Мэйнстринг из мэйнстрима (в пазлах и. . . пазликах) Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

172 © ОН ТАКОЙ ОДИН

Дж. Мэйнстринг

МЭИНСТРИНГ ИЗ МЗИНСТРИМА (В ПАЗЛАХ И... ПАЗЛИКАХ)

о O

0

1

о

с

со

ю о

Джон Мэйнстринг - знаменитый заокеанский протоин-ституционалисг - приобрел в мировом экономическом сообществе невероятную популярность, что отразилось в посвященных ему бесчисленных рассказах, анекдотах и мемуарах. Публикуемые ниже фрагменты изданной к 100-летию со дня его рождения «Мэйнстрингопедии» позволяют воссоздать многомерный образ выдающегося экономиста современности.

Джон Уильям МЭЙНСТРИНГ родился в Детройте, в известной университетской семье, члены которой стремились быть в мэйнстриме. Именно поэтому малютка получил прозвище (а позже - и фамилию) «Мэйнстринг», означавшее - «всегда в струе».

Завершив обучение в колледже «Святой пилигрим» (Южная Дакота), молодой бакалавр прошел все ступени академической карьеры, при этом дважды номинировался на премию штата «Подающий надежды».

Замучил Рузвельта в годы Великой депрессии непрошеными советами (в том числе - наладить совместное со странами Юго-Западной Африки производство сушеных бананов, законсервировать автомобильное производство, печатать «съедобные деньги»).

Требовал от Кейнса дополнить «Общую теорию процента занятости и денег» сочинением «Частная теория процента занятости и денег», вынудив последнего бежать в Англию.

Любил, к ужасу практиков, выходить на практику - посещал фермы и фирмы, раздавая теоретические рекомендации и учебно-методические комплекты.

Призывал экономистов к экспертной оценке происходящих событий.

Основал «Начальную школу институционализма», известную позже как «АКАДЕМИЯ МЭЙНСТРИНГА» (Высшая школа институционализма»).

Вывел генотип экономиста в период рецессии.

Оставил обширное интеллектуальное наследие, разрозненные части которого его последователи тщетно пытаются соединить в целостное учение.

Перевод с английского - Анфим Кандопожский

J. Meinstring

MEINSTRING FROM MAINSTREAM

(IN LARGE... AND LITTLE PUZZLES)

John Meinstring - a famous foreign protoinstitutsionalist - gained incredible popularity in world wide economic community, with countless stories, anecdotes and memoirs devoted to him. The fragments below are the parts of «Meinstringopedia» published to mark the 100th anniversary of his birth, and allow to reconstruct a multi-dimensional personality of this prominent economist.

Translated by Anfim Kandopozhskiy

© Дж. Мэйнстринг, 2014 © А. Кандопожский, перевод, 2014

СВЯЗЬ НЕСВЯЗЫВАЕМОГО

Мэйнстринг любил демонстрировать студентам корреляционные зависимости на оригинальном материале. Однажды он привел, к их неописуемому удовольствию, следующий пример:

- Казалось бы, что общего между рекламой и канализацией? Между тем их связь носит, я бы сказал, естественный характер: зафиксировано, что в рекламных паузах канализация в жилых домах работает с экстремальной нагрузкой. А теперь задание - придумайте аналогичные корреляционные зависимости.

И добавил, что-то в этом роде можно наблюдать в цикличности рыночной экономики, потому что рецессия в ней напоминает период «рекламной паузы», в рамках которой санация исполняет функции канализации, вынося из экономики все устаревшее.

КРЕАТИВНЫЕ ШАХМАТЫ

Как-то Мэйнстринг сравнил экономическую политику с шахматной партией, пояснив, что здесь «игровой доской» является национальное хозяйство, а противником эконом-политика выступает сама Экономика, всегда делающая теоретически непрогнозируемые ходы.

И тут же уточнил: новую хозяйственную практику старой экономической теорией невозможно объяснить, можно только интуитивно предсказать, тогда как для объяснения необходимо строить ^ новую экономическую теорию. 2

А затем сказал: см

- Но не следует путать новизну для практики с новизной для теории. Например - для практики 5 российской экономики переход к рынку был, конечно, новизной, но для экономической теории £ переход российской практики к рынку не был новизной. И поскольку такой переход до России ^ проделали еще множество стран, нужда в специальной разработке теории переходной экономики ° просто отсутствовала, хотя российские экономисты не упустили возможности написать огромное число статей и учебников на «переходную» тему.

ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ БЕЗДНУ

Мэйнстринг не любил математиков (а уж как они к нему относились - не стоит и говорить), утверждая, что там, где все подчинено рациональности, наука сводится только к построению цепочки логически непротиворечивых суждений.

- Другое дело экономика, - говорил он, - здесь любое исследование заканчивается одним и тем же, непременным выходом на край алогичной бездны. И чтобы двигаться дальше, необходим прыжок. А «крылья» для такого прыжка имеются только у экономистов, математики же для этого не приспособлены.

Возьмите все экономико-математические модели, - предлагал он, - с формальной стороны, красота, но экономическая жизнь никогда не будет сверять с ними свои действия.

НЕСНОСНЫЙ ИНСТИТУЦИОНАЛИСТ

Как-то Мэйнстринг присутствовал на обеде в Бруклине, организованном в честь Джона Мэй-нарда Кейнса, на котором тот произнес ставшие позже знаменитыми слова: «Идеи экономистов и политических мыслителей - и когда они правы, и когда ошибаются, - имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности же только они и правят миром».

Тогда Мэйнстринг встал и поправил Кейнса:

- Не всякие идеи правят миром, а только идеи, адекватно отражающие мир, прежде всего, - реальный мир реальной экономики!

Присутствующие вежливо покосились на нахального институционалиста, а кто-то прошептал -«вульгарный материалист»...

УМНЫЕ ЭКОНОМИСТЫ И ГЛУПАЯ ЭКОНОМИКА =э

Мэйнстринг часто повторял слова Джона Грина, что для того, чтобы разориться, богатому необ- ^

ходимо поглупеть, зато бедному, чтобы разбогатеть, надо быть очень умным. О

И комментировал - вот почему богатые экономики сторонятся глупых экономистов, зато бед- О

ные экономики охотятся за умными. Хотя, добавлял он, всегда есть исключения. ш

ГРАММАТИКА И ЭКОНОМИКА

Мэйнстринг утверждал, что организация экономики аналогична принципам словообразования. И пояснял: существуют только два языковых инструмента - или изменяется само слово, или, не затрагивая его, изменяется инфраструктура языковой системы (служебные части речи).

Первый («агглютинативный», т. е. «прилепительный») способ - к корню слова «цепляют» множество частичек, изменяющих его начальный смысл. И Мэйнстринг с удовольствием приводил пример из восточного языка1:

<«'аз» - пиши, <«'аз+ычы» - писатель, <«'азычы+лар» - писатели, <«'азычылар+ымыз» - наши писатели, <«'азычыларымыз+дан» - из наших писателей, «<«'азычыларымыздан+дырмы?» - «уж не из наших ли (он) писателей?».

Мы видим, продолжал он, что агглютинативные манипуляции приводят к появлению огромного «слова-предложения». А вот флективному (неагглютинативному) способу требуется сложная многословная конструкция, чтобы передать тот же смысл («1) уж 2) не 3) из 4) наших 5) ли 6) он 7) писателей?»)2.

Традиционная экономика, по словам Мэйнстринга, тяготеет к «агглютинативному» строению, в котором макроэкономические изменения осуществляются в границах основного произ-Е водственного звена (предприятия). В такой системе предприятие постоянно наделяется новыми А дополнительными экономическими, социальными, а то и политическими функциями. Кряхтит т предприятие, но стоит, - подобно силачу, удерживающему все новые отягощения. Такое предО приятие сродни «слову-предложению», создавая аналог макроэкономики в микроэкономических

0 границах, - оно и производит, и распределяет, и логистирует, и инновациями занимается. В эко-

1 номической истории агглютинативная экономика - это, образно говоря, «эпоха зингеризации» с (знаменитая компания «Зингер» сама осуществляла весь технологический процесс монопольно

производимых ею швейных машинок, в том числе даже деревянный лафет для них, включая по— тому в свой состав не только столярные цеха, но даже лесные делянки, на которых росли деревья необходимых пород).

