CC BY
53
Н. С. Ганцовская, И. П. Верба
МЕСТО СЛОВАРЯ А. Н. ОСТРОВСКОГО В РУССКОЙ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ
A. Ostrovsky's passionate interest in the popular language led the playwright to collect material for a dictionary of Popular Russian. In his dictionary, the idea of an ethnolinguistic approach, engendered in the 19th century lexicography, took shape. Thus A. Ostrovsky became a part of the triad of Russian lexicographers (Dahl — Ostrovsky — Shakhmatov) who suggested an inclusive approach to lexis selection for a comprehensive dictionary of Russian based not only on common, but also on dialect, professional and other lexis types.
Постоянные наблюдения А. Н. Островского над народным словом привели драматурга к собиранию материалов для словаря русского народного языка. Эти материалы, впервые опубликованные в 13-м томе Полного собрания сочинений в 16 томах 1949-1953 гг. издания [6: 305-361], а также ряд архивных источников свидетельствуют о том, что А. Н. Островским был задуман большой труд по составлению словаря народного языка. О своей работе писатель поставил в известность академика Я. К. Грота, возглавлявшего в то время Отделение русского языка и словесности Академии наук, и выразил готовность представить в Отделение имевшиеся у него материалы. На заседании Отделения 16 октября 1880 г. было решено «просить г. Островского о доставлении означенных материалов, которые, конечно, не могут не заслуживать внимания как труд такого талантливого знатока нашей родной речи» [6: 385]. Однако А. Н. Островскому не удалось опубликовать свой труд. Только после смерти писателя, в 1891 г., материал, переданный во Второе отделение Академии наук его братом М. Н. Островским, был принят в виде «расположенного в алфавитном порядке на карточках сборника слов» в качестве «дополнения к словарю Даля» [6: 385]. Полученный Отделением материал представлял большой интерес для составителей «Словаря русского языка» Второго отделения Академии наук. Материалы А. Н. Островского частично вошли в «Словарь русского языка» под редакцией А. А. Шахматова (буквы Е, Ж, З, И, К) и были указаны в числе его источников под названием «Словарь народного языка, составленный А. Н. Островским». В настоящее время Словарь («Материалы для словаря русского народного языка») А. Н. Островского введён в научный оборот в качестве самостоятельного лексикографического произведения, используется как один из источников «Словаря русских народных говоров», а
86
также при составлении Краткого костромского областного словаря «Живое костромское слово».
В Словаре А. Н. Островского содержится богатый лексический материал: названия леса, деревьев, растений, грибов, ягод; названия животных, птиц, земноводных, рыб; названия почв, водоёмов, особенностей рельефа; названия атмосферных и климатических явлений, астрономических понятий. Также отражена лексика по теме «Семья. Семейные отношения», «Трудовая деятельность», «Материальная культура», «Духовная культура» и др. В «Материалы...» включён большой пласт диалектного, в том числе этнографического, материала и отчасти фольклорного, описаны многие элементы материальной и духовной культуры.
В начале XIX в. широкое распространение в славянской лексикографии получила традиция отражения в словаре народной лексики. В русской лексикографии XIX в. словарём общенационального масштаба стал, как известно, «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (1863-1866). В своём труде В. И. Даль представил народную лексику в тесной связи с её фольклорно-этнографической основой, что определило этнолингвистический подход в словаре.
Впоследствии А. А. Шахматов, возглавивший в 1895 г. редакцию академического «Словаря русского языка», осуществил идею создания общего словаря, объединяющего лексику литературных произведений с диалектной. Подчёркивалась важность диалектов, письменных памятников как национальных источников литературного языка, роль этнографических данных [8: 11-12]. Обогащённый новыми материалами словарь, созданный под руководством акад. А. А. Шахматова, положил начало новым идеям в лексикографии.
Важное значение для утверждения этнолингвистического подхода в русской лексикографии имели также «областные» словари. В основу построения «Опыта областного великорусского словаря» (1852) и «Дополнения к Опыту областного великорусского словаря» (1858) были положены принципы использования этнографических данных в толковании диалектных слов, привлечения произведений фольклора в качестве иллюстраций и по возможности полного охвата географических указаний бытования слова. Эти принципы были углублены в последующем в «Словаре областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении» А. О. Подвысоцкого (1885) и в «Словаре областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении» Г. И. Куликовского (1898).
Как представляется, одной из причин собирания лексических материалов Островским является влияние «Толкового словаря живого
87
великорусского языка» В. И. Даля. А. Н. Островский высоко оценил словарь В. И. Даля и вместе с тем предпринял его разбор [7]. А. Н. Островский анализирует заглавие словаря В. И. Даля, мнение Даля о русском языке, особенности толкования слов, отбор слов «для объяснения».
