CC BY
40
УДК 343.77
Б.Т. Разгильдиев
СУЩНОСТНЫЕ РАЗЛИЧИЯ ОХРАНЯЕМЫХ УГОЛОВНЫМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РОССИИ ОБЪЕКТОВ, ИХ МЕЖОТРАСЛЕВОЕ ЗНАЧЕНИЕ (НА ПРИМЕРЕ ЭКОЛОГИЧЕСКИХ СОСТАВОВ)
Введение: на примере экологических уголовно-правовых и административно-правовых составов исследуются вопросы охраны окружающей среды. Она охраняется обеими отраслями, однако, названный объект, применительно к каждой из них, имеет свою сущностную специфику. Она и придает «своим» составам природу соответствующих отраслей. Специфика отраслевого объекта исключает возможность его охраны правовым инструментарием другой отрасли, поскольку ее объект обладает иной сущностью. На этой основе формулируется вывод, что уголовное и административное право по отношению к друг другу являются самостоятельными. Их взаимосвязь носит не межотраслевой, а системно-правовой характер. Перспектива развития уголовного законодательства России — не в заимствование административно-правовых норм, а в формировании отдельной категории (вида) преступлений, меньшей общественной опасности. Цель: разработать правовую теорию, обосновывающую возможность решения уголовно-правовых и административно-правовых задач лишь нормами «своих» отраслей права. Методологическая основа: ее ядром выступает диалектика, ряд других общенаучных и частно-научных методов: системно-структурный, формальнологический, в частности дедукция, индукция. Результаты: выявить свойства объекта, отражающие их материальную или правовую сущность. Аргументировать, что лишь материальная сущность объекта придает деяниям и лицам, их совершающим, общественную опасность, свойственную природе уголовного права. Вывод: объект, охраняемый уголовным законом, обладает материальной сущностью, при посягательстве на него возникает общественная опасность. В то время как объект, охраняемый административным законом, обладает правовой сущностью, а потому ни деяния, ни лица, их совершающие, не обладают общественной опасностью. В силу чего административно-правовые нормы, включая административный прецедент, не могут выступать частью уголовного закона.
Ключевые слова: уголовно-правовая охрана, административно-правовая охрана, природная среда, преступления, административные правонарушения, правовые аспекты вреда, материальные аспекты вреда, общественно опасное деяние, общественно опасные последствия, общественная опасность виновного, общественно вредное посягательство.
© Разгильдиев Бяшир Тагирович, 2019
Доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия), Заслуженный деятель науки России; e-mail: [email protected]
© Razgildiev Byashir Tagirovich, 2019
Doctor of law, Professor, professor, Criminal and penal law department (Saratov State Law Academy), Honored 160 rf Scholar
B.T. Razgildiev
ESSENTIAL DISTINCTIONS OF OBJECTS PROTECTED BY THE CRIMINAL AND ADMINISTRATIVE LEGISLATION OF RUSSIA, AND ITS INTER-BRANCH VALUE (ON THE EXAMPLE OF ECOLOGICAL COMPOUNDS)
Background: in the work, on the example of environmental, criminal law and administrative-legal structures, the issues of environmental protection are investigated. Natural environment is protected by both branches, but the named object with respect to each of them has its own essential specificity. It also gives "its" compositions the nature of the relevant branches. The specificity of the branch object excludes the possibility of its protection by the legal instruments of another branch, since its object has a different essence. On this basis, it is concluded that criminal and administrative law in relation to each other are independent. Their relationship is not inter-branch, but systemic and legal in nature. And the prospect of the development of criminal legislation in Russia is not in the borrowing of administrative legal norms, but in the formation of a separate category (type) of crimes that is less of a public danger. Objective: to develop a legal theory justifying the possibility of solving criminal and administrative legal problems only by the norms of "their" branches of law. Methodology: the dialectic method, a number of other general scientific and private-scientific methods: system-structural, formal-logical, in particular deduction, induction. Results: to identify the properties of the object, reflecting their material or legal essence. To argue that only the material essence of the object gives the acts and persons committing them, the social danger inherent in the nature of criminal law. Conclusion: the object protected by the criminal law, has a material essence, when encroaching on it there is a public danger. While the object protected by administrative law, has a legal essence, and therefore neither the acts nor the persons committing them, do not have a public danger. Therefore, administrative law, including administrative precedent, cannot be a part of the criminal law.
Key-words: criminal law protection, administrative law protection, natural environment and its use, crimes, administrative offenses, legal aspects of harm, material aspects of harm, socially dangerous act, socially dangerous consequences, public danger of the perpetrator, socially harmful encroachment.
В России последние годы сформировалась тенденция возрастания связи уголовного и административного законодательств. Имеется в виду ситуации, когда административно-правовым нормам придается уголовно-правовое значение, в правовой теории это именуется административной преюдицией [1 с. 131-132; 2 с. 39]. Такой вариант связи, как представляется, противоречит уголовно-правовой природе, предмету, методу, задачам и принципам уголовного права.
