CC BY
8Алексей Вячеславович Должиков, доцент кафедры конституционного и административного права Алтайского филиала ФГБОУ ВПО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», кандидат юридических наук
Защита конституционно закрепляемых прав и свобод человека и гражданина (далее - конституционные права) выступает важнейшей целью государственной службы. От осознания и правильного понимания данной цели зависят не только эффективное осуществление государственными служащими собственных должностных обязанностей, но и реальное использование конституционных прав их носителями. Внедрение компетентностного подхода в системе профессионального образования обусловливает особое внимание к методическим вопросам. Проблемно ориентированная методика преподавания демонстрирует высокую эффективность получения конечных результатов обучения и представляется наиболее оптимальной при преподавании конституционных прав. Настоящая публикация, продолжая исследования автором методических вопросов образования государственных служащих в данной области (Алтайский вестник государственной и муниципальной службы. 2008 г. №2. С. 40-43), затрагивает первую часть проблемно ориентированной методики преподавания конституционных прав. Соответственно, целью данной работы выступает анализ нормативного содержания конституционных прав. Вторая часть будет посвящена характеристике ограничений конституционных прав, а третья - критериям установления таких ограничений. В качестве эмпирической базы настоящей публикации используются правовые позиции Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ).
методика преподавания конституционных прав: опыт профессиональной подготовки государственных служащих (часть 1)
Изучение конституционных прав, в том числе в процессе профессиональной подготовки государственных служащих, должно опираться на определенную методику. В этой связи важной представляется характеристика образовательных целей и технологий их формирования, которые позволяют обеспечить достижение конечных результатов обучения. Ориентируясь на отечественные и зарубежные исследования целей обучения, можно прийти к выводу о том, что знание и даже понимание конституционных прав позволяет сформировать только начальные компетенции слушателя в рассматриваемой сфере. Это явно не достаточно для решения конкретных задач, стоящих перед государственными служащими в их профессиональной деятельности. Нарушают ли конституционное право на информацию установленные в локальной сети государственного органа фильтры, не позволяющие государ-
ственному служащему получать доступ к определенным ресурсам или сайтам в Интернете? Большинство отечественных учебных изданий, посвященных конституционным правам1, вряд ли дадут ответ на данный вопрос. Настоящая работа не претендует на исчерпывающее решение подобных задач. Вместе с тем она представляет собой попытку описания техники, в результате освоения которой слушатель в собственной профессиональной деятельности сможет более эффективно поставить подобные вопросы перед судами и иными компетентными органами. Соответственно, наиболее оптимальной образовательной целью с точки зрения компетентностного подхода и конечных результатов обучения следует признать формирование навыков применения теоретических и нормативных положений о конституционных правах к конкретным профессиональным ситуациям.
Достижение названной образовательной цели, исходя из опыта профессиональной подготовки государственных служащих, возможно посредством использования таких технологий обучения, как разбор конкретных судебных дел [case analysis] и составление юридических документов, представляющих собой краткий анализ таких дел [brief case]. Общая методика анализа судебных дел без учета отрасли права2, находясь за рамками предмета настоящей работы, предполагает выделение нескольких структурных элементов: 1) факты (включая все предыдущие этапы пересмотра и процедурную историю дела) и юридическую проблему; 2) применимые принципы и нормы права; 3) аргументы стороны и правовая позиция суда. Преподавание конституционных прав, наряду с указанной общей методикой, затрагивающей преимущественно формальные аспекты анализа судебных дел, предполагает изучение содержания и структуры конкретных прав и свобод.
\
•л
2011
1. Структура конституционных прав и родственные категории
Текст главы 2 Конституции РФ (далее - КРФ) от 12 декабря 1993 г. (с изм. от 30 декабря 2008 г.)3, закрепляя каталог конституционных прав, в первой части многих статей содержит общее правило (конкретное право), а во второй - исключение (ограничения и условия их допустимости). Исходя из этого можно сконструировать трехэлементную структуру отдельных конституционных прав: 1) нормативное содержание, 2) ограничения и 3) критерии установления таких ограничений (тесты). При этом юридическая доктрина использует и другие похожие понятия: в германоязычной науке -сфера защиты [Schutzbereich]4, юридический состав [Tatbestand]5, а в англоязычной среде - объем [extent]6 и сфера [scope]7 конституционного права.
