CC BY-NC-ND
43
Искусствоведение
Л.Ю. Лиманская
Mappe mundi как модель Peregrinatio vitae
Статья посвящена роли монастырской картографии в религиозной дидактике Средневековья. Автор анализирует принципы соотношения текста и изображения в христианской картографии, рассматривает ее связь с библейскими представлениями о географии, топографии и темпораль-ности. В статье прослеживаются методы использования образов Mappe mundi как мнемонических матриц в целях религиозного просвещения на примере педагогических сочинений Гуго Сен-Викторского «Описание карты мира», «О священном Ковчеге Ноя» и «О Ковчеге морали Ноя».
Ключевые слова: текст, изображение, картографические образы, Т-О схема Mappe mundi.
Библейский текст и картографические образы в рамках христианского Средневековья соотносились между собой по принципу онтологического родства. Библия мыслилась как «зеркало мира», а «все творения мира суть для нас как бы книга, картина и зеркало» (PL 21, 579а), писал А. Лилльский. Библия и картина мира мыслились как результат творческого акта Бога, который может быть отражен в тексте Писания и в картине - picturae et scripturae.
Таким образом, единство текста и изображения в христианской картографии являлось основой понимания географии, топографии, топонимики, этнографии и т. д.
Примером визуально-вербального представления карты мира в целях дидактического просвещения является «Descriptio mappe mundi» (Описание карты мира, ок. 1130), трактат «De arca Noe mystica» (О священном Ковчеге Ноя, 1124-1130), «De arca Noe morali» (О Ковчеге морали Ноя, 1124-1130) Гуго Сен-Викторского.
© Лиманская Л.Ю., 2017
На примере сочинений Гуго становится понятно, что христианская география рассматривалась как дидактическая дисциплина и поэтому являлась элементом рассуждений о правилах и нормах подвижнической жизни, адресованных новоначальным монахам. «De-scriptio mappe mundi», «De arca Noe mystica» и «De arca Noe morali» были логически взаимосвязаны и предназначались для педагогических бесед, которые вел Гуго Сен-Викторский с братией монастыря, размышляя о стяжании добродетелей, о делании и созерцании.
Аналогии между устройством Ноева ковчега, рая, Церкви, Христа, человеческого тела и души, видами добродетелей строились на вербально-визуальных репрезентациях. Модель Ковчега, детально описанного Гуго в его сочинениях, как полагают современные исследователи, была создана между 1125-1130 гг. в монастыре Гоген-бурга. Конструкция имела высоту 3,632 м (11 футов, 11 дюймов) и ширину 4,623 м (15 футов, 2 дюйма)1. Модель Ковчега, как предполагают исследователи, была изображена Гуго Сен-Викторским на стене клуатра аббатства Сен-Виктор и использовалась в учебных целях во время бесед с монахами. Структура Ковчега вписана в четыре стихии, Земля представлена в виде карты мира, описание которой, как полагает П.Г. Дальш, Гуго заимствовал из анонимного восточно-христианского географического трактата V-VI вв., который был гордостью Сен-Викторского монастыря и, очевидно, принадлежал П. Абеляру2. И карта, и трактат были утрачены. Созданное Гуго Сен-Викторским «Descriptio mappe mundi» также утрачено. В 1988 году П. Дальш на основе изучения поздних реплик этого влиятельного в свое время сочинения, обнаруженных в анонимных манускриптах из муниципальной библиотеки в Дижоне 561(322), fol. 162-170 и из монастырской библиотеки в Эскориале F. 1,12, fol. 765-773, утраченное сочинение реконструировал.
Модель Ковчега на основе изучения ее описания в «De arca Noe mystica» и «De arca Noe morali» также была реконструирована в 2014 г. К. Рудольфом3.
Очевидно, что использованный Гуго метод вербально-визуаль-ных картографических аналогий имел давнюю традицию, восходящую к Геродоту и Аристотелю и имевшую широкое распространение в средневековой картографии. Например, небольшая mappe mundi из Мюнхенского списка «Этимологий» Исидора Севильско-го4 (1130-1135, Баварская государственная библиотека, Мюнхен, fol. 154v), очевидно, является уменьшенной репликой карты, описанной Гуго.