В теории права отмечается, что явления приобретают уголовно-правовую природу, когда они органически являются носителями общественной опасности либо основываются на общественной опасности. Одновременно эти явления составляют часть уголовно-правового механизма по решению задач, стоящих перед уголовным законодательством [3, р. 71-74]. Предметом рассматриваемой отрасли, выступает физическое лицо, обязанное под угрозой уголовной ответственности воздерживаться от совершения преступления. Что касается метода, то его суть выражается в императивном уголовно-правовом статусе физических лиц (правоисполнитель и правоприменитель), посредством которого правоис-полнитель удерживается от совершения преступления. Исходя из содержания
заявленных категории, уголовное право в качестве своей неотъемлемой части включает в себя соответствующие принципы, обеспечивая таким образом реализацию уголовно-правовых положений и норм в соответствии с содержанием перечисленных категорий.
Уместен вопрос, допустимы ли в уголовном праве явления, характеризующиеся иной, в нашем случае административно-правовой природой, аналогичным по содержанию предметом, методом, задачами, принципами? Полагаю, что не допустимы. И вот почему. Административное право, точно также, как и любая другая правовая отрасль, выступающая элементом правовой системы России, обладает положениями и нормами, основывающимися на природе административного права, им присущ «свой» предмет, метод, задачи и соответствующие им принципы [4, с. 345-346; 5, с. 284-286]. Если попытаться придать административно-правовым нормам уголовно-правовой характер, посредством уголовно-правовых санкциий, с последующим их размещением в уголовном законодательстве, то такая норма не утратит свою административно-правовую природу, не изменит предмета, метода и принципов, соответствующих административному праву. Ничего в этом плане не меняет санкция, наполненная уголовно-правовыми видами наказания, она лишь свидетельствует об игнорировании законодателем всех как административно-правовых, так и уголовно-правовых принципов. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно взять любую административно-правовую норму, размещенную в уголовном законодательстве. Например, ст. 212.1 (Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования) УК РФ, по существу, является аналогом норм ч. 1 и 2 ст. 20.2 (Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования) КоАП РФ. Гипотеза и диспозиция названных норм, в принципе, совпадают, однако, санкции существенно отличаются. Санкции ч. 1 и 2 ст. 20.2 КоАП РФ предусматривает только штраф от 1 до 2 тыс. руб. для организатора и от 500 до 1 тыс. руб. для участника. В то время как санкция ст. 212.1 УК РФ носит альтернативный характер. Она включает в себя штраф от 500 тыс. до 1 млн руб. обязательные работы до 4080 ч, исправительные работы на срок от 1 года до 2 лет, принудительные работы на срок до 5 лет, лишение свободы сроком до 5 лет. Чем рассматриваемая норма (ст. 212.1 УК РФ) отличается от своего аналога (ч. 1, 2 ст. 20.2 КоАП РФ)? Неоднократностью совершения установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования. Однако надо иметь в виду, что административное законодательство предусматривает ответственность как за одно, так и за два и более правонарушений. При этом количество совершенных правонарушений не изменяет их административно-правовую природу, предмета, метода, задач и принципов (ст. 4.4 КоАП РФ). Правда, если лицо повторно совершает однородное административное правонарушение, при условии, что за первое оно подвергалось административному наказанию, то этот фактор отягчает административную ответственность (ч. 2 ст. 4.3 КоАП РФ).
Изложенное наводит на мысль, что административное законодательство не ограничивает количества совершенных правонарушений и несения при этом административной ответственности, что соответствует природе административного права, его предмету, методу, задачам и принципам.
Статья 212.1 УК РФ, предусматривая уголовную ответственность за административные правонарушения (если правонарушитель привлекался к административной ответственности более двух раз в течение ста восьмидесяти дней) игнорирует требования названных категорий. Получается, что правонарушитель совершает более двух раз деяние, предусмотренное ст. 20.2 КоАП РФ, за что трижды несет административную ответственность. Такого рода ответственность образует состав ст. 212.1 УК РФ, на основании которого административный правонарушитель привлекается к уголовной ответственности. Таким образом, получается, что лицо несет дважды ответственность за административное деяние. Первая ответственность административная, она основывается на ответственности за совершенные лицом административные правонарушения. Вторая — также основывается на понесенных лицом наказаниях за административные правонарушения, но они уже образуют не административную, а уголовную ответственность.
Следует ли признавать такую связь между уголовным и административным законодательством России развивающей уголовное законодательство или обе отрасли права?