Кроме текстуальной основы, в КРФ понятие структуры конституционных прав связано с этапами судебного разбирательства дел об их предполагаемом нарушении. Соответственно, можно выделить два этапа: нормативное содержание относится к первому, а ограничения и критерии их контроля - ко второму этапу. На первом этапе, решая вопрос о допустимости конституционной жалобы, КС РФ устанавливает внутренние пределы нормативного содержания конституционных прав. Дифференциация этих стадий вытекает из юридической техники, используемой органами конституционного правосудия. Применительно к нормативному содержанию используются классические приемы толкования конституционных прав (грамматическое, историческое, телеологическое, системное и т.д.). КС РФ часто приходится разграничивать смежные юридические составы конституционных прав. Данный процесс можно обозначить как категоризацию конституционных прав. Анализ КС РФ ограничения и критериев их установления относятся ко второму этапу разбирательства дела о защите конституционных прав. С точки зрения приемов юридической техники в этом случае КС РФ преимущественно применяет судейское балансирование, т.е. уравновешивание конкурирующих между собой конституционных прав
и публичных интересов (либо других конституционных прав).
1.1. Сфера защиты конституционного права
Наличие ярко выраженной охранительной (защитной) функции конституционных прав предполагает установление КРФ для каждого из них пределов сферы защиты, где индивид реализует свою свободу и куда, по общему правилу, не должны вмешиваться государство и третьи лица. Как отмечал один из основоположников теории правового государства, немецкий исследователь XIX столетия Р. Фон Моль, «каждый отдельный человек очерчивает вокруг себя сферу свободной индивидуальной жизни, сферу, сосредоточием которой служит он сам, окружность же которой образует весь остальной мир»8. Выделение сферы конституционного права непосредственно связано с условиями приемлемости конституционной жалобы. В частности, понятие «прикосновение» или «затрагивание» права предполагает, что поставленные в жалобе вопросы относятся к защищаемой КРФ сфере конкретного конституционного права.
1.2. Юридический состав конституционного права
Структура отдельных конституционных прав, по аналогии с уголовным и административным правом, также может именоваться юридическим составом, который позволяет их формализовать и представить в виде некой «особенной части». Условно можно выделить объекты, субъекты и объективную сторону конституционных прав. Использование указанного подхода не только преследует познавательные цели, но и имеет практическое значение при оценке ограничения конституционных прав. Квалификация фактов, изложенных в конституционной жалобе, предполагает сопоставление КС РФ этих фактов с признаками и элементами различных составов конституционных прав. На практике КС РФ приходится осуществлять квалификацию предполагаемых нарушений по отдельным статьям КРФ, разрешая в необходимых случаях конфликты между конкурирующими составами конституционных прав.
1.3. Объем конституционных прав.
Текст КРФ не исключает в связи
с анализом структуры конституцион-
ных прав возможности использования категории «объем». Согласно ст. 60 гражданин России может самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности с 18 лет. КС РФ также рассматривает категории «содержание и объем прав» как синонимы9. О взаимосвязи объема и пределов конкретного конституционного права свидетельствует правовая позиция КС РФ (Постановление от 6 июня 2000 г.), по которой право владения, пользования и распоряжения имуществом (ст. 8, 34 и 35 КРФ), а также соответствующий объем защиты и правомерных ограничений регулируются законом10.
Применение категории «объем» в связи с анализом конституционных прав достаточно логично. Используя метафору о полном или пустом наполовину сосуде, любое конституционное право изначально наполнено неким содержанием, а любое правовое воздействие, начиная с конституционных норм, опустошает эту емкость. В соответствии с рассматриваемым подходом любое правовое вмешательство государства в изначальную и прирожденную свободу будет сокращать возможности выбора человека. Например, в такой трактовке конституционная свобода собраний существовала даже у первобытных людей, которые, видимо, для большего успеха проводили обсуждение стратегии предстоящей охоты на мамонта. Соответственно, распространенный в большинстве конституций запрет использования в ходе массовых мероприятий оружия устанавливает предел или ограничение свободы собраний.