Техника изображения и описания также имеет давнюю историю. В карте мира из «Chronologia Magna» Паолино Венето,
(Авиньон, ок. 1323) (ил. 5) основывается на том, что карты, сопровождающие его трактат, обязательно имеют двойную форму репрезентации picture et scripture, аналогичные мысли высказывает и Мари-но Санудо Старший относительно карт (ок. 1321), созданных П. Ви-сконте для его «Liber secretorum». Онтологическая связь picture et scripture прослеживается и в Эбсторфской (ок. 1235) и Херефорд-ской картах мира (конец XIII - начало XIV в.).
Временная модель Mappe mundi
Временная модель христианской картографии определялась богословскими комментариями к Евангелию от Иоанна: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6). Цикличность наложения сакрального времени на профанное объяснилась через тексты Апокалипсиса: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний» (Откр. 22, 13). В Т-О схему вписывалась фигура Христа и при помощи географических элементов, буквенных символов и схолий, обозначалось божественное присутствие в каждом фрагменте мироздания: «В Его руке глубины земли, вершины гор - Его же. Его - море, и Он создал его, и сушу образовали руки Его» (Пс. 94), или: «Господня земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней; Ибо Он основал ее на морях и на реках утвердил ее» (Пс. 23).
Симультанность картографического пространства рассматривалась как подобие Божественного зерцала, в котором все видно сразу и одновременно. «Небу и земле, которые Бог сотворил вначале, Он же кладет конец путем их сотворения заново; на место Адама и Евы, которые согрешили и пали, приходят Агнец и его искупленная Невеста; потерянный Рай возвращается вновь в аналогичном виде, включая такие "эдемические" черты, как "река воды жизни" и "дерево жизни"; а люди, в конце концов, вновь обретут первоначальную невинность и сопутствовавшее ей блаженство, ибо "ничего уже не будет проклятого", а потому "и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет". Некоторые отцы церкви уподобляли библейскую модель "Рая-который-пред-стоит-обрести-вновь" неоплатонической парадигме эманации (истечение из Абсолютного Единого - разрыв с ним - возвращение к нему); на этой почве родилась живучая идея, что разворачивающийся во времени процесс - как в истории человечества, так и в жизни всякого индивида - есть движение по кругу от блаженной слиянности с Целым через отделение от Целого, грех, изгнание и
страдания назад к изначальному блаженству. Этот круговой маршрут часто воображали себе в духе библейской (и плотиновской) метафоры peregrinatio укае (жизненное странствие); эту же идею усматривали и в евангельской притче о блудном сыне, который покидает свой дом, отправляется "в дальнюю сторону", расточает там "имение свое, живя распутно" и, раскаявшись, возвращается домой на радость отца. Историческое время трактовалось возвращением в исходную точку. Джон Мильтон, который трактовал жизненный путь как духовное строительство, полагал, что грехопадение открыло путь к самосозиданию, результатом которого должен стать вновь обретенный Рай. В то время как Рай изначальный был всего лишь "унаследован"»5.
Модель peregrinatio укае нашла свое отражение в антропоморфной структуре Т-О схемы, которая получила широкое распространение в христианской картографии. В Эбсторфской карте и Херефордской картах мира маршрут духовного странствия определялся библейской топографией с Востока на Запад. В восточной части карты располагался образ Спаса Нерукотворного с буквенными символами а и О и надписями «Первое и Последнее», что отсылало к тексту Откровения: «Иоанн ... был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. ... и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: "Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу"» (Откр. 1,9-11).
Расположенные в западной части карты ноги Христа поддерживали земной круг. Правая рука Христа указывает на север, помечена стигматами и цитатой из Псалма 118, 16: «Правая рука Господа делает добро», возле левой руки, указывающей на юг, надпись: «Он держит землю в своих руках» - очевидно, отсылка к Исайе: «Кто исчерпал воды горстью своею и пядью измерил небеса, и вместил в меру прах земли, и взвесил на весах горы и на чашах весовых холмы?» (Ис. 40, 12).
Восточно-Западная ориентация карт определяла внутреннюю логику жизненного пути каждого, указывала на ход мировой истории. Элементы Т-О схемы воплощали идею цикличного движения любого исторического и географического маршрута, так как их цель - поиск утраченного начального времени.
