CC BY
99
МЕДИА И ОБРАЗОВАНИЕ
УДК 37
М.Р. Арпентьева
Калужский государстеенныйуниеерситет имени К. Э. Циолковского, Калуга МЕДИАТИЗАЦИЯ И РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ
Статья посвящена проблемам соотношения правового и нравственного пространств в решении проблем цифровых зависимостей и цифрового терроризма (преступности). Отмечается необходимость воспитательной работы с «жертвами» цифровых технологий, а также нравственного развития общества и государства в целом. Раскрываются некоторые механизмы формирования деструктивного поведения в сети и вне нее у «жертв» цифровых технологий (страдающих от цифровой зависимости и/или кибербуллинга и иных преступных форм поведения): попытка человека решить проблемы своей жизни, отказавшись от самого себя приводящая к разрушению его отношений с собой и миром.
Ключевые слова: медиатизация обучения, цифровая безопасность, дидактическая коммуникация, нравственные нормы, правовые нормы, правовое пространство, нравственное простран-
Введение. Современный этап развития информационных технологий характеризуется активностью информационного воздействия на индивидуальное и общественное сознание, вплоть до открытых и скрытых информационных войн [19; 20; 21; 22; 24; 25]. Современный этап развития информационных технологий характеризуется активностью информационного воздействия на индивидуальное и общественное сознание, производство и профессиональную жизнь человека, а также его личную и семейную жизнь и отношения с миром, вплоть до открытых и скрытых информационных войн, трансформаций языкового общения и отношений людей, ограничением свободы информатизации и информации, свободы знать или не знать что-либо, наряду с демократией шума» и псевдознаний, возникает проблема информационной безопасности, дезинформации и лжи.
Основная часть исследования.
Проблемы цифровой (кибер) безопасности и кибертерроризма. Воздействие цифровых технологий затрагивает образ и качество жизни и отношений к себе и миру, трансформирует образование и профессиональный труд, изменяет семейные отношения, а также практики жизнедеятельности государства и общества [1; 6; 7; 8; 25; 26; 27; 28; 36; 40; 45; 46; 49; 50; 52; 53; 54]. Информатизация содействует и росту групповой идентичности и осознанию различий, она может использоваться и используется для нагнетания напряженности в мире, а также сопровождается ростом цифровой (информационной) преступности и общим ростом «демократии шума», при котором человек вынужден перерабатывать информацию, способами и во время, навязываемое СМИ, которая ему не нужна в ущерб работы с той, которая нужна - именно ему, тогда и так, как нужно именно ему. Однако до сих пор общество рассматривает проблемы кибербезопасности, проблемы информационных технологий в производстве и проблемы медиаобразования отдельно, что тормозит исследование и практическое решение многих важных вопросов. Проблема исследований цифровой безопасности включает два основных направления: проблема жертв Интернет и проблема преступлений в Интернет. Проблема жертв Интернет тесно связана с проблемой интернет-зависимости и личностным контекстом жизнедеятельности, она играет большую роль в образовании и профессиональной деятельности индивидов, включая менеджеров и управленцев производственными и иными организациями. Проблема кибер-терроризма - это, в большинстве случаев, проблема организационного уровня, проблема управления политикой и экономикой страны, а также вопрос формирования деструктивных, опасных для себя и окружающих личностей, групп и организаций, деструктивности самого государства и общества как таковых.
Деструктивно направленная, опасная для себя и окружающих личность формируется в специфических условиях, приводящих к «личностным удвоениям» и иным «расщеплениям». К сожа-
лению, коллизии данного уровня описаны и исцеляются длительно и скорее в практике духовно-религиозной, чем психологической, медицинской или социальной помощи, поскольку напрямую связаны с социальным заказом и нормативами сообществ. В них деформации личности, в том числе учебной, профессиональной, семейной и общей жизнедеятельности, типичны и нормальны: полагается естественным скорее не понимать себя и мир, чем понимать, скорее не уважать себя и мир, чем уважать, скорее отчуждаться, чем любить, скорее не быть человеком, чем быть. В практике духовной поддержки и наставничества они описаны, например, как одержимость, которая преодолевается через механизмы служения, епитимьи и покаяния. Однако, человеку, получившему в свое распоряжение разнообразные цифровые устройства, поверить трудно не только в необходимость покаяния и служения, но и в существование самого Бога. Трудно потому, что сознание занято совсем иными проблемами, проблемами «виртуальной жизни», в то время как жизнь реальная может практически идти «под откос». В классической психиатрии, медицине и психологии эти состояния описаны и изучены гораздо меньше психических нарушений: психопатии и социопатии лиц, не считающихся ни с кем, испытывающих желание и удовольствие унижать, причинять боль или даже убивать и насиловать, преследовать и травить окружающих, мешающих удовлетворению их желаний, включая желания не отлучаться от цифровых устройств, либо терпятся обществом как вариант нормы, либо подлежат санкционированному государством «уничтожению». Однако «уничтожения» оказалось недостаточно: интернет используется в современном мире для психологической обработки - воспитания террористов. Отличие террористов, попадающих в сети разнообразных тоталитарных сект и сообществ от других людей связаны лишь с интенсивностью и значимостью желаний «жертвы». «Жертва», как правило, практически не задумывается о последствиях своих поступков, направленных на удовлетворение желаний, поэтому это вынуждены делать государство и общество. Они вынуждаются начать работу с реальными или потенциальными преступниками, и, что самое важное, осознать в процессе воспитания и перевоспитания данных лиц, собственные ошибки и преступления. Среди них, например, настойчивая пропаганда потребительской идеологии, ведущая к обесцениванию реальной жизни, ее внутренних нужд, замену нужд на внешние, навязываемые СМИ и иными институтами желания. Внутренняя суть нарушения - отказ быть человеком, - приводящая к тому что человек становится опасным для себя и окружающих, - в обычной ситуации остается вне внимания специалистов. Однако в контексте «общения» с машиной, формирования виртуально-цифрового мира, иллюзорно расширяющих способности человека до бесконечности, ситуация утери человеческого статуса личностью становится вполне очевидной. Вместе с тем, почти каждое преступление в обычном мире начинается как удовольствие власти и стремление уничтожать себе подобных в конкурентной борьбе за выживание и размножение, перерастая в отказ признавать их людьми, а также считать человеком самого себя. В мире виртуально-цифровом такой «сдвиг идентичности» происходит как будто бы вне этих процессов: человек «просто» надевает и меняет маски - супергероев и животных, магов и иных персонажей, не вполне являющихся людьми. Примеряя состояние «нелюдь» человек незаметно, но интенсивно теряет уважение к «людям», отчуждается от людей, переставая причислять себя к ним. Внутренне он уже - не человек. А значит, он вынужден формировать и развивать не-человеческие способы построения отношений с людьми.
