CC BY
193© Коллектив авторов, 2008 УДК 616.89-02-085
Для корреспонденции
Кудрявцев Иосиф Абакарович - доктор медицинских наук, доктор психологических наук, профессор, руководитель лаборатории психологии отдела судебно-психиатрической экспертизы в уголовном процессе ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» Адрес: 119992, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-55-95
И.А. Кудрявцев, Н.Н. Коновалов, Н.А. Куксова
Психическое расстройство, не исключающее, но ограничивающее вменяемость: правовые, психологические и психиатрические проблемы и пути их преодоления
Psychic disorder not ruling out but limiting sanity: legal, psychological and psychiatric challenges and ways of overcoming them
I.A. Kudryavtsev, N.N. Konovalov, N.A. Kuksova
The paper reviews legal, psychiatric and psychological aspects of mental disorder which does not preclude sanity. Some problems of law-enforcement and relevant expert practice are examined which are linked to the application of Article 22 of Criminal Code of the Russian Federation. Examined in a retrospective and comparatively-legal aspect are controversial issues of interpretation of legally set standard as envisaged in Article 22 of the Criminal Code of the Russian Federation, and the authors also suggest their own solutions to the problems raised in the paper.
ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского», Москва
Столичная финансово-гуманитарная академия, Москва
В статье рассматриваются юридические, психиатрические, психологические аспекты психического расстройства, не исключающего вменяемости. Проанализированы некоторые проблемы правоприменительной и экспертной практики, связанные с применением ст. 22 УК РФ. В ретроспективном и сравнительно-правовом аспектах исследуются неоднозначно решаемые вопросы толкования нормы, предусмотренной ст. 22 УК РФ, предлагаются собственные решения затронутых в работе проблем.
Проблема уголовно-правовой оценки психических расстройств, не исключающих вменяемости, у лиц, совершивших общественно-опасные деяния, относится к числу комплексных междисциплинарных проблем психиатрии, психологии, юридической науки.
В процессе длительных дискуссий, которые продолжались более века, в действующий Уголовный кодекс РФ был введен институт уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, но существенно минимизирующим возможности делинквента регулировать свое ответственное поведение, а именно ст. 22 УК РФ. Однако формулировка этой нормы оказалась небесспорной. Из текста закона однозначно не вытекает, чем является вводимое понятие: ограниченной вменяемостью или самостоятельной категорией. Как именно в процессе индивидуализации наказания учитывать психическое расстройство, соответствующее критериям ст. 22 УК РФ?
История появления рассматриваемой нормы уходит корнями во вторую половину XIX и начало XX века. Несмотря на то что до принятия УК РФ 1996 г. нормы, определяющей особенности ответственности лиц, у которых наличествовало психическое расстройство, не исключающее вменяемости, не существовало, уже в 20-е года XX века эксперты Научно-исследовательского центра судебной и социальной
4
психиатрии им. В. П. Сербского признавали обследованных в этом учреждении лиц не только вменяемыми или невменяемыми, но и вменяемыми с психическими расстройствами (в 1922 г. - 29,3%; в 1923 г. - 30,9%). Споры о введении в текст закона специальной нормы, фиксирующей «ограниченную вменяемость», продолжались до момента вступления в силу Уголовного кодекса РФ. Среди теоретиков были и сторонники, и противники этой нормы.
Ярыми противниками «ограниченной вменяемости» являлись многие известные правоведы, такие, как Н.С. Таганцев [18] и С.В. Познышев [14]. Возражали против введения в законодательство рассматриваемой нормы и известные психиатры: В.Х. Кандинский [4] и В.П. Сербский [16]. Так, например, В.Х. Кандинский утверждал: «Говоря вообще - свобода может быть ограничена в различной мере. Но в каждом случае логически вообще можно признать только одно из двух - или наличность, или отсутствие способности к вменению. Нам приходится решать вопрос: мог ли человек в известном, данном случае воздержаться от совершения противозаконного дела, если бы только захотел, или не мог? Никакое среднее мнение здесь невозможно» [4].
