CC BY
16
направленные на формирование в ней другой системы приоритетов, не ограничивая при этом ее гражданские права и свободы, давая возможность проявлять инициативу и самостоятельность.
Таким образом, проблема самоидентификации, возникшая на очередном этапе развития постиндустриального общества в условиях информатизации социального пространства, является важной и требует своего решения с использованием современных средств гуманитарного воспитания и образования.
Литература
1. Эко У. Открытое произведение / пер. с итал. А. Шурбелева. М., 2004.
2. Бард А., Зодерквист Я. №^>кратия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма: пер. с шведского. М., 2006.
3. Маклюэн М. Галактика Гутенберга. М., 2003.
4. Тоффлер Э. Шок будущего: пер. с англ. М., 2003.
5. Скворцов Л. В. Информационная культура и цельное знание. М., 2011.
6. Эко У. От Интернета к Гутенбергу // Новое литературное обозрение.1998. № 32.
7. Тарасенко В. В. Человек кликающий: фрактальные метаморфозы. URL: http://www.abc-globe.com/tarasenko.htm
8. Черникова В. Е., Молчанова Е. Н., Климова Л. Е. Масс-медиа в культуре информационного общества. Ставрополь, 2007.
9. Всемирная энциклопедия. Философия / гл. научн. ред. А. А. Грицанов. М., 2001.
10. Иванов Д. Д. Информационное общество. М., 2004.
11. Fassler M. Was ist Kommunikation? München, 2004.
В данных условиях также необходим возврат к ценностным основаниям культуры. Ее унификация, преодолевшая в одночасье культурные различия в обмен на сходство стереотипов и реакций потребителей, сленг компьютерных «фанов», все менее отвечает вызревающим в сети формам «Я-идентичностей». Поскольку человек всегда претендовал на то, чтобы быть своеобразным мерилом коммуникативных процессов, задающим им свое измерение, представляется важной и типизация самих ценностей.
Bibliography
1. Eco Yu. Open work / translation from Italian by A. Shurbelev. Moscow, 2004.
2. Bard A., Zoderquist Yu. Netocrates. The new ruling elite and life after capitalism: translation from Swedish. Moscow, 2006.
3. McLuen M. Gutenberg's Galaxy. Moscow, 2003.
4. Toffler A. Future Shock: translation from English. Moscow, 2003.
5. Skvortsov L. V. Information culture and the whole knowledge. Moscow, 2011.
6. Eco Yu. From Internet to Gutenberg // New literary review. 1998. № 32.
7. Tarasenko V. V. Click Man: fractal metamorphosis. URL: http://www.abc-globe.com/ tarasenko.htm
8. Chernikova V. E., Molchanova E. N., Kli-mova L. E. Mass-media in the culture of information society. Stavropol, 2007.
9. World encyclopedia. Philosophy / ed. by A. A. Gritsanov. Moscow, 2001.
10. Ivanov D. D. Information society. Moscow, 2004.
11. Fassler M. That is communication? Munich, 2004.
УДК 378.147 ББК 67.2
В. А. Иноценко, М. В. Бочарников
ЛОГИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ИДЕИ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОГО ОТЧУЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
В статье приводится логико-теоретическое обоснование правопонимания политико-правового отчуждения личности. Автор рассуждает о месте и роли процесса социального отчуждения в функционировании и развитии государственно-правовых отношений различных этапов человеческой жизнедеятельности.
Ключевые слова: социальная обыденность, отчуждение, система отношений, теория права.
LOGICAL AND THEORETICAL FOUNDATIONS OF THE IDEA OF INDIVIDUAL POLITICAL AND LEGAL ALIENATION
The article provides a logic-theoretical justification of legal political and legal alienation of the individual. Author argues about place and role of alienation in the relationship functioning and development of state-legal relations of different stages of human life.
Key words: the social ordinary, alienation, system of the relations, theory of law.
Большинство вопросов, рассматриваемых в том или ином ключе научной мыслью, преломляется в проблеме отчуждения. При этом, несмотря на то, что термин «отчуждение» в теоретико-методологических правовых исследованиях используется редко, фактически все теоретическое учение о личности, ее месте и роли в государстве, обществе, праве буквально пронизано этой идеей.
Объективной предпосылкой государственно-правового отчуждения выступает, по нашему мнению, и мораль, если она возводится в самодостаточную, высшую ценность. В пра-вопонимании, например, моральные принципы являются чем-то само собой разумеющимся, тем, что мы должны соблюдать автоматически. Однако такой механической естественности не существует. Мораль имеет ценность не тогда, когда она воспринята с объективной необходимостью, а когда пережита и является результатом осознанного выбора. Только будучи свободным и самодостаточным, человек может по-настоящему считаться моральным, так как в этом случае нравственный выбор станет результатом его собственного решения.
