CC BY
52
Методологические и теоретические основы изучения юридически релевантных психических состояний
Впервые в правовой науке сформулировал и обосновал концепцию юридически-релевантных психических состояний, привел классификацию по различным основаниям, а также рассмотрел универсальные (количественные и качественные) критерии юридически-релевантных психических расстройств и психических аномалий, исследовал их правовую специфику, а также место и роль в праве; ввел в научный оборот понятие криминотансиса для обозначения зависимости криминального поведения от характера и вида аномалий; установил таксальные зависимости, дающие возможность с достаточной степенью вероятности прогнозировать поведение аномальных лиц, а также более обоснованно назначать принудительные меры медицинского характера и применять индивидуальные профилактические меры к правонарушителям. (Видные ученые-юристы России. (Вторая половина ХХ века). Энциклопедический словарь биографии / Под ред. В.М. Сырых. М.: РАП, 2006. - С. 305.)
Назаренко Г.В.
Nazarenko G.V. Methodological and theoretical
bases of juridical - relevant psychological conditions studying
Author forms Methodological approaches to studying the psychological statuses having juridical value, in a context of freedom of will concept.
Keywords: juridical relevance, freedom of will, criminality of mental anomalies.
Под юридически-релевантными состо- лица не могут рассматриваться с позиций яниями психики понимаются психи- права, то есть являются иррелевантными, ческие состояния участников правовых не имеющими отношения к праву. отношений, которые имеют юридическое В отраслях права юридически-реле-значение и как таковые предусмотрены вантные психические состояния опосре-нормами права. Эти состояния не тож- дуются такими правовыми категориями, дественны психическим расстройствам как дееспособность, ограниченная деес-и психическому здоровью, с которыми пособность, недееспособность, делик-их зачастую связывают в литературе. тоспособность, вменяемость, ограничен-Вне правомерных либо противоправных ная (уменьшенная) вменяемость, возра-действий, вне правоотношений психи- стная невменимость (newmenimost), не-ческие состояния любого физического деликтоспособность.
Геннадий Васильевич Назаренко - доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Орловского государственного технического университета.
Исследование юридически-релевантных психических состояний предполагает изучение этого сложного феномена с определенных методологических и естественнонаучных позиций, позволяющих проанализировать характер и способы связи психических состояний лиц, совершивших преступления и общественно опасные деяния, с опосредующими их правовыми категориями, установить зависимость между психическими состояниями таких лиц и мерами правового характера и, наконец, показать степень вовлеченности психологических и психиатрических знаний в правовой оборот и возможность их использования в праве. Несмотря на неоднородность юридически-релевантных психических состояний, наличие в их составе таких структурных образований, как тяжелые психические расстройства, психические аномалии, акцентуированные состояния, так или иначе опосредованные в праве, могут быть рассмотрены с позиций материалистического учения о детерминированности и свободе воли и естественно-научных знаний о целостности психического функционирования, многомерности и иерархической организованности разнопорядковых психических явлений, многослойности человеческого бытия и его влияния на детерминацию поведения,о психических состояниях как моментах динамики, обусловленных внутренними и внешними факторами. Обращение к философским концепциям свободы воли и детерминизма при изучении таких многокачественных явлений, как юридически-релевантных психические состояния, обязывает исследователя использовать системный подход, ориентирующий на изучение многообразных типов связей психических состояний субъекта с юридически значимым поведением. Последовательное применение принципов системности дает возможность рассмотреть преступные деяния вменяемых лиц, их психические состояния и эксцессы невменяемых лиц, обусловленные расстройствами психики, в единстве с ситуацией, выступающей в качестве совокупности факторов, детерминирующих поведение личности наряду с внутренними детерми-