Вместе с тем в конституционной судебной практике жалобы на недопустимость установления пределов конституционных прав в указанном понимании чаще всего будут безрезультатными. Так, было отказано в принятии к рассмотрению конституционной жалобы о неконституционности уголовной ответственности за распространение порнографических материалов11. Показательно мнение КС РФ, согласно которому установление в законе такой ответственности «вытекает из Конституции РФ, предусматривающей допустимость ограничения - в том числе осуществляемого посредством установления соответствующего уго-
ловно-правового запрета - прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях защиты нравственности (статья 55, часть 3)». Тем самым КС РФ даже не связывает ограничение с конкретным конституционным правом и обосновывает его допустимость ссылкой на общую норму в отсутствие прямых текстуальных предписаний КРФ о запрете порнографии.
2. Элементы нормативного содержания конституционных прав
Из всех рассмотренных категорий предпочтительной представляется понятие нормативного содержания, которое наиболее часто применяется в практике КС РФ. Так, в постановлении от 30 ноября 2000 г. подчеркивается влияние пределов «на нормативно-правовое содержание и полноту пра-ва»12. Вне зависимости от терминов можно выделить: 1) объекты, 2) субъекты и правомочия как элементы конституционного права. На практике КС РФ может смешивать отдельные элементы. Их выделение условно и имеет целью более глубокое понимание процесса судебной защиты конституционных прав.
2.1. Объекты конституционных прав и их объектные пределы
В первую очередь нормативное содержание предполагает характеристику предметных пределов конституционных прав. Не случайно классификация конституционных прав по сфере общественных отношений является наиболее распространенной в юридической науке. Такая классификация находит подтверждение в последовательности статей второй главы КРФ: личные (ст. 20-29), политические (ст. 30-33), экономические (ст. 3436), трудовые (ст. 37), социальные (ст. 38-41), экологические (ст. 42), культурные (ст. 43-44) и процессуальные права (ст. 46-54). Отнесение отдельного конституционного права к той или иной группе общественных отношений означает первичное установление его пределов.
Анализ объектов предполагает ответ на вопрос о том, что защищает конкретное конституционное право. Для этого необходимо определить конкретные блага (ценности) и выяснить,
под сферу защиты какого конституционного права они подпадают. КС РФ может включить или исключить из гарантируемой КРФ сферы конкретные материальные или нематериальные блага. Признавая определенные блага в качестве находящихся за рамками нормативного содержания конституционного права, КС РФ тем самым закрепляет его пределы. В постановлении от 24 октября 2000 г. КС РФ исходит из возможности ограничения «прав и свобод человека и гражданина путем определения круга объектов»13. Аналогичным образом исключение из числа объектов конституционного права собственности возможно посредством изъятия или ограничения в гражданском обороте вещей согласно ст. 129 Гражданского кодекса РФ (ч. I) от 30 ноября 1994 г. №51-ФЗ (в ред. от 27 июля 2010 г.)14.
2.2. Субъекты конституционных прав и их персональные пределы
Другим элементом конституционного права выступают их субъекты. Анализ субъектов предполагает ответ на вопрос о том, кого защищает и обязывает конкретное конституционное право. С одной стороны, нужно отличать носителей, т.е. тех лиц, которые управомочены пользоваться конституционными правами. С другой стороны, их контр субъектами выступают адресаты, т.е. лица, обязанные соблюдать нормы о конституционных правах.
2.2.1. Носители конституционных прав
Текст КРФ разграничивает человека и гражданина в качестве носителей прав. В первом случае для отличия прав человека указывается на «права каждого» (право на жизнь - ч. 1 ст. 20; право на свободу и личную неприкосновенность - ч. 1 ст. 22; право на неприкосновенность частной жизни - ч. 1 ст. 23; право на тайну корреспонденции - ч. 2 ст. 23 и др.), недопустимость ущемления права (неприкосновенность достоинства - ч. 1 ст. 21; неприкосновенность информации о частной жизни - ч. 1 ст. 24; неприкосновенность жилища - ст. 25 и др.). Выделение прав человека имеет практическое значение. Так, в постановлении от 17 февраля 1998 г. КС РФ признал недопустимым ограничение права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22) и права на судебную защиту
(ст. 46) как принадлежащих любому человеку. По мнению КС РФ, с учетом употребления в этих статьях терминов «каждый» и «лицо» они «являются личными неотчуждаемыми правами человека, вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства, и, следовательно, должны гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами РФ»15.
