Методологические основания разграничения преступления и административного правонарушения Текст научной статьи по специальности «Право»

Научное обеспечение

противодействия правонарушениям

Scholarly Provisions for Counteracting Offences

УДК 343.2/.7 © А. М. Герасимов, 2020 DOI: 10.24411/1999-625X-2020-14001

Методологические основания разграничения преступления и административного правонарушения

А. М. Герасимов, Саратовская государственная юридическая академия Н [email protected]

Обосновывается самостоятельная отраслевая природа преступления и административного правонарушения. На повестку теории межотраслевого взаимодействия уголовного и административно-деликтного законодательства выносится проблема разграничения категорий общественной опасности и вредоносности соответствующих деяний. Общественная опасность преступления позиционируется как вред, угрожающий сложившемуся в обществе материальному порядку. Вредоносность административного деликта определяется в качестве негативных последствий исключительно для порядка правового. По итогам исследования дается отрицательная оценка наблюдаемой сегодня тенденции, связанной с наделением административного правонарушения некоторыми уголовно-правовыми качествами.

Ключевые слова: преступление; административное правонарушение; общественная опасность; вредоносность;

материальный порядок; правовой порядок.

Methodological Grounds for Distinguishing a Crime from an Administrative Offence

А. М. Gerasimov, Saratov State Law Academy И [email protected]

The paper substantiates independent branch-related nature of a crime and an administrative offence. The problem of distinguishing the categories of social danger and harmful character of corresponding acts is in the focus of the theory of inter-branch relations of criminal and administrative delict legislation. Social danger of a crime is considered to be the harm threatening the material order established in the society. Harmful effect of administrative delict is defined as negative consequences exclusively for legal order. According to the results of the research the author makes a negative estimate of the current tendency connected with giving administrative offence some properties of criminal law.

Keywords: crime; administrative offence; social danger; harmful effect; material order; legal order.

В духе обозначившихся тенденций правовой жизни все больше исследователей, занимающихся вопросами юридической оценки отклоняющегося от нормы поведения правоисполнителя, находят области соприкосновения преступления и административного правонарушения. Заметно возросла по-

пулярность концепций их единой деликтной сущности, общих свойств, смежных составов. Ученые обнаруживают сходство в терминологических аппаратах отраслей уголовного и административно-деликтного законодательства *. Объектом научных дискуссий нередко становится общественная опасность дея-

* Мы разделяем позицию исследователей, обосновывающих отраслевую самостоятельность административно-деликтного

права.

ний, оцениваемых по уголовному закону и законодательству об административных правонарушениях. Особую остроту ситуации придает неоднозначное отношение научного сообщества к институту административной преюдиции, не так давно дополнившему содержание действующего уголовного закона. По замечанию А. А. Агеева, существующие между уголовным правом и законодательством об административных правонарушениях «точки напряжения» стимулируют возникновение таких феноменов, как «недопреступления», субсидиарные деликты, юридические правонарушения с уголовно-правовым подтекстом [1, с. 24-25]. В совокупности они отражают составляющие единой межотраслевой проблемы, решение которой предполагает обоснование методологии разграничения преступления и административного правонарушения.

Для того чтобы обеспечить заявленный уровень исследования, требуется отразить уникальную природу обозначенных деликтов. Полагаем, она обусловлена содержанием категорий, определяющих отраслевую самостоятельность уголовного права и законодательства об административных правонарушениях. К таковым принято относить предмет, метод, задачи соответствующей отрасли права.