нантами поведения. Детерминистическое обоснование уголовной ответственности и необходимость выбора адекватных (в соответствии с принципами справедливости и гуманизма) правовых мер диктуют использование иерархически дифференцированного подхода к разнопорядковым психическим явлениям, способам и средствам их опосредования в праве. Психолого-психиатрические идеи о необходимости дифференцированного анализа взаимосвязанных психических подсистем,влияющих на избирательность поведения, получили в новом Уголовном кодексе РФ законодательное воплощение в форме юридического (психологического) критерия ряда основополагающих норм Общей части (ч. 3 ст. 20, ч. 1 ст. 21, ч. 1 ст. 22, ч. 1 ст. 81 УК). В юридическом критерии, выражающем уголовно-правовую релевантность психических состояний субъекта, из трех психических подсистем нашли свое отражение две, от которых зависит выбор модели поведения: когнитивная подсистема, обеспечивающая функцию познания, и регулятивная, обеспечивающая регуляцию поведения. Когнитивная подсистема, характеризующая интеллектуальные возможности лиц, находящихся в юридически-релевантных психических состояниях, может быть рассмотрена с позиций теории понимания, разработанной психологами1. Понимание как таковое, осознание, отчет в своих действиях включают в себя несколько уровней: во-первых, понимание ситуации, в которой осуществляется деятельность; во-вторых, понимание фактической стороны (или внутреннего содержания) деяния; в-третьих, понимание социального значения своих действий или бездействия; в-четвертых, понимание значимости содеянного в личностном плане. Указанные понятийные компоненты имеют неодинаковое правовое значение. В связи с этим законодатель учитывает такие признаки, как понимание фактического характера совершаемого деяния (второй уровень) и понимание его социального значения (третий уровень). При этом без внимания остаются способность к осмысленному (адекватному) восприятию ситуации (первый уровень) и понимание зна-
чимости содеянного в личностном аспекте (четвертый уровень). Такой подход вполне оправдан, поскольку способность к правильному восприятию действительности предшествует совершению деяний, предусмотренных законом, и, следовательно, не требует обозначения в правовых нормах. Равным образом не имеет правового значения понимание значимости содеянного для себя лично.
Наиболее важным в правовом аспекте является третий уровень понимания - способность к осознанию социального значения своих действий (бездействия). Этот уровень понимания соответствует тому смыслу, который законодатель ранее вкладывал в выражение "отдавать отчет в своих действиях". Дифференциация уровней понимания имеет несомненную практическую значимость, так как задает алгоритм (характер и последовательность) исследования релевантных психических состояний. Градация уровней понимания отражает реальную иерархию познания социальной действительности. Высший уровень в этой иерархии занимает осознание социального значения содеянного, средний уровень включает в себя осознание фактического характера своих действий; нижний, первичный уровень отводится осмыслению ситуации, в которой действует субъект. Это означает, что понимание социальной значимости содеянного невозможно без понимания фактического характера совершаемых действий (бездействия), а понимание фактической стороны содеянного невозможно без адекватного понимания окружающей действительности, т.е. без ориентации во времени, в пространстве и лицах, не говоря уже о характере их действий. При этом нарушение познавательных способностей на низшем уровне лишает субъекта возможности правильно понимать и оценивать свою деятельность на более высоких уровнях.
Для установления степени осознания общественной опасности своих действий вначале исследованию должен быть подвергнут первый уровень понимания - осмысление действительности. В случае его сохранности исследуется второй уровень - понимание характера своих действий. Поражение вто-
рого уровня является достаточным основанием для вывода о неспособности лица осознавать общественную опасность своего деяния. В случае сохранности второго уровня понимания следует подвергнуть исследованию третий уровень. Его наличие или отсутствие, определенная степень нарушения (сохранности) позволяют сделать вывод: субъект "мог", "не мог", "мог но не в полной мере" осознавать свои действия (бездействие) при совершении юридически значимого деяния. Соответственно для вывода о вменяемости достаточно установить наличие решающего уровня понимания, каковым является осознание общественной опасности деяния во время его совершения.
Для установления ограниченной вменяемости необходимо определить степень осознания субъектом фактического характера и общественной опасности деяния, т.е. выявить неспособность "в полной мере" осознавать характер и опасность своего деяния во время совершения преступления. Для признания лица невменяемым достаточно установить, что лицо во время совершения общественно опасного деяния не обладало способностью понимания на любом уровне. Фактически это означает, что невменяемое лицо может не обладать одним уровнем понимания - высшим, двумя уровнями - средним и высшим либо у субъекта могут отсутствовать все уровни понимания - от первичного до высшего. В методологическом плане юридически-релевантные психические состояния представляют собой внутренние (психические) детерминанты противоправного поведения и как таковые могут быть рассмотрены в свете концепции свободы воли, которая в классической и неоклассической школах уголовного права применительно к психическом состояниям субъекта служит для обоснования ответственности при наличии свободы воли, неответственности - при отсутствии свободы воли либо ограниченной ответственности - в случае ограничения свободы воли.
