CC BY
54
Итак, существительные с суффиксом -НИК остаются ярким активным пластом лексики русского языка новейшего времени, отражая национальный характер языковой картины мира.
Список литературы
1. Словарь русского языка. В 4 т. / РАН, Ин-т лингвистических исследований; под ред. А. П. Евгеньевой. - М.: Рус. яз., Полиграфресурсы, 1999.
2. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика/ под ред. Г. Н. Скляревской. - М.: Эксмо, 2006.
Хрисонопуло Е. Ю.
Местоимение второго лица как способ представления говорящего в дискурсе: когнитивный аспект (на материале английского языка)
На материале английского языка в статье исследуются предикативные структуры, в которых используется местоимение второго лица в качестве средства отсылки к автору высказывания. Проведенный анализ языкового материала свидетельствует в пользу того, что выбор местоимения второго лица (по контрасту с первым) мотивируется различиями в осмыслении соответствующего референта по трем когнитивнодискурсивным параметрам: (1) типу реальности, в которую референт мысленно помещается; (2) способу осмысления референта как репрезентирующего концептуальный архетип «партиципант»; (3) когнитивному событию, связанному со способом осмысления референта.
Ключевые слова: местоимение, референт, тип реальности, концептуальный архетип, когнитивное событие.
Одним из наиболее распространенных подходов к значениям личных местоимений является интерпретация данных языковых единиц в терминах их референтных свойств. С точки зрения этого подхода, в основе значения местоимений первого, второго и третьего лица лежит указание на говорящего (англ. I), адресата (англ. you) или на лицо либо объект (англ. he / she / it), о котором идет речь в конкретной коммуникативной ситуации. Например, английские личные местоимения характеризуются в терминах отсылки к участникам коммуникативном события в работах О. Есперсена [7, с. 147], Р. Хаддлстона [6, с. 97], Р. Кверка и соавторов [12, гл. 4].
Хотя во многих случаях референтный статус местоимений играет немаловажную роль в интерпретации высказываний, в которых они употребляются, обращение к референции не всегда дает возможность объяснить особенности функционирования местоимений в дискурсе. Например, английские местоимения I и you могут употребляться в речи вариативно как средства эксплицитного либо имплицитного указания на говорящего, соответственно. Это происходит, в частности, в предложениях эпистемиче-ской установки, когда с глаголом мыслительной деятельности может сочетаться как местоимение первого, так и второго лица: I think (vs. You
380
would think) they are unfamiliar people. В ряде случаев местоимение you указывает на автора высказывания в контексте саморефлексии при обобщении тех или иных переживаний либо ощущений, ср.: As an unashamed “romantic”, I have always been subject to boredom. <...> You feel you can’t ignore it, can’t take your eyes off it (C. Wilson).
В настоящей работе ставится цель выявить факторы выбора местоимения второго лица при референции к говорящему в двух упомянутых типах высказываний: предложениях эпистемической установки и высказываниях-обобщениях определенных аспектов опыта говорящего. Исследование проводится на материале примеров, извлеченных методом сплошной выборки из произведений англоязычной художественной литературы и включающих высказывания как из диалогического, так и монологического дискурса. В процессе анализа языкового материала применяется метод трансформации высказываний из текста оригинала в предложения, где местоимения второго лица заменяются на местоимения первого лица. Возможность подобного рода трансформаций подтверждена информантами-носителями языка.
В теоретическом плане в работе развиваются два основных тезиса, сформулированных в рамках когнитивного направления в лингвистике: (1) значения языковых единиц, в том числе личных местоимений, структурируются на двух уровнях мыслительной репрезентации обозначаемого: с одной стороны, значение формируется на основании указания на концептуальный архетип, или на содержание, основанное на опыте перцептивной и ментальной категоризации обозначаемой сущности, с другой стороны, -значение реализуется в дискурсе в процессах его мысленного конструирования (mental construal) при осуществлении операции выбора конкретной языковой единицы из набора имеющихся альтернатив [9; 11]; (2) значение всех типов языковых знаков опосредовано актами коммуникативного взаимодействия в конкретном контексте и является результатом мысленного построения (meaning construction) передаваемого содержания в дискурсе [3; 13].