Во втором случае КРФ к правам гражданина относит большинство политических прав, называя непосредственно в качестве их носителя гражданина Российской Федерации (право на собрание - ст. 31; право на участие в управлении делами государства - ч. 1 ст. 32; активное и пассивное избирательное право - ч. 2 ст. 32; право на доступ к государственной службе - ч. 4 ст. 32; право на обращение - ст. 33). К правам граждан отнесен и ряд личных, экономических и социальных конституционных прав (право возвращаться в Российскую Федерацию - ч. 2 ст. 27; право частной собственности на землю - ч. 1 ст. 36; право на предоставление бесплатного или за доступную плату жилища - ч. 3 ст. 40; право на квалифицированную медицинскую помощь - ч. 1 ст. 41; право на альтернативную гражданскую службу - ч. 3 ст. 59; право на недопустимость высылки за пределы Российской Федерации - ч. 1 ст. 61; право на иностранное и двойное гражданство - ч. 1 ст. 61).
Деление конституционных прав на индивидуальные и коллективные также выступает способом установления их персональных пределов. Указывая в качестве носителя конституционных прав только индивида, КРФ ограничивает возможность их реализации объединением. И, наоборот, некоторые конституционные нормы ясно отражают специфику рассматриваемого деления, например, гарантируется право граждан «обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления» (ст. 33). С теоретической же точки зрения конституционные права можно разделить на те, которые реализуются: 1) только индивидуально (право на жизнь - ч. 1 ст. 20; право на свободу и личную неприкосновенность - ч. 1 ст. 22; неприкосновен-
!
•л
2 011
ность достоинства - ч. 1 ст. 21; право на неприкосновенность частной жизни - ч. 1 ст. 23; право наследования -ч. 4 ст. 35 и др.); 2) только коллективно (право на объединение - ст. 30; право на собрание - ст. 31); 3) обоими способами (свобода массовой информации - ч. 5. ст. 29; право частной собственности, в том числе на землю, - ч. 1 и ч. 3 ст. 36; право на тайну корреспонденции - ч. 2 ст. 23, и др.). Буквальный смысл норм КРФ не всегда позволяет точно определить носителя конституционного права. При условии расширительного или ограничительного толкования КС РФ соответствующих норм К РФ возможно уточнение персональных пределов конституционных прав. Согласно позиции КС РФ пассивное избирательное право (ч. 2 ст. 32) по своей правовой природе является индивидуальным, а не коллективным (постановления от 24 июня 1997 г. и от 25 апреля 2000 г.)16.
В плане установления носителя конституционных прав универсальное значение приобретает расширительное толкование КС РФ используемой ч. 4 ст. 125 КРФ категории «гражданин», обозначающей субъекта конституционной жалобы. Так, в постановлении от 24 октября 1996 г. КС РФ указал, что объединение граждан «вправе обратиться с конституционной жалобой на нарушение прав, в частности, самого объединения, в тех случаях, когда его деятельность связана с реализацией конституционных прав граждан, являющихся его членами (участниками, учредителями)»17. Следовательно, в целом объединения могут реализовы-вать конституционные права, если это связано с природой их деятельности. Наряду с общественными объединениями, КС РФ допустил возможность пользования правом на конституционную жалобу иностранными юридическими лицами18, иностранными гражданами19 и лицами без гражданства20.