Следует отметить, что отечественная школа уголовного права отвергает индетерминизм с его абсолютной свободой воли и вульгарный детерминизм, полностью отрицающий свободу воли. Методо-
логическая порочность индетерминизма заключается в признании свободы воли, не зависящей от внешних детерминант, тем самым ставится под сомнение возможность воздействия уголовной ответственности на поведение, свободное в своей основе и не детерминированное внешними факторами. Вульгарный материализм, отрицающий свободу воли, напротив, рассматривает человека как механическое орудие неподвластных ему сил, приводит к фатализму и отрицанию субъективных принципов уголовной ответственности. Сторонники вульгарного детерминизма обосновывают репрессии необходимостью защиты общества от потенциально и актуально опасных субъектов и тем самым создают возможность объективного вменения и безграничного судебного производства2.
По мнению известного психолога П.В. Симонова, реально существующее противоречие между детерминизмом и свободой воли может быть снято путем привлечения принципа дополнительности. В качестве такого принципа он предлагает позицию наблюдателя. В соответствии с принципом дополнительности "человек не свободен (детерминирован) с точки зрения внешнего наблюдателя, рассматривающего детерминацию поведения генетическими задатками и условиями воспитания. Вместе с тем и в то же время человек свободен в своем выборе с точки зрения его рефлектирующего сознания"3.
В уголовном праве свобода воли фактически отождествляется со способностью субъекта к осознанно-волевому поведению, то есть с вменяемостью; ограниченная свобода воли - с неполной вменяемостью, ресурс которой ограничен психическими аномалиями,а несвобода воли приравнивается к невменяемости, когда свобода воли и вменяемость уничтожаются психическими расстройствами, лишающими возможности действовать осознанно и волимо. Однако полное тождество между свободой воли, вменяемостью и психическими состояниями, которые соответствуют указанным философским и уголовно-правовым категориям, отсутствует.
Состояние опьянения, аффект и другие эмоциональные состояния, оказывающие существенное воздействие на сознание и поведение лица, ограничивают свободу воли, но не влияют на вменяемость субъекта. В случае измененных психических состояний (опьянение, аффект и т.п.), с которыми законодатель не связывает вменяемость либо невменяемость, в качестве мерила ответственности непосредственно выступает критерий "свободы воли". И.А. Кудрявцев с философских позиций отмечает, что "субъект может и должен отвечать за свои деяния, поскольку и настолько его поведение и действия определялись его свободными и волевыми решениями", а к числу обстоятельств, которые "не исключают, но существенно ограничивают меру сознания и свободу волеизъявления" и тем самым смягчают вину, относит состояние выраженного эмоционального возбуждения (напряжения) и состояние аффекта4.
Понятия "свобода воли", "свобода волеизъявления", "самоопределяемость" не могут быть отброшены по соображениям их спорности, так как в уголовном праве они играют роль фундаментальных методологических категорий, дающих возможность обосновать субъективное вменение, степень виновности субъекта и справедливость применения тех или иных мер уголовно-правового воздействия. В снятом виде критерий "свободы воли" определяет возможность привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, так как вменяемость (в данном случае ограниченная) предполагает наличие "свободы волеизъявления" в степени, позволяющей отвечать за содеянное. Однако взятый сам по себе критерий "свободы воли" в тех случаях, когда свобода волеизъявления ограничена либо утрачена в силу психического расстройства, в уголовном праве не может обойтись без опосредствующих категорий "ограниченной вменяемости" и"невменяемости", которые имеют как философское, так и естественнонаучное обоснование.
Необходимость естественнонаучного подхода к свободе воли, ее психическим проявлениям и опосредствующими уголовно-правовыми категориями связана с особой ролью биологического субстракта, состояние которого влияет на феноменологию криминального производства.
