CC BY
39
УДК 81-112.2 Е. Н. Цветаева
канд. филол. наук, доц., зав. каф. лексикологии и стилистики немецкого языка, МГЛУ; e-mail: [email protected]
НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ЗА СЕМАНТИЧЕСКИМИ ПЕРЕХОДАМИ В РЕЛИГИОЗНОМ ДИСКУРСЕ: «WETTER», «TROST», «ELEND»
Немецкие лексемы Wetter, Trost, Elend рассматриваются в статье как каждая в отдельности, так и в рамках одного из сочинений лютеранского богослова Иоганна Арндта (1555-1621), где присущий им синкретизм, обусловленный их отнесенностью к сфере сакрального, проявляется наиболее наглядно и напрямую связан с семантическими переходами определенного свойства.
Ключевые слова: семантический переход; метонимия; метафора; мифо-семантика; синкретизм.
Tsvetaeva E. N.
Ph.D., Ass. Prof., Head of Department of German Lexicology
and Stylistics, MSLU;
e-mail: [email protected]
CERTAIN OBSERVATIONS ON SEMANTIC SHIFTS
IN RELIGIOUS DISCOURSE: "WETTER", "TROST", "ELEND"
The article approaches the German lexical items Wetter, Trost, Elend both as separate words and within the context of a work by the Lutheran theologian Johann Arndt (1555-1621), where they plainly reveal their syncretism which is conditioned by their belonging to the sphere of the sacred and is directly linked to particular semantic shifts.
Key words: semantic shift; metonymy; metaphor; mythosemantics; syncretism.
Проблемы лексики и семантики, связанные с понятием семантического перехода, являются сегодня одним из наиболее важных предметов рассмотрения в лингвистике1. Семантический переход расширяет понятие полисемия. Сюда включаются факторы диахронической семантической эволюции, диалектного варьирования и морфологической деривации. Под семантическим переходом понимается наличие некой концептуальной смежности между двумя языковыми значениями А и В, проявляющееся в том, что значения совмещаются в пределах одного слова в широком смысле [2]. Отечественных лексикологов
1 Ср. [2; 4].
эти явления занимают, в частности, в связи с проблемами лексической типологии, для нас они имеют концептуальную и методологическую ценность.
Нетрудно себе представить, насколько актуальным становится этот вопрос при чтении исторических текстов. Здесь проблема адекватной текстовой интерпретации до некоторой степени тождественна адекватной семантической интерпретации отдельной лексемы. Особенное значение приобретает необходимость правильного толкования лексемы при чтении религиозных (в нашем случае также исторических) текстов, которым присуща много слойность смыслов, совмещение профанного и сакрального, обращение к архетипическим глубинам сознания, причудливо реализуемым языком в определенном контексте в рамках конкретного дискурса.
Выделение ряда чрезвычайно продуктивных в слово- и фразео-образовании лексем, имеющих, как правило, древнее - индоевропейское - происхождение и анализ их не только синтагматических, но и парадигматических отношений позволил проследить и особенности их семантических трансформаций.
Для адекватной интерпретации семантики исследуемых единиц нам не избежать обращения к контексту в рамках исследуемого дискурса. На подробном анализе контекстов и особенностей употребления, а тем самым и стоящих за ними реальных ситуаций, настаивал еще Э. Бенвенист, полагавший, что семантическая реконструкция должна идти «путем внимательного изучения совокупности контекстов» и что причины того или иного соотношения значений «надо искать в более точном описании употреблений» [1].
В предлагаемом кратком исследовании о семантических переходах немецких лексем будут рассмотрены слова Wetter, Trost, Elend как каждое в отдельности, так и в рамках одного контекста, а именно в одном из сочинений лютеранского богослова Иоганна Арндта (1555-1621), где присущий им синкретизм, обусловленный их отнесенностью к сакральной сфере, проявляется наиболее наглядно. Интересующий нас фрагмент катехизиса выглядит следующим образом:
ligt nicht die Kirche als ein Schaf-Stall mitten unter den Wolfen? ligt fie nicht der Romifchen Beftien im Rachen drinnen? Muß fie nicht auch heutiges Tags winfeln und klagen: Jch bin die Elende und Troftlofe / uber die alle Wetter der TrUbfal gehen.