2.2.2. Адресат конституционного права
Кроме собственно носителя, в качестве элемента нормативного содержания конституционных прав можно выделить их адресатов, т.е. лиц, обязанных соблюдать соответствующие конституционные нормы. Согласно буквальному смыслу в качестве адресатов норм КРФ определяются «органы го-
сударственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения» (ч. 2 ст. 15). Эту норму, которая распространяется на все институты конституционного права, необходимо считать общим правилом. Теоретически предписания о правах как части КРФ должны связывать всех этих субъектов, включая физических и юридических лиц. В то же время глава 2 КРФ среди субъектов, обязанных соблюдать конституционные права, называет только должностных лиц и органы публичной власти (ст. 18). Руководствуясь правилом lex specialis, следует предположить приоритет данной нормы над общей нормой ст. 15. Нужно учитывать и то, что ст. 18 касается непосредственного действия конституционных прав. Данное их свойство выступает определенной реакцией на прежний негативный опыт, когда конституционно закрепленные права рассматривались лишь в качестве «базы текущего законодательства» и вне законодательства как опосредующего звена не мыслились.
Также нужно учитывать исторический контекст принятия любой конституции. В момент закрепления конституционные права выполняли функцию защиты частной сферы индивидов от вмешательства государства. Соответственно, гарантированные КРФ права призваны в первую очередь урегулировать отношения «человек -публичная власть». В этом случае можно говорить о вертикальном эффекте конституционных прав, когда внизу этой вертикали располагается частное лицо, а вверху - орган публичной власти. Согласно буквальному тексту КРФ в качестве адресатов некоторых конституционных прав называются органы публичной власти (право на доступ к информации - ч. 1 ст. 24; свобода массовой информации - ч. 5. ст. 29; право частной собственности - ч. 1 ст. 35, право наследования - ч. 4 ст. 35, и др.).
Непосредственное регулирование нормами о конституционных правах отношений двух частных лиц представляется достаточно проблематичным. В этом случае принято говорить о горизонтальном эффекте (horizontal effect)21 конституционных прав или их действии в отношении третьих лиц (Drittwirkung)22. Чаще всего такие го-
ризонтальные отношения конституционные нормы упорядочивают лишь опосредованно, т.е. через отраслевое законодательство (косвенный горизонтальный эффект). Тем не менее возможны исключения. К ним можно отнести норму ч. 1 и 2 ст. 37 КРФ о свободе труда и запрете принудительного труда, которая может оказать непосредственное воздействие на отношения, например, между администрацией образовательного учреждения и студентом в случае проведения обязательного субботника. В условиях неприменимости иного отраслевого законодательства суд общей юрисдикции, применяя в таком деле нормы КРФ, фактически признает прямой горизонтальный эффект конституционной свободы труда. В практике КС РФ также можно встретить случаи определения в качестве непосредственных адресатов конституционных прав частных лиц даже без конкретизации таких обязательств в развивающем законодательстве и подзаконных актах. В частности, в постановлении от 9 ноября 2009 г. №16-П, в котором оценивалась конституционность немотивированного исключения кандидата из списка избирательного объединения региональным отделением политической партии, констатируется обязанность такого общественного объединения соблюдать конституционные принципы правовой определенности, юридического равенства и соразмерности23. К прямому горизонтальному действию конституционных прав данное дело можно отнести только условно в связи с тем, что федеральный законодатель в качестве опосредующего звена предусмотрел обязанность политической партии в ее уставе определить основания и порядок ограничения пассивного избирательного права таких кандидатов. Вместе с тем и федеральный, и региональный законодатели, и сами политические партии не должным образом конкретизировали такие ограничения избирательных прав, что и было установлено КС РФ.
Интересный пример проблемы адресатов конституционных прав демонстрирует определение КС РФ от 9 ноября 2010 г. №1483-О-О, в котором была подтверждена конституционность исключения из числа адресатов конституционного права на обраще-
ния редакций средств массовой информации, включая Федеральное государственное учреждения «Редакция "Российской газеты"»24. В ст. 33 КРФ «закрепляется право граждан на обращение именно в государственные органы и органы местного самоуправления, т.е. к тем субъектам права, которые осуществляют функции публичной власти». Соответственно, вытекающая из ст. 33 КРФ конституционная обязанность по рассмотрению обращений граждан и даче по каждому из них ответа также возлагается только на перечисленные в данной статье субъекты в лице государственных органов и органов местного самоуправления. В то же время КС РФ не исключает возможность расширительного толкования круга адресатов конституционного права на обращение посредством установления соответствующей гарантии «по усмотрению законодателя в порядке дополнительного обеспечения прав и свобод человека и гражданина с учетом в том числе характера деятельности тех или иных организаций как имеющих публично-правовое значение и конкретных условий развития политико-правовой системы Российской Федерации». Именно таким усмотрением воспользовались некоторые региональные законодатели. Так, Закон Алтайского края от 29 декабря 2006 г. №152-ЗС (с изм. от 29 ноября 2010 г.) «О рассмотрении обращений граждан Российской Федерации на территории Алтайского края» предусматривает в качестве дополнительного адресата обращений граждан краевые государственные унитарные предприятия, краевые государственные учреждения, муниципальные унитарные предприятия и муниципальные учреждения (ч. 3 ст. 1)25.