Поскольку построение и освоение таких способов - отдельная и сложная задача, на которую потребитель не хочет тратить свои силы, то обычно он просто «заимствует» существующие модели у «масок», с которыми отождествил себя на том или ином этапе. Поэтому, например, нет ничего удивительного в том, что ребенок, росший в российской семье, более или менее тесно связанной с христианством и/или европейской культурой, «вдруг» становится «мусульманином», рвется покинуть свою семью и родину, чтобы «жить по законам шариата». Однако трагедия ситуации в том, что, потеряв в себе россиянина, разорвав отношения с семьёй, родом, человек не выстроил никаких иных отношений. Ни одна семья, ни один род, ни один народ не принимают «чужаков» как своих без особой необходимости (нужды). Тем более, нет никакой необходимости - принимать в семью и род предателя: тот, кто отказался от себя и своего рода однажды, с легкостью может проделать это еще не раз. А, значит, включать такого человека в семью или род, - смертельно опасно. В результате человек оказывается перед выбором: покаяние и возвращение или - дальнейшее продвижение по пути саморазрушения и разрушения мира. Поскольку первое
трудно и звучит как «поражение», основная масса людей двигается в направлении деструкции. Пример таких людей - люди, решившиеся стать террористами - смертниками. Данное нарушение можно назвать «протравматическое стрессовое расстройство», во многом сходно с симптомами обычного поведения, направленного на разрушение себя и мира, включая самоповреждение и самозатруднение. Однако оно почти полностью лишено переживания ответственности и причастности к преступлениям - начиная с преступлений против нравственности и заканчивая преступлениями против законов. Оно является формой компенсации состояний беспомощности и бессилия, переживаемых человеком на протяжении всей его жизни. Ради их преодоления человек отказался от себя как человека, но не смог уйти за пределы насилия. Не умея уйти от насилия, человек создает его бесконечные «круги» и «спираль». Спираль насилия, раскручиваясь, вовлекает в себя все новых участников, в том числе тех, кто выполнят функции «финальной ситуации» для того, кто ее активировал.
Обучение и воспитание и медиатизация жизни. Рассмотрим его на примере внешне безобидного школярства. Школярство - один из забытых и малоизученных терминов, означающих пренебрежение учащихся и обучающихся своими учебными обязанностями и стремление уклониться от их выполнения путем симуляции (имитаций учебной деятельности и/или состояний и свойств, препятствующих ее исполнению), обмана (педагогов и родителей), прокрастинации («откладывания на потом») и прямого игнорирования (сознательного или бессознательного уклонения от учебной деятельности и общения по поводу учебной деятельности). Первоначально слово «школяр» (от польского «вгкЫаг») означало школьника, ученика, затем - общую незрелость и наивность ребенка, однако, позднее, школярство переросло в систему мер, препятствующих взрослению, своеобразную «антиучебную» деятельность. Таким образом, школярство можно определить как деятельность или совокупность действий, направленные на создание препятствий другой деятельности. Оно возникает как форма школьной «скуки» и «усталости», противостояния принуждению к общей пассивности, как форма скрытой, перманентной забастовки, способная сохранить человека от тотального разрушения. При этом ощущение себя неудачником, «двоешником» или «троечником» отражает логику депрессивности, неудовлетворимого желания изменить мир, которая воспроизводит логику потребления (где нужды заменяются желаниями и сталкиваются с тотальным неудовлетворением - собой, другими, миром. И чем меньше у человека необходимость реального труда, тем интенсивнее депрессия и школярство. Тем интенсивнее - за пределами школы, - и все иные формы избегания реальной деятельности и реальности.
Современное школярство получило серьезную поддержку в процессе медизатиации образования и жизнедеятельности. Школяр как субъект образовательного процесса продуцирует его симулякры в надежде сделать свое пребывание в учебном заведении (школе, вузе и т. д.) как можно менее обременительным. Как известно, учебная деятельность, обучение или учение, - такой же труд, как и остальные. И, как любой иной продуктивный труд, он предполагает наличие усилий. Как писал в свое время У. Глассер в терапии реальностью «быть неудачником просто» [43]. Учиться и обучаться по-настоящему, не симулируя процесс обучения, сложнее. Особенно это заметно в самостоятельной работе школьников и студентов. Современная медиатизация жизни и учебной деятельности, как кажется, положила конец попыткам преподавателей побудить учащихся и обучающихся к самостоятельной работе, а также работе на занятиях: школярствую-щие «скачивают» отчетные самостоятельные работы из Интернет, а на занятиях стремятся удовольствоваться буквальным воспроизведением учебников или тех же «скачанных» работ. «Борьба» против современных школяров и их привычек, как правило, ведется «теми же методами»: параллельно с внедрением «интерактивных технологий» повсеместно внедряется «проверка на антиплагиат», наряду с «унифицированными» процедурами сдачи зачетов и экзаменов создаются «индивидуальные системы заданий». Однако государство и общество не справляются со школярством: оно приобрело настолько угрожающий размах, что государство решилось на крайнюю меру - привлечение к учебному процессу правоохранительных структур. Ребенок, подросток и юноша, сталкивающийся с открытым противостоянием окружающих ими же стимулируемых попыток ученика «увильнуть» от учебного труда, испытывает вполне понятное недоумение и разочарование: то, что обещают ему педагоги и «страна», и то что он получает «на самом деле» кардинально различно. Однако, с точки зрения исследователя, вполне очевидно, что речь идет о вполне естественном противостоянии «вневременных» и «внепространственных» тенденций
унификации и включения - индивидуализации и обособления, контроля и бесконтрольности, развития и стагнации. Интенсивность и качество такого противостояния, вместе с тем, варьирует в разных общностях («пространствах») и в разные периоды «времена»). Как правило противостояние обостряется в ситуации нравственных и социальных кризисов. В современной России, в эпоху медиатизации оба типа кризисов не просто «в наличии», но и проходят период обострения, сменяя друг друга и переходя от «плохого к худшему»: население с каждым годом растрачивает остатки воспитанных советским обществом нравственных ценностей, заменяемых ценностями потребления и «демократической» вседозволенности, государство все интенсивнее вторгается в жизнь граждан, поскольку поддерживаемые им ценности «свободы» и «гласности» - не более чем удобная симуляция, призванная скрыть истинные ценности и цели «тотального контроля» и государства-тюрьмы. Тюрьме же, как известно, образованные и свободные люди не нужны: попадая в нее они либо умирают, создавая проблемы утилизации, по достоинству оцененные практиками фашистских концлагерей, либо «взрывают» систему изнутри.