В советский период начало активному обсуждению значимости психических аномалий в уголовном праве было положено в 1965 г. дискуссией по проблемам правоведения и психиатрии во ВНИИ Прокуратуры СССР. После указанного обсуждения в защиту «уменьшенной вменяемости» выступили судебные психиатры и некоторые юристы [12]. Так,
B.С. Трахтеров внес предложение о введении понятия «уменьшенной вменяемости» в уголовное законодательство. «Необходимо, - писал он, - выделить уменьшенную вменяемость, дать ей в законе особую обрисовку. Сделать это возможно, ибо уменьшенная вменяемость уже не есть то «каучуковое», растяжимое понятие, каким оно так недавно еще признавалось» [19].
В конце 80-х годов XX века Ю.М. Антонян и
C.В. Бородин [2] опубликовали монографию, выдвинули и обосновали принципиальное положение о том, что пограничная вменяемость представляет собой вариант вменяемости. Данное исследование позволило перевести решение в практическую плоскость и включить в УК РФ норму об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости [12].
Прежде чем перейти к анализу особенностей конструкции нормы, предусмотренной ст. 22 УК РФ, необходимо отметить некоторые моменты теоретической дискуссии, которая разыгралась на страницах печати до принятия Уголовного кодекса РФ. Высказывались различные концептуальные мнения в отношении определения «пограничной вменяемости».
В коллективной монографии, опубликованной в 1984 г., предлагалось определить особенности
ответственности лиц с пограничными состояниями психики, не исключающими вменяемости, следующим образом:
«(I) Лицо, имеющее психические аномалии, не устраняющие вменяемости, подлежит уголовной ответственности за совершенное преступление на общих основаниях, предусмотренных уголовным законом.
(II) При индивидуализации уголовной ответственности суд в зависимости от характера совершенного преступления, личности виновного и других обстоятельств дела вправе признать психические аномалии лица в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность.
(III) К осужденным с психическими аномалиями, не устраняющими их вменяемости, суд может применить наряду с наказанием принудительное лечение в соответствующих медицинских учреждениях» [15].
Тремя годами позднее в предлагаемом определении «ограниченной вменяемости» уже отсутствует указание на возможность смягчения наказания и уточняется юридический критерий, указывается на его частичность:
«Статья 26. Ограниченная вменяемость.
Если во время совершения преступления лицо вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости, могло лишь частично осознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или частично руководить ими, оно подлежит уголовной ответственности, однако при назначении наказания суд руководствуется положениями VIII настоящего кодекса (предполагалось назначение такому лицу принудительных мер медицинского характера)» [21].
Законодатель прислушался к мнению ученых и предусмотрел в новом УК РФ 1996 г. особенности ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости», изложив норму, содержащуюся в ст. 22 УК РФ, в следующей редакции: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности (ч. 1).
Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера (ч. 2)».
Анализируя ч. 1 данной статьи УК, необходимо отметить следующее обстоятельство. Законодатель указывает на то, что «вменяемое лицо... подлежит уголовной ответственности». Вероятно, здесь делается акцент на то, что указанное состояние
5
является одним из вариантов вменяемости. Однако полагаем, что указание на «вменяемость» в данном случае является излишним, так как оно дублирует положения ст. 19 УК РФ.
До настоящего времени неразрешенным остается вопрос: «Что следует понимать под расстройством, не исключающим вменяемости»? Представляется, что отправной точкой следует считать наличие юридического и медицинского критериев. При этом юридический критерий конкретизирует определенное качество психического расстройства, а именно - ограничение саморегуляции социального поведения вследствие наличия общепризнанной психической патологии, соответствующей классификации МКБ-10.
Расширение этих границ неизбежно влечет выход за рамки ст. 22 УК РФ. На наш взгляд, научно несостоятельной выглядит позиция Н.Г. Иванова, который относит к психическим расстройствам, не исключающим вменяемости, «холерические и меланхолические типы нервной системы, различного рода акцентуации характера, а также аномалии психики, возникающие в результате атмосферных колебаний, и некоторые неболезненные соматические явления (менструации)» [3]. Видится правильной точка зрения Б.А. Спасенникова, согласно которой в медицинский критерий в данном случае входят психические расстройства, указанные в ст. 21 УК РФ [17].