Одновременно расширение круга адресатов конституционных прав связано с опасностью стирания грани между публичным и частным правом. В конечном счете такая чрезмерная конституционализация частного права может вести к существенному сокращению автономии физических и юридических лиц, которая предопределяется целями построения в России правового демократического государства и закреплением свободы экономической деятельности как основы конституционного строя.
Такое излишнее обязывание с помощью конституционных прав субъектов частного права вызывает обоснованные возражения. В особом мнении судьи КС РФ А.Л. Кононова (постановление от 19 декабря 2005 г. №12-П) подчеркивается «тенденция чрезмерно широкого употребления термина «публичный» как оправдания вмешательства государства в свободу экономических и иных отношений, являющихся сферой личных интересов граждан и юридических лиц. Позиция, когда публичные мотивы оправдывают и покрывают любое произвольное ограничение принципов добровольности, диспозитивности и равенства отношений автономных субъектов, не только абсолютно размывает традиционные и естественные границы частноправового и публично-правового регулирования до их полного смешения, но и представляет несомненную угрозу для всех индивидуальных прав и свобод»26.
2.3. Правомочия (объективная сторона) как элемент нормативного содержания конституционного права
Поскольку конституционные права, как и любые другие субъективные права, означают вид и меру возможного поведения лица, распространенным способом установления их нормативного содержания является закрепление некоторых разновидностей возможного поведения лица (действия или бездействия) в определенной сфере. Такой элемент нормативного содержания конституционных прав можно обозначить как правомочия (объективную сторону). Его анализ предполагает ответ на вопрос о том, каким образом носитель может использовать конкретное конституционное право. Соответственно, учитывая невозможность абсолютной свободы человека, КС РФ может сужать или расширять сферу конституционных прав за счет отдельных правомочий.
В постановлении КС РФ от 04.04.1996 г. №9-П достаточно узко дается толкование конституционной свободы передвижения. По мнению КС РФ, «нормативное содержание названного конституционного права включает: 1) свободу передвижения каждого по территории Российской Федерации; 2) свободу выбора места пребывания; 3) свободу выбора
места жительства»27. Фактически из нормативного содержания данного конституционного права исключается возможность выезда из страны и въезда обратно, которая признается зарубежными органами конституционного контроля28.
Узкая интерпретация КС РФ норм КРФ может обусловить не только исключение некоторых правомочий из нормативной сферы конкретного конституционного права, но и отрицание иных общепризнанных прав (ч. 1 ст. 55). Так, в деле о запрете на выдачу родственникам тел погибших террористов КС РФ отказался признать в качестве конституционного права возможность быть похороненным (постановление от 28 июня 2007 г. №8-П)29. На этом фоне мнение судьи А.Л. Кононова по этому делу выглядит достаточно убедительными. В соответствии с ним «едва ли требует особого обоснования или даже письменного закрепления в законе право каждого человека быть похороненным достойным образом в соответствии с традициями и обычаями его рода. Это право, очевидно, и вытекает из человеческой природы как, может быть, никакое другое из естественных прав. Столь же естественно и бесспорно право каждого осуществить погребение родного и близкого ему человека, иметь возможность проявить свой моральный долг и человеческие чувства, проститься, скорбеть, оплакивать и поминать умершего, каким бы он ни был для общества и государства, иметь право на могилу, которая во всех цивилизациях представляет сакральную ценность и символ памяти». По сути же в данном деле большинство судей КС РФ исходили из позитивисткого типа правопонимания, для которого свойственно игнорирование обычного права как неписанных юридических норм, а в результате возможность быть похороненным оказалась за рамками гарантии КРФ. Более обоснованным в данном случае было бы признание существования неписанного общепризнанного конституционного права быть похороненным, а уже затем разрешение вопроса о допустимости его ограничения.