Взаимодействие с другими дает молодому человеку возможность непосредственно обнаружить и пережить - встретить свою действительную «самость», человеческую индивидуальность и универсальные, общечеловеческие истины жизни. Реальная, а не виртуальная жизнь учит человека куда и как ему двигаться, что принимать, а что давать, у кого и кому, когда и зачем. Совершая дела любви, в том числе в практиках волонтерского служения, отдавая и принимая заботу от других людей (в семье, школе и вне них), учась балансировать вклады в отношения и жизнедеятельность, человек учиться понимать самого себя и мир. Школяр всегда может стать учеником: если позволит себе жить настоящим, реальным. Однако может и пойти дальше, к иллюзорным желаниям и преступлениям. Эксплуатирующая желания человека «интернет-машина удовольствий» очень быстро стала и машиной преступлений: преступление есть закономерный результат бесконтрольной трансгрессии личности и группы. Трансгрессия эта провоцируется экзистенциальной опустошенностью и усталостью, переживанием невостребованности и ненужности, а также отсутствия возможности влиять на собственную жизнь. Трансгрессия как выход за пределы жизненного мира, его ценностей и норм, есть разрушение мира, причем, поскольку интернет задействует огромный спектр желаний человека, постольку трансгрессия, связанная с ним, носит характер тотальной. Внешне эффективной она оказывается только в краткий промежуток времени, далее идут многочисленные прямые и косвенные потери деформаций учебной, производственной деятельности, психосоматического и нравственного здоровья населения региона. Трансгрессия может стать продуктивной, превратиться в трансценденцию, если опирается на ценности, культуру, включая запреты и ограничения желаний, ориентацию на нужное, глубинно «потребностное» (нуждающееся), человеческое, а не только «сформированное» маркетинговыми акциями и пропагандой, навязанные внешним миром желания. Во многих странах мира и в России человеческий и социальный капитал обесценены, культурный капитал, нужда человека в принадлежности к семье, роду и народу, владении человеческими формами жизнедеятельности, часто отвергается как нечто иллюзорное и ненужное, по сравнению с материальными желаниями и фантазиями «киберчеловеческого». Люди ищут себя не в реальной, а виртуальной жизни, привязываясь всей своей жизнью к цифровым устройствам как единственному способу пусть и усечённой, «селфизированной, но самореализации [9; 12; 15; 16; 17; 18; 24; 32; 42; 48]. Люди не ощущают своей значимости и достоинства, впадая в зависимость от компьютеров и выполняемых ими желаний. Очевидно потому, что профилактика и коррекция компьютерной зависимости, как и иных типов зависимостей, а также профилактика кибербуллинга и иных нарушенных с точки зрения нравственных императивов форм поведения должны занимать важное место в общественных отношениях: начиная от школы и семьи и заканчивая работой и СМИ. Это должна быть профилактика и коррекция, направленная на разделение желаний и нужд человека: компьютер и Интернет - средства учений и работы, но не основное место и способ жизни и построения отношений с собой и миром. Для этого людей нужно учить тем способам и нормам, которые с подачи «глобализирующегося мира» были отвергнуты и которые все еще не вернулись в повседневность.
Жертвы цифровых технологий в массе своей люди, не умеющие регулировать и осмысливать свои желания, становятся их рабами, и, идя по дороге желаний, попадают в западню. Находясь в ней они не способны строить продуктивные отношения с повседневной реальностью: прак-
тически всегда эти отношения наносят психологический и даже материально-физический урон самой жертве и тем, с кем она пытается строить отношения. Примером является резкое падение способности к эмпатии у многих «зависающих» в интернете, часто сопровождающееся ростом разрушительной агрессии к попыткам вывести человека из состояния эгоцентрической изоляции, «пробиться к его душе» и т. д. Таким образом, проблема цифровой безопасности - одна из актуальнейших проблем современного общества, решение которой требует, в первую очередь, восстановления культуры как системы нравственных норм, разрешений и запретов [20; 21; 23; 34; 38; 39; 41; 43].
Нравственные и правовые аспекты проблемы медиатизации. Этот процесс происходит на фоне тотального развала правовой системы цивилизованных стран, продемонстрировавших суть права как системы узаконенного произвола, не имеющего ничего общего с нравственными законами, но целенаправленно стремящиеся их разрушить, создав «монопольное» управление обществом. Информационные технологии - важный фактор формирования и развития общества XXI века или, как отмечают многие исследователи, его деградации и коллапса. На наш взгляд, сами по себе технологии не создают и не разрушают общество, но отражают те процессы, которые протекают в нем при разрушении или восстановлении правового и нравственного пространств. Воздействие цифровых технологий революционно и затрагивает образ и качество жизни людей, их образования и работы, семейных отношений, а также взаимодействия правительства и гражданского общества. Информационно-коммуникационные технологии стали одним из стимулов развития глобализации как становления и развития мирового сообщества, и, параллельно, социальной аномии и разрушения традиционных культур и их нравственных ценностей. Вестерниза-ция предложила всему миру заменить нравственное произволом правового, расширить правовое пространство США на весь мир. Этот процесс активно протекал и протекает во всех странах, лишенных нравственных принципов и национальной идеологии, подобно тому, как была долгое время лишена национальной идеологии и Россия. Поэтому информатизация в России и иных странах сопровождается ростом цифровой (информационной) преступности и общим ростом «демократии шума»: чтобы заставить людей забыть о нравственном, уничтожить нравственное пространство, а также максимально размыть пространство правовое, превратив правовые институты в институты легитимного подавления населения, довести население, получившее доступ к огромным информационным ресурсам, к их освоению и развитию с помощью данных ресурсов, до кажущегося парадоксальным на этом фоне состояния полного невежества и десакрализации.
Современная эпоха часто называется магической: это эпоха «минималистской морали, свободной от каких-либо предписаний» постмодернистской неопределенности как множественности истины, алеаторного распространения ценностей. Экзистенциальный вакуум размывает границы не только культур, но и личности, превращая большинство представителей культуры, воспитывающихся в условиях дигитализации нравственности и социальной аномии в маргиналов - субъектов, не имеющих определенного понимания себя и мира. Он разрушает и само понимание себя и мира. Описывая современные поколения обучающихся и учащихся как поколения «эхо-бумеров», «цифровых аборигенов» или «Питеров Пэнов», исследователи подчеркивают их личностную и социальную незрелость: почти полное отсутствие нравственного воспитания и содержательно обедненное обучение (организованное по требованиям «Болонской системы» «ФГОС» и прочим деструктивным имитациям инноваций), приводят к вполне естественной задержке развития наряду с явлениями раннего когнитивного и нравственного «старения»: не случайна популярность понятия «дигитальное слабоумие» («digital dementia») [3; 7; 10;15; 19; 22; 28; 33; 35; 37; 44; 47 и др.] . Еще в начале нынешнего века специалисты стали отмечать, что все больше подростков, представителей «цифровых аборигенов», страдают когнитивными нарушениями, в том числе потерей памяти и расстройствами внимания, а также подавленностью и депрессией, низким уровнем самоуправления: в мозгу пациентов наблюдаются изменения, схожие с теми, что появляются после черепно-мозговой травмы или на ранней стадии слабоумия, которое у поколения «цифровых туристов» и более ранних поколений развивалось только в старческом возрасте. Заложенное в симулякрах современной, дигитально-магической, постмодернисткой или «кибе-рэпохи» отчуждение человека не только от других людей, от себя, но и самой идеи человеческого, превращает человека в такой же маргинальный объект, как и остальные. Этот объект, вместе с устаревшим для манипулирующих сознанием «жертв» кибертерроризма, цифровой зависимости
и т. д. смыслом может быть уничтожен любым - актуальным в рамках следующего нравственного симулякра способом. Примерами наиболее актуальных для современного момента развития цивилизации являются симулякры правозащиты и правоохраны, симулякры превосходства и бессмертия, симулякры творчества и свободы, а также симулякры любви и эмпатии. Первые обращают внимание на необходимость тотального контроля реальности, особенно той, что противостоит симулякрам и может ее разрушить. Вторые - на необходимость уничтожения «слабых звеньев», «отбросов общества», которые «ни на что негодны». Третьи - важность самопроявления и успеха, важность достигать невиданных результатов (при этом, не обращая внимания на какие-либо мнения). Четвертые - социального признания и социальной поддержки.