Сложным для разрешения является вопрос и о границах юридического критерия. Предельная обобщенность его формулировки, содержащейся в ч. 1 ст. 22 УК РФ: «...не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. », вызывает трудности установления как у экспертов, так и у юристов.
Полагаем, что в сфере интеллектуальной деятельности значимой для установления меры ограничения осознания и волевой регуляции поведения является оценка процессов восприятия, внимания, памяти, мышления. Речь должна идти о степени способности адекватно отражать существенные связи и отношения предметов и явлений внешнего мира в пределах, необходимых для ориентации в содержании и последствиях своих действий. Существенно, что эта способность должна сочетаться с наличием психологического механизма коррекции ошибочного выбора объектов внимания и селекции ненужных вариантов. В противном случае уровень восприятия не может быть оценен как достаточный [8].
Требуемый уровень развития мышления характеризует прежде всего критичность как способность к осознанию и устранению ошибок в моделируемых и фактических действиях. Этот параметр достаточной зрелости мышления тесно связан с более широким понятием - возможностью опосредования своего поведения, включающей осознание мотивов и
целей своей деятельности, критическое отношение к уровню их сложности с учетом условий их достижения, правильной оценкой своего «Я» и др. [8].
Для характеристики возможностей волевой регуляции поведения достаточная «зрелость воли» может констатироваться исходя из ее понимания как сознательной саморегуляции своего поведения, обеспечивающей преодоление трудностей при достижении цели. При этом необходимо исходить из понятия способности (возможности) организовать свое поведение определенными целями, адекватности целей отдельной ситуации. Достаточный уровень волевого развития субъекта определяется через категории устойчивости целенаправленной деятельности, способности к концентрированным и длящимся усилиям. В равной степени важна способность и к инициации усилий по совершению определенных поступков, и к удержанию себя от их совершения, вопреки ситуативной или внутренней диспозиционной мотивации [8, 9].
В ч. 2 ст. 22 законодатель не указывает правоприменителю на правила учета психического расстройства, не исключающего вменяемости, при назначении наказания. Конечно, логический анализ позволяет сделать вывод о том, что в большинстве случаев подразумевается смягчение наказания. По этому пути обычно идет и судебная практика. Однако некоторые авторы заявляют о недопустимости смягчения наказания таким лицам «в случаях совершения умышленных преступлений лицами с антиобщественными взглядами и установками» [12]. Кроме того, нельзя исключать случаи признания психического расстройства, не исключающего вменяемости, отягчающим обстоятельством, например рецидивирующей гомецидной педофилии.
Оптимизирующим решением в сложившейся ситуации могло бы быть указание самого законодателя на критерии и способы учета такого состояния и правила назначения наказания (в частности, окончательно признать такое обстоятельство смягчающим и включить его в перечень ст. 61 УК РФ). На необходимость при определенных условиях смягчения наказания лицам с психическим расстройствами, не исключающими вменяемости, указывает и Верховный суд РФ (Бюллетень Верховного суда РФ. - 1999. - № 2. - С. 10-11). Разделяют указанные взгляды и ряд ученых, специалистов в сфере назначения наказания [11, 33].
Вместе с тем индивидуализация наказания невозможна без учета совокупности отягчающих обстоятельств, личности виновного и других факторов (в соответствии со ст. 60 УК РФ). Следовательно, назначение наказания ближе к верхнему пределу санкции нормы лицам, подпадающим под действия ст. 22 УК РФ, не исключается, также не исключается возможность назначения пожизненного лишения свободы или смертной казни.
Весьма проблемным является и вопрос о назначении лицам с психическими расстройствами, не
6
исключающими вменяемости, принудительных мер медицинского характера. В законе не предусмотрены случаи обязательного назначения исследуемой категории лиц, мер, указанных в ст. 99 УК РФ (правоприменитель может назначать эти меры или не назначать). Видимо, основанием для таких мер выступает «возможность причинения этими лицами иного существенного вреда либо связанно с опасностью для себя или других лиц» (ч. 2 ст. 97 УК РФ).