Названная форма взаимодействия в теории воспринимается по-разному. Одни ученые оценивают ее положительно [6, с. 58-64; 7, с. 195-198; 8, с. 28-31], другие негативно [9, с. 119-125; 10, с. 64-71; 11, с. 214-224]. При таком разбросе мнений, актуален теоретический посыл, с учетом которого следовало бы решать названную проблему. В этом плане, на мой взгляд, представляет интерес позиция крупного специалиста по вопросам межотраслевых связей уголовного права профессора Н.И. Пикурова. Он полагает, что взаимодействие названных ш отраслей права в определенных ситуациях приводит к появлению отношений, и характеризующихся новыми свойствами, которыми не обладает ни уголовное, а ни административное право в отдельности. И в этом смысле обмен информацией о востребован [12, с. 178-182]. I
Полагаю, что с выводом профессора можно согласиться, при условии, что новое о
с
отношение, появившиеся в результате взаимодействия отраслей, отражает право- а вую ее природу, ее предмет, метод, задачи и принципы, в которой размещается в
н
это отношение. В нашем случае, природу уголовного права. но
Соответствует ли представленный выше вариант взаимодействия рассма- ю
Т5
триваемых отраслей права требованиям перечисленных уголовно-правовых |
категорий? Думаю, что нет, не соответствует. Обоснованием этого выступают к
сущностные различия, охраняемых уголовным и административным правом а
объектов. д
В этом плане уместно обратиться к объекту в виде окружающей природной сре- и
ды и пользование ею (далее, природная среда, если не оговорено иного). Многие №
ее аспекты охраняются и уголовным, и административным законодательством 1
одновременно, поэтому вывод, отражающий содержание охраняемых объектов, )
будет определяющим. По существу, он окажется значимым для всех объектов, | охраняемых административным и уголовным правом в целом.
Начну с констатации того, что отраслевая правовая охрана любых благ, включая окружающую природную среду всегда характеризуется спецификой как в содержательной части охраняемого объекта, так и в части причинения ему вреда. Бытует мнение, что административное и уголовное законодательство
охраняют в основном одни и те же ценности и интересы [13, с. 179-186]. Она 163
предопределяется особенностями уголовного и административного законодательств, в части их правовой природы, предмета, метода, задач и принципов. Некоторыми учеными утверждаются принципы «о фактической схожести» УК РФ и КоАП РФ [14, с. 14].
В УК РФ охрана природной среды осуществляется нормами гл. 26 (экологические преступления), а в КоАП РФ нормами гл. 8 (административные правонарушения в области охраны окружающей среды и природопользования).
Экологические составы преступлений расположены в главе, выступающей частью IX раздела УК РФ: Преступления против общественной безопасности и общественного порядка. Из наименования раздела можно заключить, что он слагается из двух самостоятельных объектов — общественной безопасности и общественного порядка. Общественная безопасность законодателем представлена не только в виде наименования раздела, но и самостоятельной главой (24 УК РФ), в которой безопасность выступает видовым объектом.
Уголовно-правовое понимание общественной безопасности может быть примерно таким — это правовое и фактическое состояние неперсонифицированных физических лиц, основывающееся на отсутствии опасений причинения вреда их здоровью и жизни общественно опасными посягательствами на территории России. Именно эти отношения охраняются уголовным законом от преступных посягательств. Они охраняются либо непосредственно (гл. 24 общественная безопасность), либо опосредовано (гл. 25 здоровье населения и общественную нравственность), (гл. 26 экологические преступления), (гл. 27 безопасность движения и эксплуатация транспорта), (гл. 28 компьютерная информация) УК РФ. а Сказанное позволяет конкретизировать видовой объект экологических соста-
? вов преступлений. Им выступает окружающая природная среда, урегулирован-§ ная позитивными отраслями права, а так же использование с учетом ее самодо-| статочности для своего функционирования и неопасности для здоровья, жизни I человека на территории России. Уголовно-правовая литература предлагает на | этот счет близкое по содержанию понимание видового объекта [15, с. 8; 16, с. 90]. ! Сформулированное понимание видового объекта имеет два принципиальных
§ свойства: самодостаточность природы для своего функционирования, ее неопас-| ность для здоровья и жизни человека; ее правовая урегулированность экологи-| ческим, другими позитивными отраслями права в интересах самой природы и 'I не противоречащих ей интересов человека, не создающая угрозы причинения | вреда человеку.
| Значительная роль в установлении объекта экологических составов престу-
плений принадлежит уяснению его предмета и характера причиняемого вреда. | Содержание объекта преступления, а равно его уголовно-правовой охраны в ё теории представлено разноречиво. На мой взгляд, правы те исследователи, ко-§ торые предмет рассматривают как благо и включают его в содержание объекта | [17, с. 130; 18, с. 95; 19, с. 182; 20, с. 31]. Полагаю, что предметом выступают | материальные аспекты природной среды: воздух, вода, земля, флора и фауна, здоровье, жизнь людей. Перечисленные предметы природы — это ценности, в связи и по поводу которых возникают отношения, в том числе правовые, между людьми, с одной стороны, обществом и государственной властью, с другой. Названные ценности и отношения, возникающие на их базе, по своей значимости для человека, общества, государства, мира и безопасности человечества явля-164 ются материальными, поскольку необходимы для функционирования природы,
существования и развития человека [11, с. 214-215; 21, с. 472-473], общества, государства, мира и безопасности человечества.