А. Н. Островский начинает с разбора названия словаря: «... толковый — что значит толковый? Корни или бытовое значение или перевод? живого? — Великорусского? — центр Великороссии, окраины; на окраинах — областные слова (малорусские, немецкие, инороднические), которые никогда не войдут в центр. Нужны областные словари и словари иностранных слов, вошедших в употребление. В центре — различие областных слов от бытовых, неизвестных городским жителям, — образованным, — учёным».
Островский определяет тип толкового словаря, в котором, по его мнению, «мы нуждаемся»: «. нам нужны не столько областные слова, сколько слова бытовые, потому что мы не знаем самих вещей, называемых этими словами». Следовательно, в центре внимания Островского оказывается то, что представляется ему важным для понимания народной жизни, прежде всего жизни крестьян. Неслучайно в «Материалы.» включён этнографический и отчасти фольклорный материал. Большое внимание уделено устройству рыболовецких снастей, судов и лодок, предметам быта (утварь, одежда, обувь и пища); многочисленны описания объектов духовной культуры: верований, обычаев, обрядности, т. е. Островский стремился отразить прежде всего те фрагменты материальной и духовной культуры, которые оказали влияние на народное самосознание.
Употребление термина «толковый словарь», как известно, утвердил В. И. Даль, объясняя это так: «Стараясь принять значение каждого слова сперва в самом обширном смысле его, объяснить затем значения частные, потом понятия подчинённые, средние, поколику это согласуется с азбучным порядком, указывая местами на родство, связь и образование слов, и стараясь придать всему этому взаимный смысл и толк человеческой речи — составитель словаря полагал, что должен, хотя одним словом, намекнуть на эти особенности. Ведь заглавие должно же выражать, насколько можно, смысл и дух сочинения, а самое слово толковый в весьма недавнюю старину означало именно то, что здесь хотелось высказать» [4: XXIV].
Разделяя отчасти мнение Даля по поводу толкования слов, Островский соглашается с тем, что «корнесловие — дело Академии, — последнее дело, когда будут собраны все слова», поэтому не стремится отразить словообразовательные гнёзда, существующие в языке, а в некоторых случаях прибегает к этимологии. Самым лучшим
88
методом Островский вслед за Далем считает толкование «народным толком».
В «Материалах...» А. Н. Островского слово жалеть толкуется с помощью синонимической дефиниции 'любить' и имеет широкую помету «сев., вост.». В Словаре Даля отмечено: «Мне его жалко или жаль, я жалею его, сожалею об нём; я соболезную участи его; или люблю, берегу, холю, отстаиваю его» [5, т. 1: 525]. В СРНГ слово жалеть, обозначающее в общем проявление какого-либо сердечного чувства, включено с тремя значениями: «1. Любить. Тамб., 1849. Курск., Орл., Тул., Ряз., Калуж., Смол., Пск., Твер., Петерб., Новг., Арх., Сев.-Двин., Волог., Олон., Яросл., Нижегор., Костром., Са-мар., Сарат., Вят., Перм., Лит. ССР // Сильно любить. Пошех. Яросл., 1893. 2. Проявлять заботу, бережно относиться к кому-л. Калуж., 1901. Яросл., Новг., Твер., Арх., Ряз. 3. Ласкать, обнимать. Твер., 1897. Тул., Арх., Ряз., Курск., Дон., Куйбыш., Урал.» [11, вып. 9: 63]. Как видно, полисемантический глагол жалеть в значении 'любить' употребляется на обширной территории. В тверских говорах эта лексема также функционирует как многозначное слово: «1. Любить, заботиться. 2. Беречь. Жалели здоровье» [9, 2: 70]. Распространение лексемы жалеть в значении 'любить' в южнорусских говорах подтверждают данные СРГО [10, 1: 190]. Многозначное слово жалеть отмечено в словаре д. Деулино Рязанского района Рязанской области, причём чувство заботы, бережное отношение распространяется и на животный мир: «Ана [свинья] то и д'ела скакываит', н'ич'о н и ръз б ираицца, на аднаво [поросёнка] нъступ'йла. А так ана их жыл еит'» [13: 163].
На территории ярославско-костромского края, по данным СРНГ, лексема жалеть в значении 'сильно любить' отмечена только в говорах Пошехонского уезда Ярославской губернии [11, 9: 63]. По данным ЯОС, это слово в указанном значении распространено во многих говорах Ярославской области (Любимского, Ростовского, Пошехонского, Переславского, Рыбинского, Тутаевского, Угличского районов) [14, 4: 39]. Так как говоры Костромской и Ярославской областей близки между собой и составляют Костромскую группу севернорусского наречия, по диалектному членению 1964 г., это стимулировало поиск указанной семемы в современных костромских говорах.