Констатация высокого риска повторного криминала по механизмам, связанным со снижением его осознанности и произвольности, обосновывает необходимость экспертных рекомендаций о назначении судом мер медицинского характера.
Одним из источников опыта в области подходов к решению отмеченных проблем, несомненно, являются зарубежные нормативно-правовые акты и практика их применения. Поэтому в целях детального освещения уголовно-правовой характеристики нормы, предусмотренной ст. 22 УК РФ, представляется целесообразным провести сравнительный анализ норм, содержащихся в уголовном законодательстве стран СНГ и ряда стран дальнего зарубежья.
О необходимости использования сравнительно-правового метода в целях модернизации собственного законодательства писали многие ученые-правоведы [1]. Вместе с тем необходимо отметить, что методика подобных исследований имеет свою специфику. Как справедливо замечает Н.Е. Крылова, неприемлемо сравнивать напрямую два соответствующих института или две конкретные нормы российского и зарубежного уголовного права без учета иных норм и институтов правовой системы другого государства, влияющих на решение рассматриваемой проблемы, или упускать специфические особенности и традиции в исследуемых государствах [7]. Поэтому в целях максимальной глубины исследования будем придерживаться данного замечания и остановимся на основных положениях интересующей нас проблемы.
Обзор уголовного законодательства ряда государств ближнего зарубежья демонстрирует различные подходы к законодательному решению вопроса об определении порядка и условий ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Рассмотрение большей частью законодательной практики стран СНГ обосновывается как ее схожестью с отечественной правовой системой, так и целесообразностью, поскольку законодательство стран дальнего зарубежья недостаточно детально нормативно регламентирует рассматриваемое уголовно-релевантное психическое состояние.
Сравнительный анализ свидетельствует том, что регламентация в уголовном законодательстве стран СНГ имеет как общие, так и отличительные черты. Среди изученных нами уголовных законов
наличествуют также нормы, тождественно отечественному УК РФ регламентирующие особенности ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.
Нормы, практически идентичные нормам, содержащимся в ст. 22 УК РФ, наличествуют в уголовных кодексах Азербайджана [23], Киргизии [25], Таджикистана [31] и Украины [22]. Исследование соответствующих норм не выявило каких-либо особенностей законодательной регламентации ответственности исследуемой категории лиц.
УК Молдовы [29] и Узбекистана [30] вообще не предусматривают нормы, регулирующей особенностей ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.
УК Армении [26] и Казахстана [2] в ч. 1 соответствующих статей тождественно УК РФ предписывают правоприменителю определять лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, вменяемыми. Однако вторые части статей данных уголовных законов более детально определяют пределы учета таких психических состояний, а именно: наказание в таких случаях может только смягчаться. В частности, УК Армении гласит: «Ограниченная вменяемость как смягчающее обстоятельство учитывается при назначении наказания и может служить основанием для назначения одновременно с наказанием принудительных мер медицинского характера».
УК Казахстана конкретизирует: «Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания как смягчающее обстоятельство и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера, предусмотренных настоящим Кодексом».
Уголовный кодекс Республики Беларусь несколько иначе трактует особенности ответственности лиц с расстройствами, не исключающими вменяемости:
«1. Лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии уменьшенной вменяемости, т.е. не могло в полной мере сознавать значение своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства или умственной отсталости, не освобождается от уголовной ответственности.
2. Состояние уменьшенной вменяемости может учитываться при назначении наказания или иных мер уголовной ответственности, а также служить основанием для применения к лицу принудительных мер безопасности и лечения» [27].
Отметим, что белорусский законодатель не указывает в ч. 1 на то, что данные лица являются вменяемыми.
УК Грузии в ст. 35 также не указывает на вменяемость лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости:
7
«1. Не освобождается от уголовной ответственности совершеннолетнее лицо, находившееся во время совершения преступления в состоянии ограниченной вменяемости, то есть которое в силу психического заболевания не могло в полной мере сознавать фактический характер или противоправность своего деяния либо руководить им.
2. Ограниченная вменяемость учитывается судом при назначении наказания, и она может стать основанием для назначения принудительной меры медицинского характера».
