CC BY
37
УДК 81-112.2
Е. Н. Цветаева, Е. И. Карпенко
Цветаева Е.Н., кандидат филологических наук, доцент; доцент кафедры лексикологии и стилистики немецкого языка факультета немецкого языка МГЛУ; e-maiL: [email protected]
Карпенко Е.И., кандидат филологических наук; доцент кафедры лексикологии и стилистики немецкого языка факультета немецкого языка МГЛУ; e-maiL: [email protected]
МЕНТАЛЬНО-ВЕРБАЛЬНОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ МИФОЛОГЕМЫ «ДРЕВО» В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ В ДИАХРОНИИ
Статья посвящена исследованию ментальных конструктов, базирующихся на мифопоэтических (архетипических) представлениях, взаимосвязь с которыми прослеживается в динамике лексико-семантических процессов. Материалом исследования являются соответствующие лексемы и фраземы немецкого языка, сопоставляемые в некоторых случаях с аналогичными единицами других языков. Подобное сопоставление является не столько возможным (а оно безусловно возможно), сколько необходимым, так как речь идет об универсальных знаках, универсальных во временном и пространственном смысле, и поэтому обнаруживаемых в разных культурах и языках на протяжении всего времени существования этих языков и культур. Будучи соотносимыми с универсальными представлениями, сводимыми к синкретичному ментально-вербальному феномену, они реализуют свои семантические мотивы в разных языках не параллельно, лексически представляя смежные, но не одинаковые семантические пространства, демонстрирующие тем не менее типичные и закономерные семантические явления. В связи с этим для наиболее полного (и достоверного) представления материла при диахроническом анализе (исследовании «по вертикали») целесообразно и рассмотрение процессов в родственных языках («по горизонтали»). В ходе исследования анализируется развитие и специфика парадигматических и синтагматических отношений лексем, связанных этимологическими и семантическими корнями с германским *trewwö (и соответствующей индоевропейской основой): Treue, Trost, Baum и др.
Ключевые слова: мифологема; мифопоэтическая модель мира; семантические изменения.
E. N. Tsvetaeva
PhD. (PhiLoLogy), Associate Professor, Department of German LexicoLogy and StyListics, FacuLty of German Language, MSLU; e-maiL: [email protected]
E. И. Karpenko
PhD. (PhiLoLogy), Associate Professor, Department of German LexicoLogy and StyListics, FacuLty of German Language, MSLU; e-maiL: [email protected]
VERBAL AND MENTAL EMBODIMENT OF THE TREE' MYTHOLOGEM IN GERMAN LANGUAGE (diachronic perspective)
In this articLe we anaLyze mentaL constructs rooted in mythopoetic (archetypical.) views. The Link between the two can be seen through the dynamics of LexicaL and semantic processes.As study materiaL we used reLevant German Lexemes and phrasemes; in certain cases these units are compared to simiLar units of other Languages. Such a comparison in our opinion is not a possibiLity but a necessity as the focus of our study is universaL signs, signs which are temporaLLy and spatiaLLy universaL, for which reason such signs are found in different cuLtures and Languages throughout their existence. Being juxtaposed to universaL representations (which can be narrowed down to syncretic mentaL/verbaL phenomena) these signs do not manifest their semantic motifs in different Languages in paraLLeL. In LexicaL terms these signs represent not identicaL but neighboring semantic spaces which nevertheLess dispLay typicaL and consistent features. Thus, for the most compLete and reLiabLe representation of research materiaL during the diachronic anaLysis ('verticaL' research) we deem it appropriate to research such processes in reLated Languages ('horizontaL' research). During this research we anaLyze deveLopment and specific features of paradigmatic and syntagmatic reLations between Lexemes reLated via etymoLogicaL and semantic roots to Germanic *trewwo (and correLating Indo-European stem): Treue, Trost, Baum and others.
Key words: mythoLogem; mythopoetic worLd modeL; semantic change.