Вопрос о предмете уголовного закона обстоятельно рассмотрел Б. Т. Разгильдиев. Он пришел к логичному заключению о том, что в качестве предмета выступает «человек, посредством воздействия на которого уголовное право как отрасль удерживает его от совершения преступления» [2, с. 23]. Согласно авторской концепции, каждая норма уголовного законодательства призвана разъяснить вменяемому физическому лицу, достигшему возраста уголовной ответственности, суть обязанности по воздержанию от совершения преступления. Поставленная цель достигается императивным методом, находящим непосредственное отражение в угрозе наказанием, применении иных мер уголовно-правового характера, возможности претерпеть ущерб от поведения других лиц в рамках обстоятельств, исключающих преступность деяния. При этом перед отраслью уголовного права стоят две задачи. Уголовно-правовое стимулирование правоисполнителя к созидательному поведению, свободному от криминальной мотивации, обеспечивает задачу по охране интересов личности, общества, государства, мира и безопасности человечества. В отношении лица, нарушившего свою уголовно-правовую обязанность, решается задача предупреждения новых преступлений.

При обращении к аналогичным аспектам отрасли административно-деликтного права складывается несколько иная картина. Как отмечает известный ученый-административист Ю. Н. Старилов, предмет законодательства об административных

правонарушениях образуют отношения, «которые возникают в процессе применения мер административного принуждения уполномоченными органами и должностными лицами к субъектам, нарушающим обязательные для всех правила поведения» [3, с. 53]. При этом отрасль оперирует императивным методом, основывающимся на мерах административной ответственности. В ходе своей практической реализации законодательство об административных правонарушениях решает задачи по защите личности, общества и государства от административных правонарушений, а также по их предупреждению (ст. 1.2 КоАП РФ).

Показанные природообразующие компоненты отраслей уголовного и административно-деликтного законодательства свидетельствуют об их формальном сходстве. Они воздействуют на определенный круг субъектов, используют императивный метод, решают сходные задачи по противодействию правонарушениям. На основании этого в науке резюмируется, что нормы уголовного и административно-деликтного законодательства по своей юридической природе являются охранительными [4, с. 108-118]. Вместе с тем выражены и сущностные отличия исследуемых отраслей права, требующие своего подробного пояснения.

Изначально внимание стоит сосредоточить на том обстоятельстве, что уголовный закон ориентирован исключительно на сознание и волю вменяемого физического лица, достигшего возраста уголовной ответственности. Принципиальность отмеченной особенности предмета охранительного законодательства очевидна. Источником и носителем исходящей от преступного посягательства опасности может быть только человек, способный по своему развитию и состоянию здоровья познать социальное значение учиненного деяния. Речь идет о субъективном восприятии правоисполнителем материальной стороны преступления, суть которой отражает категория общественной опасности. Психическое отношение лица к общественной опасности своего поступка обусловливает ядро уголовно-правовой идеи виновности, находящей свою конкретизацию в форме умысла или неосторожности. Так, в соответствии со ст. 25 УК РФ преступление признается совершенным умышленно, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления либо не желало, но сознательно допускало эти последствия или относилось к ним безразлично. Аналогичным путем на основе психического отношения лица к общественно опасному деянию и возможным общественно опасным последствиям формируются интеллектуальный и волевой моменты неосто-

рожной формы вины (ст. 26 УК РФ). Таким образом, конкретные форма и вид вины в уголовном праве демонстрируют уровень готовности человека к посягательствам на права и свободы личности, законные интересы отдельных социальных групп, государства и всего человечества, выступающие органическими частями сложившегося в обществе материального порядка.

Иначе обстоит дело с отраслью администра-тивно-деликтного права, оказывающей воздействие не только на физических, но и на юридических лиц. Административным правонарушением признается противоправное виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое КоАП РФ или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность (ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ). Явно выраженный акцент на формальном содержании административного правонарушения позволяет заключить, что административно-деликтное право не предъявляет к качествам правоисполнителя требований, напрямую связанных со способностью человека осознавать социальное значение своего поведения.