Исследование местоимений I и you в русле концепции дискурсивного построения значения приводит американского когнитолога Р. Лангакера к постулированию наличия у этих местоимений концептуального содержания наряду с собственно референцией [10, с. 183-185]. По мнению автора, данное содержание структурируется в дискурсе и опирается на контекст взаимодействия говорящего и слушающего, осуществление «профилирования» (profiling), т.е. выделения лица при использовании местоимения как средства обозначения, а также на объективное (в качестве находящегося «на сцене») либо субъективное (как находящегося «за сценой») осмысление лица, к которому местоимение отсылает. Предложенная Р. Лангакером интерпретация личных местоимений как единиц, передающих определенное концептуальное содержание, в определенной мере согласуется с подходом к исследованию местоимений, сформулированных в работе
381
отечественного исследователя О.Н. Селиверстовой [2]. В частности, вопреки общепринятому пониманию местоимений как единиц, не имеющих постоянного значения, в работе развивается мысль Э. Бенвениста [1] о том, что местоимения представляют собой знаки особого типа и их функция заключается не только в указании на роль лица в акте речи, но и в представлении говорящего или слушающего как индивида, взятого в его единственности. На примере личных местоимений я и ты в русском языке в работе обоснована мысль о том, что данные местоимения не только указывают на коммуникативную роль участников речевого взаимодействия, но и задают определенный способ представления актанта ситуации.
Взаимосвязь значения английских личных местоимений I и you со способом представления автора высказывания в дискурсе наиболее эксплицитно проявляется при выборе местоимения второго лица при оформлении предложений эпистемической установки в сочетании с глаголами мыслительной деятельности типа think, believe либо глаголами say или call в значении мыслительной категоризации. В качестве иллюстрации может послужить следующий пример внутренней речи: He could see the beaks tucked into the feathers. You’d think they’d be feeding, ’ he said to himself, ‘not just standing in that way ’ (D. Du Maurier). Поскольку субъект внутренней речи мысленно представляет свое собственное восприятие внешнего события (птиц, слетевшихся на корм), местоимение you однозначно отсылает именно к нему как субъекту эпистемической установки. В связи с этим в данном высказывании замена местоимения you на I не повлечет за собой изменений в плане референции: He could see the beaks tucked into the feathers. I think they are feeding, ’ he said to himself. Вместе с тем, идентичность референции местоимений второго и первого лица в исходном и пребразо-ванном предложении отнюдь не свидетельствует об идентичности передаваемых ими смыслов. Если местоимение второго лица отсылает к субъекту эпистемической установки только в сочетании с модальным сказуемым, то местоимение первого лица не имеет такого ограничения. Сочетание you непосредственно с глаголом think сделает результирующее высказывание грамматически неотмеченным (* You think they’d be feeding), в то время как местоимение I в данном случае может сочетаться как с модальным (I would think they’d be feeding), так и с немодальным сказуемым (I think they are feeding). Ограничение на сочетаемость со сказуемым в изъявительном наклонении, которое распространяется на высказывания с местоимением you в контексте автореференции, можно объяснить тем, что местоимение в данном случае помещает соответствующий референт в плоскость виртуальной, или мысленно репрезентированной, а не фактической реальности.