Известный философ современности, итальянский ученый У. Эко, занимаясь в рамках семиотических исследований, в частности, и проблемами перевода, замечает, что «порою случается так, что слово одного языка отсылает к такому единству содержания, которое другие языки игнорируют, и это ставит перед переводчиками серьезные проблемы» [Эко 2006, с. 46]. Иллюстрируя подобную семантическую асимметрию даже в рамках идиомов одного языка (сопоставляются возможности соответствия региональной лексемы литературному итальянскому языку), автор приходит к заключению, что некоторые вещи описать нельзя, и даже отсылает читателя к Данте: «Кто не изведал, тот постичь не сможет» (Comprender поп la puo chi поп la prova: 11-я строка первого сонета XXVI главы «Новая жизнь» (Vita nuova) (Данте Алигьери).
Развивая свою мысль, автор обращается далее к проблеме однозначного перевода на ряд языков французского слова bois 'лес', 'древесина'. Подробно остановившись на несоизмеримости итальянских, французских, немецких и английских слов, описывающих ДЕРЕВО в разных его ипостасях, автор тем не менее не считает ситуацию
безнадежной. Несоизмеримость представленных систем (в том, что касается растительного мира) лишь кажущаяся. У. Эко сводит все данные в одной логически выстроенной таблице [Эко 2006, с. 47]:
Таблица
Итальянский Французский Немецкий Английский Руссский
albern arbre Baum tree дерево
legno bois Holz timber
древесина
bosco wood
foresla foret Wald forest лес
Подобного рода сравнительный анализ позволяет определить, какие семантические поля реализует каждое из слов, а также распознавать «семантические пространства разных языков», как их называет У. Эко. Нас же - применительно к дереву и семантическим пространствам - интересуют не проблемы перевода, а семантические механизмы, которые лежат в основе подобных сопоставлений, так как примечательным является сам факт рассмотрения именно дерева для решения семиотических проблем и некая основа, благодаря которой исследователь производит свои сопоставления, оставляя ее за рамками анализа, поскольку задачи автора лежат в иной плоскости.
Обращаясь к таблице, мы можем видеть, что семантические связи между лексемами разных языков, относящихся к тождественным индоевропейским корням, весьма запутаны, разноуровневы и неоднородны. Правда, господин Эко забыл упомянуть в немецком языке лексему Forst, которая и в современном языке противостоит лексеме Wald, в том смысле, что она означает 'лес, насаждения, лесные угодья, лесной массив, где ведется хозяйство с целью эффективного использования насаждений' (в отличие от того пространства, которое именуется в немецком Wald). Но, справедливости ради заметим, что целью автора не был подробный лингвистический сравнительно-семантический анализ. Главное, что в ходе своих
наблюдений У. Эко приходит к важному для нас выводу: несмотря ни на что, подобная несоизмеримость не означает несопоставимость, «и доказательством этому служит то, что итальянскую, французскую, немецкую и английскую системы можно сравнить друг с другом...» [Эко 2006, с. 47].
Обращение ко всему комплексу лексических единиц, входящих в парадигму древа для решения весьма частной, утилитарной (переводческой) задачи демонстрирует универсальный характер этого знака, а его исключительная роль в семантических отношениях лексических единиц в рамках самой парадигмы становится очевидной. В то же время исключительное «единство содержания» в слове одного языка не помешает нам его интерпретировать на самом широком фоне, так как другие языки, происходящие от того же корня, подобное «единство содержания» игнорирующие (см. выше) и существующие в рамках всё той же универсальной парадигмы, становятся необходимым материалам для реконструкции и интерпретации ряда - на первый взгляд - необъяснимых семантических явлений.
Универсальное в отношениях человека с окружающим миром берет начало в мифе. Причем нас не интересует «вопрос о мифе как специфическом повествовательном тексте... Говоря о мифе... мы... имеем в виду именно миф как феномен сознания», как об этом говорят М. Ю. Лотман и Б. А. Успенский, рассматривающие в одной из своих работ взаимодействие таких понятий как миф, имя и культура [Лотман, Успенский 2010, с. 526].