Особое внимание в структуре Т-О карт уделялось образу Иерусалима как центра Земли, места свершения важнейших событий библейской истории. Изображение Иерусалима основывалось на богословских комментариях к «Откровению Иоанна Богослова», в котором Иерусалим назывался священным городом, сошедшим от
Бога с Небес: «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: "...се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и сам Бог с ними будет Богом их"» (Откр. 21,2-3). Важную роль в размещении Иерусалима в центре Т-О схем также играло пророчество Иезекииля (Иез. 5,5): «Так говорит Господь Бог: это -Иерусалим! Я поставил его среди народов, и вокруг него - земли». Так, руководствуясь текстом «Откровения» на Эбсторфской (1235) карте, Иерусалим представлен как город, который «расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны» (Откр. 21:16). Панорамный ландшафт, в который вписан четырехугольный план Иерусалима, отражал взгляд на город с высоты «великой и высокой горы» (Откр. 21:10). Город изображен сверху, окруженный монументальной стеной, которая «имеет двенадцать ворот: с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот» (Откр. 21:12-13). Выделенная желтым цветом городская стена указывает на текст «Откровения», в котором повествуется о камнях и материалах, использованных для возведения города: «Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу» (Откр. 21:18). В центре Иерусалима восседающий на престоле Бог, ибо как сказано в « Откровении»: «Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец» (Откр. 21:22). Панорамный ландшафт Иерусалима на Эбсторфской карте являлся символом вращения мировой истории, ведь события, происходившие в Иерусалиме, олицетворяли цикличность земной жизни Христа, раскрывали символическую связь между земным Раем, Святой Землей и Небесным Иерусалимом. Изображенный около Иерусалима верблюд, символ христианской добродетели, подчеркивал особый статус города: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24).
Гуго Сен-Викторский - карта как мнемоническая матрица ментальных странствий
Гуго Сен-Викторский разработал свою методику преподавания, в которой лежала тренировка памяти и воображения. «Мистическая теология Гуго основывается на том, что даже, несмотря на первородный грех, человек сохраняет память о Боге, и эта память есть источник его спасения, его возвращения к Богу. На пути же
этого спасительного для человека припоминания духовная жизнь включает в себя теоретическую и практическую составляющую, т. е. предполагает знание и добродетель. Целью же такого припоминания является достижение опыта, непосредственного мистического единения с Богом и обретение божественного созерцания. И хотя теоретические и практические пласты неотъемлемы друг от друга на пути к этой цели, но они имеют свои особенности. Так, теоретико-спекулятивный уровень духовной жизни состоит из трех ступеней: первая - символическое знание, вторая - рассудочное знание, третья - мистическое знание»6. В «Дидаскалионе» обучение чтению рассматривалось Гуго как процесс, обращенный к троякой структуре души: «В одушевленных телах можно обнаружить троякую силу души. Одной силой обеспечивается только жизнь -так, чтобы зародившееся тело росло, а выросши, существовало. Другая - наделяет способностью чувствовать, а третья - является силой ума и рассудка»7. Образовательные уровни Гуго разделял на начальный - primo eruditio и продвинутый - secundus eruditio. Этим уровням соответствовал метод преподавания, основанный на трехуровневом экзегетическом толковании Писания: литературном или историческом, аллегорическом и тропологическом (анагогическом). Каждый уровень был ориентирован на определенный уровень подготовки аудитории. В соответствии с этой методологией его преподавание велось на основе последовательного толкования Писания в трактатах «О Священном Ковчеге Ноя» и «О Ковчеге морали».
Читая лекции, посвященные темам «О священном Ковчеге Ноя» и «О Ковчеге морали», Гуго использовал пропедевтический смысл структуры Ковчега и соотносил его с «Описанием карты мира». Ученикам предлагалось восходить по трем ступеням душевной организации при помощи мнемотехнических упражнений. Для этого предлагалось мысленно вычерчивать, раскрашивать и затем аллегорически толковать структурные элементы Ковчега и карты мира. Запомнив символику геометрических фигур и картографических символов, ученики мысленно заполняли эти фигуры рисунками, фигурами, колористическими, буквенными символами, затем расшифровывали их богословское содержание. В основу упражнений по мнемотехнике был взят процесс конструирования Ковчега Ноя, который в системе средневековых представлений ассоциировался с земной церковью и олицетворял земной путь к духовному преображению. План Гуго основывался на идее соответствия космографии божественному плану, по которому строились ковчег, скиния и храм.