Интересной особенностью данной нормы является регламентация ответственности таких лиц в случае если они не достигли совершеннолетия:
«3. От уголовной ответственности освобождается несовершеннолетнее лицо, во время совершения преступления находившееся в состоянии ограниченной вменяемости. В таком случае судом может быть назначена принудительная мера медицинского характера» [24].
Полагаем, что наличие в отечественном законодательстве нормы, подобной указанной в ч. 3 ст. 35 УК Грузии, во многом оптимизировало бы существующую практику правоприменения, так как она устраняет неравенство лиц перед законом (выраженное в правовых последствиях), которое следует из идентичности юридического критерия, указанного в ч. 3 ст. 20 и ч. 1 ст. 22 УК РФ.
Исследуя законодательство ряда стран дальнего зарубежья, необходимо отметить, что в настоящее время нормы о психических расстройствах, не исключающие вменяемости, сформулированы в действующих уголовных кодексах Франции, ФРГ, Дании, Бразилии, Венгрии, Италии, Испании, Кубы, Ливана, Финляндии, Швейцарии.
Рассмотрим некоторые нормы, наиболее полно регламентирующие ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.
В соответствии со ст. 122-1 УК Франции лицо, находившееся в момент совершения деяния в состоянии психического или нервно-психического расстройства, ухудшившего его способность осознавать или контролировать свои действия, подлежит уголовной ответственности, однако суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения [13].
Согласно §21 УК ФРГ, если способность лица осознать противоправность деяния или действовать в соответствии с таким осознанием была существенно уменьшена при совершении деяния вследствие болезненного психического расстройства, глубокого расстройства сознания, слабоумия или другого тяжелого психического отклонения, то наказание может быть смягчено [20]. Уголовный кодекс ФРГ достаточно подробно регламентирует процесс смягчения наказания, указывая возможные способы его учета.
На важность учета психических расстройств при назначении наказания (в сторону смягчения) указанно в законодательстве Швейцарии, Австрии, Дании и ряда других стран.
В праве Великобритании психическое расстройство, не исключающее вменяемости, нашло свое отражение в некоторых законах, устанавливающих уголовную ответственность за конкретные преступления, а также в прецедентном праве. Терминологически исследуемое расстройство обозначается как «ненормальное состояние сознания», причем, по мнению английских юристов, его надо отличать от дефекта разума (невменяемости), признаки которого определяются в соответствии с правилами Мак-Натена. В прецеденте по делу Барни (1960) суд указал: «Ненормальным будет состояние, настолько отличное от состояния сознания обычного человека, что разумное лицо назвало бы его таковым». В соответствии со статутом об убийстве (1957) лицо подлежит освобождению от ответственности за простое убийство и наказывается как совершившее непредумышленное убийство, если его сознание находится в таком ненормальном состоянии, которое существенно ухудшает его умственные способности оценивать правильность своих действий [10].
В США законодательные дефиниции, предписывающие правила учета рассматриваемого расстройства, содержатся лишь в законодательстве ряда штатов. Лицо, совершившее противоправное деяние в состоянии ограниченной вменяемости, терминологически обозначается как «виновный, но психически больной». Согласно предписаниям §314 УК штата Пенсильвания, психически больным считается тот, кому в результате психического расстройства или неполноценности недостает в значительной степени способности либо оценить неправильность своего поведения, либо согласовать свое поведение с требованиями закона. Суды некоторых штатов, в частности Калифорнии, прибегают к концепции уменьшенной ответственности в случаях, когда обвиняемый представляет доказательства, что находился в состоянии, при котором не мог совершить преступное деяние, требующее специального намерения, злого умысла или преду-мышления. Если факт уменьшенной ответственности признается, преступление квалифицируется как менее опасное [20].
В целом судебная практика указанных зарубежных стран подходит к последствиям ограниченной вменяемости с позиции немецкого психиатра Люксембургера, который предложил вместо понятия уменьшенной вменяемости ввести новое понятие - «вменяемость с уменьшенной виной». В соответствии с таким подходом защита по уголовным делам опирается на принцип пропорционального уменьшения вины и находит поддержку в судебных инстанциях [12].