Наличие контраста между местоимением you, с одной стороны, и местоимением I либо его аналогом в несобственно-прямой речи (местоимением he или she), с другой, на основании типа реальности, в которую помещается соответствующий референт, на первый взгляд, не подтверждается в тех случаях, когда местоимение, непосредственно отсылающее к
382
субъекту эпистемической установки, сочетается только с модальным сказуемым, как и местоимение you. Иллюстрацией сказанному может послужить следующий пример: For that matter, could anyone say that Mrs. Stoner was a bad person? No. He could not say it himself, and he was no freak. She had her points, Mrs. Stoner. She was clean. <.. .> She had her other points, to be sure - her faults, you might say. She snooped - no mistake about it (J.F. Powers). В приведенном фрагменте внутренней речи предикативное сочетание he could not say не может быть трансформировано в he did not say без существенного изменения смысла - во многом по аналогии с ограничением на преобразование you might say в you say. Отчасти такое ограничение на предикативную сочетаемость как референтно, так и нереферентно употребляемого местоимения (he и you, соответственно) можно объяснить тем, что сам по себе глагол say может выражать значение эпистемической установки только в сочетании с тем или модальным глаголом. Вместе с тем, даже при учете сочетаемостного ограничения, накладываемого на глагол речи say в контексте выражения мыслительной категоризации, различия между you и референтно употребляемым местоимением сохраняются. В приведенном примере местоимение he, указывающее на субъекта мыслительной деятельности, соотносится по смыслу с неопределенным местоимением anyone. При этом he производит отсылку к конкретному реальному лицу, соотносимому с любым другим неопределенным лицом (anyone) в области фактической реальности. Напротив, местоимение you в анализируемом примере представляет собой проекцию «эго» в область виртуальной реальности, в результате чего данное местоимение не может соотноситься с языковыми единицами, которые выполняют противоположную функцию, а именно, функцию референции, или отсылки к определенному (например, I или he) либо неопределенному референту (someone, anyone) в области фактической реальности. Соответственно, следующий трансформ предложения c you является грамматически неотмеченным: She had her other points, to be sure - her faults, *as you or anyone might say.
Виртуальная реальность, которую задает местоимение you при отсылке к субъекту эпистемической установки, в определенной мере формирует основу для коммуникативного взаимодействия в устном диалоге. Например: Christopher Dawe held up a hand. “Just a moment. Tell me how he moves. [...] How he moves. Walks, for example. ” “Fluidly, ” Angie said. “You could say he almost glides” (D. Lehane). В приведенном примере you указывает и на виртуальную реальность, в которую мысленно перемещается говорящий, и в определенной мере на адресата, присутствующего в беседе. В результате создается некая общая основа для диалога, благодаря которой и говорящий, и слушающий как возможный референт you могут разделять формулируемую эпистемическую позицию. В случае отсылки к фактической реальности и соответствующей замены местоимения you на I (I could say he almost glides) произойдет исключение возможности для слушающего занять аналогичную эпистемическую позицию.
383
Проанализированные выше примеры свидетельствуют о том, что выбор местоимения you как средства отсылки к субъекту эпистемической установки обусловлен, с одной стороны, мысленным помещением соответствующего лица в область виртуальной реальности, с другой стороны, - более субъективированной репрезентацией лица в дискурсе. Пользуясь тарминологией Р. Лангакера, можно сказать, что в анализируемых случаях автор высказывания помещается «за сценой» речевого события и мыслится субъективно, в то время как использование местоимения I связано с объективированной репрезентацией автора «на сцене» коммуникативного взаимодействия. Различие местоимений I и you как единиц, указывающих на объективированное по контрасту с субъективированным представлением субъекта эпистемической установки в областях фактической и виртуальной реальности, соответственно, ставит вопрос о том, сочетается ли данное контрастивное осмысление с указанием на идентичный концептуальный архетип. Следует отметить, что для английского языка, как отмечается в работе Р. Лангакера [8], существенным является различие между двумя концептуальными архетипами - «партиципантом» (participant) и «сеттингом» (setting). По мнению автора, понятие партици-панта связано с представлением о лице или предмете, которые играют определенную роль в описываемой ситуации. Напротив, концептуальный архетип «сеттинг» мыслится не как отдельная сущность, вовлеченная в ситуацию, а как область, имеющая временную и/или пространственную протяженность. На основании приведенного толкования понятий «партиципант» и «сеттинг» можно сказать, что местоимения I и you репрезентируют лицо как партиципанта соответствующей ситуации, в исследуемом случае - партиципанта эпистемической установки.