Нравственный опыт не является исключительно коллективным или механическим, основанным на восприятии того, чему учат «учителя жизни». Человек, каким бы зрелым он не был, каких свершений бы не достиг, всегда находится в состоянии «все еще возможно». Он является не ставшим, а всегда только становящимся существом. Это становление не протекает естественно, само собою, оно требует определенных усилий от человека. Так, анализ творчества Достоевского демонстрирует, что абсолютизация высших ценностей имеет свою логику, которая приводит благие помыслы к бесчеловечным последствиям. Такой анализ порождает мысли, помогающие понять природу мировоззренческого насилия над человеком, разоблачить изнутри всякую мораль, которая забывает человека, призывая его отказаться от обычных радостей жизни и принести себя в жертву какому-то общему добру.
Априори личность неизмеримо ценнее какой-либо абстрактной истины и столь же абстрактных моральных добродетелей. Живой человек во всем многообразии его опыта и чувств дороже любого понятия или нормы морали. «Нормативная этика, - утверждает Н. А. Бердяев, - всегда ограничена» [2]. Абстрактный моральный закон беспощаден к человеку, а вместе с тем отрицание ценности одной личности переходит в отчуждение ценности целых коллективов, семей, наций. При этом человек превращается в средство достижения цели. Эпоха «сталинизма» в России - ярчайший тому пример.
С позиции правовой социологии проблема отчуждения человека рассматривается сквозь призму противостояния «человек - общество». Так, по мнению А. Э. Ахназарова, общество не имеет в себе реальности ни как объективная идея, ни как объединяющая людей политическая структура [1]. И то, и другое есть продукт человеческой объективации. Реальна только личность, а значит, не личность является частью общества, а общество - частью личности. При этом общество - это одна из форм отчуждения человека. В нем он теряет глубинную связь с самим собой, выбрасывая себя в безличную общественную стихию, при этом обезличивается сам, становится ничтожным атомом среди бесконечного множества себе подобных. Коллективизм не разрешает, а еще более усугубляет важнейшую проблему одиночества, так как не выводит к подлинной основе общественного бытия.
Находясь в плену социальной обыденности, человек зависит от ее объектности, непроницаемости и принудительности, а потому воспринимает социальную стихию как первореальность. Она подчиняет его себе и своим законам, склоняет к игре в социальную роль, что, с одной стороны, еще больше приковывает человека к социальной обыденности, а с другой - охраняет его глубинное внутреннее существо от опасности грубого вмешательства извне, из общества как продукта отчуждения.
Что касается государственно-правовых эвристических концепций о природе отчуждения, необходимо отметить, что логика развития человека в них может быть сведена к трем основным направлениям. Первое основано на представлениях о «всеобщем счастливом бытии», так называемом золотом веке в истории человечества, разрушенном неумолимой цивилизацией. Главным идеологом золотого века традиционно называют Ж.-Ж. Руссо, который писал: «Пока люди довольствовались сельскими хижинами, пока они шили себе одежды из звериных шкур... украшали себя перьями или раковинами... улучшали свои луки и стрелы, выдалбливали острыми камнями немудрящие рыбачьи лодки, - словом, пока они выполняли лишь те работы, которые были под силу одному, разрабатывали лишь такие искусства, которые не требовали сотрудничества многих людей, они жили свободными, здоровыми, добрыми и счастливыми. Но с той минуты, как человек стал нуждаться в помощи другого, с той минуты, как люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи, достаточный для двух, равенство исчезло, возникла собственность, стал неизбежен труд и обширные леса превратились в веселые нивы, которые нужно было поливать человеческим потом и на которых вскоре взошли и расцвели вместе с посевами рабство и нищета» [7].
Второе направление основано на констатации изначального, природного состояния несвободы человека, преодолеть которое невозможно. Истоки данного учения следует искать в теологических постулатах о «предопределении», однако особенно плодотворно это направление стало развиваться с середины двадцатого века и нашло отражение в трудах Г. Лукача, Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Мар-кузе [4]. «...Уже в сущности человека заложено "отчуждение"», - отмечает Г. Маркузе [5]. «Сущность отчуждения, - полагает Т. Адор-но, - есть альтернатива, которой неизбежно противостоит другая - альтернатива господства» [7].
Третье направление связано с исследованием диахронического аспекта освобождения человека из «царства» изначальной несвободы. Одним из его апологетов является А. Сен-Симон, который, в частности, заявлял: «При господстве грубого фатализма, каким его мыслила древность, человек, существо пассивное по отношению к событиям, был вле-
ком против своей воли, ничего не предвидя, ничего не понимая, толкаемый слепой, не поддающейся учету силой, к участи, возбуждавшей в его душе только чувство страха и отвращения; он просил без надежды, он сеял неуверенной рукой и не смел ожидать чего-либо от своих усилий» [3]. Преодоление отчуждения Сен-Симон и его последователи связывали с развитием и совершенствованием личности, формированием ее нравственности, правовой и политической культуры, а также постепенным смягчением форм социальной организации и освобождения человека в обществе.