8
Рассматривая особенности нормативного регулирования в странах общего права ответственности лиц, совершивших преступления и страдающих расстройствами, не исключающими вменяемости, следует отметить и так называемые меры безопасности, которые применяются к таким лицам. Большей частью такие меры применяются к сексуальным преступникам. Так, в американском праве существует понятие «сексуально опасное лицо» или «сексуальный психопат». Законодательство о таких лицах имеется в половине штатов страны. Впервые оно появилось в Иллинойсе в 1938 г. Тогда был принят действующий до настоящего времени Закон «О сексуально опасных лицах», который в 1986 г. был признан Верховным судом США соответствующим Конституции. В 1997 г. в дополнение к указанному Закону был принят Закон «О сексуальных насильниках». В соответствии с данными законодательными актами лицо, «страдающее отсутствием контроля за своими сексуальными импульсами или имеющее склонность к совершению сексуальных преступлений», может быть подвергнуто кастрации. По понятным причинам физическая кастрация не получила в США широкого распространения. Вместо нее или как альтернатива ей появляется «химическая кастрация». Первым штатом, где она была введена, стала Калифорния. В 1996 г. был принят, а 1 января 1997 г. вступил в силу Закон, содержащий новую норму: «лицо, совершившее сексуальное преступление, может по получении условно-досрочного освобождения пройти лечение ацетатмедроксипрогестероном или его химическим эквивалентом в дополнение к любому наказанию, предусмотренному за это преступление, по усмотрению суда» [5].
Важность и необходимость применения таких мер отмечает и Г. Коккотт, который указывает, что «в подобных случаях наиболее частой и удобной с практической точки зрения терапией является терапия с помощью ципротеронацетата. При высоких дозах препарата может полностью исчезнуть способность к эрекции и эякуляции. Сексуальные фантазии исчезают в течение месяца. Через шесть месяцев от начала лечения по результатам биопсии яичка прекращается спермогенез. Резко уменьшаются показатели тестостерона в плазме и моче. Прекращение терапии ведет (менее чем через неделю) к обратному усилению сексуальной потенции, способности к эрекции и эякуляции. Действие ципротеронацетата является индикатором терапии сексуальных девиаций. Применение этого препарата должно комбинироваться с психотерапией, которая, в свою очередь, действенна
лишь при условии медитационного снятия сексуального напряжения» [6].
Необходимо отметить, что в ряде случаев наказание значительно смягчается, если сексуальный преступник, страдающий тем или иным психическим расстройством, соглашается на процедуру психотерапевтического лечения. В литературе дается анализ всей совокупности мер, применяемых к сексуальным преступникам в США. Так, С.Д. Хачатурян на примере «Программы мониторинга и коррекции лиц, совершивших сексуальные преступления» штата Колорадо отмечает, что такие программы включают в себя три основных направления: сбор информации о преступлениях на сексуальной почве; изучение особенных случаев сексуальных преступлений и изменение стиля жизни преступников [32].
Полагаем, что подобные меры могли бы применяться и в России. Особенно к лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления против личности (или к преступникам, совершившим сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних). Законодательство позволяет назначать лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, принудительные меры медицинского характера, однако в случае нормативного закрепления возможности смягчения наказания, при условии согласия делинквентов на лечение, такая практика была бы более действенна, а значит, повлияла бы на уровень рецидива.
Подводя итог исследованию, проведенному в настоящей статье, предлагаем следующее:
1. Изложить ст. 22 УК РФ в редакции:
«Лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства, не исключающего вменяемости, не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности (ч. 1).
Такое психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и является основанием для назначения принудительных мер медицинского характера (ч. 2)».
2. Изложить п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ в следующей редакции: «совершение преступления в силу тяжелых жизненных обстоятельств, по мотиву сострадания или лицом, которое во время совершения деяния, в силу психического расстройства, не исключающего вменяемости, не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими».
9
Литература
1. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права // Очерки сравнительного права. - М., 1981. - С. 38.
2. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. - М., 1987.
3. Иванов Н.Г. Аномальный субъект преступления: проблемы уголовной ответственности. - М., 1998. - С. 135.
4. Кандинский В.Х. К вопросу о невменяемости. - М., 1890.