Соотнося элементы Т-О схемы со структурой ковчега, Гуго объяснял символическую природу его устройства, формировал навыки создания мысленных картин отдельных частей ковчега и способность увязывать их символику с историей и образами Ветхого и Нового заветов. Процесс тренировки памяти при помощи мысленных изображений был направлен на осуществление главной цели анагогического просвещения: направления ума, души и тела ученика по пути Божественного промысла. «Прежде всего, - писал Гуго, - нужно правильно обрисовать религиозный смысл Ноева ковчега в соответствии с планом, который я тут начертил и намереваюсь раскрасить. Я фиксирую центр, из которого затем очерчиваю квадрат размером с локоть, которым Ковчег будет измеряться. Затем я рисую другой квадрат вокруг первого, больший по размеру. Пространство между углами внутреннего и внешнего квадратов должно выглядеть как фриз размером с локоть.»8. Процесс конструирования отсылал память ученика к Книге Бытия, в которой говорится о системе «квадратных древ», из которых был построен Ковчег. «Квадратные древа» истолковывались как образец слаженности и согласованности, а квадратные пропорции приписывались идеальному телу (воплощением которого были пропорции Адама). Согласно Книге Бытия, Бог велел, чтобы пропорции Ковчега были идеальными, и длина ковчега была 300 локтей; ширина 50 локтей, а высота 30 локтей (Быт. 6, 14-16).
Вслед за описанием геометрических пропорций, Гуго обратился к крестообразной форме, которую расположил внутри системы квадратов: «.я рисую крест так, чтобы его выступ касался каждой стороны квадрата и покрываю его золотом. Затем я окрашиваю место на поверхности квадрата между четырьмя ангелами, около креста, два сверху - цвета пламени и два снизу - сапфировые. Таким образом, одна часть в пол-локтя, огненно-красная символизирует свечение, вторая, представляющая небеса, сапфировая. После этого, над крестом, по краю я пишу а, что есть начало. Напротив, снизу креста, я пишу что является завершением. В правом углу креста я пишу с (хи), что является начальной буквой имени Христа, а также символизирует Десять заповедей, которые он завещал, которые олицетворяют справедливость и правоту. В левом углу креста я пишу с [для завершения - 2 (зета)], которая является завершающей буквой имени Христа и символизирует число 100, завершение благодати, ниспосланной язычникам, которые располагаются слева. Затем со всех сторон по краям я покрываю поля пурпуром и зеленью, внешняя часть - пурпурная, и внутренняя - зеленая, и посредине золотой крест, и рисую стоящего молодого пастыря с агнцем»9.
И каждая в отдельности, и во взаимодействии наглядные образы (imagines rerum) позволяли «составить представление об очертаниях нашего Ковчега с тем, чтобы каждый желающий мог направить свой внутренний взор на созерцание красоты дома Господня и его чудес, которым нет числа, чувства, возникающие при этом, способны подвигнуть к подражанию примеру Всевышнего»10.
В трактате «О священном Ковчеге морали» Гуго остановился на символике Т-образной формы, которую трактовал как Древо Жизни и Книгу Жизни одновременно. Книгу он расположил на северном полушарии, а Древо на южном. Север символизировал человеческую природу Христа, а юг - божественную. Затем он перевел наглядные образы в длинные дидактические рассуждения о столбе Ковчега.
Подобно Т-схеме, в описаниях Гуго, столб Ковчега расширялся и напоминал два рукава креста, направленные к северу и югу. Два рукава олицетворяли два лика столба Ковчега, которые различались по цвету, север - зеленый, а юг - сапфировый. Весь горизонтальный пояс символизировал земную Церковь и жизнь во времени. Вертикаль столба в верхней части изображала историю от Адама до Воплощения, в нижней - время после Воплощения. В верхней части Гуго предлагал мысленно написать имена от Адама до Христа, в нижней - Апостолов и отцов церкви. К имени каждого апостола он предлагал мысленно дописать «cum suis iconibus», что обозначало соответствие места, имени и образа и являлось подобием «сената в Граде Божьем»11.
В конце трактата «О Священном Ковчеге Ноя» Гуго привел описание целостной картины универсума. Используя символику Imago Mundi Rotunda, он вписал Ковчег с трехъярусной репрезентацией Вселенной в эллипс. Ковчег традиционно интерпретировался как единство макро- и микрокосма, и включал три зоны -воду, воздух и землю. Земля представлялась Гуго в виде Т-О карты в форме эллипса (vesica piscis).
