CC BY
256
Несмотря на то, что во время написания повести уже велись споры относительно того, чему учит история и способно ли знание прошлого вообще учить, Р.Иванычук устами одного из персонажей повести «Ренегат» справедливо утверждает, что «мир изменился, но категория предательства осталась неизменной» [2, с. 25], вовлекая эту повесть в контекст произведений, в которых вопросы взаимоотношений личности и общества, поисков человеком своего места в мире, затронутые на исторической почве, подчеркивают вневременность проблемы.
Список литературы
1. Брокгаузъ Ф., Ефронъ И. Энциклопедическш словарь: в 86 т. - СПб.: Типография Акц. Общ. «Издательское дело, бывшее Брокгаузъ-Ефронъ», 1899. - Т. 52. - С. 481. - [Электронный ресурс]: http://www.vehi.net/brokgauz/
2. 1ваничук Р. Ренегат // Сучаснють. - 1994. - № 4. - С. 24-67.
3. Лгтературознавча енциклопедiя: у 2 т. / авт.-уклад. Ю.Ковалiв. - К.: Академiя, 2007. -Т. 2. - 624 с.
4. Рошаль В. Энциклопедия символов. - М.: АСТ; СПб.: Сова, 2006.
Е. С. Слободнюк
Место и роль человека в художественном бытии «Книг Джунглей» Д. Р. Киплинга
«Книги Джунглей» традиционно воспринимаются исследователями как сборник анималистических рассказов, большую часть которого составляют рассказы о Маугли. Однако если подойти к тексту не с формальных позиций, и проанализировать его на уровне идей и скрытых смыслов - то станет очевидным, что мы имеем дело со сложной структурой, включающей в себя множество параллельных миров, и противоречивой системой взаимоотношений героев, идей, мотивов и сюжетов. Кроме того, в «Книгах Джунглей» Киплинг в разных формах воплощает традиционную для литературы XIX века идею двоемирия, однако, оно актуализируется писателем не в традиционной системе оппозиций «день-ночь», «истина-мнение», а в паре «свой-чужой».
Обратим внимание, в «Книгах Джунглей» есть мир Джунглей и мир людей, Джунгли как универсум и джунгли как обычный лес, Народ Джунглей и отверженные. Не стал исключением и вопрос о человеке, который является неотъемлемой частью космогонического предания Джунглей. На заре Творения демиург Тха сказал: «Первый из ваших правителей принес в Джунгли Смерть, второй - Позор <...> Теперь вы познаете Страх, и когда вы найдете его, то поймете, что он - ваш хозяин, и все будете ему подчиняться». И однажды один из буйволов рассказал, что нашел Страх в пещере в Джунглях. «На нем не было шерсти, и он ходил на задних ногах. <.> Увидев нас, он закричал, и его голос наполнил нас страхом, от которого нам страшно и теперь, и мы убегаем прочь» [2, с. 19] (здесь и далее перевод наш. - Е. С.). И с тех пор из всего на свете звери «больше всего боялись Человека» [2, с. 16].
300
В системе киплинговского двоемирия вопрос о человеке решается по-разному. Все люди соприкасаются с миром Джунглей, но все в разной степени. Здесь следует отметить, что писатель делает жесткое разграничение между джунглями и Джунглями. Джунгли - это обычный лес, а Джунгли -особый закрытый от посторонних глаз мир со своей историей, божеством-демиургом, грехопадением, народами, миропорядком и - самое главное -Законом. В джунглях индусы строят свои дома, расчищают места под посевы, охотятся, но Джунгли навсегда остаются для них абсолютно закрытым миром, о существовании которого они, конечно, догадываются, но не более того. У Киплинга лишь избранным выпадает шанс стать в разной степени причастным к страшному, но прекрасному миру Джунглей: это Мессуа, Тумаи и Маугли.
Мессуа - простая деревенская женщина. Именно к ней в дом попал Маугли, покинув джунгли в первый раз. Мессуа сразу поняла, что пришелец - не ее пропавший сын, но все же приняла его, полюбила и стала самым близким и родным Маугли человеком. Односельчане ложно обвинили женщину в колдовстве и приняли решение убить Мессую и ее мужа. И тогда Человеческий Детеныш принял решение наказать жителей деревни, погрязших во лжи и жестокости, избрав орудием своей мести слонов -потомков демиурга Тха.
Таким образом, Мессуа прикоснулась к миру Джунглей, душой, чувствами, так и не осознав, кто такой Маугли. Однако именно благодаря ей и началось превращение Человеческого Детеныша в новое божество Джунглей.