Ученые полагают причинами кибер-терроризма чрезмерность желаний человека: в том числе преобладание досуговых ориентаций над социально-полезными, ориентация на желания, а не на нужды, включая гиподинамию и лень, отчуждение и эгоцентризм и т. д., комфорт и пресыщенность. Этот процесс также связан с общим кризисом воспитания и образования в семье и школе, их «заменой» квазивоспитанием и квазиобразованием СМИ, стабильно избегающими любого сколь-нибудь серьезного обсуждения важнейших вопросов и заменяющих их пропагандой псевдокультуры; наблюдается и общая криминализация среды жизни людей, привыкание населения к росту репрессий и активизации вмешательства в жизнь человека, в том числе с помощью цифровых технологий, других людей, общества и государства, легитимизация беззакония и противоречий в законах, декларируемых и выполняемых нормах. Человек встречается с тотальной фрустрацией стремления развития на уровне реализации жизненных планов, что еще более деформирует системы жизненных приоритетов и разрушает культуру, заполняя опустошенные ниши попытками создания «лоскутной религиозности». В настоящее время сбываются пророчества футурологов XX века о том, что техническая революция и эволюция, забежав впереди революции и эволюции духовной, и, тем более, экономической и правовой, начала разрушать человека и общество. Особенно это проявляется в сферах правовых и экономических нарушений и жизни в целом: экономика отказывается признать человека и общество ведущей ценностью, а право видит в них угрозу государству, и, таким образом, старательно уничтожают. Если говорить о потреблении и использовании человека в этих сферах, то такой разговор окажется недостаточным: происходит именно уничтожение человека, тотальная нивелировка его значимости. Неудивителен на этом фоне этнический, религиозный и иные виды «ренессанса»: общество и человек ищут выход из сложившейся ситуации, способ противостояния «жерновам» консюмеристской политики и экономики и обслуживающего их права. Поскольку то, что было создано для помощи человеку, существенно затрудняет и усложняет его жизнь, постольку человек вынужден повернуться лицом к лицу к собственным проблемам, психологической и социальной незрелости, де-сакрализации и отказу от развития ради комфорта и благополучия, сиюминутных удовольствий. Причины киберэкстремизма и иных форм деструктивного поведения в интернете и т. д. - преобладание потребительски-досуговых ориентаций над социально-полезными; кризис воспитания и образования в семье и школе, их замену воспитанием и образованием СМИ; криминализация среды жизни людей и проблемы реализации жизненных планов, деформация системы ценностей [2; 3; 4; 11; 30; 31; 33; 35; 37; 40]. Попытки решить за счет интернета проблемы личностной идентичности и межличностных отношений, вне целенаправленной тренировки личностных и межличностных качеств, присвоения и реализации нравственных императивов и человеческой культуры в целом, приводят к повторению событий реальной жизни и, более того, их гротескному, усиленному воспроизведению в мире виртуальной реальности.
Современный мир - поле сражения нравственных и правовых механизмов, поле, в котором ведущими проблемами являются социальная аномия и идеология консюмеризма, коррупция и систематические правонарушения (административного и уголовного уровней). При этом весьма часто правовое и нравственное пространство вступают в конфликт, противоречат друг другу. Правовое пространство - один из компонентов социального пространства, в котором с помощью норм права устанавливается и поддерживается стабильность в обществе, правопорядок и законность, в том числе, в сфере экономики. Нравственное или моральное пространство - еще один компонент социального пространства, в котором с помощью норм морали устанавливается и поддерживается стабильность в обществе, ценности жизни и гармония. В условиях становления и развития правового государства ведущее значение имеет укрепление законности и правопо-
рядка, предполагающее безусловное подчинение его субъектов правовому закону: верховенство правового закона во всех сферах жизни общества. Правовое пространство, опираясь на критерии нравственные, такие как свобода, равенство, справедливость, объективно направлено на устойчивость и стабильность социальных отношений. Однако, в реальности правовое пространство многих цивилизованных стран опирается на полностью оторванный от этих критериев «закон». Перечисленные выше и иные гуманистические ориентиры правового пространства предполагают, что человек, общество и государство развивают в себе способность и потребность к уважению права как необходимого регулятора общественной жизни, к уважению своих и чужих прав и свобод. Однако, помимо прав, человек и общество, а также государство нуждаются в уважении обязанностей друг другу и своих. Составляющие правового пространства, как и любой иной сложной структуры, обладают высокой «мобилизуемостью»: элементы системы правового пространства отличаются высокой подвижностью, изменяемостью. Именно изменчивость права приводит к его многообразию и многовариантности, трансформации его роли и места в различных обществах и, соответственно, к различным подходам к пониманию права, его связей с моралью, нравственностью. Современная правовая практика - и на уровне профессионалов - по сей день не изжила своих недостатков и ограничений и, как следствие, остается весьма далекой от идеала, активно сопротивляется изменениям, поскольку именно изменения способны подточить фундамент ее всемогущества. Именно это обстоятельство дает исследователям основания констатировать, что для России характерны типично феодально-рабовладельческие явления, такие как отсутствие в стране единого правового пространства, общего правопорядка и единой законности, бездействие общих правовых принципов и норм, конкуренция источников права, девальвация и извращение роли закона, разнобой и противоречие между различными нормативными актами, раздробленность, мозаичность и хаотичность правовой регуляции и полное отсутствие нравственной основы права. Поэтому в современном мире активизируется концепция права, основанная на морально-нравственных требованиях к праву. Эти требования отвечают природе права и позволяют выстроить пространство права, не конфликтующее с пространством нравственности. Упорядочив жизнедеятельность реальную, общество и государство могут упорядочить и виртуальный мир. Только при этом условии, на наш взгляд, возможна продуктивная борьба с правовыми и нравственными нарушениями в кибер-средах, Интернет и решение проблем профилактики и коррекции деформаций личности у «жертв» цифровых технологий.
Выводы. Пока государство и общество не применят к решению проблем кибертерроризма и киберзависимости не только правовые, наказывающие последствия деформаций, но и нравственные, предотвращающие и трансформирующие деформации, критерии, пока они не сделают нравственные ориентиры, человечность отношений, ведущими в отношениях всех людей страны в целом, предполагать, что проблема кибер-зависимости и кибер-преступности, как и иные сложные проблемы, будет решена, - означает сознательно и бессознательно способствовать их росту, создавая препятствия развитию человека и человечества в целом.