Жалеть входит в состав ЛСГ глаголов, которые обозначают чувства, испытываемые человеком по отношению к кому-, чему-либо: любить, уважать, восхищаться, испытывать глубокое расположение, самоотверженную и искреннюю привязанность, увлечённость и т. д. Значение слова жалеть, отмеченное в «Материалах.», находится на периферии общего значения слова любить. В данном случае в
89
структуре семемы, которая манифестируется словом жалёть, актуализирована неосновная сема ' испытывать сильное чувство'. Иллюстрации народной речи во многих случаях подтверждают актуализацию акционального признака: Внуку собачонку купили, дак уж так жалеет её: сам кормит, гуляет с ней. Антроп. Кто же детей-то своих не жалеет? Костр. Скрывай — не скрывай, а видно, что она его жалеет. Мантур. Некого мне больше жалеть-то, окромя внучки. Нерехт. Дочка-то как жалеет тебя: на каждый праздник подарки привозит. Остров. Адищево, Ломки, Починок. Больно уж я своих деток жалею. Павин. Да и не жалела она его никогда, мать заставила взамуж-то выйти. Солиг. Он семью-то свою жалеет, всё одно никуда от них не уйдёт. Сусан. Сильно она жалела его, видно, так замуж больше и не вышла. Чухлом. Данные современных костромских говоров позволили нам сузить широкую географическую помету «сев., вост.», данную Островским, уточнить значение слова, отмеченное в «Материалах...» и прокомментированное в пьесе « Дикарка», написанной совместно с Н. Я. Соловьёвым: Аш-метьев. — Пой, Marie, пой для меня! Этого удовольствия уж нигде не встретишь. Какие-то особенные ощущения вызывают твои песни: может быть, они не совсем изящны, но приятны, очень приятны. Я там, далеко, особенно в Италии, часто вспоминаю о твоих песнях, стараюсь припомнить их; но выходит что-то... Аль-ля-ля-ля-ля — совсем не то. Какая прелесть! Когда горе есть, она молится, когда весело - поёт. Какая ты хорошая женщина, Marie, как я люблю тебя. Марья Петровна. Как у тебя холодно это слово «люблю». Мне кажется, ты хочешь сказать мне: «я тобой любуюсь иногда». А любить — ведь это не то, это другое... Вон крестьяне или крестьянки, если любят кого очень, так говорят: «я жалею его». И это правда: кого любишь, так жалеешь. Ашметьев. «Жалею, жалею», как это хорошо, в самом деле, это надо записать (действие II, явление 5-е).
В своих пьесах А. Н. Островский раскрывает также тот смысловой компонент значения слов, который расходится с общепринятым ныне, иногда даже кардинально. Эти слова, имеющие в современном русском языке значительно суженную смысловую структуру, в произведениях А. Н. Островского играют ключевую роль и необычайно важны для понимания культурно-исторических традиций народа, а также в плане понимания путей развития русского литературного языка. К таким словам относятся, к примеру, племянник, племянница и сирота. Отражение в произведениях Островского значения социально-имущественной зависимости от более могущественного представителя рода, дяди или тётки в структуре этих слов, восходящего к эпохе родового строя и актуального в купеческой и дворянско-чиновничьей среде, рассмотрено в [2; 3].
90
Среди наименований локуса в произведениях А. Н. Островского детально рассматриваются общеславянские беседа и беседка, давно и прочно утвердившиеся на русской почве и развившие обширную систему значений и подзначений [1]. Так, в произведениях А. Н. Островского в слове беседка по сравнению со словом беседа значение 'разговор' сгладилось, превратилось в интегральную черту его семантики, значение же пространства, места, локуса гиперболизировалось и превратилось в центральное. В пьесах писателя представлено мещанское (городское) понимание локуса слова беседка, крестьянское же понимание представлено в его Словаре.
Слово дух как в литературном языке, так и в диалектах является полисемантическим. В современных костромских говорах многозначность этого слова такова: 1. Воздух. С улицы дух свежий повеял. Костр., Остров. Щелыково. 2. Любой неприятный запах. Экой дух от него. Антроп., Костр., Нерехт. 3. Специфический запах из-за замора рыбы в водоёмах. Опять дух на озере-то начался. Галич., Костр. 4. Ласк. Обращение к собеседнику. Да дух ты мой, ангел сахарный! Буйск., Костр., Нерехт., Остров. Адищево, Щелыково. Спасибо, дух ты мой! Судисл. Актуальными в современных костромских говорах являются также устойчивая конструкция на дух в значении ' на исповедь': К православным священникам раскольники на дух не ходят. Костр. — и устойчивое сочетание духовая рыба в значении 'задохнувшаяся в воде подо льдом мёртвая рыба': Да он вчера духовую рыбу продавал. Галич. На озере опять духовой рыбы много. Чухлом.