о Безграничная концентрация ресурсов и функций на уровне первичного звена производства - та-

— кова логика развития «агглютинативной экономики», ограничением для которой выступает только О невозможность управления супергигантским предприятием (так же как размеры «слова-предложе-

- ния» ограничиваются только объёмом грудной клетки его произносящего).

— На институциональном уровне агглютинативная логика реализуется в создании системы «пер-^ вичного патернализма» - предприятие взваливает на себя всё новые экономические, социальные и 4 политические функции (оно и обучает, и кормит, и поит, и работу предоставляет, и пенсии платит,

и лечит). Нетрудно заметить, что агглютинативная экономика объективно громоздка, неповоротлива и упрямо противостоит любой попытке её контрагглютинативной реформации.

Альтернативная же ей «флективная экономика» в большей степени соответствует логике общественного разделения труда - здесь специализация производства сопровождается не добавлением новых забот уже функционирующему предприятию, а появлением нового предприятия, с новой технологией, новой организацией труда и новым управлением производства. Сегодня флективную экономику назвали бы «аутсорсинговой»: имеющиеся первичные звенья производства выполняют прежние функции, а выполнение новых функций поручается новым предприятиям.

В настоящее время, по уверению Мэйнстринга, в мире развернулась пока ещё невидимая конкуренция между двумя названными способами организации экономики. И будущее, с пафосом провозглашал Мэйнстринг, - за «флективной» экономикой, сила которой - во множестве маленьких юрких предприятий.

ИСКУССТВЕННОЕ СОЛНЦЕ

Однажды Мэйнстринг, напомнив слова Джона Кеннеди о том, что «крышу ремонтируют, пока солнце светит», заметил:

1 Мэйнстринг не знал, что приводил пример из азербайджанского языка (примеч. переводч.).

2 Интересно, что агглютинативный способ предпочитает немецкий язык (создавая этим дополнительные трудности изучающим его), тогда как английский ориентируется на преимущества флективных манипуляций (примеч. пере-водч.).

- А вот экономику приходится чинить постоянно - и днем, и ночью, поэтому экономисты изобретают «искусственное солнце», в виде экономической политики. К сожалению, в отличие от естественного светила, экономическая политика очень часто погружает экономику в потемки.

И язвительно добавил:

- В этих потёмках светло только эконом-политику.

ВРЕМЕННАЯ ДИХОТОМИЯ ЭКОНОМИКИ

Чтобы доказать двойственную сущность экономики, Мэйнстринг часто ссылался на слова Вуд-хауза, сказавшего, что «представления должника и кредитора о хорошем времени никогда не совпадают».

И добавил - точно так же, как представление покупателя о хорошей цене никогда не совпадет с представлением о хорошей цене у продавца.

Более того (Мэйнстринг был воодушевлен) подлинной экономической науке абсолютно наплевать на все представления и должников и кредиторов, покупателей и продавцов, банкиров и клиентов о хорошем и о плохом в экономике. Ведь экономисты занимаются не тем, что в голове (он постучал по своему черепку), а тем, что именно стучит по этой голове - телевизор или рыночные ^

OI

реалии. z

см

МЭЙНСТРИНГ - ЗАЩИТНИК УЧЕНЫХ 2

Рассказывают, что молодой Мэйнстринг был очень предприимчивым. Вершиной его ориги- £ нального бизнеса явилось создание страхового агентства «SCIENTIFIC DISCOVERIES SECURITY ^

GUARANTEE», посредством которого он обещал защиту индивидуальных достижений учёных. о Позже это агентство стало выполнять функции федерального сертификатора открытий исследователей в социогуманитарных областях.

Вечерами Мэйнстринг любил читать аннотации застрахованных научных достижений

(«автор доказывает, что экономика должна быть экономной», «автор доказывает, что эффек- =э

тивность производства зависит от множества факторов», «автор доказывает, что поведенче- ^

ская экономика возникает благодаря поведению людей»), - и лицо его выражало сострадание. О

о О

ЕСТЬ ГРЕХ ПОСТРАШНЕЕ!

Из письма Мэйнстринга - к Митчеллу Розенблюму

«Мой дорогой Митчелл, недавно я обнаружил, что плагиат - увлечение не столько студентов, сколько известных людей (отсылаю тебя к статье «Top 10 Plagiarism Scandals of all Time»3).

Но есть и иной, гораздо более важный аспект проблемы, который удачно заслонила борьба с плагиаторами.