Тумаи - маленький погонщик слонов. Однажды он уходит в лес со своим любимым слоном Кала Нагом и всю ночь смотрит там совершенно невероятное - пляски слонов. После чего становится «обитателем леса, посвященным и свободным от всех джунглей» [2, с. 257]. Как говорит старейший погонщик слонов Мачуа Аппа: «На протяжение долгой ночи он смотрел то, чего никогда не видел ни один человек, и благосклонность Слоновьего Народа и Богов Джунглей - с ним» [3, с. 258].
В историях Тумаи из рода Слонов и Маугли можно увидеть множество параллелей: избранный мальчик, джунгли, но при более детальном рассмотрении мы понимаем, значительно важнее то, чем отличается рассказ о Маленьком Тумаи от истории о Человеческом Детеныше - Сыне Человеческом. Маугли пришел в Джунгли, и они стали ему по-настоящему родным миром. Маленькому Тумаи с позволения слона Кала Нага приоткрылась лишь их малая часть. Да, оба мальчика стали для Джунглей избранными, но Маугли стал для мира Джунглей мессией и спасителем, а Тумаи поднялся лишь на несколько ступеней выше Мессуи.1 Поэтому мы сконцентрируем наше внимание на фигуре Избранного из избранных, более известного как Лягушонок.
История его появления в Сионийской Стае напоминает историю Моисея.
1 По нашему мнению, то, что Киплинг сделал Маленького Тумаи именно погонщиком слонов, - не случайно. Ведь получается, что Кала Наг - пусть и не прямой - потомок Бога-творца Тха, Первого из Слонов.
301
Как мы знаем, Моисея, который чудесным образом избежал гибели. «И вырос младенец, и она привела его к дочери фараона, и он был у неё вместо сына» (Исх., 2:10) и «научен был Моисей всей мудрости Египетской, и был силен в словах и делах» (Деян., 7:22). Но однажды, опасаясь гнева фараона из-за того, что вставал на защиту евреев, вынужден был бежать из Египта.
На наш взгляд, параллели с историей Маугли здесь вполне очевидны. И Моисея, и Маугли нашли на берегу большой реки (Нил - Вайнганга); и тому, и другому грозила гибель, но они были спасены благодаря женской доброте (приказ фараона - Шер Хан, дочь фараона - волчица Ракша); оба стали спасителями своего народа (потомков Иосифа - народа Джунглей). Но вот любопытный момент - Моисей был найден египтянами, а Маугли сам пришел в мир Джунглей. И если Моисей сам уходит из Египта, то Маугли фактически изгоняют из мира Джунглей, ведь после того, что произошло на Скале Совета, он не мог не уйти.
Как мы видим, Киплинг активно использует библейские реминисценции, но при этом он не калькирует библейский сюжет, а, изменяя, встраивает его в свой мир. Дочь фараона -дочь убийцы, изверга, а Ракша, несмотря на свое имя (хинд. - дьяволица) не имеет ничего общего с ракшасами - и не является дочерью воплощенного зла Джунглей - Шер Хана. Моисей спасает свой по крови народ, Маугли - Народ Джунглей, который стал ему родным. Правда, в отличие от Моисея Маугли триипостасен: он - человек, он - новое божество Джунглей и он - мессия. Человек Маугли невероятно силен, но его настоящая сила вовсе не в мышцах: «...он обнаружил, что если пристально смотрел в глаза любому волку, тот вынужден был опустить взгляд, и Маугли часто делал это просто ради развлечения» [3, с. 25].
Мощью своего духа он был способен подавить любого зверя, будь то кто-нибудь из братьев-волков или сам грозный Багир: «Даже я не могу смотреть тебе в глаза - а я родился среди людей и я люблю тебя, Маленький Братец» [3, с. 30]. Но эта же внутренняя сила, данная Маугли как человеку, становится причиной острой нелюбви животных к нему: «Другие ненавидят тебя за то, что их глаза не могут встречаться с твоими; потому что ты мудрый; потому что ты вытаскивал из их лап колючки - потому что ты - человек». И когда Акела промахивается на охоте из-за Шер Хана, и Маугли встает на защиту Одинокого Волка, стая, подбиваемая Хромым Тигром, многократно напоминает Человеческому Детенышу о его происхождении: «Он человек - человек - человек! - рычала Стая» [3, с. 38]. Новозаветная реминисценция здесь очевидна: «And Pilate saith vnto them, Behold the man» (KJV, John 19:5) - «И сказал им Пилат: се, Человек!» (Ин., 19:5). Однако если Пилат на судилище превозносит человека, то на Скале Совета Человеческого Детеныша хотят уничтожить этими словами. Правда, и Маугли в отличие от Иисуса отвечает: «Слушайте вы! Не нужно всего этого собачьего вздора. Вы сегодня столько раз сказали мне, что я - человек (хотя я, несомненно, был бы волком вместе с вами до конца своей жизни), что я чувствую, что ваши слова -правда. Поэтому я буду называть вас не братьями, а сагами [собаками. -Е.С.], как и полагается человеку» [3, с. 38], указывая место своим, теперь уже бывшим, соплеменникам. А словами: «Я обещаю, что когда стану человеком
302
среди людей я не предам вас перед своим племенем так, как вы предали меня» [3, c. 39] Человеческий Детеныш расставляет все точки над «i».