5. Козочкин И.Д. Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования. - СПб., 2007. - С. 289-291.
6. Коккотт Г. Сексуальные правонарушения: типология и терапия // Сексуальные преступники: Сб. статей / Под ред. Ю.М. Антоняна. - М., 1992. - С. 114-115.
7. Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. Уголовное право современных зарубежных стран. - М., 1997. - С. 5.
8. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: Науч.-практич. руководство. -М., 1999. - С. 171-175.
9. Кудрявцев И.А., Миньковский Г.М., Ситковская О.Д. Концептуальные и экспертные проблемы уголовной ответственности несовершеннолетних (применение ч. 3. ст. 20 УК РФ) // Рос. психиатр. журн. - 1998. - № 4. - С. 36-37.
10. Малиновский А.А. Сравнительное правоведение в сфере уголовного права. - М., 2002. - С. 79.
11. Мясников О.А. Смягчающие и отягчающие наказания обстоятельства в теории, законодательстве и судебной практике. - М., 2002. - С. 194.
12. Назаренко Г.В. Невменяемость: уголовно-релевантные психические состояния. - СПб., 2002. - С. 147-152.
13. Новый Уголовный Кодекс Франции. - М., 1993. - С. 72.
14. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть. - М., 1912.
15. Проблемы совершенствования уголовного закона / Под ред.
B.Н. Кудрявцева, С.Г. Келиной, А.М. Яковлева. - М., 1984. -
C. 72.
16. Сербский В.П. Законодательство о душевнобольных // Журнал невропатологии и судебной психиатрии им. С.С. Корсакова. - М., 1905.
17. Спасенников Б.А. Принудительные меры медицинского характера: история, теория и практика. - СПб., 2003. - С. 137.
18. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. - Тула, 2001. - Т. 1.
19. Теунаев А.Ю. Уголовная ответственность лиц, с психическим расстройством, не исключающим вменяемости: Дис. ... канд. юр. наук. - Кисловодск, 2003. - С. 38.
20. Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, ФРГ и Японии). Сборник законодательных материалов / Под ред. И.Д. Козочкина. - М., 1999. - С. 256, С. 149.
21. Уголовный закон: опыт теоретического моделирования / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, С.Г. Келина. - М., 1987. - С. 207.
22. Уголовный кодек Украины. - Харьков, 2007.
23. Уголовный кодекс Азербайджанской республики / Науч. ред. и предисл. д.ю.н. проф. И.М. Рагимова. - СПб., 2001.
24. Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигваева. -СПб., 2002.
25. Уголовный кодекс Кыргызской республики / Науч. ред. и предисл. А.В. Федорова. - СПб., 2002.
26. Уголовный кодекс Республики Армения / Научн. ред. докт. юрид наук Е.Р. Азаряна и канд. юрид наук Н.И. Манцева. Предисл. докт. юрид. наук Е.Р. Азаряна. - СПб., 2004.
27. Уголовный кодекс Республики Беларусь / Предисл. Б.В. Волженкина. - СПб., 2001.
28. Уголовный кодекс Республики Казахстан / Науч. ред. и предисл. министра юстиции Республики Казахстан д.ю.н. И.И. Рогова. - СПб., 2001.
29. Уголовный кодекс Республики Молдова / Вступ. статья к.ю.н. А.И. Лукашова. - СПб., 2003.
30. Уголовный кодекс Республики Узбекистан / Науч. ред. и предисл. д.ю.н., проф. М.Х. Рустамбаева, д.ю.н., проф. А.С. Якубова, к.ю.н., доц. З.Х. Гулямова. - СПб., 2001.
31. Уголовный кодекс Таджикистана / Науч. ред. и предисл. к.ю.н. проф. А.В. Федорова. - СПб., 2001.
32. Хачатурян С.Д. Психокоррекция осужденных за сексуальные преступления в США: учебно-методическое пособие. - Владимир, 2006. - С. 21.
33. Чечель Г.И. Об учете психических аномалий виновного в совершении преступления при определении ответственности // Ученые записки Саратовского юридического института. - 1979. - Вып. 19. - Ч. 2. - С. 176-179.
10