В практике КС РФ нередко встречается и противоположная ситуация, когда элементом конституционного
!
2 G11
права признается новое правомочие. Включая в состав конституционного права на судебную защиту дополнительное правомочие, КС РФ считает, что «необходимым элементом нормативного содержания данного конституционного права является пересмотр ошибочного судебного акта» (постановление от 17 марта 2010 г. №б-П)30. Фактически КС РФ, руководствуясь в данном случае открытым перечнем конституционных прав и существованием других общепризнанных прав (ч. 1 ст. 55), установил новое неписан-ное конституционное право. Так, еще в постановлении от 24 января 1997 г. №1-П КС РФ признал существование конституционного права на местное самоуправление, которое вытекает из норм КРФ, находящихся даже за рамками ее второй главы. Именно поэтому судья КС РФ Н.В. Витрук в своем особом мнении по данному делу подчеркнул, что КРФ не закрепляет право граждан на создание местного самоу-правления31.
Таким образом, будучи явно закрепленным в тексте КРФ или подразумеваемо выявляемым в процессе официального толкования КС РФ, нормативное содержание конституционных прав предполагает установление защищаемой ими сферы посредством указания на объектные (материальные и нематериальные блага и ценности) и персональные пределы (управо-моченные индивиды и объединения, а равно обязанные лица публичного и частного права), а также признание конституционных гарантий за определенными вариантами возможного поведения (правомочия в форме действия или бездействия).
1 См.: Глушкова С.И. Права человека в России : учебное пособие. М., 2005; Голови-стикова А.Н. Права человека : учебник. М., 2006; Иванов Г.И. Права человека: учебное пособие для вузов / под ред. М.Ф. Чудакова М., 2006; Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации: учебник / отв. ред. О.И. Тиунов. М., 2005; Лебедев В.А. Конституционно-правовая охрана и защита прав и свобод человека и гражданина в России. М., 2005; Права человека : учебник / отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2009. и др.
2 См.: Calleros C.H. Case Analysis // Legal methods and writing. Boston, 1994. P. 89-115; Garner D.D. The continuing vitality of the case method in the twenty-first century // Brigham
Young University Education and Law Journal. 2000. P. 307-345; Kerr O. S. How to read a legal opinion. A guide for new law students // Green bag. 2007. Vol. 11, №1. P. 51-63.
3 См.: Российская газета. 1993. 25 дек.; 2008. 31 дек.
4 См.: Boeckenfoerde E.W. Schutzbereich, Eingriff, verfassungsimmanente Schranken // Der Staat. 2003. Bd. 42. S. 165; Kahl W. Vom weiten Schutzbereich zum engen Gewahrlei-stungsgehalt. Kritik einer neuen Richtung der deutschen Grundrechtsdogmatik // Der Staat. 2004. Bd. 43. S. 167; Manssen G. Staatsrecht II. Grundrechte. Muenchen, 2005. S. 8; Pieroth B. Staatsrecht. 2. Grundrechte / B. Pieroth, B. Schlink. Heidelberg, 2009. S. 54; Schmidt R. Grundrechte sowie Grundzüge der Verfassungsbeschwerde. Grasberg bei Bremen, 2007. S. 46.
5 См.: Hoefling W. Grundrechtstatbestand - Grundrechtsschranken - Grundrechtsschrankenschranken // Jura. 1994. S. 169173; Kloepfer M. Grundrechtstatbestand und Grundrechtsschranken in der Rechtsprechung des Bundesverfassungsgerichts - dargestellt am Beispiel der Menschenwuerde // Bundesverfassungsgericht und Grundgesetz: Festgabe zum 25j ahrigen Bestehen des Bundesverfassungsgerichts / hrsg. Ch. Starck. Band II. Tubingen, 1976. S. 405-420; Sachs M. Verfassungsrecht. II. Grundrechte. Berlin, 2000. S. 95-103.
6 См.: Alexy R. A theory of constitutional rights. Oxford, 2010. P. 179.