Через некоторое время Маугли возвращается в лес и постепенно превращается в новое божество Джунглей. Это своеобразное «второе пришествие» красочно показано в главе «Letting in the Jungle», русскому читателю более известной под названиями «Набег Джунглей», «Нашествие Джунглей», хотя в оригинале идет речь о «Напуске джунглей». Об этом говорит и содержание главы, в которой рассказывается, как Маугли именно напустил джунгли на деревню, как он позволил им прийти на возделанные поля и, подчинив себе слона Хатхи - потомка Тха, свершил закон возмездия. Обратим внимание на то, что Хатхи покоряется не просто человеку, а Человеческому Детенышу и Владычному слову, услышанному Маугли, который уже стал полубогом, от другого человека: «Твоя война - наша война» [2, с. 102]. И теперь никто из животных не осмеливается попрекнуть Маугли его человеческой сущностью. Впрочем, отвергает ее и сам Человеческий Детеныш: «Кто бросил в меня нож за то, что я подумал, что он может быть Человеком?» - говорит Акела Лягушонку. Возможно, свою роль в этом отрицании играет превращение Маугли в новое божество Джунглей.
Отстраненность Маугли от людского племени отвергает и сам автор, вдруг неожиданно появившийся на страницах книги: «Итак, Маугли ушел и с того дня охотился с другими детенышами в джунглях. Но он не всегда был одинок, потому что через несколько лет он стал человеком и женился. Но это уже история для взрослых» [3, с. 131]. Родственные мысли звучат и в своеобразном продолжении истории о Маугли - рассказе «У края джунглей» («In the Rukh»), где рассказывается, как Маугли пришел в мир людей. Первое его появление описывается так: «По высохшему руслу ручья шел человек, абсолютно нагой, лишь в набедренной повязке, но в венке из белого вьюна. Он настолько бесшумно шел по гальке, что даже Гисборн, привыкший к тихим шагам охотников, вздрогнул. <...> Его голос был чистым, похожим на звон колокола, совершенно непохожим на привычную хныкающую речь туземца; а когда он поднял освещенное солнцем лицо, показалось, что это заблудившийся в лесу ангел» [4]. Первыми словами начальника всего Северного Лесного Заповедника Мюллера - человека умного, властного, сильного - были «Хим-мель [Небеса. - Е.С.], он бог!» [4].
Покинувший Джунгли, бывшие его раем, Человеческий Детеныш остается божеством: «Маугли неподвижно стоял лицом к костру и всем своим образом напоминал греческих богов, столь часто описываемых в романах. Тот же Мюллер говорит: «Это человек жил, и он - анахронизм, он жил до Железный век и Каменный век. Посмотри, он стоит в начало истории человечества - Адам в саду, и теперь нам нужна только Ева!» (Мюллер немец и говорит с сильным акцентом. - Е. С.) [4].
В свете сказанного стоит обратить особое внимание на эпиграф к рассказу «У края джунглей». К этому эпиграфу Киплинг позже добавил девять строк, и он был издан отдельно под названием «Единственный Сын». В стихотворении обращают на себя внимание несколько моментов. Прежде всего, еще одна библейская реминисценция, вполне очевидно указывающая,
303
кем же Маугли является для мира Джунглей: «No man hath seen God at any time; the only begotten Son, which is in the bosom of the Father, he hath declared [him!» (KJV, John, 1:18) - «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.» (Ин., 1:18) (курсив наш. — Е. С). Как известно, Киплинг придавал особое значение графическим средствам, и поэтому написанием слов «Единственный Сын» с заглавной буквы, он, на наш взгляд, усиливает параллель Маугли - Человеческий Детеныш -Единственный Сын - Сын Человеческий.
The Only Son lay down again and dreamed that he dreamed a dream,
The last ash dropped from the dying fire with the click of a falling spark,
And the Only Son woke up again and called across the dark: —
“Now, was I born of womankind and laid in a mother’s breast
For I have dreamed of a shaggy hide whereon I went to rest.
And was I born of womankind and laid on a father’s arm?
For I have dreamed of long white teeth that guarded me from harm. <.. .>
Единственный Сын снова лег и ему снилось, что ему снился сон,
Последний пепел пал с умирающего огня щелчком падающей искры,
И Единственный Сын снова проснулся и крикнул в темноту:
Был ли я рожден от женщины и лежал ли на материнской груди,
Ибо мне снилась мохнатая шкура, где я находил покой.
