CC BY
132
Любимцы муз
Григорий ХОДАСЕВИЧ
Масаока Сики: “В горле моем застыла слизь...”
Масаока Сики — абсолютно нетипичное для японской культуры явление. Судьба, идеи, творчество, прижизненная и посмертная слава — необычайно всё. Такое изредка случается, когда одна эпоха болезненно замещает другую. Вот и в Японии, которая завязла в феодализме и бешеными скачками догоняла Запад, появился тот, кто определил магистральный путь развития национальной поэзии в двадцатом столетии. Можно категорически не соглашаться с постулатами Сики, но даже следуя иным путем, придется с ними считаться. Он не только с успехом создавал и хайку, и танка (что уникально для Японии, где эти виды поэзии были антагонистичны), но и стал главой влиятельнейшей литературной школы и автором немыслимых прежде теорий. Его новации не разрушали классическую японскую поэтику, а, напротив, позволили ей выйти на новый уровень. Всё созданное Сики рождалось в сражении с чахоткой, которая обрекла молодого человека на мучительную смерть. Его жизненный путь, отраженный в стихах и дневниках, — пример потрясающей стойкости и решительная
Масаока Сики. Автопортрет. 1900 г. победа духа над недугом.
Узнав в 22 года свой страшный диагноз, Масаока Цунэнори — именно таково настоящее имя нашего героя — взял себе псевдоним. Выбор художником нового имени (зачастую и не одного) традиционен для японского искусства. Вот только псевдоним молодого поэта непрестанно кричал о его болезни. “Сики” — так по-японски зовется горная кукушка, чьи трели, совсем непохожие на знакомое нам “ку-ку”, не одно тысячелетие заставляли поэтов вслушиваться в себя ночами напролет (эта птица поет и ночью) и описывать это в великолепных строках. Песня кукушки ценится в Японии наравне с соловьиной. Древняя легенда, одна из множества сложенных про эту птицу, гласит, что, когда кукушка поет, у нее идет горлом кровь. В другой японской притче кукушка не умолкает даже в Царстве мертвых, сопровождая души умерших через Горы смерти.
Масаока родился в семье бедного самурая из провинциального городка Мацуяма. Отец будущего поэта не су-
мел приспособиться к новым реалиям и умер, когда мальчику было пять лет. В стихах Сики часто встречается тема смены времен, почти всегда обыгрываемая в ироническом ключе:
Самурайский посад -время в поле его обратило. Осенние баклажаны...
За воспитание мальчика взялся дед, прививший ему любовь к слову. Получив начальное образование в родном городе, честолюбивый юноша решает отправиться в столицу. Через несколько лет упорной подготовки ему удается поступить в Токийский университет. Еще одной удачей стало то, что ничем не примечательный начинающий поэт получает должность редактора отдела поэзии в крупнейшей газете “Нихон” (“Япония”). Это была национальная трибуна, которой грех было не воспользоваться. Горловое кровотечение как будто подстегивало Сики в его начинаниях: он понимал, что времени отпущено очень мало. И вот
уже одним из первых в Японии Сики увлеченно играет в бейсбол, изучает тысячи поэтических сборников в библиотеках, бросает университет, чтобы путешествовать, и отправляется военным корреспондентом на японо-китайскую войну, будучи переполнен патриотизмом. Передовая излечила Сики, но, увы, только от патриотизма, зато обострила и углубила его чувства:
Прибил комара -и брызнуло свежей кровью на книжку про войну...
По пути из Китая у Сики открылось столь сильное кровотечение, что он впервые попал в больницу, а впоследствии возвратился в Мацуя-му для отдыха. За 50 дней, проведенных в родном городе, Сики удалось привлечь к творчеству такое количество молодежи, что образовалась целая поэтическая школа. Постепенно в уме Сики выкристаллизовывается литературная теория, способная всколыхнуть японскую поэзию, по-
22
ПСТМПи АЛЛЕРГИЯ 2008/3
Любимцы муз
• с.*
\ *
На иллюстрациях (слева направо): Масаока — школьник (1880-е годы); игрок в бейсбол (1889 г.); последние фотографии (конец 1902 г.); рисунки Масаока Сики — “Пион” и “Бумажные куклы”.