Особая роль древа мира для мифопоэтической модели мира определяется, в частности, тем, что древо мира выступает как посре-дующее звено между вселенной (макрокосмом) и человеком (микрокосмом) и является местом их пересечения. Образ древа мира гарантировал целостный взгляд на мир, определение человеком своего места во вселенной. В. Н. Топоров относит мировое дерево к универсальным знаковым комплексам (УЗК), полагая, что исследуемые им образы, связанные с ним, соотносятся с эпохой мифопоэтического типа мышления, противопоставляемой последующему историческому и естественно-научному. «Одним из наиболее распространенных воплощений УЗК нужно считать мировое дерево, образ некоей универсальной концепции, определявшей в течение долгого времени модель мира в мифологических традициях Старого и Нового Света. Мировое дерево стало синтетическим средством, описывающим
в мифопоэтической традиции мир. Так, оно символизирует пространственную структуру мира. Тройное членение по вертикали (верх -середина - низ, соответственно ветви - ствол - корни; птицы - копытные - змеи или другие хтонические животные; солнце, месяц, звезды - человек, жилище - атрибуты подземного царства; голова -туловище - ноги; положительное - нейтральное - отрицательное и т. п.) идеально отвечает представлению о динамической целостности и в силу этого может рассматриваться как модель-схема любого динамического процесса, предполагающего триаду: возникновение -развитие - упадок» [Топоров 2010, т. 1, с. 39-40].
Если попытаться в виде краткого обзора (что само по себе занятие неблагодарное, учитывая чрезвычайно комплексный, универсальный и сакральный характер этого знака) систематизировать мифологические исследования, посвященные древу и выделить его ипостаси, то, пожалуй, их можно свести к следующим трем аспектам: древо = мироздание, древо = человек и древо = знание (о мире и о человеке). Статьи о древе для энциклопедии «Мифы народов мира», автором которых является В. Н. Топоров, не случайно называются «Дерево жизни», «Дерево мировое» и «Дерево познания» [Топоров 2010, т. 2, с. 315-338].
Когнитивно-семиотический и культурологический анализ мифологемы древо, проведенный в рамках мифопоэтической модели мира, позволяет вычленить в семантической структуре элементов, входящих в соответствующую парадигму, несколько мотивов специфических сем, определяющих развитие соответствующих лексем в течение определенного времени. К таковым в составе (рассматриваемых ниже) лексических и фразеологических единиц относятся: твердость, несгибаемость; основа, опора; сущее; жизнь, рост; познание.
Ментально-вербальное воплощение мифологемы древо в немецком языке диахронически реализуется, на наш взгляд, в нескольких лексико-семантических направлениях. Представить их иерархически не представляется возможным в силу синкретичного характера рассматриваемых явлений. Но, если отправной точкой считать современное состояние языка, следует начать с лексемы Ваит (со всем комплексом производных и композитов, а также фразеологические выражения) и лексемы, обозначающие отдельные породы деревьев (в том числе фразеологические выражения с соответствующими компонентами); затем обратиться к комплексу лексем, восходящих
к германскому trewwo (Trost, Treue и др.); и, наконец к устаревшей на сегодняшний день лексеме Ferch (включая композиты с этим элементом) и семантически близкие ей лексемы, находящиеся в разных парадигматических отношениях (Leib, Leben и др.).
В современном немецком языке вербализация древа связывается в первую очередь с лексемой Baum. И, если английское tree соотносится с соответствующим индоевропейским корнем, материализующимся и в русском древе, то относительно немецкого языка возникает вопрос: за счет чего семантическая структура Baum реализует весь комплекс сем, относящихся к древу?
Этимологи не дают однозначного ответа на вопрос о происхождении корня, во всяком случае, не обнаруживается единый для германских языков корень, однако предполагают связь с индоевропейским *bheu-, *bheu3- в значении 'расти, развиваться' и - соответственно общий корень с современным немецким bauen - строить (в самом широком спектре значений), при этом плотник, работающий непосредственно с деревом Zimmerer (ср. Zimmer 'комната'), в этом случае очевидны родственные связи с англ. timber. А вот в производном от bauen глаголе bäumen со значением в свн. 'засаживать деревьями' позже развилось и закрепилось среди некторых специальных значений общеупотребительное 'противиться, сопротивляться' [BAUM 1993].
И это обстоятельство создает основу для гармонизации этой версии с другой, по которой соответствия в разных германских языках восходят к общегерм. *baugma-z, которое, в свою очередь, трактуется как общегерманское производное от biegen (современное значение 'гнуть', 'сгибать') с первоначальным значением 'гнущееся на ветру растение' [Kluge 1960, с. 57]. Подобный мотив находим в старых немецких пословицах:
Alte Bäum' lassen sich nicht (oder: eher brechen als) biegen.