Был ли я рожден от женщины и лежал ли на отцовских руках?
Ибо мне снились большие белые зубы, которые хранили меня от зла. <.>
Unbar the door. I may not bide, but I must out and see
If those are wolves that wait outside or my own kin to me!
She loosed the bar, she slid the bolt, she opened the door anon,
And a grey bitch-wolf came out of the dark and fawned on1 the Only Son!
Открой дверь. Мне нельзя ждать, я должен выйти и посмотреть,
Волки ли ждут меня снаружи или моя собственная родня!
Она [женщина] отодвинула засов, убрала запор, она открыла дверь без промедления,
И серая волчица возникла из темноты и покорно склонилась перед
Единственным Сыном!
Второе, что обращает на себя внимание - строка «мне снилось, что мне снился сон». Даже сам Маугли не знает, а было ли все это на самом деле, или Стая, Джунгли, Багир, Балу - лишь иллюзия. Финальная строфа, добавленная в более поздней редакции, развеивает у читателя всякие сомнения по этому поводу2.
Стоит заметить, что в отличие от «Книги Джунглей» во «Второй книге Джунглей», где идет речь о жизни уже выросшего Лягушонка, слово «человек» («man») применительно к Маугли пишется только с заглавной буквы. Сравним: «Это человек. Это истинный человек» [3, c. 31] и: «Это Человек! Так говорит Человек!» [2, c. 71]. Таким образом автор еще раз подчерктвает, что Лягушонок превращается из человеческого детеныша в Сына Человече-
1 Fawn on - лебезить, рассыпаться мелким бесом, раболепствовать, пресмыкаться.
2 Кстати, в этом стихотворении мы вновь сталкиваемся с киплинговским двоемирием -Маугли как человек и Маугли как Человеческий Детеныш, волки как дикие звери и волки как родной для Лягушонка народ.
304
ского, о чем свидетельствует уже известная нам новозаветная реминисценция: «And Pilate saith vnto them, Behold the man» (KJV, John 19:5) - «И сказал им Пилат: се, Человек!» (Ин., 19:5).
Надо заметить, что библейское предание играет в «Книгах Джунглей» особую роль. Часто библейский мотив является связующим звеном между, казалось бы, абсолютно несовместимыми главами. Так, в повествовании о Белом Котике без труда обнаруживается влияние книги Исхода и мессианской идеи как таковой. Причем мессианство Белого Котика оказывается частью сложной системы, где занимают свое место Ветхий Адам-Тха и изгнанный Адам-Хатхи, добрая Мать-Дьяволица и искуситель Табаки, воплощенное зло Шер-Хан и, конечно же, сам Маугли. Но если Белый Котик спас свой народ только от физического истребления, уведя его на землю обетованную, то Маугли спас Народ Джунглей еще и от уничтожения нравственного: когда не позволил Стае подчиниться словам Шер Хана, когда встал на защиту Акелы, когда выполнил свое обещание и, убив Хромого Тигра, доказал, что зло не остается безнаказанным и когда привел Джунгли к победе над Рыжим Псами. И вряд ли случайно, что за годы, проведенные в мире Джунглей, Лягушонок так и не утратил своего первого имени — Человечий Детеныш: Сын Человеческий.
Любопытно, что в истории превращения Маугли из Лягушонка в Сына Человеческого парадоксальным образом прослеживается библейская аллюзия - мир Джунглей получил Сына Человеческого благодаря злу, воплощенному в образе Шер Хана. Если бы не он, то Маугли вообще бы не попал в Джунгли; именно убийством Шер Хана Человеческий Детеныш доказал свою силу, ум и власть; именно тогда он из человека превратился в Человека, которого издревле боялись все народы Джунглей. И возможно, что Воланд был не так уж и неправ в своем утверждении: «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?» [1, с. 410].
Список литературы
1. Булгаков М. Мастер и Маргарита. - М., 1984.
2. Kipling R. The Second Jungle Book. - New York: The Century Co., 1895.
3. Kipling R. The Jungle Book. - New York: The Century Co., 1894.
4. Kipling R. In the Rukh. - [Электронный ресурс]: http://www.kellscraft.com/
junglebook/junglebook09.html
С. В. Бессмертнова
Нарративные инстанции в экзистенциальной лирической поэзии Б. Брехта
В качестве нарративных инстанций повествовательного дискурса выделяют обычно: биографического автора - абстрактного автора -
нарратора - фокализатора - актора - наррататора - абстрактного читателя -реципиента. Эти же уровни есть и в поэзии, близкой к нарративному дискурсу (баллады, сюжетные песни, поэмы). Что же касается лирической
305