Конечно, что говорить: красть чужие мысли и слова - нехорошо.

Но - внимание - что украдено в случае плагиата? То, что всеми инстанциями признано в статусе нового научного знания. Следовательно, пусть наш плагиатор ничего и не добавил к имеющейся сумме знаний, но зато он и не убавил эту сумму. Например, недавно я обнаружил, как профессор Pilferer дословно заимствовал из моей последней книги («Слабая экономика возбуждает экономистов») многие положения, не ссылаясь на меня, но я ему даже благодарен - при его пронырливости он многократно переиздаст свою книжонку («Сильная экономика ослабляет экономистов»), а с ней - и мои мысли. А это важнее всего.

Откровенно говоря, я даже не знаю, почему стали приставать к честным плагиаторам, - да, присвоили чужое, да, выдали за свое, - и что? Ведь они не исказили ни одной чужой мысли, старались бережно передать ее, вплоть до запятой, - что плохого? А ссылка - не важно: кто же поверит, что этот неандерталец способен не то что мыслить, а просто связно что-то сказать? Более того - никто так не боится исказить украденную мысль, как плагиатор!

Меня больше беспокоят те, кто даже украсть не в состоянии, а могут только состряпать нечто, не побоюсь сказать, инфернальное. Лучше бы они украли!

с*

3 См.: http://www.onlineclasses.org/resources/top-10-plagiarism-scandals-of-all-time/.

Между тем, галиматийных диссертаций гораздо больше, чем плагиатных. У того же РШегегЧ «специалиста» по АПК, читаю: «Сельское хозяйство - это хозяйство на селе». Отлично, - небось, до него кто-то явно думал, что - в городе!

Или - взять экономистов-математиков: своими глазами читал: «Миграция населения из села равна разности условий жизни в городе и на селе», - каково? Мощара!

Обнимаю, твой Джон МЭЙНСТРИНГ, эсквайр.»

УЖАСНЫЙ БАРИК

Как-то Мэйнстринг с женой возвращались поездом из Кливленда в Чикаго. В купе с ними ехала супружеская пара зрелых лет, причем мужа звали - Барик.

Мужчины обсудили последние биржевые новости, выпили по стаканчику бренди, и решено было стелиться.

Жена Мэйнстринга занялась этим непростым делом, а Мэйнстринг помогал ей, как мог.

Они освободили купе для попутчиков, - и тут произошло то, что Мэйнстринг с ужасом вспоминал еще долгие годы: жена Барика щелкнула своими пухленькими пальчиками и повелительно Е произнесла: А - Барик!

E Барик мгновенно влетел в купе и, ежеминутно оглядываясь на супругу, повизгивая и поскуливая,

° стал быстро-быстро расстилать простыни, впихивать подушки в наволочки, расправлять одеяла. ° Мэйнстринг с ужасом наблюдал за его хлопотами... И потом долго не мог уснуть, вспоминая это

I коротенькое - «Барик!»

U С тех пор, обращаясь к коллегам, часто призывал - «Не будьте бариками!».

^ ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

С Мэйнстрингом была связана ситуация, которая долго и шумно обсуждалась в среде экономи-

м

о стов.

Однажды в еженедельнике «SOLID ECONOMIST» появилась его статья протоинституционалиста, в которой он доказывал, что без теоретического институционализма не может быть и реальных институтов. Через какое-то время выяснилось, что эта статья на новый лад повторяла уже опубликованную ранее.

Начался скандал. Мэйнстринг яростно защищался. Он доказывал, что, подобно художнику, ученый так же имеет право на повторение пройденного4, если теперь это ему удаётся лучше и точнее; «opus-rimejcus» - так он обосновал своё право на переделанную статью.

Вскоре у него появились сторонники, которые принялись римейкировать не свои статьи (своих у них отродясь не было), а чужие, ссылаясь на опыт киношников, которые всегда норовили повторить чужой успех.

Сам Мэйнстринг демонстративно поклялся в будущем заниматься только римейком.

АКАДЕМИЧЕСКОЕ БЕССТЫДСТВО

Однажды Мэйнстринг на официальном обеде слушал славословия, расточаемые представителем Института экономики Нью-Йоркской академии некоему местному чиновному бонзе, превратившему написание диссертаций в криминальный бизнес.