Получается, что уголовный закон охраняет от преступных посягательств материальные свойства природной среды и пользование ею. Те ее свойства без которых функционирование природы, а значит существование и развитие человека, общества, государства, мира — невозможно.
Каков характер причиняемого вреда либо его угрозы при совершении преступлений этой группы? На мой взгляд, надо говорить о вреде экологическом, создающим опасность функционирования природной среды, угрожающей здоровью и жизни не персонифицированного человека.
Материальность, охраняемых уголовным законом экологических благ, придает деяниям (действию, бездействию), посягающим на природную среду и на любые другие охраняемые уголовным законом правовые блага, общественную опасность, а причиняемый ими вред становится общественно опасным. Вполне уместен вопрос, почему деяния и наступивший от них вред приобретают общественную опасность? Во-первых, потому что деяние направлено на причинение вреда природным благам, наличие которых необходимо для функционирования человека. Во-вторых, причиненный деянием вред создает угрозу причинения нового ущерба, учинившим его лицом. Для общества угроза не конкретизирована, она касается всех благ, охраняемых уголовным законом. В силу чего такого рода угроза носит общественно опасный характер. Таким образом, общественная опасность слагается из трех компонентов: деяние (действие, бездействие), причиняемый вред, угроза совершения нового деяния лицом уже его совершившим. Такое понимание общественной опасности вытекает из действующего уголовного законодательства России. Так, законодательное определение преступления включает в себя признак — общественная опасность деяния (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Понятия прямого и косвенного умыслов законодатель связывает с общественной опасностью действия (бездействия) и общественно-опасными последствиями. Последний аспект общественной опасности в виде угрозы совершения нового деяния лицом, совершившим одно из них, представлен в виде целей наказания — исправление осужденного, предупреждение совершения им нового преступления. Получается, что лицо, совершившее преступление, нуждается не просто в наказании, а, направленном на его исправление и предупреждение от нового преступления.
Определившись с содержанием, охраняемой уголовным законом, природной среды и вреда, ей причиняемого, логично перейти к выявлению тех ее аспектов, которые охраняются законом административным. Прежде всего, в теории права имеется суждение, что сам по себе объект не отграничивает экологические преступления от одноименных административных правонарушений [16, с. 23]. Думаю, что это не так. Уголовное и административное законодательство охраняет только «свои» правовые блага, включая природную среду, исходя из присущей каждому из них особенностей правовой природы, предмета, метода и задач.
Структурно КоАП РФ не имеет разделов, ограничиваясь лишь главами. Что формально свидетельствует о наличии объекта видового и отсутствие объекта родового. В соответствии с этим я ограничусь исследованием содержания названного вида объекта и причиняемого ему вреда административными правонарушениями.
В теории административного и уголовного права по данному вопросу отсутствует единое понимание. И, как следствие, объектом административных правонарушений в области окружающей среды признают экологическую безопасность и рациональное природопользование [22, с. 10; 16, с. 89]. Полагаю, что такое понимание, охраняемых административно-правовыми нормами, окружающей природной среды, не вытекает из административного законодательства. Наименование главы, где сосредоточены природоохранные нормы непосредственно не включает в себя какую-либо безопасность или рациональное природопользование. В ней говорится об охране окружающей среды и природопользовании. Отсюда, на мой взгляд, вывод, что видовым объектом является окружающая природная среда и природопользование. Такое понимание видового объекта отождествляет его с объектом уголовно-правовым. Однако это не так. Содержательно объект административно-правовой охраны сущностно отличается от уголовно-правового. Административный закон охраняет не материальные (сущностные) аспекты природной среды и природопользования, а главным образом правовые, либо те их части, которые не образуют материальной сути природной среды и природопользования. Правовой аспект — это внешняя оболочка, регулятор, посредством которого государственная власть воздействует на природу и ее использование. Такое воздействие осуществляется в интересах самой природы и в интересах человека, но только в части не противоречащей природе. В последнем случае речь идет о природопользовании. Получается, что правовое регулирование выступает «оболочкой», без наличия которой могут возникнуть проблемы функционирования природы, особенно это касается использование а ее человеком. Административное правонарушение, посягая на эту «оболочку»,
0
? лишает природную среду возможности ее регулирования.
а Другой аспект охраняемого блага, это сама природа, но в части, не образующей
| ее сущности. Речь идет об аспектах, не влияющих на функционирование, как в
1 целом природной среды, так и отдельных ее видов.
| Этот аспект охраны напрямую связан с правовым, который и в этом случае,
! является главным.
§ Для того чтобы убедиться в этом, необходимо определиться с вредоносностью
ф
| административных правонарушений. Полагаю, что вред может быть двух видов: | правовым и экологически-правовым. Правовой вред выражается в нарушении 'I лицом нормативных требований, регулирующих функционирование природной | среды. Экологически-правовой вред, характеризуется причинением вреда право-| вым аспектам, регулирующим природную среду и отчасти самим природным ценностям. Когда объем причиняемого вреда природной среде незначителен, он не создает угрозы ее функционированию, и в силу этого, не угрожает обще-§ ственной безопасности.