...не окружена ли наша церковь, как овчарня, волками? не попала ли она в прожорливую пасть римских бестий? Не приходится ли ей и сегодня стенать и причитать: Я несчастная и безутешная / открытая всем скорбным ветрам.
Автор, сокрушаясь о плачевной участи своей церкви, обращается, с одной стороны, к весьма образным сравнениям, а, с другой -казалось бы сегодня - к весьма абстрактным и клишированным понятиям. Сплошная выборка в корпусе немецких текстов, относимых к позднему Средневековью и к текстам более позднего времени, показала устойчивый, клишированный характер употребления выделенных лексем именно в такой последовательности для выражения примерно одинакового содержания. Кроме того, это влияние мы обнаруживаем и в текстах не строго религиозного, но, тем не менее, христианского содержания: так, например, в историческом контексте вдовы характеризуются практически дословно, контекст усиливается лексемой Verstoßene - «отверженные», с которой все и начинается, а alle Wetter представлены, скорее, как просто явление природы, хотя и в метафорическом смысле, без добавления абстрактного Trübsal, как в катехизисе:
Witwen seien Verstoßene, Elende und Trostlose, über die alle Wetter hinweggingen (Witwen: Kulturgeschichte eines Standes in Spätmittelalter...).
...вдовы - отверженные, несчастные и безутешные, открытые всем ветрам.
Вне религиозного контекста с помощью поисковых систем также было выделено достаточно частотное клишированное употребление в собственно атрибутивном виде прилагательных elend und trostlos, как правило, для характеристики плачевной ситуации: elende und trostlose Situation.
Предвосхищая анализ, заметим, что появление упомянутых лексем в подобном контексте неслучайно, да и «соседство» их также закономерно. Вызвано это спецификой их семантической структуры, особенностями развития семантики в истории языка и уходящей корнями в архетипическое прошлое ментальных конструктов, обозначаемых этими лексемами и позволяющих выделить некие мифо-семантические мотивы, способствовавшие именно такому развитию семантики и сочетаемости.
Начнем с существительного Elend и соответствующего прилагательного elend. Само существительное сегодня имеет следующие значения:
elend сущ. беда, бедствие; жалкое, бедственное состояние; нищета; прил. - 1. жалкий, убогий (нищенский); плачевный, плохой; (глубоко) несчастный (напр., ein elendes Zimmer - «убогая комната»); 2. (применительно к самочувствию, внешнему виду) sie fühlte sich elend: 1) она чувствовала себя очень плохо (была больна); 2) она чувствовала себя несчастной; 3. подлый, презренный (например, elender Schurke - «подлец, мошенник», elendes Zeug - «дрянь»).
Прилагательное elend имеет и сугубо усилительную функцию:
Sie war an dem Tag elend müde. В этот день она страшно устала.
Заметим, что прилагательное часто субстантивируется (это мы наблюдаем и в исходном фрагменте текста); именной компонент является частью многих сложных слов, устойчивых выражений разной степени идиоматичности.
Требуют отдельного комментария и синтагматические отношения, в которых участвует существительное Elend: сегодня это глагольно-именные предложные сочетания, в которых глагол, как правило, обозначающий конкретное действие и весьма экспрессивный, может быть как переходным, так и непереходным, со значением соответственно либо «разорить, ввергнуть кого-л. в критическое состояние, в бедственное положение, в нищету, сделать несчастным кого-л., обездолить и т. п.»: jmdn. ins Elend stürzen / bringen / treiben / verjagen, либо «попасть, оказаться в бедственном, критическом положении, в нищете и т. п.»: ins Elend geraten / fahren / stoßen / stürzen.