В перерыве Мэйнстринг стал упрекать этого представителя за фарисейство и, не найдя иного способа аргументации, вскричал - «Да как же Вам не стыдно!!»

Восклицание Мэйнстринга привело академика в восторг, - он затряс головой, схватился за живот и, подвывая и давясь от смеха, стал звать коллег:

- Люди, все сюда! Вы только послушайте! Господин Мэйнстринг сказал мне - ах-ха-ха! ох-хо-хо! эх-хе-хе! - сказал «Как Вам не стыдно!»

4 Он, в частности, ссылался на Рубенса, который только и делал, что рисовал пухленьких пампушек, или на Малевича, который многократно втискивал цветной мир в свой чёрный квадрат, не говоря уже о Ван Гоге, который, кажется, нигде больше не был, кроме как на поле подсолнухов.

Пришедшие на зов также расхохотались, находя апелляцию к стыду неимоверной глупостью. И только тогда Мэйнстринг понял, что все они действительно лишены чувства стыда.

ЕЩЕ ОБ АКАДЕМИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ

Как-то Мэйнстринг разослал ста видным деятелям экономической науки страны монографию известного соотечественника и свое исследование творчества Уолта Уитмена, которого он считал «американским Пушкиным».

Ни один из ста не ответил даже простым - «Thank you!»

И тогда Мэйнстринг понял, что у них нет не только совести, но даже элементарной культуры.

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ АФОРИЗМ

Мэйнстринг, обладая привлекательной внешностью, нравился женщинам. Он чем-то напоминал Юджина Виттла, героя романа Драйзера «Гений».

Однако все атаки прекрасного пола Мэйнстринг отражал непреклонно, хотя и мягко, приговаривая:

- Я предпочитаю увядающим воспоминаниям о состоявшемся - неувядающие сожаления о несостоявшемся.

МЕЖДУ КУПОНАМИ И БАРАНАМИ

Мэйнстрингу принадлежит оригинальное определение экономики: если эффективная экономика, то это - «машинка» для стрижки купонов; если же неэффективная - то для стрижки баранов.

ВРАГИ И ДРУЗЬЯ МЭЙНСТРИНГА

У Мэйнстринга был только один настоящий талант - он во множестве плодил себе врагов, часто пополняя их число своими бывшими друзьями.

Его откровенность доходила до безумной отваги: рассказывают, что он разделил дверь своего кабинета фломастерной линией, на меньшей стороне написал - «ДРУЗЬЯ», на большей - «ВРАГИ», а затем собственноручно вписал фамилии всех, кого считал врагами.

Впрочем, не ударил он в грязь лицом и заполняя «дружескую» сторону двери, здесь Мэйнстринг написал большими буквами - «ВАКАНСИИ».

Затем даже это усовершенствовал - в зависимости от ситуации он пришпиливал в нужную группу визитки, непредсказуемо перемещая по своему усмотрению. Но осторожными надо было быть не только врагам, но и друзьям, которые мгновенно могли поменять свой «дружеский» статус - на «вражеский».

ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ЭКОНОМИКА

Мэйнстринг часто объяснял, что экономика - это социальное пространство, расположенное между расходами и доходами. И добавлял:

- Чем короче это пространство, тем энергичнее экономика, а чем длиннее - тем она инертнее.

ВЕСКИЙ АРГУМЕНТ

Мэйнстринг не выносил того ужасного языка, которым обычно пользуются экономисты для изложения своих невообразимо пошлых откровений. Говорят, в доказательство своей правоты он сослался на то, что когда проходит конференция экономистов, аккредитованные при гостиницах проститутки берут внеочередной отпуск за свой счёт, так как не могут заниматься своей прямой работой после пустомельских блеяний.

МЕЛОЧЕВКА КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Мэйнстринг высоко ценил слова Фрэнка Холмса (университет Виктория, Веллингтон, Новая Зеландия, 1967) о том, что «экономическая статистика - как бикини: то, что показывается, важно, но то, что скрывается - еще важнее».

о см

со 3

О

о z о О

OL

178 дж. мэйнстринг

Развивая эту мысль, Мэйнстринг полностью переносил ее на тематику экономических исследований: чем важнее проблема, тем больше желающих ее скрыть.