Список литературы
1. Агдавлетова, А. М. Меры профилактики киберэкстремизма среди молодежи [Текст] / А. М. Агдавлетова // Информационные системы и технологии в образовании, науке и бизнесе (ИСиТ-2014). Материалы Всероссийской молодежной научно-практической школы. - Кемерово: КГУ, 2014. - С. 13-14.
2. Акопов, А. Ю. Свобода от зависимости. Социальные болезни личности [Текст] /
A. Ю. Акопов. - СПб.: Речь, 2008. - 224 с.
3. Антюхов, В. И. Информационный терроризм: прошлое, настоящее и будущее [Текст] /
B. И. Антюхов, Ю. И. Жуков, В. Е. Кадулин, А. И. Примакин // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - С.-Пб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та МВД России, 2000. - № 1. - С. 57-64.
4. Арестова, О. Н. Коммуникация в компьютерных сетях: психологические детерминанты и последствия [Текст] / О. Н. Арестова, Л. Н. Бабанин, А. Е. Войскунский // Вестник Московского ун-та. - Сер. 14. Психология. - 1996. -№4,- С. 14-20.
5. Бабаш, А. В. Информационная безопасность. Лабораторный практикум: учебное пособие [Текст] / А. В. Бабаш, Е. К. Баранова, Ю. Н. Мельников. - М.: КноРус, 2013,- 136 с.
6. Велижанцева, А. А. Формирование негативных зависимостей В ИКТ-среде у детей и подростков [Текст] / А. А. Велижанцева // Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи: материалы внутривузовской конференции. 9-12 октября 2015 г. / Под ред. Г. Н. Чусавитиной, Е. В. Черновой, О. Л. Колобовой. - Магнитогорск: Изд-во Магнитогорск, гос. техн. ун-та им. Г.И. Носова, Магнитогорский Дом Печати, 2015. - С. 115-126.
7. Вехов, В. Б. Компьютерные преступления: способы совершения, методики расследования [Текст] / В. Б. Вехов. - М.: Право и закон, 1998. - С. 29-37.
8. Внебрачных, Р. А. Троллинг как форма социальной агрессии в виртуальных сообществах [Текст] / Р. А. Внебрачных // Вестник Удмуртского Университета. 2012. - С. 48-51.
9. Войскунский, А. Е. Феномен зависимости от Интернета [Текст] / А. Е. Войскунский // Гуманитарные исследования в Интернете / Под. ред. А. Е. Войскунского. - М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - С. 100-131.
10. Гаврилов, Ю. В. Современный терроризм: сущность, типология, проблемы противодействия [Текст] / Ю. В. Гаврилов, Л. В. Смирнов. - М.: ЮИ МВД РФ, 2003. - 66 с.
11. Гаврилова, И. В. Профилактика киберэкстремизма среди молодежи : сборник статей / И. В. Гаврилова ; Под ред. Г. Н. Чусавитиной, Л. 3. Давлеткириевой, Е. В. Черновой. - М., Академия, 2013.-С.511.
12. Гарев, В. А. Информационная борьба с международным терроризмом: теоретические и практические аспекты : дис. ... канд. полит, наук [Текст] / В. А. Гарев. - М., 2007. - 293 с.
13. Гафнер, В. В. Информационная безопасность [Текст] / В. В. Гафнер. - Рн/Д: Феникс, 2010. - 324 с.
14. Громов, Ю. Ю. Информационная безопасность и защита информации [Текст] / Ю. Ю. Громов, В. О. Драчев, О. Г. Иванова. - Ст. Оскол: ТНТ, 2010. - 384 с.
15. Гульбин, Ю. Преступления в сфере компьютерной информации [Текст] / Ю. Гульбин // Российская юстиция. - 1997. - № 10. - С. 24-25.
16. Ефимова, И. Ю. Методика обучения родителей контролю за безопасным поведением подростков в сети интернет [Текст] / И. Ю. Ефимова // Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи: сборник статей / Под редакцией Г. Н. Чусавитиной, Л. 3. Давлеткириевой, Е. В. Черновой. - Магнитогорск: МГТУ им. Г.И. Носова, 2013. -С.28-46
17. Ефимова, И. Ю. Методика формирования компетенций родителей в области обеспечения информационной безопасности подростков в сети интернет [Текст] / И. Ю. Ефимова, О. О. Ве-ремеенко // Новые информационные технологии в образовании: материалы VII международной научно-практической конференции. - Екатеринбург: Российский государственный профессионально-педагогический университет, 2014. - С. 515-519.
18. Зеркина, Е. В. Подготовка будущих учителей к превенции девиантного поведения школьников в сфере информационно-коммуникативных технологий [Текст] / Е. В. Зеркина, Г. Н. Чуса-витина. - Магнитогорск: МГТУ им. Г. И. Носова, 2008. - 184 с.
19. Игнатовский, А. Д. Кибернетический терроризм как угроза безопасности общества [Текст] / А. Д. Игнатовский, А. А. Радков // Культура. Духовность. Общество. - 2014. - №12. - С. 66-71.
20. Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи : сборник статей [Текст] / Под ред. Г. Н. Чусавитиной, Е. В. Черновой. - Магнитогорск: Дом Печати, 2014. - 203 с.
21. Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи: материалы внутривузовской конференции «Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи». 9-12 октября 2015 г. [Текст] / Под ред. Г. Н. Чусавитиной, Е. В. Черновой, О. Л. Колобовой. - Магнитогорск: МГТУ им. Г.И. Носова Магнитогорский Дом Печати, 2015,- 480 с.
22. Макашова, В. Н. Модернизация ИТ-инфраструктуры образовательных учреждений в целях обеспечения информационной безопасности [Текст] / В. Н. Макашова, Г. Н. Чусавитина// Современные информационные технологии и ИТ-образование. - 2014. - № 10. - С. 632-638.
23. Малыгин, В. Л. Особенности личности подростков, склонных к Интернет-зависимому поведению [Текст] / В. Л. Малыгин // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. -2011. -№4.-Вып. 1.-108 с.
24. Мовчан, И. Н. Учебный проект как одна из форм противодействия киберэкстремизму среди школьников [Текст] / И. Н. Мовчан, Е. В Чернова, Г. Н. Чусавитина // Фундаментальные исследования. -2015.-№9.-С. 318-323.
25. Недосекина, А. Г. Формирование эстетического идеала как средство профилактики кибе-рэкстремизма [Текст] / А. Г. Недосекина, Г. Н. Чусавитина // Фундамент, исследования. - 2014. -№ 12-5. - С. 1083-1088
26. Почепцов, Г. Г. Информационно-психологическая война [Текст] / Г. Г. Почепцов. - М: Син-тег, 2009. - 180 с.
27. Расторгуев, С. П. Информационная война [Текст] / С. П. Расторгуев. - М: Радио и связь.
2009. - 416 с.
28. Солдатова, Г. У. Кибербуллинг в школьной среде: трудная онлайн ситуация и способы совладения [Текст] / Г. У. Солдатова, Е. Ю. Зотова // Образовательная политика. - 2011. - №5 (55). - С. 48-59.
29. Тихомиров, О. К. Психология компьютеризации [Текст] / О. К. Тихомиров. - Киев: Знание,
2010. - 200 с.