§ Правовой вред присущ всем административным правонарушениям, включая
| вышеназванную ст. 212.1 УК РФ.
| Находит ли подтверждение высказанное суждение относительно видов вре-
да в административном законодательстве? Да, находит. Так, диспозиции всех сорока двух административных составов, охраняющих окружающую среду и природопользование, предполагают нарушение правовых требований. В одних случаях закон говорит об экологических требованиях, (ст. 8.1, 8.2, 8.4, 8.5, 8.9), в других: о нарушениях правил, порядка, требований, режима (8.3, 8.11, 166 8.12, 8.15, 8.18-8.19, 8.21, 8.24, 8.25, 8.26, 8.27, 8.31-8.34, 8.37-8.39, 8.40, 8.42), в
третьих, о невыполнении соответствующих обязанностей (ст. 8.7) КоАП РФ. И лишь несколько составов, наименования и диспозиция которых формально не содержат указаний на нарушение правил. Однако и они предполагают нормативную урегулированность, нарушение которой и образуют административное правонарушение. Это порча земель (ст. 8.6) уничтожение мест обитания животных (ст. 8.29), уничтожение лесной инфраструктуры, сенокосов, пастбищ... (ст. 8.30), невнесение в установленные сроки платы за негативное воздействие на окружающую среду (ст. 8.41 КоАП РФ).
Что подтверждается рядом положений Общей части КоАП РФ, я сошлюсь лишь на некоторые из числа фундаментальных. Это определение административного правонарушения (ст. 2.1), умышленной вины (ч. 1. ст. 2.2 КоАП РФ).
Административным правонарушением закон признает «противоправное, виновное действие (бездействие)., за которое настоящим Кодексом. установлена административная ответственость» [16, с. 11]. Как видим, закон не связывает правонарушение с общественной опасностью. Более того, формально оно не включает в себя даже признака вредности. Правонарушение основывается на противоправности, виновности, установленной административной ответственности. Считаю, что противоправность в данном контексте выступает не только в смысле запрещенности соответствующего действия (бездействия), но и отражает сущность правонарушения, т.е. его вредность. На мой взгляд, она заложена и в содержании умышленной вины правонарушения. Интеллектуальный момент законодатель характеризует сознанием противоправности характера своего действия (бездействия), предвидением его вредных последствий, а волевой традиционно (с позиции уголовно-правовой) отражает признаки, характерные для преступлений: желанием наступления последствий, сознательным их допущением либо безразличным к ним отношением. Законодатель первый признак интеллектуального момента вины «осознание» связывает не с вредностью действия, а с его противоправностью, соответственно второй признак «предвидение» увязывает не с возможностью или неизбежностью наступления (выделено нами. — Б.Р.) вредных последствий, а с «предвидением его вредных последствий» [16, с. 11]. Я думаю, это означает, что виновное лицо, осознавая противоправность деяния, предвидит в этой противоправности и вредные последствия. Объективно, эти последствия могут быть ограничены самим фактом противоправного деяния, а могут, кроме этого, причинить и малозначительный вред природной среде.
Характер представленного вреда, причиняемого природной среде и пользования ею, административными правонарушениями не может являться общественно опасным не только по форме, но и по существу. Главным образом потому, что свойства, названного правового блага, охраняемого административным законодательством от правонарушений, не являются материальными. Следовательно, и деяние, посягающее на них, и вред, им причиненный, не характеризуются материальностью, а потому не могут носить общественно опасного характера. По этой же причине не общественно опасно и лицо, причинившее такого рода вред. Общественная опасность личности вытекает только из общественной опасности деяния. Сутью общественной опасности лица, совершившего преступление, выступает степень угрозы совершения этим лицом нового преступления. В общей теории права профессором В.К. Бабаевым высказано мнение, что единичный проступок, в отличие от преступления, не отражают общественной опасности
лица, его совершившего. Лицо становиться общественно опасным лишь при неоднократном их совершении [23, с. 488].
Тем не менее, в общей теории права, теории административного, уголовного права немало ученых, считающих вред от административно-правовых деяний общественно опасным. И отличают его от вреда, причиненного преступлением, лишь степенью общественной опасности [23, с. 485; 24, с. 589-590; 25, с. 38; 26, с. 290; 27, с. 36-43; 28, с. 246-254; 29, с. 69]. Такой вывод основывается на тезисе, представленным профессором В.К. Бабаевым: всякое правонарушение предполагает наказания, следовательно, любое правонарушение общественно опасно [23, с. 485]. Тезис не основан на законе. Как известно из системы Российского права, только уголовное законодательство оперирует категорией «общественная опасность». Хотя правонарушения, характерные для отраслей, входящих в правовую систему, так или иначе вредоносны. Поэтому совершение правонарушений влечет ответственность, предусмотренную санкциями соответствующих составов правонарушений. Такого рода вред не может измеряться степенью общественной опасности. Степень общественной опасности это количественная характеристика общественной опасности деяния, которая вытекает из его качеств и отражается категорией «характер». Получается, что именно характер общественной опасности переводит правонарушения в разряд преступлений, дифференцируя их при этом на определенные категории. Степень же общественной опасности отражает объем «качества» этого деяния, выливающегося, главным образом, в угрозу совершения нового преступления лицом, совершившем деяние такого качества. При этом основой характера общественной опасности преступления выступает з материальность охраняемого уголовным законом правового блага. Совершаемое
0
? общественно опасное деяние либо причиняет материальный вред этому благу, а либо создает угрозу причинения такого рода вреда.