Такое предположение подтверждается содержанием административно-правового института вины. Так, согласно ч. 1 ст. 2.2 КоАП РФ административное правонарушение признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало противоправный характер своего действия (бездействия), предвидело его вредные последствия и желало наступления таких последствий или сознательно их допускало либо относилось к ним безразлично. С помощью аналогичных категорий формулируется понятие неосторожности (ч. 2 ст. 2.2 КоАП РФ). То есть интеллектуальный и волевой моменты вины в законодательстве об административных правонарушениях основаны на смысловой нагрузке понятий «сознание противоправности» и «вредные последствия».

Осознание противоправности содеянного предполагает, что физическое лицо понимает факт нарушения нормы или правила поведения в сложившейся ситуации. В отношении юридических лиц ч. 2 ст. 2.2 КоАП РФ содержит соответствующую оговорку: «Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых настоящим Кодексом или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению». Тем самым законодатель намеренно сосредоточил внимание на формальном характере административного правонарушения. В большин-

стве случаев оно вообще не влечет никаких сколько-нибудь значимых социальных последствий. Например, водитель транспортного средства, допускающий превышение установленного ограничения скорости, формально нарушает п. 10 ПДД РФ. Однако совершенное им административное правонарушение сложившийся в обществе материальный порядок не затрагивает. Виновное в административном правонарушении лицо отчетливо понимает, что игнорирование тех или иных предписаний не приведет к разрушению отношений, обеспечивающих интересы личности, общества или государства.

Сложно признать правоту Н. Ю. Букши, настаивающей на тождестве понятий «осознание противоправности» и «осознание общественной опасности» [5, с. 70-72]. В официальных дефинициях административного правонарушения и форм вины категория общественной опасности даже не упоминается. Можно лишь предположить, что мысль об аналогии обозначенных феноменов стимулирует указание законодателя на вредные последствия административного правонарушения. В тех случаях, когда состав административного правонарушения охватывает наступление вредных последствий, необходимо установить психическое отношение к ним физического лица. Вместе с тем наличие вредных последствий правонарушения едва ли является показателем общественной опасности содеянного.

Желание отдельных исследователей уравнять общественную опасность с вредоносностью деяния во многом объясняется тем, что «эти категории достаточно редко подвергаются содержательному наполнению» [6, с. 107]. В границах доктрины административно-деликтного права такое положение вещей носит вполне закономерный характер. Содержательно более емкое понятие общественной опасности несвойственно административному правонарушению. По этой причине ученые-административисты склонны избегать необходимости выявлять сущностные отличия общественной опасности преступления и вредности административного правонарушения. В то же время проводить между ними четкую грань не всегда считают нужным и представители уголовно-правовой доктрины. В частности, Н. А. Лопашенко по этому поводу отмечает: «Следует признать невозможность решения проблемы наличия — отсутствия общественной опасности у административно-правовых деликтов для отличия их от преступлений по этому критерию, поскольку в большей степени этот спор позиционный и понятийно-терминологический (большинство из отрицающих общественную опасность административных правонарушений признают, что они причиняют вред; но вред характеризует и общественную опасность)» [7, с. 133-134].

С категоричностью такого вывода согласиться сложно. Юридическая наука не только в состоянии, но и обязана сформулировать методологические основания для разграничения правовых категорий общественной опасности и вредности. В противном случае едва ли будет уместно говорить о том, что решение проблемы соотношения преступления с административным правонарушением доведено до уровня доктрины.

Разграничить содержание общественной опасности преступления и вредности административного правонарушения возможно по ряду оснований, которые логично представить в виде тезисов.

1. Категория «вред» в дефинициях общественной опасности преступления и вредности административного проступка подразумевает совершенно разный смысл. Общественная опасность, выступая конструктивным и неотъемлемым признаком преступления, характеризует вред охраняемому уголовным законом объекту, угрожающий сложившемуся в обществе материальному порядку. Вред от общественно опасного посягательства отражается всей совокупностью объективных и субъективных признаков деяния, находящегося под угрозой уголовного наказания. Так, вред от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 126 УК РФ, заключается в похищении человека. Конкретные обстоятельства совершения преступления и личность виновного могут существенным образом сказываться на характере и степени общественной опасности содеянного. Однако суть вреда от похищения человека всегда будет определяться самим посягательством на свободу личности, характеризующимся соответствующими объективными и субъективными признаками.