Следующий этап - обращение к этимологии рассматриваемой лексемы. Исторически она представляет собой производное от корня Land. При всей абстрактности и диффузном характере современного Elend мы оказываемся в сугубо конкретной, пространственной парадигме. Пара «e-lend - land» находится в антонимических отношениях и вербализует архетипическую бинарную оппозицию «свой - чужой» [5]. Известно, что для мифологического пространства, откуда происходит эта пара, характерна способность моделировать иные, непространственные (семантические, ценностные и т. д.) отношения» [3].
То есть противопоставляется своя земля, своя территория, чужой земле (чужим землям), чужбине: собств. свн. eli-lend, двн. elilent. «Нейтральное», пространственное, значение сохранилось, например, в современном названии территории Elsass (двн. eli-säzzo «житель другого берега Рейна»), а значение первого словообразовательного компонента становится очевидным при обращении к этимологии и к параллелям в других языках: ср. в гот. alijs «anderer» северо-герм. alja-markiR «Ausländer», англ. alien «strange, foreign»; и.-е. *al-«beyond», санскр. anya «другой». Но чужой и другой - с одной стороны, а с другой - и тот, кто оказывается на чужбине. И вот он-то достоин сожаления, ибо участь его плачевна. Причем чужбина, другая, иная земля, а также другая, отличная от собственного восприятия территория приобретает в средневековой культуре целую полифонию значений, наблюдаемых в свн.: elilenti, ellende: 1) «другая страна, заграница, чужбина; жизнь на чужбине, ссылка» (с elilent ассоциируются несчастье и враждебность); 2) «тот, кто пришел из чужих земель, кто живет в чужой стране; тот, кто на чужбине, высланный за пределы своей земли, отлученный, влачащий жалкое существование, несчастный, лишенный прав» [9].
Этот семантический мотив не уникален. Так, если говорить о романских корнях, то в ит. употребляется не alieno (заимств. из лат., книжн.), а straniero (как соотв. во фр. из лат. extraneus), где сегодня элиминирована морфема extra-, осталось лишь strano, ср. с рус. странный (однокоренн. со страна, пространство).
Сопоставим этот семантический мотив и с развитием семантики рус. лексемы нищий: праслав. *mstio- родственно др.-инд. nístyas «чужой, нездешний», а рус. нищий (жалкий) сопоставимо с корнем nih «наружу»;. в србх. одно из производных имеет значение «ничтожный», сближается с санскр. корнем со значением «внешний» [6].
Итак, пространственная сема, содержащаяся в этимоне нем. elend, содержит в себе мифосему «пространство», базирующуюся, в частности, на противопоставлении «своего» и «чужого». Семантический переход, который мы можем наблюдать, начинается в мотиве «внешний», переходит в мотив «чужой», а затем становится «ничтожным, убогим».
Лексема Trost, интересующая нас постольку, поскольку она входит в состав производного субстантивированного прилагательного
trostlos в рассматриваемом контексте, как и лексема Wetter, появляющаяся в относительно устойчивой коллокации с глаголом (hinweg) gehen, не потребуют от нас настолько подробного анализа, так как их мотивация, связанная с мифопоэтическим восприятием действительности и определенно относимая к сакральной сфере, на наш взгляд, более очевидна.
Так, в современном употреблении лексема Trost имеет лишь одно значение, соответствующее рус. «утешение», этимологически восходит к и-е. корню, имеющему в рус. соответствие в лексеме дерево, древо (ср. также другой герм. корень: англ. tree). В истории своего развития слово имело, например в двн., еще и значения «помощь», «надежность», т.е. речь идет о чем-то твердом, надежном, о том, на что можно опереться и, следовательно, в горе и печали получить утешение. Этимологи указывают, что речь идет о сердцевине дерева, о самой надежной, прочной его части, оттуда и берется мотив надежности [7; 8]. «Опора и поддержка» переходят благодаря мифопоэтиче-скому мотиву о прочности и надежности дерева (как оси мироздания) в «утешение» (поддержку в трудную минуту).