Хотя указание на партиципанта лежит в основе концептуального содержания, передаваемого обоими местоимениями, способ осмысления пар-тиципанта при употреблении I и you не вполне совпадает. Так, предложения эпистемической установки с местоимением you могут быть преобразованы в пассивные конструкции без существенного изменения смысла: you would think - it could be supposed / assumed; you could say - it could be said. Разница между конструкциями в приведенных парах эписте-мических выражений сводится к различию между эксплицитной языковой репрезентацией лица (в случае с you) и импликацией субъекта эпистемиче-ской установки (при использовании пассивной конструкции с вводным местоимением it). Вместе с тем, обе конструкции в целом сходны в плане представления лица как неагентивной сущности. Неагентивное осмысление партиципанта, задаваемое пассивной конструкцией эпистемической установки, приводит к тому, что эта конструкция не может быть расширена за счет включения дополнения с предлогом by, которое могло бы указывать на агенс: *it could be assumed by many researchers; *it could be said by anyone. В свою очередь, конструкция с местоимением you не может быть расширена за счет включения в нее возвратного местоимения yourself, ко-
384
торое бы указывало на активную вовлеченность лица в утверждение собственной эпистемической позиции: *you yourself would think; *you could (not) say it yourself. Напротив, предложения эпистемической установки с местоимением I (либо, как было показано выше, его аналогами в несобственно-прямой речи) имплицируют агентивное осмысление партиципанта, что предполагает возможность включения в соответствующую конструкцию возвратного местоимения: I myself think; I could (not) say it myself.
Дифференциация I и you по признаку «агентивность» не исключает возможности вариативного употребления местоимений в зависимости от указания на тот или иной тип когнитивного события, связанный с агентивным либо неагентивным представлением лица в дискурсе. По мнению американского философа Ш. Галлахера [4], осмысление собственного «я» всегда связано с такими интериоризированными мыслительными событиями, как ощущение внутренней агентивности, осознание полного контроля над действием, а также ощущение наличия непосредственного внутреннего доступа к своему «эго». Если допустить, что отмеченные исследователем когнитивные события имеют ту или иную степень семиотической значимости, то они должны отражаться в контрастивном употреблении местоимений 1 и 2 лица.
Вариативность I и you при описании тех или иных аспектов опыта говорящего можно наблюдать в высказываниях-обобщениях, как в следующем примере: “Now that’s loyalty, ” Stevie Zambuca said. “I try and instill that in my men, but I can’t. They ’re only as loyal as their wallets are thick. See, you
can’t teach loyalty. You can’t instill it. It’s like trying to teach love. <.>”
(D. Lehane). В приведенном фрагменте устной речи местоимение I употребляется в контексте утверждения о наличии описываемого опыта у говорящего (здесь: неоднократных попыток научить людей верности и преданности). В свою очередь, автореферентное использование местоимения you в аналогичном контексте предваряется апелляцией к слушающим посмотреть на опыт автора высказывания как бы со стороны, на что указывает употребление глагола see. В данном случае замена местоимения you на I едва ли возможна (*See, I can’t teach loyalty), поскольку только говорящий имеет эпистемический доступ к собственному «эго», этого не могут «увидеть» (see) либо воспринять каким-либо другим способом слушающие. Употребление местоимения you в данном случае является единственной возможностью представить говорящего как объект (мысленного) наблюдения. Такое употребление вполне соответствует канонической речевой ситуации, в которой референт местоимения you является одновременно и реципиентом сообщения, и объектом восприятия со стороны говорящего.
Взаимосвязь выбора местоимения you (по контрасту с I) и активацией перцептивного события (по контрасту с событием установления непосредственного доступа к опыту собственного «я») прослеживается в примерах внутренней речи, отражающей процесс саморефлексии. Иллюстративным
385
в этом отношении является следующее высказывание: If I’d stayed all night, she thought, in the morning when the fog burned off I’d have known how far you could see from the top of the hill (E. Parsons). В данном случае местоимение you указывает на событие мысленного взгляда на себя со стороны. Автор высказывания присутствует в описываемой ситуации визуального восприятия (you could see) лишь имплицитно. Эта импликация возникает во многом благодаря тому, что само по себе местоимение you может, как отмечается в работе [5], активировать целостное событие чувственного восприятия, что, в свою очередь, предполагает наличие расстояния между субъектом восприятия (имплицитным «я») и объектом восприятия, в данном случае - мысленным образом «эго», обозначаемым местоимением второго лица. Употребление в этом же контексте местоимения первого лица (...in the morning ...I’d have known how far I could see from the top of the hill) было бы связано с импликацией доступа к опыту чувственного восприятия конкретного субъекта мыслительной деятельности (референта I).