Административно-деликтное законодательство не закладывает категорию вредоносности непосредственно в понятие административного правонарушения (ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ). Термин «вред» официально используется только в качестве характеристики последствия как одного из признаков объективной стороны состава административного правонарушения. В частности, ст. 7.27 КоАП РФ предусматривает ответственность за мелкое хищение, предполагающее последствие в виде ущерба собственнику или иному законному владельцу имущества от одной тысячи до двух тысяч пятисот рублей. При этом важно отметить, что вредные последствия включаются в объективную сторону далеко не всех составов административных деликтов. Составы преимущественного большинства административных проступков сконструированы как формальные и вообще не предполагают наступления какого-либо реального вреда.

Рассуждая об административном правонарушении как нежелательном явлении в более широком

смысле, многие ученые пытаются истолковывать его вредоносную сущность применительно ко всему деянию. Здесь обнаруживаются две точки зрения. Согласно первой из них, выраженной О. С. Захаровой, «административные правонарушения, как и преступления, являются общественно опасными, различаясь лишь по степени общественной опасности, поскольку оба этих вида правонарушений часто имеют общий объект посягательства» [3, с. 531].

Логика представленных суждений приблизительно следующая. Преступления и административные правонарушения имеют идентичные объекты, негативное воздействие на которые уже само по себе свидетельствует об общественной опасности учиненного деяния. Однако здесь не учитывается одно важное обстоятельство. Общественная опасность преступления определяется не столько ценностью объекта посягательства, сколько совокупностью всех объективных и субъективных признаков деяния, оказывающих на него негативное воздействие [8, с. 45-56]. Проиллюстрируем сказанное на примере. Простое убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) и не отягощенное квалифицирующими обстоятельствами причинение смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 109 УК РФ) имеют идентичный объект, охватываемый сущностью жизни человека. В то же время, исходя из их криминообразующих признаков, первое деяние выступает особо тяжким преступлением, тогда как второе относится к категории преступлений небольшой тяжести. Приведенный пример подтверждает тезис о том, что общественная опасность содеянного представляет собой некую сумму причиненного вреда объекту охраны.

Совокупный вред от преступного посягательства достигает таких масштабов, что возникает угроза материальному порядку. Его центральным элементом выступает человек. Не случайно в ч. 1 ст. 7 УК РФ «Принцип гуманизма» провозглашено, что уголовное законодательство обеспечивает безопасность человека. Другие элементы материального порядка, образованные интересами общества, государств и всего мира, способствуют благополучию человека. Поэтому природа уголовно-правового деяния, включая преступление и широко позиционируемый сегодня в науке уголовный проступок, определяется исходя из сущностных характеристик категории общественной опасности [9, с. 20-25].

Что касается «суммы вреда» личности, обществу и государству от административного правонарушения, то она качественно отличается от совокупного вреда, свидетельствующего об общественной опасности содеянного. По существу вредоносность административно-правового деликта ограничивается формальным нарушением нормы или правила поведения в сложившейся ситуации. На основании

изложенного можно признать состоятельность второй позиции по анализируемому вопросу, согласно которой противоправность административного проступка и есть отражение его вредоносности.

2. Общественная опасность имеет не только источник, но и конкретного носителя. В качестве источника и одновременно носителя общественной опасности выступает человек, нарушивший уголовно-правовую обязанность воздерживаться от совершения преступления. Удовлетворив криминальный мотив и получив практический опыт преступного посягательства, виновное лицо определенное время представляет угрозу для сложившегося в обществе материального порядка. Что касается вреда от административного проступка, то он имеет только источник. Совершившее административное правонарушение физическое или юридическое лицо не рассматривается в качестве носителя опасности причинения вреда интересам личности, общества, государства, мирового порядка.