Неадекватность отражения действительности субъектом, находящимся в патологическом состоянии, ведет к дезадаптации личности, произволу, в том числе криминальному, интенсивность и специализация которого зависят от степени и характера психического расстройства и присущих данной личности дефектов правосознания. Данное методологическое положение по существу подтверждается польскими учеными, которые отмечают, что аномальные лица имеют слабую ориентацию в действительности, у них нарушена способность различения собственных переживаний и реальных событий, отмечается склонность к такой интерпретации действительности, когда желаемое принимается за действительное5. Преступное поведение аномальных личностей в такой системе координат является вполне закономерным.
Свобода воли аномальных лиц в значительной степени может быть ограничена повышенной активностью бессознательного, под которым понимается прежде всего совокупность процессов, протекающих вне сознания, помимо его контроля6. Ю.М. Антонян отмечает, что "большая активность бессознательного при некоторых психических аномалиях в качестве условий требует "сокращения" сферы сознания"7. Наличие аномалий психики повышает роль бессознательных явлений и процессов в преступных деяниях, затрудняет управляемость поведения, осознание его мотивов, а в случаях совершения агрессивных преступлений аномальными лицами бессознательное выступает как психологическая защита8.
При наличии психических аномалий учет бессознательного с позиций "свободы воли" и связанной с ней способности осознавать характер и общественную опасность своих действий, осознанно руководить ими имеет не только практичес-
кое, но и методологическое значение, поскольку элементы бессознательного в психике играют правовую роль только в тех случаях, в каких поддаются "возможному контролю со стороны сознания и воли лица"9. Совершения преступления в состоянии добровольного опьянения, не осознаваемого субъектом, должно быть отнесено к тому классу явлений, который тесно связан с деформациями правового сознания и антиобщественными установками субъекта.
В отличие от уголовного права в криминологическом поле уголовно-релевантные психические состояния обретают своих носителей, в качестве которых выступают преступники-психопаты,акцентуанты,алкоголики, олигофрены и другие аномальные личности, имеющие определенный психический статус, благодаря чему они являются объектом криминологического изучения с методологических позиций, определяемых различными научными направлениями: антропологическим,социо-логическим и биосоциальным.
Криминологические исследования последних десятилетий показывают, что криминогенность психических аномалий определяется их социальной обусловленностью, многие аномалии имеют психогенное происхождение, а в роли психогенных факторов выступают неблагополучные социальные условия, в которых постоянно находится личность формирующегося либо сформировавшегося преступника. Судебные психиатры и криминологи подчеркивают существенное влияние социальных факторов на возникновение различных психических заболеваний. Г.В. Морозов, в частности, отмечает наибольшее значение социальных факторов в возникновении неврозов, психогенных реакций и в патологическом развитии личности10. И.И. Карпец и В.Н. Кудрявцев обозначили новый подход к личности преступника с психическими аномалиями как биокриминологический11. Ю.М. Антонян называет этот подход биосоциальным12.
В рамках нового криминологического подхода подтверждено существование тесной связи психических аномалий с преступным поведением, установлена опре-
деленная корреляция между формами психических аномалий и видами преступлений, в частности между видами психопатий и совершенными преступлениями, выявлена степень криминогенно-сти отдельных аномалий, рассмотрена взаимосвязь психических аномалий и бессознательного в криминальных поступках, создана типология преступников с психическими отклонениями и разработаны меры предупреждения преступного поведения и исправления таких лиц. Новые достижения криминологической мысли дают возможность рассматривать соответствующий аспект исследуемой проблемы с позиций биосоциального подхода.
1 Метелица Ю.Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевшего. М., 1990. С. 58.
2 Назаренко Г.В. Невменяемость в уголовном праве. Орел, 1993. С. 17-19.
3 Дубин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность. О природе антиобщественных поступков и путях их преодоления. М., 1989. С. 96-97.
4 Кудрявцев И.А. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М., 1988. С. 175.
5 Старович З. Судебная сексология. М., 1991. С. 94.
6 Шошин П.Б. Пути концептуализации бессознательного // Бессознательное: Многообразие видения. Новочеркасск, 1994. С. 27.
7 Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступное поведение и психические аномалии. М., 1998. С. 51.
8 Там же. С.52.
9 Кудрявцев В.Н. Правовое поведение. Норма и патология. М., 1982. С. 83-84.
10 Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность. О природе антиобщественных поступков и путях их преодоления. М., 1989. С. 274.
11 Там же. С. 263.
12 Антонян Ю.М. Психология убийства. М., 1997. С. 33.