Лексема Wetter также потребует от нас не только обращения к истории и этимологии, но и к синхронному рассмотрению синтагматических и парадигматических отношений слова. Почему в приведенном контексте alle Wetter, к тому же в сочетании с приведенным глаголом? - Современное значение «погода» явно не позволит адекватно интерпретировать фрагмент катехизиса. Но найти ответ возможно: во-первых, схожесть с русским ветер не случайна - оба слова восходят к одному и.-е. корню, рус. ветер (изначально одушевленное название ветра, м. р. на -ер), родств. веять, ирл. feth «воздух», лит. vetra «буря», лтш. vqtra «буря, непогода»; в словообразовании: ср. нем. Gewitter «гроза»; в швейц. варианте немецкого композит Wettertuft имеет значение «(Süd-) Westwind, Regenwind», а композиты, называющие обувь на соответсвующую погоду - Wetterstiefel, и даже Wind- und Wetterstiefel - «непромокаемые, резиновые, на плохую погоду», букв. «погодные», или «всепогодные»; до XIX в. лексема Wetter имела в немецком языке еще и значение «молния», ср. также поговорку Dich soll das Wetter schlagen! (рус. Разрази тебя гром!) и разг., устар. alle Wetter! (выражает крайнюю степень удивления, сопоставимо с рус. Черт возьми!). Не случайна и аллитерационная коллокация
Wind und Wetter, входящая в состав устойчивых выражений, с давних пор известных в немецком языке. Это сочетание объясняется не только аллитерацией, но и тавтологическим его характером, так как оба слова обозначают, прежде всего, «ветер», метонимически называющий именно плохую погоду. Один из основных элементов мифопоэти-ческой картины мира - воздух, связанный с явлениями природы, как правило, враждебными человеку, предстает перед нами.
И именно о ситуации незащищенности, «предоставленности всем ветрам» (über die alle Wetter ...gehen), отсутствии надежды, опоры, утешения (Trostlose), убогая, несчастная, чужая (Elende) и соответственно чуждая интересам римской католической церкви, поэтому лишенная всякой защиты, предстает перед нами лютеранская церковь в катехизисе богослова Арндта. Все три рассмотренных нами элемента несут в себе негативную составляющую, соотносимую с мифопоэти-ческой картиной мира: чужое (и поэтому враждебное) пространство (Elend), отсутствие опоры, безутешность (trostlos), враждебные силы природы, а именно, плохая погода с ветром (в прямом и переносном смысле) (alle Wetter), т. е. беззащитность и отверженность носят исключительный, многоаспектный характер. Все эти составляющие обращены к глубинным, архетипическим структурам и потому выглядят особенно экспрессивно, так как этого требует риторическая составляющая текста катехизиса. Можно осторожно предположить, что рассмотренные семантические явления были отчасти вызваны частотным характером употребления этих лексем именно в таких ситуациях и именно в религиозном дискурсе.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика. [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.classes.ru/grammar/167.Benvenist-common-linguistics/ source/worddocuments/xxii.htm
2. Зализняк А. А. Семантический переход как объект типологии // Вопросы языкознания. - № 2. - М. : Наука, 2013. - С. 32-51.
3. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Миф - имя - культура // Лотман Ю. М. Семиосфера. - СПб. : Искусство - СПб, 2010. - С. 525-543.
4. Рахилина Е. В., Резникова Т. И. Фреймовый подход к лексической типологии // Вопросы языкознания. - № 2. - М. : Наука, 2013. - С. 3-31.
5. Цивьян Т. В. Модель мира и ее лингвистические основы. - Изд. 3-е, испр. - М. : КомКнига, 2006. - 280 с.
6. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка (онлайн версия). [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.classes.ru/all-russian/ russian-dictionary-Vasmer.htm
7. Deutsches Wörterbuch von Jacob und Wilhelm Grimm. - 16 Bde. - Leipzig : S. Hirzel, 1854-1960 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http:// woeterbuchnetz.de/DWB
8. Kluge, F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin, 1960. -1023 S.
9. Mittelhochdeutsches Handwörterbuch von Matthias Lexer [Электронный ресурс]. - URL : http://germazope.uni-trier.de/Projects/WBB/woerterbuecher/ woerterbuecher/lexer/wbgui