30. Тропина, Т. Л. Киберпреступность и кибертерроризм [Текст] / Т. Л. Тропина // Организованная преступность, терроризм и коррупция. - М., 2003. -№2,- С. 140-144.
31. Фридинский, С. Н. Молодежный экстремизм как особо опасная форма проявления экстремистской деятельности [Текст] / С. Н. Фридинский // Юридический мир. - 2008. -№6,- С. 24
32. Чернова, Е. В. Социальные сети и киберэкстремизм [Текст] / Е. В Чернова // Информационная безопасность и вопросы профилактики киберэкстремизма среди молодежи: сборник статей / Под ред. Л. 3. Давлеткиреевой, Г. Н. Чусавитиной, Е. В. Черновой. - Магнитогорск: Магнитогорский государственный университет, 2013. - С. 132-136.
33. Alexander, Y. Cyber Terrorism and Information Warfare: Threats and Responses [Text] / Y. Alexander, M. S. Swetman. - New York: Transnational Publishers Inc., 2001. - 254 p.
34. Beand, K. Internet addiction: Current status and implications for employees [Text] / K. Beand // Employment Couseling. - 2002. - Vol. 39.-№l.- Pp. 2-11.
35. Boellstorff, T. Coming of Age in Second Life: An Anthropologist Explores the Virtually Human [Text] / T. Boellstorff. - Princeton : Princeton University Press, 2008. - 363 p.
36. Browne, B. Confirmatory Factor Analysis of internet use and addiction [Text] / B. Browne // CyberPsychol. Behavior. - 2002. - Vol. 5.-№l.- Pp. 53-58.
37. Campen, A. The First Information War: The Story of Communications, Computers, and Intelligence Systems in the Persian Gulf War [Text] / A. Campen. - New York: Afcea International Press, 1992. - 195 p.
38. Charlton, J. A factor-analytic investigation of computer addiction and engagement [Text] / J. Charlton // Brit. J. Psychology. 2002. -№93,- Pp. 329-344.
39. Coule, D. An evaluation of a solution focused computer game in adolescent interventions [Text] / D. Coule, G. Doherty, J. Sharry // Clinical child psychology and psychiatry. - 2009. - № 14 (3). -Pp. 345-360.
40. Davis, R. Validation of a new scale for measuring problematic Internet use: Implications for pre-employment screening [Text] / R. Davis, G. Rett, A. Bessre // CyberPsychol. Behavior. - 2002. - Vol. 5.-№4.-Pp. 331-345.
41. Denning, D. E. Activism, Hacktivism, and Cyberterrorism: The Internet as a Tool for Influencing Foreign Policy [Text] / D. E. Denning // The Computer Security Journal. - 2000. - Vol. XVI. - №. 3. -Pp.15-35.
42. Giles, G. Adolescent computer use: approach, avoidance, and parental control [Text] / G. Giles, I. R. Price //Australianjournal of psychology. - 2008. - Vol. 60. - Pp. 63-71.
43. Glasser, W. Schools without Failure [Text] /W. Glasser. - New York: Perennial Library, 1975. -273 p.
44. Hussein, Z. Online gaming addiction: classification, prediction and associated risk factors [Text] / Z. Hussein, M. D. Griffiths, T. Baguley //Addiction research and theory. - 2012. - Vol. 20. -Pp. 359-371.
45. Johnson, A. Gulf War Syndrome: Legacy of a Perfect War [Text] / A. Johnson. - Brunswick, Maine: Cumberland Press, 2001. - 240 p.
46. Lee, M. С. Understanding the behavioural intention to play online games an extension of the theory of planned behavior [Text] / M. C. Lee // Online information review. - 2009. - Vol. 33. - №. 5.
- Pp. 849-872.
47. Okinawa Charter on Global Information Society. Okinawa, Japan, July 22, 2000 [Electronic resource] // G8 Okinawa Summit: Documents. - Okinawa, Japan, 2000. - July 21-23. - URL: http: III www.mofa.go.jp/policy/economy/summit/2000/documents/charter.html (дата обращения: 10.08.2016).
48. Shapira, N. Psychiatric features of individuals with problematic Internet use [Text] / N. Shapira // Journal of Affective Disorders. - 2000. -№57.-Pp. 267-272.
49. Shotton, M. A. Computer Addiction? A Study of Computer Dependency [Text] / M. A. Shotton. -L.: Taylor and Francis, 1989. - 342 p.
50. Simon, R. I. The American Psychiatric Publishing Textbook of Forensic Psychiatry [Text] / R. I. Simon, L. H. Gold. - N.-Y.: American Psychiatric Publishing, Inc., 2010. - 726 p.
51. Turkle, Sh. Constructions and reconstructions of self in virtual reality: Playing in the MUDs [Text] / Sh. Turkle // Culture of the Internet / Ed. S. Kiesler. - Mahwah, NJ, US: Lawrence Erlbaum Associates, Inc., Publishers, 1997. - Pp. 143-155
52. White, R. Cyberchondria: Studies ofthe Escalation ofMedical Concerns in Web Search [Electronic resource] / R. White, E. Horvitz //ACM Transactions on Information Systems. - 2009. - Vol. 27 (4).
- Pp. 1-34. - URL: http: //research.microsoft.com/en-us/um/people/horvitz/cyberchondria_TOIS.pdf (датаобращения: 10.08.2016).
53. Young, K. S. Caught in the Net: How to Recognize the Signs of Internet Addiction and a Winning Strategy for Recovery [Text] / K. S. Young. - N.Y.: John Wiley&Sons, 1998. - 256 p.
MEDIATIZATION AND PERSONALITY DEVELOPMENT
ArpentievaM. R., KalugaK. E. TsiolkovskyState University, Kaluga, [email protected]
The article is devoted to relations between legal and moral spaces in solving the problems of digital dependency and digital terrorism (crime). The necessity of educational work with "victims" of digital technologies and moral development of society and the state as a whole. Describes some of the mechanisms offormation of destructive behavior in the network and outside it, "victims" of digital technologies (suffering from digital addiction and cyberbullying and other criminal behaviors): man's attempt to solve the problems of his life, abandoning himself eading to the destruction of its relations with itself and the world. Attempts to solve due to the Internet problems of personal identity and interpersonal relationships, goal-oriented workouts outside of the personal and interpersonal qualities, appropriation and implementation of moral imperatives and human culture in General, lead to a repetition of real-life events and, moreover, their grotesque, enhanced reproduction in the world of 'virtual reality.
Keywords: mediatization of learning, digital security, didactic communication, moral norms, legal norms, legal space, moral space.
References
1. Agdavletova, A.M. (2014) Mery profilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi [=Prevention of cyberactivism among youth], in: Informacionnye sistemy i tehnologii v obrazovanii, nauke i biznese ^Information systems and technologies in education, science and business], Kemerovo, KGU, pp. 1314. (In Russ.).
2. Akopov, A. Ju. (2008) Svoboda ot zavisimosti. Social'nye bolezni lichnosti [=Freedom from addiction. Social diseases of personality], Sankt-Peterburg, Rech', 224 p. (In Russ.).