Старые деревья не гнуться / Старые деревья проще сломать, чем согнуть.
Alte Bäume seynd böss zu biegen.
Старые деревья плохо гнутся. (ср. лат. Erigere durum est, qui cadit juvenis, senem) [Deutsches Sprichwörter-Lexicon].
Кстати, всего в самом фундаментальном собрании немецких пословиц К.-Ф.-В. Вандера насчитывается 405 пословиц, содержащих
в своем составе в качестве ключевой лексему Baum. Помимо мотива несгибаемости и сопротивляемости дерева, его крепости и олицетворения силы, в паремиях оно предстает во взаимодействии со стихиями, а также как символ жизни и роста: деревья маленькие и большие, старые и молодые, деревья и их плоды. Что совершенно согласуется с мифопоэтическим осмыслением этого явления. И, как было замечено исследователями немецкой фразеологии, в пословицах и идиомах дерево часто олицетворяет человека, характеризуя сильную и надежную во всех отношениях личность [Röhrich 1973, S. 601]. Сложное прилагательное baumstark (являющееся сравнением), как сообщает этимологический словарь, зафиксировано во всех словарях XVIII в., однако уже в XVI-XVII вв. было чрезвычайно употребительно и зафиксировано во многих письменных источниках [Kluge 1960, с. 57].
Синкретичное мифологическое сознание включает в сферу представлений о прочной и надежной оси, своего рода столпа мироздания, и отдельные породы деревьев. Так, ясень и липа в древности играли у немцев самую важную роль среди других деревьев. Одна из легенд повествует о мировом ясене (Weltesche), а такое культовое понятие, как деревенская липа (Dorflinde), существовало довольно долго. Не под дубом, а под липой танцует в праздники молодежь. Зигфрид находит свой конец также под этим деревом. Из ясеня же делали для героев копья, а из липы - щиты [Wasserzieher 1943, с. 184]. Однако и дуб в индоевропейской и германской традиции играет немаловажную роль. Дубы из боязни прогневить богов-громовержцев не рубили ни древние греки и римляне, ни древние германцы и славяне. Дубу отводилась значительная роль в мифопоэтических представлениях кельтов.
Возвращаясь к этимологическим данным, вспомним о корне trеи. Здесь мы находим неотъемлемые для древа семы, отсутствующие в Baum. Линия развития значения и.-е. *deru-, *doru-, *dru- 'дерево' и далее - 'крепкий', 'сильный', 'здоровый', вплоть до 'надежный' и 'верный', в том числе и в религиозном дискурсе [Топоров 2010 т. 2, с. 478-493]. Производная от рассматриваемого корня лексема Trost имеет в современном немецком значение, соответствующее русскому 'утешение', однако одно из исконных значений - 'помощь, надежность, нечто твердое и надежное, на что можно опереться', и, следовательно, в горе и печали получить утешение. Этимологи указывают, что речь идет о сердцевине дерева, о самой надежной, прочной его части. Оттуда и берется мотив надежности.
Еще один комплекс лексем в современном немецком языке, в котором прослеживаются определяющие развитие семантики этих лексем влияния мифопоэтического мировоззрения. Leib m тело и Leben n жизнь существуют и как самостоятельные единицы, и в составе ряда употребительных фразеологизмов как парное сочетание, где оба компонента имеют значение 'жизнь', например Leib und Leben für etw. aufs Spiel setzen, wagen, hingeben, opfern 'поставить на карту жизнь, всё, очень многое, пожертвовать всем, пожертвовать жизнью'; es besteht keine Gefahr für Leib und Leben 'что-л. не представляет опасности для жизни' и др. Кроме того, первый компонент (Leib) является частью и другой устойчивой пары Leib und Seele 'тело и душа'. Лексема Leib претерпела в ходе исторического развития определенные смысловые изменения. Неоднозначно обстоит дело и с субстантивированным инфинитивом Leben. Он стоит особняком в ряду других подобных языковых единиц немецкого языка, имеющих на сегодняшнем этапе развития, как правило, эквивалент, выраженный отглагольным дериватом или словом-синонимом с другим корнем. Имея в виду общеевропейскую культурно-семиотическую перспективу, стоит обратить внимание и на наличие таких глагольно-именных пар с одним корнем, как рус. жить - жизнь, фр. vivre - vie, ит. vivere - vita, англ. live - life, шведск. leva - liv. Логично предположить, что и в немецком языке такое слово должно быть. Или, возможно, оно существовало раньше. В этом случае «вакантное» место каким-то образом должно заполняться. По крайней мере, очевидно, его замещают некоторые парные фразеологические сочетания. Так, парная форма Leib und Leben существует благодаря законам аллитерации и семантическому родству обеих единиц, так как Leib имеет в этом словосочетании значение Leben (устаревшее на сегодняшний день), так же, как и свн. lip.