Поскольку само по себе перцептивное событие может быть предици-ровано не только конкретному автору высказывания, но и любому другому субъекту восприятия, высказывания с you, отражающие процесс саморефлексии, создают эффект обобщения. Этот эффект усиливается в тех случаях, когда предикация с you попадает в контекст воображаемой ситуации, как в следующем примере: And taking care of somebody made me feel good. Like discovering you ’re more than you thought you were (B. Green). В данном случае предложение с местоимением I (употребляемого в форме объектного падежа me) описывает обращение автора к собственным ощущениям и переживаниям (me feel). Употребление местоимения второго лица в последующем предложении имплицирует мысленный образ автора высказывания и одновременно процесс самонаблюдения, который порождает этот образ. Эффект обобщения, возникающий в результате активации события мысленного восприятия автором своего «я», усиливается за счет использования предикации с you в составе сравнительной конструкции, которая апеллируют, в свою очередь, к экспериенциальному знанию об описываемом событии любого другого лица.
Проведенный анализ языкового материала свидетельствует в пользу того, что выбор местоимения второго лица (по контрасту с первым) как языкового средства указания на автора высказывания мотивируется различиями в осмыслении соответствующего референта по трем когнитивнодискурсивным параметрам: (1) типу реальности (виртуальной vs. фактической), в которую референт мысленно помещается; (2) способу осмысления референта (неагентивному vs. агентивному) как репрезентирущего концептуальный архетип «партиципант»; (3) когнитивному событию, связанному со способом осмысления референта (что находит отражение в проведении различия между событием восприятия и установлением непосредственного доступа к собственному опыту).
386
Список литературы
1. Бенвенист Э. Природа местоимений // Бенвенист Э. Общая лингвистика /пер. с фр. / общ. ред., вступ. ст. и коммент. Ю.С. Степанова. - 4-е изд. - М.: ЛИБРОКОМ, 2010. - С. 285-291.
2. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи // Селиверстова О.Н. Труды по семантике. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 375-556.
3. Fauconnier G. Mappings in Thought and Language. - Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
4. Gallagher S. Philosophical conception of the self: implications for cognitive science // Trends in Cognitive Science. - 2000. - Vol. 4. - № 1. - P. 14 - 21.
5. Hausendorf H. Deixis and speech situation revisited: the mechanism of perceived perception // Lenz F. (ed.). Deictic Conceptualization of Space, Time and Person. - Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2003. - P. 249-269.
6. Huddleston R. English Grammar: An Outline. - Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
7. Jespersen O. Essentials of English Grammar. - New York: Henry Holt & Co., Inc.,
1933.
8. Langacker R.W. Grammatical ramifications of the setting / participant distinction // Proceedings of the Thirteenth Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society. - USA: Berkeley Linguistics Society, 1987. - Vol. 13. - P. 383-394.
9. Langacker R.W. Grammar and Conceptualization. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2000.
10. Langacker R.W. Constructing the meanings of personal pronouns // Radden G., Kopcke G-M., Berg T. & P. Siemund (eds.). Aspects of Meaning Construction. - Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2007. - P. 179-218.
11. Langacker R.W. Cognitive Grammar: A Basic Introduction. - Oxford; New York: Oxford University Press, 2008.
12. Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J. A Comprehensive Grammar of the English Language. - Harlow: Longman, 1999.
13. Radden G., Kopcke G-M., Berg T. & P. Siemund (eds.). Aspects of Meaning Construction. - Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2007.
Вердеш А. А.
Снятие пунктуационных разделов как прием организации прозаического текста (на материале русской, английской и французской художественной прозы)
В статье рассматривается снятие пунктуационных разделов как прием организации прозаического текста. Выделяется два критерия, существенных с точки зрения типологии использования данного приема: регулярность его использования по
отношению к данному тексту и особенности грамматической и смысловой структуры текста.
Ключевые слова: синтаксическое слияние, отсутствие пунктуации, снятие пунктуационных разделов, современная проза, неклассическая проза.
В работе «О синтаксических типах художественной прозы» Н. Д. Арутюнова выделила два типа прозы. Прежде всего, это синтагматическая
387