3. Antjuhov, V. I., Zhukov, Ju. I., Kadulin, V. E. and Primakin, A. I. (2000) Informacionnyj terrorizm: proshloe, nastojashhee i budushhee [=Information terrorism: past, present and future], in: VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii [=Vestnik Saint-Petersburg University of MIA Russia], Sankt-Peterburg: Sankt-Peterburgskij universitet MVD Rossii, No. l,pp. 57-64. (In Russ.).
4. Arestova, O. N., Babanin, L. N. and Vojskunskij, A. E. (1996) Kommunikacija v komp'juternyh setjah: psihologicheskie determinanty i posledstvija [=Communication in computer networks:
psychological determinants and consequences], in: Vestnik Moskovskogo un-ta. Ser. 14. Psihologija [=Bulletin ofMoscow University. Ser. 14. Psychology], No. 4, pp. 14-20. (In Russ.).
5. Babash, A. V., Baranova, E. K. and Mel'nikov, Ju. N. (2013) Informacionnaja bezopasnost'. Laboratornyj praktikum: Uchebnoe posobie [=Information security. Laboratory session: textbook], Moscow, KnoRus, 136 p. (In Russ.).
6. Velizhanceva, A. A. (2015) Formirovanie negativnyh zavisimostej V IKT-srede u detej i podrostkov [=The Formation of negative dependencies In the ICT environment in children and adolescents], in: Informacionnaja bezopasnost 'i voprosyprofilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi: materialy vnutrivuzovskoj konferencii. 9-12 oktjabrja 2015 g. [=Information security and the prevention of cyberactivism among youth: proceedings of the University conference. 9-12 October 2015], Magnitogorsk, Izd-vo Magnitogorsk, gos. tehn. un-ta im. G. I. Nosova, Magnitogorskij Dom Pechati, pp. 115-126. (InRuss.).
7. Vehov, V. B. (1998) Komp'juternye prestuplenija: sposoby sovershenija, metodiki rassledovanija [=Computer crimes: ways of making, methods of investigation], Moscow, Pravo i zakon, pp. 29-37. (In Russ).
8. Vnebrachnyh, R. A. (2012) Trolling kak forma social'noj agressii v virtual'nyh soobshhestvah [=Trolling as a form of social aggression in virtual communities], in: 'Vestnik Udmurtskogo Universiteta [=Bulletin Of Udmurt University], pp. 48-51. (In Russ.).
9. Vojskunskij, A. E. (2000) Fenomen zavisimosti ot Interneta [=The Phenomenon of dependence on the Internet], in: Gumanitarnye issledovanija vInternet [=Humanities research to the Internet], Moscow, Akademicheskij proekt; Ekaterinburg, Delovajakniga, pp. 100-131. (In Russ.).
10. Gavrilov, Ju. V. and Smirnov, L. V (2003) Sovremennyj terrorizm: sushhnost', tipologija, problemy protivodejstvija [=Modern terrorism: the nature, typology, problems of fighting], Moscow, Jul MVD RF, 66 p. (In Russ.).
11. Gavrilova, I. V. (2013) Profilaktika kiberjekstremizma sredi molodezhi [=Prevention cyberactivism among young people], Moscow, Akademija, p.51 l.(In Russ.).
12. Garev, V. A. (2007) Informacionnaja bor'ba s mezhdunarodnym terrorizmom: teoreticheskie i prakticheskie aspekty [=The Information against international terrorism: theoretical and practical aspects], Moscow, 293 p. (In Russ.).
13. Gafner, V. V. (2010) Informacionnaja bezopasnost' [=Information security], Rn/D, Feniks, 324 p. (InRuss.).
14. Gromov, Ju. Ju., Drachev, V. O. and Ivanova, O. G. (2010) Informacionnaja bezopasnost'i zashhita informacii [=Information security and protection of information], St. Oskol, TNT, 384 p. (In Russ.).
15. Gul'bin, Ju. (1997) Prestuplenija v sfere komp'juternoj informacii [=Crimes in sphere of computer information], in: Rossijskajajusticija [=The Russianjustice], No. 10, pp. 24-25. (In Russ.).
16. Efimova, I. Ju. (2013) Metodika obuchenija roditelej kontrolju za bezopasnym povedeniem podrostkov v seti internet [=Method of teaching parents the monitoring of safe behaviour in the Internet], in: Informacionnaja bezopasnost' i voprosy profilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi: sbornik statej [=Information security and the prevention of cyberactivism among young people: a collection of articles], Magnitogorsk, MGTU im. G.I. Nosova, pp. 28-46. (In Russ.).
17. Efimova, I. Ju. and Veremeenko, O. O. (2014) Metodika formirovanija kompetencij roditelej v oblasti obespechenija informacionnoj bezopasnosti podrostkov v seti internet [=The Technique of formation of competences of parents in the field of information security teenagers on the Internet], in: Novye informacionnye tehnologii v obrazovanii: materialy VII mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii [=New information technologies in education: materials of VII international scientific-practical conference], Ekaterinburg, Rossijskij gosudarstvennyj professional'no-pedagogicheskij universitet, pp. 515-519. (In Russ.).
18. Zerkina, E. V. and Chusavitina, G. N. (2008) Podgotovka budushhih uchitelej k prevencii deviantnogo povedenija shkol'nikov v sfere informacionno-kommunikativnyh tehnologij [=Training of future teachers to the prevention of deviant behavior of students in the field of information and communicationtechnologies], Magnitogorsk, MGTU im. G.I. Nosova, 184 p. (In Russ.).
19. Ignatovskij, A. D. and Radkov, A. A. (2014) Kiberneticheskij terrorizm kak ugroza bezopasnosti obshhestva [=Cyber terrorism as athreattothe security of society], in: Kul'tura. Duhovnost'. Obshhestvo [=Culture. Spirituality. Society], No.12, pp. 66-71. (In Russ.).
20. Informacionnaja bezopasnost' i voprosy profilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi (2014) ^Information security and the prevention of cyberactivism among young people (collection of articles)], Magnitogorsk, Dom Pechati, 203 p. (In Russ.).
21 .Informacionnaja bezopasnost' i voprosy profilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi (2015) ^Information security and the prevention of cyberactivism among young people (collection of articles)], Magnitogorsk, MGTU im. G.I. Nosova Magnitogorskij Dom Pechati, 480 p. (In Russ.).
22. Makashova, V. N. and Chusavitina, G. N. (2014) ModernizacijalT-infrastruktury obrazovatel'nyh uchrezhdenij v celjah obespechenija informacionnoj bezopasnosti [=Modernization of it infrastructure of educational institutions in order to ensure information security], in: Sovremennye informacionnye tehnologii i IT-obrazovanie [=Modern information technologies and IT-education], No. 10, pp. 632638. (InRuss.).