7 Gerards J. The structure of fundamental rights and the European Court of human rights / J. Gerards, H. Senden // International Journal of Constitutional Law. 2009. Vol. 7. P. 619-620; Hart M. Conflating Scope of Right with Standard of Review: The Supreme Courts "Strict Scrutiny" of Congressional Efforts to Enforce the Fourteenth Amendment // Villanova Law Review. 2001. Vol. 46. P. 1091.
8 Моль Р. Энциклопедия государственных наук. М., СПб., 1868. С. 6.
9 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 9 ноября 2010 г. №1435-О-О // Документ опубликован не был. [Электронный ресурс]. URL: «Консультант плюс».
10 См.: Собрание законодательства РФ. 2000. №24. Ст. 2658.
11 См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18 июля 2006 г. №343-О // Документ опубликован не был. [Электронный ресурс]. URL: «Консультант плюс».
12 См.: Собрание законодательства РФ. 2000. №50. Ст. 4943; 1996. №16. Ст. 1909.
13 Собрание законодательства РФ. 2000. №44. Ст. 4399.
14 См.: Собрание законодательства РФ. 1994. №32. Ст. 3301; 2010. №31. Ст. 4163.
15 Собрание законодательства РФ. 1998. №9. Ст. 1142.
16 См.: Собрание законодательства РФ. 1997. № 26. Ст. 3145; 2000. №19. Ст. 2102.
17 Собрание законодательства РФ. 1996. №45. Ст. 5202.
18 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 мая 1999 г. №8-П // Собрание законодательства РФ. 1999 №21. Ст. 2669.
19 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 г. №4-П // Собрание законодательства РФ. 1995. №19. Ст. 1764.
20 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 февраля 1998 г. № 6-П // Собрание законодательства РФ. 1998. №9. Ст. 1142.
21 См.: Gardbaum S. The «Horizontal Effect» of Constitutional Rights // Michigan Law Review. 2003. Vol. 102. P. 387-437; Phil-lipson G. The Human Rights Act, «Horizontal Effect» and the Common Law: a Bang or a Whisper? // Modern Law Review. 1999. Vol. 62. P. 824-843; Taylor G. D. The horizontal effect of human rights provisions, the German model and its applicability to common-law jurisdictions // King's College Law Journal. 2002. Vol. 13. P. 187-218; Tushnet M. The issue of state action/ horizontal effect in comparative constitutional law // International Journal of Constitutional Law. 2003. Vol. 1. P. 79-98.
22 См.: Alkema E.A. The Third-Party Applicability or «Drittwirkung» of the European Convention on Human Rights // Protecting Human Rights: The European Dimension: Studies in Honour of Gérard J. Wiarda / eds. F. Matscher and H. Petzold. Koeln, Cologne, 1988. P. 33-45; Bleckmann A. Neue Aspekte der Drittwirkung der Grundrechte // Deutsches Verwaltungsblatt. 1988. S. 938-946; Erichsen, Hans-Uwe, Die Drittwirkung der Grundrechte // Jura. 1996. S. 527-533; Guck-elberger A. Die Drittwirkung der Grundrechte // Juristische Schulung. 2003. S. 1151-1157; Lucke J. Die Drittwirkung der Grundrechte an Hand des Art. 19 Abs. 3 GG // Juristische Zeitung. 1999. S. 377-384.
23 См.: Собрание законодательства РФ.
2009. №47. Ст. 5709.
24 См.: Российская газета. 2010. 24 дек.
25 См.: Алтайская правда. 2007. 18 янв.;
2010. 11 дек.
26 Собрание законодательства РФ. 2006. №3. Ст. 335.
27 Собрание законодательства РФ. 1996. №16. Ст. 1909.
28 См.: Троицкая А.А. Пределы и ограничения основных прав личности: проблемы соотношения понятий // Вестник Московского университета. Сер. 11 : Право. 2007. №3. С. 103.
29 Собрание законодательства РФ. 2007. №27. Ст. 3346.
30 Собрание законодательства РФ. 2010. №14. Ст. 1733.
31 См.: Собрание законодательства РФ. 1997. №5. Ст. 708.