Семантическая структура современного немецкого leben обусловлена родственными связями с такими лексемами, как bleiben, Leib, Leber, Leim. Обращаясь к историческому словарю немецкого языка [Paul 2002] и этимологическому словарю [Kluge 1960], прослеживаем следующее развитие семантики leben: слабый глагол германского происхождения; исконное значение предположительно 'übrig bleiben' (букв. 'остаться, выжить после боя').
Законы аллитерации повлияли и на соответствующую пару глаголов в устойчивом сочетании - весьма употребительном
в современном языке - wie er leibt und lebt ('каков он есть, какова его суть'), где leiben проявляет исконное значение Leib, ныне утраченное. Именно в своем глагольном воплощении оба корня «сталкиваются», их мотивированность становится очевидной. Нельзя с уверенностью утверждать, что leiben и leben синонимы (во всяком случае, исходя из целостного значения идиомы): они дополняют друг друга, вместе они формируют значение 'как он создан, что он есть и как он (в связи с этим) живет, действует'. Историческое значение глагола leiben -'einen Körper bilden, leben'. Слабый глагол leben представляет собой в этимологическом смысле дуративную форму в паре с сильным терминативным глаголом bleiben (свн. b(e)liben, двн. (bi)liban, герм. *bi-leib-a-. Есть также отсылка к индоевропейским корням со значением 'beschmieren, kleben', что коррелирует со значением 'bleiben' в смысле 'hängen bleiben, kleben bleiben', ср., например, дцслав. prihpUi ). Исконное его значение описывается и в этимологическом словаре Ф. Клуге как 'fortbestehen, bleiben'. Однокоренное существительное Leib сохраняет значение 'Leben' до средневерхненемецкого периода и прослеживается, например, в композите Leibrente 'Rente auf Lebenszeit'. Об этом же свидетельствует и ряд других композитов и производных: leibhaft, leibhaftig, beleibt. В дальнейшем наряду со значением 'Körper' с рнвн. появляется и значение 'Person' (человек, ср. Leibarzt).
Возвращаясь к «отсутствующей структуре», монолексемной самостоятельной единице для понятия «жизнь». Трудно предположить, что такое - как с сакральной, так и с экзистенциальной точки зрения - важное понятие, как «жизнь» вербализуется лишь корнем с исконным значением 'оставаться'. Для периода немецкого Средневековья выделяется ряд базовых понятий, среди которых к тематической группе Leib - человеческая жизнь - относится и такое понятие (и соответствующее вербальное воплощение), как двн. ferah, свн. ferch / verch: Leben(skraft), Beseelendes 'жизненные силы; то, что одушевляет, оживляет'. Лексема ferah семантизируется, в частности, в словаре М. Лексера и с помощью двух идиоматизированных парных сочетаний leib und leben (см. выше), fleisch und blut 'плоть и кровь' [Mittelhochdeutsches Handwörterbuch...]. Немецкий язык Средневековья изобилует композитами с первым компонентом ferch. Фундаментальные исторические словари немецкого языка, например,
словарь братьев Гримм и словарь немецкой правовой лексики, содержат целый ряд именных композитов с первым компонентом Ferch-, причем далеко не все из них относятся к такой уж далекой древности: Ferchfeind 'Todfeind'; Ferchgenosse, Ferchfreund, Ferchgesell 'Blutsfreund'; Ferchmage 'Blutsverwandter'; ferchschuldig 'dem Tode verfallen'; ferchsippe 'blutsverwandt'; Ferchwunde 'tödliche Wunde' [Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm]. Дефиниция существительного Ferch в словаре правовой лексики выглядит следующим образом: 'Leben, Blut, (tödliche) Wunde' [Deutsches Rechtswörterbuch...].