3. Общественная опасность характеризуется определенными временными пределами. Она возникает в момент констатации судом преступного деяния и существует вплоть до погашения или снятия с виновного лица судимости. Обратившись к вредности административного правонарушения, необходимо признать ее эпизодический характер. Вредность административного проступка протяженностью во времени определяться не должна.

В контексте анализируемых аспектов исключительно важно отметить, что действующее законодательство об административных правонарушениях оперирует понятием «срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию». Согласно ст. 4.6 КоАП РФ «лицо, которому назначено административное наказание за совершение административного правонарушения, считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления». Содержание данного положения в известной мере напоминает институт судимости. Т. Р. Мещерякова на этот счет отмечает, что «срок административной наказанности оценивает риск продолжения противоправного поведения и повышенную опасность совершения правонарушения после привлечения к ответственности (недостижение цели частной превенции)» [10, с. 109].

В административно-деликтной среде срок, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию, юридически играет роль квалифицирующего признака или отягчающего наказание обстоятельства. КоАП РФ устанавливает повышенную ответственность за совершение новых аналогичных

или однородных правонарушений. В более глобальных масштабах практическое значение срока административной наказанности проявляется в том случае, когда возникает потребность установления признаков преступления, состав которого сконструирован с использованием механизма преюдиции. Между тем правовая аналогия срока административной наказанности и судимости имеет явно выраженные отрицательные последствия для отраслевой самостоятельности уголовного и административно-деликтного права законодательства, обеспечения справедливости и индивидуализации юридической ответственности.

В уголовном праве институт судимости выступает показателем того, что виновное лицо определенное время представляет опасность для сложившегося материального порядка. Проигнорировав уголовно-правовую обязанность, гражданин тем самым демонстрирует склонность к удовлетворению своих личных потребностей путем причинения сущностного вреда личности, обществу или государству. На данном этапе уголовно-правовых отношений актуализируется задача уголовного закона, предполагающая предупреждение новых преступлений. В целях удержания недобросовестного правоиспол-нителя от повторного общественно опасного посягательства требуется реальное использование принудительных средств, предусмотренных уголовным законом. Конкретный уголовно-правовой инструментарий применяется к опасному лицу в тот период, когда оно считается судимым. После того как правоисполнитель утрачивает статус судимого, по логике уголовного закона он становится безопасным для окружающих. В части 6 ст. 86 УК РФ закреплено, что погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, предусмотренные уголовным законом, связанные с судимостью. Здесь необходимо отметить важный юридический нюанс. Иные бессрочные последствия судимости, преимущественно связанные с возможностями трудоустройства, имеют не уголовно-правовое, а специальное профилактическое значение. Соответствующие нормативные запреты по работе в правоохранительных органах, образовательных и воспитательных организациях основываются на идее исключения благоприятных условий формирования повторной преступной мотивации лиц, уже имеющих в своей биографии факт осуждения. Снятая или погашенная судимость характеризует личность человека только с позиции гипотетической опасности, не требующей уголовно-правового вмешательства. В связи с этим юридическим подтверждением исходящей от учинителя вреда реальной угрозы материальному порядку является судимость, сохраняющая уголовно-правовое значение.

Обращаясь к задачам административно-деликт-ного права, необходимо констатировать одно важное обстоятельство. Отрасль обеспечивает удержание правоисполнителя от деяний, оказывающих отрицательное воздействие не на сущностные аспекты социально значимых связей, а на их правовую форму. Вредоносная сущность административного правонарушения ограничивается тем, что определенный отрезок времени виновное лицо затрудняет правовое регулирование отношений с участием человека, социальных групп или государства. Для их фактических интересов субъект, допустивший административный деликт, никакой опасности не представляет.