| В рамках отрасли вредоносность сама по себе не дифференцируется по сте-
1 пени вредности. Она выступает частью характера правонарушения, специфи-| ческого для каждой из отраслей, кроме уголовного права. Например, админи-! стративное законодательство не дифференцирует составы административных § правонарушений на категории, виды, исходя из степени вреда, заложенного в | соответствующих составах. В то время как уголовное законодательство помимо | основных составов преступлений, нередко предусматривает составы квалифицированные, особо квалифицированные. Кроме того, оно дифференцирует составы
| преступлений: небольшой тяжести; средней тяжести; тяжкие; и особо тяжкие. | Обстоятельством, также свидетельствующим об отсутствии у административных правонарушениях общественной опасности служит тот факт, что институт назначения административного наказания не предусматривает учета степени ё вредности правонарушения. Он обязывает учитывать характер совершенного § правонарушения, личность виновного, его имущественное положение, обстоя-I тельства, смягчающие и отягчающие административную ответственность (ч. 2 £ ст. 4.1 КоАП РФ).
т '
Вредоносность и общественная опасность деяний — категории не аналоговые. Вредоносность, далеко не всегда сопровождается общественной опасностью. Общественная опасность — это свойство не всякой вредоносности, а строго определенной. Она возникает уже в момент посягательства на охраняемый законом объект и становится социальной частью лица, причинившего своим 168 деянием соответствующий вред. И проявляется эта общественная опасность
двоякой угрозой: причинением вреда, охраняемым законом правовым благам, лицом, совершающим общественно опасное деяние (действие, бездействие); причинением нового вреда, лицом, уже совершившим общественно опасное деяние. Наличие общественной опасности может быть даже при отсутствии какого-либо вреда материальным отношениям. Например, при приготовлении к тяжкому или особо тяжкому преступлению, либо к покушению на совершение любого по характеру и степени общественной опасности преступления.
Перечисленные аспекты регламентированы уголовным законодательством и характеризуют преступления. Административное законодательство оперирует правонарушениями, не обладающими общественной опасностью.
Представленное содержание охраняемых свойств природной среды, причиняемого им вреда преступлениями и административными правонарушениями, доказывает их сущностную разницу, исключающую возможность перемещения их составов из одной отрасли в другую. Скажем, размещение в УК РФ состава административного правонарушения, если оно является таковым, не может придать ему состава преступления. То есть правонарушение, будучи по характеру (природе) административно-правовым не приобретает и не может приобрести качества преступления. Став частью уголовного законодательства, оно, по своей природе, продолжает оставаться административно-правовым, и не имеет ни сущностных, ни формальных оснований приобрести уголовно-правовую природу. Тем не менее законодателем ряд административных правонарушений представлен в виде составов преступлений и размещен в УК РФ, что, по изложенным выше соображениям противоречит и уголовному, и административному законодательствам и их принципам.
Высказанная позиция в полной мере относится и к деянию, предусмотренному ст. 212.1 и другим административным составам, размещенным в УК РФ. Их наличие в УК РФ не образует уголовно-правового основания для уголовной ответственности лиц, совершающих такие деяния. Они продолжают быть административно-правовыми. Уголовная ответственность за такого рода деяния принципиально невозможна.
Представленные суждения не позволяют положительно оценить имеющуюся в УК РФ административную преюдицию как один из вариантов развития уголовного законодательства, мотивируемый гуманизмом.
Есть серьезные основания полагать, что действующее уголовное законодательство нуждается в гуманистическом развитии, посредством включения в него еще одной категории, составов преступлений, характеризующихся минимальной общественной опасностью. Она выделяется из составов, отнесенных законом (ст. 15 УК РФ) к небольшой тяжести.
Верховный Суд России предложил в этом качестве — уголовный проступок, который, по его мнению, должен объединить составы преступлений, представляющие «наименьшую общественную опасность»1. Подход обоснован и справедлив. Однако коль скоро уголовное законодательство дифференцирует составы преступлений на категории, с учетом их тяжести, то логично не вводить новую категорию «уголовный проступок», а развить ныне существующую. Для чего
1 См.: Законопроект № 612292-7 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка». URL: http://sozd.parliament.gov.ru/bill/612292-7 (дата обращения: 21.12.2018). 169
ввести наименее общественно опасную категорию: преступления минимальной тяжести, а далее все категории, которые представлены в ч. 1 ст. 15 УК РФ. Для большей логики составы преступлений, обозначенные как «особо тяжкие» нужно переименовать в «максимально тяжкие».