На карте представлены страны, горы, реки, замки и крепости. На востоке - Рай с надписью «Рай - лоно Авраама», на западе - сюжет Страшного суда, с праведниками справа и грешниками слева. На юге - Египет - место освобождения христиан, на севере - Вавилон - место их пленения. Ад расположен на севере - в царстве вечного холода. Земной эллипс, по Гуго, окружает сфера воздуха, на которой расположены двенадцать крылатых фигур - персонификации ветров. Четыре основных ветра «Оксиденс» (запад), «Ориенс» (восток), «Септентрио» (север), «Меридиес» (юг) дуют в две трубы, каждому из них сопутствуют два воздушных потока, имеющих по одной трубе. Третья сфера - эфир: там расположены двенадцать
месяцев, обозначенные знаками зодиака, а также персонификации четырех времен года, четырех стихий и четырех элементов. Поясное изображение Пантократора возвышалось над вселенной, его руки обнимали, а ноги поддерживали мироздание. Слева и справа небесную сферу обрамляли два серафима, над головой Господа был расположен ангельский хор. Шесть маленьких медальонов выстроены в линию между вершиной Земли (местом сотворения света) и центром (местом сотворения Адама) - символы шести дней Творения, указывающие на связь между началом и концом Творения. Шесть дней творения представлены исходящими из уст Бога.
Картографические описания Гуго Сен-Викторского представляли собой синтез вербального и визуального опыта. Используя доступные его времени картографические изображения, он переводил их в нарративную форму и использовал как «путеводитель души к Богу». Мери Каррусерс во втором издании своей работы «Книга памяти. Исследования памяти в культуре средневековья»12 утверждает особую роль Гуго Сен-Викторского в развитии искусства памяти в средневековом монашеском образовании. Конрад Рудольф утверждает, что описываемый в текстах Гуго Сен-Виктор-ского визуальный образ Ковчега является словесным сопровождением созданной самим богословом фрески13, реконструкцию которой, согласно его описаниям, он создал. Недавние исследования английской и французской картографии XII-XIII вв. показали важную роль картографической пропедевтики Гуго Сен-Виктор-ского в создании и толковании большой группы англо-французских и итальянских карт мира.
Следует подчеркнуть, что в XII в. пересказы средневековой географической литературы представляли значительный интерес, так как география являлась частью пропедевтики. Мнемотехнические упражнения на основе описания карты мира, разработанные Гуго Сен-Викторским, были связаны с практикой умозрительных медитаций, которая была широко распространена в монашеском обиходе и олицетворяла жизнь в созерцании - vita contemplativa. Следует отметить, что соотношение реального и символического в понимании жизненного пути в рамках средневековой топографии строилось на их онтологическом родстве (а не на оппозиции, как это присуще современной трактовке символа). Связано это с тем, что для религиозно-мифологического сознания символ мыслился как причина и предвечный элемент реальности. Символика mappe mundi являлась выражением этого онтологического родства и формировала уровень восприятия и графической репрезентации картины мироздания смысла жизненного пути, отраженного в образах Mappe mundi.
Примечания
1 Rudolph C. The Mystic Ark: Hugh of Saint Victor, Art, and Thought in the Twelfth Century. Cambridge: Cambridge University Press, 2014.
2 Dalche Patrick G. La "Descriptio mappe mundi" de Hugues de Saint-Victor, texte inédit avec introduction et commentaire. P.: Etudes augustiennes, 1988.
3 Rudolph C. Op. cit.
4 Mappamundi, after Isidore of Seville, c. 1130-1135, French School (12th century). Bayerische Staatsbibliothek, Munich, Germany.
5 Abrams M.H. Apocalypse: theme and variations // The Apocalypse in English Renaissance, thought and literature: patterns, antecedents and repercussions / Ed. by C.A. Patrides, J. Wittreich. Manchester: Manchester U.P., 1984. P. 342-368.
6 Дорофеев ДЮ. Гуго Сен-Викторский // Антология средневековой мысли: В 2 т. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного института, 2001. Т. 1. С. 296.
7 Гуго Сен-Викторский. Дидаскалион: Семь книг назидательного обучения // Антология средневековой мысли... Т. 1. С. 301.
8 Цит. по: Carruthers M. The Book of Memory. A study of Memory in Medieval Culture. Cambridge, 1990. P. 232.
9 Op. cit. P. 232.
10 op. cit. P. 233.
11 Op. cit. P. 237, 239.
12 Carruthers M. Op. cit.
13 Rudolph C. Op. cit.