мочь ей преодолеть стагнацию и очиститься от накипи эпигонства. Новому методу Сики дал название “сясей”, использовав термин из теории живописи, обозначающий зарисовку с натуры. Масаока с детства обожал рисовать и всю жизнь не бросал это занятие. Вот контуры его амбициозного плана: “Необходимо, сочетая вымысел с точным изображением действительности, создать великую литературу, которая не есть вымысел и не есть действительность”.
Борьбу со схематизированным и опошленным изображением природы и человеческих чувств поэт развернул в рамках трехстиший (хай-ку), а позже перенес ее и на пятистишия (танка). Его идея о сходстве жанров хайку и танка инициировала бурную дискуссию в литературном мире. А подготовленная к юбилею главного национального поэта статья “Беседы о Басё” вызвала настоящий скандал. Этого Сики и добивался, ведь он доказывал, что обожествление Великого Старца принесло вред поэзии, лишив возможности критически подходить к его стихам, среди которых лишь около двухсот написанных в последние годы заслуживают внимания. Расшатывая поэтический трон, бунтарь одновременно пытался привлечь внимание публики к недооцененному в качестве поэта художнику, творчество которого отвечало теории Сики. Его звали Ёса Бусон, и стараниями Сики он обрел свое место на вершине поэтического Олимпа рядом с Мацуо Басё и Кобаяси Исса (стихи всей троицы опубликованы на страницах этого номера нашего журнала). Впоследствии на этой вершине к ним присоединится Масаока Сики.
Породив бурю, бузотер решил на этом не останавливаться и объявил собранную в 905 году по указу императора Дай-го антологию “Собрание старых и новых песен Японии” (“Кокинвакасю”) никудышной. В качестве альтернативы он предложил еще более древнюю антологию — “Собрание мириад листьев” (“Манъёсю”) 759 года, стихи из которой украшают наш журнал. Этот план Сики также удался: “Манъё-сю” вернулась из забвения и получила восторженное признание.
Здоровье же Сики продолжало неумолимо ухудшаться, несмотря на множество применявшихся средств: от пребывания на курортах до лечения с помощью хирургии.
Дыханье больного так неровно в осенний день -москитная сетка...
Вернувшись в Токио, поэт оказался заперт в четырех стенах. Но его бурная литературная деятельность набирала обороты: для популяризации своих идей Сики организует журнал “Хототогису” (“Кукушка”) и литературный кружок танка “Нэги-си-ха” (по названию района столицы, где обитал Сики). Ежедневно в его доме бывает множество гостей:
Ушел поэт-модернист -пришел сочинитель танка, потом и этот ушел -явился любитель хайку. Так и день прошел незаметно...
Впоследствии мир Сики сузился до “шестифутовой постели больного”, как назвал он один из своих дневников. Цикл танка, повествующий о борьбе с недугом, поэт озаглавил “Температурный листок”. Другой цикл, названный “Сквозь стеклянную дверь”, повествует о том,
как поэт, попросивший заменить стены в комнате прозрачными раздвижными дверьми, любуется с одра болезни окружающим его миром:
Свет дневной наконец проник к изголовью больного сквозь стеклянную дверь. На сосне молодой порхают воробьишки с ветки на ветку...
Поэт, воспитанный на конфуцианской, синтоистской и буддистской литературе, отнюдь не был набожен. Напротив:
Нет ни богов, ни будд для меня, осененного грустью осени уходящей...
Традиции японской литературы требовали создать предсмертное стихотворение (“дзисей”). Сики спародировал популярный жанр:
Пусть рассказывают: мол, любил он слагать трехстишья о том, как кушал хурму...
Конечно же, эта хайку не отражает отношения Сики к жизни и смерти. Куда более искренне его обращение к принцессе Сао — богине весны в синтоистском пантеоне:
Саогами, богиня! С тобой расставаясь, я полон печали, ты вернешься опять через год, и опять вся земля зацветет, но тебя я увижу едва ли.
Стихи Масаока Сики публикуются в переводах Веры Марковой и Александра Долина
В зеркало глядя, собственное лицо леплю из глины.
Вылепил глиняный бюст получился лысый монах...
Масаока Сики
Барельеф возле дома-музея поэта.
ПСТМПи АЛЛЕРГИЯ 2008/3
23