Во-первых, сущность охраняемых административно-правовыми составами благ и причиняемый им административными правонарушениями вред, характеризуется правовыми аспектами, не образующими материальности. Во-вторых, названная сущность, по своему характеру не является общественно опасной, в силу чего, исключает степень общественной опасности вреда или угрозы его причинения. В-третьих, административные правонарушения не утрачивают своего характера (природы) даже в случаях размещения составов административных правонарушений, в том числе в виде административной преюдиции, в уголовном законодательстве. В-четвертых, развитие уголовного законодательства положениями, нормами административного законодательства, включая преюдицию, невозможно.
Библиографический список
1. Харитонов И.И. Об административной преюдиции в уголовном законодательстве России применительно к нормам об ответственности за клевету // Проблемы права. 2014. № 4. С. 131-132.
2. Маркунцов СА. О понимании административной преюдиции как особого средства юридической техники и расширение ее использования в Уголовном кодексе России // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2016. № 4. С. 39.
3. Razgildiev B.T. Natura griminale della pena e la sua destinazione d uso. Italian Sciece Review. 2015. № 11 (32). Р. 71-74.
4. СинюковВ.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. Саратов, 1994. 670 с.
5. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). 2-е изд. доп. М.: Изд. дом «Право и государство». 2005. 544 с.
6. Малков В.П. Административная преюдиция: за и против // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2011. № 3 (23). С. 58-64.
7. Малков В.П. Административная и дисциплинарная преюдиция как средство декриминализации и криминализации в уголовном праве // Пробелы в российском законодательстве. 2008. № 32. С. 195-198.
8. Иванов А.В. Перспективы применения административной преюдиции в рамках уголовной ответственности за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков // Наркоконтроль. 2012. № 1. С. 28-31.
9. Кибальник А.Г. Недопустимость административной преюдиции в уголовном законодательстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 2 (7). С. 119-125.
10. Лопашенко НА. Административной преюдиции в уголовном праве — нет! // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2011. № 3 (23). С. 64-71.
11. Разгильдиев Б.Т. Общественная опасность преступлений и иных правонарушений // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 6. С. 214-224.
12. Пикуров Н.И. Уголовное право в системе межотраслевых связей / под ред. А.В. Наумова. Волгоград, 1998. 221 с.
13. Малков В.П. Неоднократность правонарушения и административная преюдиция как средства криминализации и декриминализации содеянного в российском уголовном праве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 2 (7). С. 179-186.
14. Декриминализация преступлений в сфере экономической деятельности: административная преюдиция в действии / под ред. М.А. Лапиной. М.: Юстиция. 2016. 220 с.
15. ГареевАА. Экологические преступления: уголовно-правовое противодействие: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006. 22 с.
16. ИпэкАртамонова МА, Безверхов А.Г., Коростелев В.С. Соотношение экологических преступлений и административных правонарушений в области охраны окружающей среды. Самара, 2015. 213 с.
17. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960. 230 с.
18. Филимонов В.Д. Норма уголовного права. СПб., 2004. 281 с.
19. Мальцев В.В. Учение об объекте преступления: в 2 т. Волгоград, 2010. Т. 1: Объект преступления: концептуальные проблемы. 262 с.
20. Верина Г.В. Проблемы Российского уголовного права (теория и правоприменение): Избранные труды. Саратов: ООО Издательский центр «Наука». 2013. 225 с.
21. Разгильдиев Б.Т. Критерии межотраслевой правовой охраны окружающей природной среды / Национальная безопасность в экологической сфере: проблемы теории и практики: сборник материалов Международной научно-практической конференции (Чебоксары, 14-15 апреля 2017 г.). Чебоксары: Изд-во Чувашского ун-та, 2017. С. 472-473.
22. Артамонова М.А. Соотношение экологических преступлений и административных правонарушений в области охраны окружающей среды: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Краснодар, 2013. 29 с.
23. Теория государства и права: учебник / под ред. В.К. Бабаева. М.: Юристъ, 2004. 512 с.
24. Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько.
2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2001. 776 с. е
25. Тимошенко И.В. Административная ответственность: учебное пособие. М.: И МарТ, 2004. 38 с. |
26. Административное право России: учебник / отв. ред. Л.Л. Попов. М.: ТК Велби, о 2006. 688 с. К
27. Гулько А.Л. История уголовной ответственности за хулиганство в России // Ад- г вокатская практика. 2006. № 5. С. 36-43. Д
28. Колосова В.И. Административная преюдиция как средство предупреждения т преступлений и совершенствования уголовного законодательства // Вестник Ниже- | городского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 5(1). С. 246-254. 0
29. Ямашева Г.В. К вопросу о восстановлении института административной преюди- И ции в уголовном законе // Журнал российское право. 2009. № 10. Ч
е о
References а
1. Kharitonov I.I. On Administrative Prejudice in the Criminal Legislation of Russia in | Relation to the Rules of Responsibility for Libel // Problems of law. 2014. No. 4. P. 131-132. |
2. Markuntsov SA. On the Understanding of Administrative Prejudice as a Special № Means of Legal Technique and the Expansion of Its Use in the Criminal Code of Russia // 11 Law. Journal of Higher school of Economics. 2016. No. 4. P. 39. )
3. Razgildiev B.T. Natura griminale della pena e la sua destinazione d uso. Italian Sci- 1 ence Review. 2015. № 11 (32). P. 71-74. 9