Словарь братьев Гримм фиксирует две статьи с леммой FERCH. Оба существительных среднего рода, семантизация первого предполагает среди прочего 'eichenholz' (древесина из дуба), а также предполагается семантическая взаимосвязь со второй лексемой (предположительно омонимом), первое значение которой определяется следующим образом: vita, появляется указание на родственные отношения с farbe (совр. краска, здесь в смысле кровь, жизненные соки: 'Lebensröte, Blut'), среди интерпретаций упоминается и 'lebenssitz' (вместилище жизни).
Еще один исторический источник характеризует лексему следующим образом: das Blut, Leben, der Leib, der Tod [Adelung GrammatischKritisches Wörterbuch...]. Соответствующая статья в индоевропейском этимологическом словаре Покорного, обращаясь к индоевропейскому корню perkwlu-s (англ. oak, нем. Eiche), семантическая структура которого позволила в разных языках одной семьи развиться очень разным доминантным семам, в числе которых в германских языках, с одной стороны, такие семантические производные, как 'Stärke, Kraft, Leben, Weltenbaum', с другой - 'Eiche, Baum, Mann', в том числе гот. Fairus 'Welt', дс. feorh, двн. ferah 'Leben' [Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch]. Любопытные результаты дал сравнительный анализ данных из двуязычного исторического словаря «Neuenglisch-althochdeutsches Wörterbuch» [Köbler 2006]. Рассматривались как производные, так и сложные слова с компонентом ferah. Анализ двуязычных соответствий позволил выделить две доминантные семы в структуре корня двн. ferah, а именно: 1) целое, единое; 2) жизнь, живое (материя и дух).
Таким образом, мифологема древо, являясь продуктом мифо-поэтического мировоззрения, послужила основой для развития
целого лексико-семантического комплекса, в котором прочитывается холистическая концептуализация окружающего мира: дух и материя, человек и мир, рост и увядание, начало и конец.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Миф - имя - культура // Ю. М. Лотман. Се-
миосфера. С.-Петербург : Искусство-СПБ, 2010. С. 525-543. Топоров В. Н. Мировое дерево. Универсальные знаковые комплексы: в 2 т.
М. : Рукописные памятники Древней Руси, 2010. Т. 1. 450 с. ; Т. 2. 514 с. Эко У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе. СПб. : Symposium, 2006. 574 с.
Adelung J. Ch. Grammatisch-Kritisches Wörterbuch der Hochdeutschen Mundart.
URL: woerterbuchnetz.de/cgi-bin/WBNetz/wbgui_py?sigle= Adelung Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm. URL :
woerterbuchnetz.de/cgi-bin/WBNetz/wbgui_py?sigle=DWB Deutsches Sprichwörter-Lexicon von Karl Friedrich Wilhelm Wander. URL: woerterbuchnetz.de/cgi-bin/WBNetz/wbgui_py?sigle=Wander&mode=Verne tzung&lemid=WB00309#XWB00309 Deutsches Rechtswörterbuch. URL: drw-www.adw.uni-heidelberg.de/drw/ BAUM // Wolfgang Pfeifer et al., Etymologisches Wörterbuch des Deutschen, digitalisierte und von Wolfgang Pfeifer überarbeitete Version im Digitalen Wörterbuch der deutschen Sprache, 1993. URL: dwds.de/wb/Baum#et-1 Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch [Рокоту]. URL: indo-european.nl/ Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin : Walter de
Gruyeter, 1960. 917 S. Köbler G. Neuenglisch-althochdeutsches Wörterbuch, 2006. URL: koeblergerhard. de/germanistischewoerterbuecher/althochdeutscheswoerterbuch/neu englisch-ahd.pdf
Mittelhochdeutsches Handwörterbuch von Matthias Lexer. URL: woerterbuchnetz.
de/cgi-bin/WBNetz/wbgui_py?sigle=Lexer PaulH. Deutsches Wörterbuch. 10. Aufl. Tübingen : Max Niemeyer Verlag, 2002. 1243 S.
Röhrich L. Lexikon der sprichwörtlichen Redensarten. Freiburg-Basel-Wien :
Herder, 1973. 1255 S. Wasserzieher E. Bilder aus der deutschen Sprache. Bonn-Berlin : F. Dümmlers Verlag, 1943. 290 S.