Отсюда становится очевидным, что нематериальный характер административного правонарушения исключает потребность административно-деликтного права в аналогах судимости и других последствиях, образующих арсенал метода уголовного права. Будучи нарушением формальным, административный проступок влечет столь же формальные юридические последствия. Закономерным результатом совершения административно-правового деликта выступает мера ответственности, не характеризующая правонарушителя как опасного субъекта. Сказанное касается сущности административного наказания и последствий привлечения лица к административной ответственности.

Ситуацию, когда административно-деликтным нормам придается определенное уголовно-правовое значение, принято считать естественной. Заимствование уголовно-правовых идей всегда было свойственно административно-деликтному законодательству, исторически сформировавшемуся в качестве самостоятельной отрасли значительно позже уголовного законодательства. В науке даже выдвинута теория уголовно-правовой природы административных правонарушений [11, с. 362-369]. Однако ее развитие едва ли будет иметь положитель-

ное значение для разграничения уголовного и административного правонарушений. Правовые реалии свидетельствуют о появлении феномена, который размывает отраслевую грань между уголовным и административно-деликтным законодательствами. Имеется в виду так называемая административная преюдиция, лежащая в основе ряда составов преступлений.

Таким образом, методология разграничения преступления и административного правонарушения основывается на предмете, методе и задачах отраслей уголовного и административно-деликтного права. Уголовное законодательство дает оценку преступным деяниям, представляющим опасность для сложившегося в обществе материального порядка. Источником и носителем общественной опасности преступления выступает человек, проигнорировавший свою уголовно-правовую обязанность. Иначе обстоит дело с административным правонарушением, которое оказывает отрицательное воздействие не на сущностные аспекты социально значимых связей, а на их правовую форму (правопорядок).

Наблюдаемая сегодня тенденция, когда административным правонарушениям придается определенное уголовно-правовое значение, размывает грань, обеспечивающую отраслевую самостоятельность уголовного и административно-деликтного права. Законодателю и представителям юридической науки рекомендуется переосмыслить потребность в таких правовых категориях, как «срок, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию» и «административная преюдиция».

Сформулированные выводы и рекомендации выступают мотивом для дальнейшего развития теории разграничения преступления и административного правонарушения, а также решения частных вопросов, связанных с определением общественной опасности и вредоносности деяний.

Список литературы

1. Агеев А. А. О совершенствовании уголовного и гражданского права, судьбе законодательства об административных правонарушениях и взаимоотношении их между собой и с другими отраслями права России // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 2(7).

2. Разгильдиев Б. Т. Предмет уголовного права // Предмет уголовного права и его роль в формировании уголовного законодательства Российской Федерации : мат-лы науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. А. Н. Красикова (25-26 апреля 2002 г.). Саратов, 2002.

3. Общее административное право : учебник / под ред. Ю. Н. Старилова. Воронеж, 2007.

4. Большова И. А. Соотношение норм уголовного и административного законодательства: методологический анализ // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. 2014. № 4(81).

5. Букша Н. Ю. Субъективная сторона административного правонарушения // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2016. № 11.

6. Кобзева Е. В. О содержании и соотношении понятий «общественная опасность» и «общественная вредность» деяний в общей теории права // Евразийский юридический журнал. 2018. № 12(127).

7. Лопашенко Н. А. Межотраслевая дифференциация: модель критериев, учитываемых при криминализации деяний // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2018. Т. 8. № 4(29).

8. Герасимов А. М. Общественная опасность преступления: понятие, структура, сущностные характеристики // Мир юридической науки. 2018. № 8.

9. Блинов А. Г., Герасимов А. М. Уголовный проступок и его природа // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2018. № 2(73).

10. Мещерякова Т. Р. Классификация сроков в законодательстве об административной ответственности // Актуальные проблемы российского права. 2010. № 3.

11. Мелешко Н. П. Уголовно-правовая природа административных правонарушений: проблемы совершенствования уголовного законодательства России // Соотношение преступлений и иных правонарушений. М., 2005.