4. Sinyukov V.N. Russian Legal System. Introduction to the General Theory. Saratov, 1994.670 p.
5. Baitin M.I. Essence of law (Modern Normative Legal Understanding on the Verge of Two Centuries). 2-ed. supplemented M. Publ. house "Law and state". 2005. 544 p.
6. Malkov V.P. Administrative Prejudice: Pros and Cons. // Bulletin of the Academy of
the Prosecutor General of the Russian Federation. 2011. № 3 (23). P. 58-64. 171
7. Malkov V.P. Administrative and Disciplinary Prejudice as a Means of Decriminalization and Criminalization in Criminal Law // Gaps in Russian legislation. 2008. No. 32. P. 195-198.
8. Ivanov A.V. Prospects of Application of Administrative Prejudice in the Framework of Criminal Liability for Crimes Related to Drug Trafficking. // Narcocontrol. 2012. No. 1. P. 28-31.
9. Kibalnik A.G. Inadmissibility of Administrative Prejudice in Criminal Law // Criminalist library. Scientific journal. 2013. № 2 (7). P. 119-125.
10. Lopashenko NA. Administrative Prejudice in Criminal Law — No! // Bulletin of the Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation. 2011. № 3 (23). P. 64-71.
11. Razgildiev B.T. Public Danger of Crimes and Other Offenses. // Criminalist library. Scientific journal. 2013. No. 6. P. 214-224.
12. Pikurov N.V. Criminal Law in the System of Inter-branch Relations / under the editorship of A. V. Naumov. Volgograd, 1998. 221 p.
13. Malkov V.P. Repeatability of the Offense and Administrative Prejudice as a Means of Criminalization and Decriminalization of the Offense in the Russian Criminal Law // Criminalist library. Scientific journal. 2013. № 2 (7). P. 179-186.
14. Decriminalization of Crimes in the Sphere of Economic Activity: Administrative Prejudice in Action / ed. by M. A. Lapina. M.: Justice. 2016. 220 p.
15. Gareev A.A. Environmental Crimes: Criminal-legal Counteraction: extended abstract dis. ... cand. of law. SPb., 2006. 22 p.
16. Ipec-Artamonova MA, Bezverkhov A.G., Korostelev V.S. Correlation of Environmental Crimes and Administrative Offenses in the Field of Environmental Protection. Samara, 2015. 213 p.
17. Nikiforov B.S. The Object of the Crime under Soviet Criminal Law. M., 1960. 230 p. S 18. Filimonov V.D. Penal law. SPb., 2004. 281 p.
0 L
1 19. Maltsev V.V. The Doctrine of the Object of the Crime: in 2 vol. Volgograd, 2010. § Vol. 1: Object of the crime: conceptual problems. 262 p.
* 20. Verina G.V. Problems of Russian Criminal Law (theory and law enforcement): Selected
works. Saratov: publishing center «Science». 2013. 225 p. I 21. Razgildiev B.T. Criteria for Intersectoral Legal Protection of the Environment
I / National Security in the Environmental Sphere: Problems of Theory and Practice: proceedings of the International scientific and practical conference (Cheboksary, April I 14-15, 2017). Cheboksary: publishing House of Chuvash University, 2017. P. 472-473.
1 22. Artamonova M.A. The Ratio of Environmental Crimes and Administrative Of-
2 fenses in the Field of Environmental Protection: extended abstract dis. ... cand. of law. 'I Krasnodar, 2013. 29 p.
£ 23. Theory of State and Law: textbook / ed. V.K. Babayev. M.: Jurist, 2004. 512 p.
| 24. Theory of State and Law: course of lectures / ed. N. I. Matuzov, A.V. Malko. 2-e ed.,
| revised and supplemented. M.: Jurist, 2001. 776 p.
| 25. Tymoshenko I.V. Administrative Responsibility: textbook. M.: MarT, 2004. 38 p.
g 26. Administrative Law of Russia: textbook / resp. the editorship of L.L. Popov. M.:
I TC Welby, 2006. 688 p.
I 27. Gulko A.L. History of Criminal Liability for Hooliganism in Russia // Lawyer
I practice. 2006. No. 5. P. 36-43.
m 28. Kolosova V.I. Administrative Prejudice as a Means of Crime Prevention and im-
provement of criminal legislation // Bulletin of Nizhny Novgorod University. N. And. Lobachevsky. 2011. No. 5(1). P. 246-254.
29. Yamasheva G.V. On the Restoration of the Institute of administrative prejudice in the Criminal Law // Journal of Russian law. 2009. No. 10.
