка и демократические преобразования в России 1980-1990-х годов позволили менее предвзято вглядеться в творческое наследие Гёте, особенно его философию, и по достоинству оценить глубину его мировидения. «В современной русской литературе о Гёте преобладает внимание к его мировоззрению, к его идеям о мире и человеке, которого он ставил превыше всего» (с. 37), - полагают составители тома.
1 Висковатов П.А. Об отношениях Жуковского и Гёте // Литературный вестник. - СПб., 1902. - Т. 4, Кн. 5. - С. 6-9.
В антологию также включены стихотворения Ф.И. Тютчева, В.А. Жуковского, Е.А. Баратынского, А.А. Ахматовой.
Завершают книгу «Комментарии» и «Указатель имен».
Т.Г. Петрова
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2017.03.016. ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ РОССИЙСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ: Сб. ст. по материалам Всероссийской науч. конф. в честь 90-летия проф. Бориса Фёдоровича Егорова: «Герценовские чтения -2016», (18-19 апреля 2016 г.) / Под. ред. Ляпиной Л.Е. - СПб.: Нестор-История, 2016. - 188 с.
Ключевые слова: патриотизм; «псковский характер»; концепция национального характера; нравственная истина; тип; творческая типизация; сюжетная инверсия; А.С. Пушкин; К.С. Аксаков; П.А. Плетнёв; С.П. Шевырёв; М.А. Бакунин; Н.В. Станкевич; Ф.М. Достоевский; Л.Н. Толстой; А.П. Чехов; Н.Я. Мандельштам; Л.Я. Гинзбург; Д.С. Лихачёв; В.О. Пелевин; издательская деятельность Б.Ф. Егорова; жанры путешествий и воспоминаний.
В сборник вошли статьи, отражающие содержание докладов конференции, которая была организована кафедрой истории русской литературы РГПУ им. А.И. Герцена. Доктор филол. наук Б.Ф. Егоров (р. 1926) заведовал этой кафедрой с 1968 по 1978 г. Многие статьи связаны с кругом научных интересов ученого.
Открывает сборник статья юбиляра «Патриотизм и любовь». Если в ХК в. слова «патриот», «патриотизм» были книжными (тогда предпочитали говорить о «любви к отечеству»), то ко второй половине XX в. более массовым стало слово «патриотизм», вероятно, вследствие расширения понятия, включившего в себя такие аспекты, как «любовь к малой родине», «местный патриотизм».
Родоначальником понятия «патриотизм» в статье назван поэт П.А. Плетнёв (см. его стихотворения «К моей родине. Элегия» -1820, «Родина» - 1823). На эту же тему после него писали: Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и особенно - А.С. Пушкин, с его зна-