ПОЛЬСКАЯ ШУТКА

Из Польши эпохи Солидарности Мэйнстринг привез следующую шутку. Человек идет в банк Гданьска открыть депозит и спрашивает:

- Что произойдет, если банк в Гданьске окажется неплатежеспособным?

- На такой случай ваши деньги застрахованы Банком Варшавы.

- А если разорится и Банк Варшавы?

- Нет проблем - Банк Варшавы застрахован в Национальном банке Польши.

- А если и Национальный банк Польши того-этого?

- Тогда ваши деньги будут застрахованы всей экономикой социализма.

- Хм... Ну, а если и вся экономика социализма, прошу пана, исполнит полонез?

- Ну, «а если», то вы потеряете все свои деньги. Но не хочет ли пан сказать, что ему на это долгожданное событие жаль денег?

И Мэйнстринг резюмировал - иногда лучше потерять, чем добиваться возмещения.

ГИШТОРИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ

Дж. Мэйнстринг, американский протоинституционалист, был выпускником отделения славистики Арлийского университета (штат Канзас), влюбленным в творчество Алексея Толстого и братьев Жемчужниковых.

Публикуемые впервые на русском языке исторические эссе Дж. Мэйнстринга подготовлены к изданию архивом Американской Ассоциации новоинституциональных исследований.

ЛИБЕРАЛ И РЫНОЧНИК

Как некий заядлый либерал, алчущий батальной виктории в интеллектуальных умопомрачениях, нарочито вскричал при виде консерватора:

- Всякая негоция, по усмотрению её дерзающего учинённая, более полезна обществу, нежели негоция, выполненная по предписанию оного.

На что тароватый консерватор дерзновенно воспрепятствовал:

- Не тот возбраняти, кто верещати, а тот, кто хоть что-то понимати. И был либерал усекновенно повержен сею епистолой.

ТЕОРЕТИК И ПРАКТИК

Как некий именитый болярин, желая усовестить своих холопов, в оброчном состоянии обретающихся и желающих сэкономить величину оброка, вразумлял их софийской сентенцией:

- Державной дланью ведомая колесница способна граничить курс национальной валюты в прогнозируемой волатильности, ажно вольнодумствующие «каменщики» пусть боронятся.

- Эх, барин, - со вздохом ответствовали оброчники, - прогнозируемая волатильность почила в бозе, днесь исторгнут и валютный курс, совокупно с волатильностью, и отправлен в вольное плавание.

Заслышав сие, крякнул болярин, закручинился и проникновенно заглаголил:

- Что же вы, соколики окаянные, безгодное сотворяете, в кризисную годину бедствие болярина усугубляете, подобно ушкуйникам неведомым.

А оные почали его заклинати - пожалуйте и нам вольный курс, мы уже не вмещаемся в инвалютный колидор.

Сим древние либералы консерватирующего болярина и притомили.

TORERO И BEBE

Как некий гишпанский torero, обретающийся преимущественно на арене корриды, идучи на быка, глазами застрял в родинке изумительной bebe, притулившейся на втором ярусе амфитеатра и богато одарявшей любвеобильным взором матадоров, пикадоров и тореадоров.

О O ~z.

0

1

О cz со

Ni

о

Громадный бык того и ждал - он набросился на torero, аки тать в нощи, но потерпел изрядную конфузию.

Сим и завершилось ристалище: быка утащили пикадоры, а torero - прекрасная bebe.

Вопрошают не шутливо - кому из двух утащенных более сострадати?

УЧЕНЫЙ и НЕУЧ

Как некий приказной чин, вельми охочий до научных аксельбантов, задумал учинить нечто до-стополезное академикам, коими командовал по недоразумению. С оной похвальной целью он прикупил на теневом торжище ученый опус, наименование коего запамятовал по прошествии весьма недолгого времени, и, желая сказать больше, чем ему дозволял природный ум, изрек:

- Ежели экономика есть поприще для конкурентного состязания, то по какому-такому праву инновационно проворные повелевают экстенсивными субъектами?

Заслышав сии ученые речи, мэтры зело приуныли, и лишь один маленький академик, источая физией и рукотворно патоку, громогласно, подобно бирючему, завопил:

- Други, се - Иоанн Златоуст, а иного нам не надобно!

Академики, тихо изрыгая хулу, зааплодировали.

о см

со 3

О

О z О О

ш

cz