23. Malygin, B. L. (2011) Osobennosti lichnosti podrostkov, sklonnyh k Internet-zavisimomu povedeniju [=Personality Characteristics of adolescents who are prone to Internet-dependent behavior], in: Zhurnal nevrologii i psihiatrii im, S. S. Korsakova [=S. S. Korsakov Journal of neurology and psychiatry], No. 4, Vyp. 1. 108 p. (In Russ.).
24. Movchan, I. N., Chernova, E. V. and Chusavitina, G. N. (2015) Uchebnyj proekt kak odna iz form protivodejstvija kiberjekstremizmu sredi shkol'nikov [=The educational project as a form of counter-cyberactivism among schoolchildren], in: Fundamental'nye issledovanija [=Fundamental research], No. 9, pp. 318-323. (InRuss.).
25. 25. Nedosekina, A. G. and Chusavitina, G. N. (2014) Formirovanie jesteticheskogo ideala kak sredstvo profilaktiki kiberjekstremizma [=The formation of the aesthetic ideal as a means of prevention of cyberactivism], in: Fundamental'nye issledovanija [=Fundamental research], No. 12-5, pp. 1083— 1088. (InRuss.).
26. Pochepcov, G. G. (2009) Informacionno-psihologicheskaja vojna [=The Information-psychological war], Moscow, Sinteg, 180 p. (In Russ.).
27. Rastorguev, S. P. (2009) Informacionnaja vojna ^Information warfare], Moscow, Radio i svjaz', 416 p. (InRuss.).
28. Soldatova, G. U. and Zotova, E. Ju. (2011) Kiberbulling v shkol'noj srede: trudnajaonlajn situacija i sposoby sovladenija [=Cyberbullying in the school environment: a difficult online situation and ways of coping], in: Obrazovatel'najapolitika [=Educational policy], No. 5(55), pp. 48-59. (In Russ.).
29. Tihomirov, O. K. (2010) Psihologija komp'juterizacii [=Psychology of computerization], Kiev, Znanie, 200 p. (In Russ.).
30. Tropina, T.L. (2003) Kiberprestupnost' i kiberterrorizm [=Cybercrime and cyberterrorism], in: Organizovannaja prestupnost', terrorizm i korrupcija [=Organized crime, terrorism and corruption], No. 2, pp. 140-144. (In Russ.).
31. Fridinskij, S. N. (2008) Molodezhnyj jekstremizm kak osobo opasnaja forma projavlenija jekstremistskoj dejatel'nosti [=Youth extremism as a particularly dangerous form of manifestation of extremist activities], in: Juridicheskij mir [=The legal world], No. 6, pp. 24. (In Russ.).
32. Chernova, E. V. (2013) Social'nye seti i kiberjekstremizm [=Social networks and cyberactivism], in: Informacionnaja bezopasnost' i voprosy profilaktiki kiberjekstremizma sredi molodezhi: sbornik statej ^Information security and prevention of cyberactivism among young people: a collection of articles], Magnitogorsk, Magnitogorskij gosudarstvennyj universitet, pp. 132-136. (In Russ.).
33. Alexander, Y. and Swetman, M. S. (2001) Cyber Terrorism and Information Warfare: Threats and Responses. New York: Transnational Publishers Inc., 254 p.
34. Beand,K. (2002) Internet addiction: Current status and implications for employees. In: Employment Couseling, Vol. 39, No. 1, pp. 2-11.
35. Boellstorff, T. (2008) Coming of Age in Second Life: An Anthropologist Explores the Virtually Human. Princeton, Princeton University Press, 363 p.
36. Browne, B. (2002) Confirmatory Factor Analysis of internet use and addiction. In: CyberPsychol. Behavior. Vol. 5, No. 1, pp. 53-58.
37. Campen, A. (1992) The First Information War: The Story of Communications, Computers, and Intelligence Systems in the Persian GulfWar. New York: Afcea International Press, 195 p.
38. Charlton, J. (2002) A factor-analytic investigation of computer addiction and engagement. In: Brit. J. Psychology, No. 93, pp. 329-344.
39. Coule, D., Doherty, G. and Sharry, J. (2009) An evaluation of a solution focused computer game in adolescent interventions. In: Clinical childpsychology andpsychiatry, No. 14 (3), pp. 345-360.
40. Davis, R., Ret, T. G. and Bessre, A. (2002) Validation of a new scale for measuring problematic Internet use: Implications for pre-employment screening. In: CyberPsychol. Behavior, Vol. 5, No. 4, pp. 331-345.
41. Denning, D. E. (2000) Activism, Hacktivism, and Cyberterrorism: The Internet as a Tool for Influencing Foreign Policy. In: The ComputerSecurityJournal, Vol. XVI, No. 3, pp. 15-35.
42. Giles, G. and Price, I. R. (2008) Adolescent computer use: approach, avoidance, and parental control. In: Australianjournal of psychology, Vol. 60, pp. 63-71.
43. Glasser W. (1975) Schools withoutFailure. New York: Perennial Library, 273 p.
44. Hussein, Z., Griffiths, M. D. and Baguley, T. (2012) Online gaming addiction: classification, prediction and associated risk factors. In: Addiction research and theory, Vol. 20, pp. 359-371.
45. Johnson, A. (2001) Gulf War Syndrome : Legacy of a Perfect War. Brunswick, Maine, Cumberland Press, 240 p.
46. Lee, M. C. (2009) Understanding the behavioural intention to play online games an extension of the theory of planned behavior. In: Online information review, Vol. 33, No. 5, pp. 849-872.
47. Okinawa Charter on Global Information Society. (2000) Okinawa, Japan, July 22, 2000. G8 Okinawa Summit: Documents. Okinawa, Japan. July 21-23, available at: http:.www.mofa.go.jp/policy/ economy/summit/2000/documents/charter.html, accessed 10.08.2016.
48. Shapira, N. et al. (2000) Psychiatric features of individuals with problematic Internet use. In: Journal of Affective Disorders, No. 57,pp. 267-272.
49. Shotton, M. A. (1989) Computer Addiction? A Study of Computer Dependency. London, Taylor and Francis, 342 p.
50. Simon, R. I. and Gold L. H. (2010) The American Psychiatric Publishing Textbook of Forensic Psychiatry. New York: American Psychiatric Publishing, Inc., 726 p.
51. Turkle, Sh. (1997) Constructions and reconstructions of self in virtual reality, in: Playing in the MUDs. Culture of the Internet, Mahwah, New Jersey, Lawrence Erlbaum Associates, Inc., Publishers, pp.143-155
52. White, R. and Horvitz, E. (2009) Cyberchondria: Studies of the Escalation of Medical Concerns in Web Search. In: ACM Transactions on Information Systems, Vol. 27 (4), pp. 1-34, available at: http:. research.microsoft.com/en-us/um/people/horvitz/cyberchondria_TOIS.pdf, accessed 10.08.2016.
53. Young, K. S. (1998) Caught in the Net: How to Recognize the Signs of Internet Addiction and a WinningStrategyforRecovery. New York: John Wiley&Sons, 256 p.
Арпентьева Мариям Равильевиа - доктор психологических наук, доцент, профессор кафедры психологии развития и образования, Калужский государственный университет имени К. Э. Циолковского, Калуга.