На слово дух А. Н. Островским написан целый этнографический очерк, позднее полностью включённый в СРНГ: «Мор рыбы в прудах и озёрах; когда на льду пруда, озера и даже реки бывает толстый слой снегу, который в оттепель пропитывается весь береговой водой и потом в мороз замерзает, то вода принимает желтоватый или молочный цвет, и рыба дохнет. Гибнут большею частию ерши и окуни. По оттаянии прудов и озёр дохлая рыба выбрасывается на берега и на далёкое пространство распространяется невыносимо тяжёлый запах. Когда этот "дух" случается на Галицком озере, то удушливый запах по ветру слышно за 100 вёрст и более...» [11, т. 8: 276]. Впервые у слова дух при дифференциации значений отмечается сема 'запах, исходящий от рыбы' в XVI в. (в рыбе толке дух появитце ино перемыв, выв^шиват<и> же) [12, 4: 379]. Это значение Островский тесно связывает со значением устойчивого сочетания ерши галицкие: «.Поэтому в местностях, которые лежат южнее Галицко-го озера, северный ветер в шутку называют: "Ерши галицкие". А так как Галич на севере Костр. губ., то кличка северного ветра "ершами
91
галицкими" распространена почти по всей губернии. По этому случаю и самих галичан дразнят ершами галицкими».
Многозначное устойчивое сочетание ерши галицкие рассмотрено Островским в отдельной словарной статье, также полностью включённой в СРНГ [11, т. 9: 36]. При более узкой географической помете (г. Галич) Островский выделяет 'прозвище галичан' как основное значение устойчивого сочетания ерши галицкие, до сих пор сохранившееся в современных говорах Костромской области (Остров. Хомутово). Кстати, в современных костромских говорах сохранилась и многозначность сочетания: 1. Плохой запах на озере во время мора рыбы. Галич. 2. Северный ветер, несущий запах от Галичского озера. Остров. Хомутово. 3. Перен. Прозвище галичан. Э, опять ерши галицкие на ярмонку приехали! Остров. Хомутово.
Таким образом, идеи этнолингвистического подхода, зародившиеся в отечественной лексикографии в XIX в., воплотились и в Словаре А. Н. Островского. В связи с этим мы можем говорить о триаде отечественных лексикографов В. И. Даль — А. Н. Островский — А. А. Шахматов, предлагавших комплексный подход к лексике русского языка как материалу для словаря, включающего в себя диалектную, профессиональную и другую лексику наряду с общеупотребительной.
Литература
1. Ганцовская Н. С. Наименования локуса в произведениях А. Н. Остров-
ского. Слово беседка // Щелыковские чтения. А. Н. Островский и драматургия его времени (1840-х - 1880-х годов). Кострома, 2008.
2. Ганцовская Н. С. Тема племянничества в пьесах А. Н. Островского в
этнолингвистическом аспекте // Ганцовская Н. С. Костромское народное слово. Очерки, исследования, эссе, народные рассказы. Кострома, 2003. С. 183-188.
3. Ганцовская Н. С., Колобова А. Концепт «сирота» в пьесах А. Н. Остров-
ского (лингвокультурологический аспект) // А. Н. Островский в новом тысячелетии: материалы науч.-практ. конф. Кострома, 2003. С. 144147.
4. Даль В. И. Напутное слово // Толковый словарь живого великорусского
языка. В 4 т. Т. 1. М., 1981. С. XШ-XXIX.
5. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.,
1981-1982.
6. Островский А. Н. [Материалы для словаря русского народного языка] //
Островский А. Н. Полн. собр. соч. и писем. В 16 т. Т. 13. Худ. произведения. Критика. Дневники. Словарь. М., 1952.
7. Островский А. Н. Разбор словаря Даля // О литературе и театре: [сбор-
ник]. М., 1986. С. 240-241.
8. Плотникова А. А. Словари и народная культура: очерки славянской лек-
сикографии. М., 2000.
92
9. Селигер. Материалы по русской диалектологии: словарь. Вып. 1- / под
ред. А. С. Герда. СПб., 2003- .
10. Словарь русских говоров Одесщины: в 2 т. / отв. ред. Ю. А. Карпенко, С. Уэмура. Одесса, 2000-2001.
11. Словарь русских народных говоров. Вып. 1- . Л., 1965- .
12. Словарь русского языка Х1-Х^1 вв. Вып. 1 - . М., 1975- .
13. Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области) / под ред. И. А. Оссовецкого. М., 1969.
14. Ярославский областной словарь: в 10 вып. / науч. ред. Г. Г. Мельниченко. Ярославль, 1981-1991.
93