Каждое из приведенных выше эвристических государственно-правовых направлений, исследовавших проблему отчуждения личности, имеет безусловную научную ценность, но целостной картины данного феномена при этом не содержит.
Докапиталистические этапы человеческой жизнедеятельности предполагают наличие двух «полюсных» типов личности, оторванных от общины. Первый полюс - раб (абсолютно отчужденная личность), использование которого предполагало постоянное руководство и контроль его деятельности. Второй полюс -ремесленник, поднявший свой специализированный труд до уровня искусства и достаточно полно реализовавший в нем потенциал своей личности. Но необходимость социальной защиты своего социально-экономического положения городскими ремесленниками приводит к возрождению на новом уровне социальной организации общинного типа - цеховой системы. Это служит подтверждением того, что докапиталистический производитель может быть свободным работником только в рамках общинной организации. Тем самым и его экономическая свобода имеет принципиально ограниченный характер.
Авторская концепция отчуждения предполагает его анализ именно как проблемы отношения личности и общества. Отчуждение порождается возникающими по мере становления общественного разделения объективными отношениями людей, а также отрицанием большей части работающих для общего блага собственности. При этом отчуждение предстает как объективный срез этих отношений, а субъектное отношение отчуждения возникает только тогда, когда человек начинает воспринимать условия, процесс и результат своего труда как чужие и господ-
ствующие над ним, и это отношение материализуется в его жизнедеятельности. Как отмечает И. С. Нарский, проанализировав общенаучное содержание данного феномена, исследователи пришли к выводу, что «отчуждение - это особый случай взаимодействия сторон противоречия, когда одна из них оказывает на другую угнетающее, деформирующее, а иногда и разрушающее воздействие» [6].
Отчуждение от собственности - это важнейшая характеристика всех социально неоднородных обществ. Исторически оно проявляется в двух формах: отделение основной массы людей от результата их труда и отделение их от распределения совокупного общественного продукта, капитализированных материальных благ. В таких укладах, как азиатский и феодальный, отношение эксплуатации не подрывает первоначального единства человека со своими средствами производства (включая землю), сложившегося на базе ручного труда, и со своими социальными условиями производства - общиной непосредственных производителей. В таких условиях не может сложиться субъектное отношение отчуждения общинников от средств и условий труда, включая систему «первичных» социальных отношений - общину. Общинник по-прежнему контролирует свою собственность на индивидуальном (семейном) уровне. В то же время к отделяемому от него в результате «государственной» или феодальной эксплуатации продукту его труда общинник относится уже как к «не своему», отчужденно. Например, на барщинных работах крестьянин всегда старается главным образом сберечь свои средства труда, не заботясь о качестве работы.
Отделение основной массы членов общества от собственности непосредственно обусловливает возникновение субъектных отношений отчуждения. Эти формы отчуждения в конечном счете выражаются в отделении основной массы населения от системы отношений собственности, воспроизводимых в результате их же труда. На субъектном уровне это проявляется во взаимосвязи отчуждения от общественных отношений собственности и их фетишизации. При капитализме апогеем фетишизма принято считать его «идологиза-цию». Она предстает как вещь, существующая независимо от человека и господствующая над ним. В условиях социализма объектом фети-
шизации становятся план, инструкция и иные регламентированные и идеологизированные формы общественных отношений.
Вместе с тем исторический, в частности российский, опыт двадцатого столетия показывает, что любая попытка определить за человека его интересы, действовать на благо людей «сверху», не доверяя им самим, чревата не только субъективными ошибками в экономической политике, но и отчуждением основной массы членов общества от навязываемых им в «готовом виде» имущественных целей и ценностей. В какой-то момент люди перестают критически осмысленно относиться к спущенным «сверху» плановым заданиям, нормативным актам, соизмерять их с реальными общественными, коллективными и индивидуальными интересами. В результате трудовая деятельность приобретает иррациональный характер. Однако зачастую фетиш закона, инструкции господствует и в сознании участников общественного процесса: в недалеком прошлом человек в нашей стране гордился званием передовика на предприятии, продукция которого оседала на складе.
Фетишизирующее сознание может существовать в двух полярных состояниях. С одной стороны, оно отражает факт его подчинения овеществленным общественным силам зеркально, без всякого преломления. Подчинение не осознается как таковое, поскольку воспринимается как естественное и единственно возможное. Такая ситуация возникает в результате длительного, «перезрелого» общественного отчуждения, деформирующего личность и приводящего к ее деградации. В этом случае отчуждение может носить абсолютно неосознанный характер и не будет проявляться непосредственно в поведении человека. Примером может служить покорный раб или профессиональный «биоробот» у конвейера. Отчуждение тем не менее будет существовать как субъектное отношение, так как формирование задействованного в этом отношении сознания является результатом длительного воздействия на личность определенных (отчуждающих) объективных условий. В поведении такого субъекта будет непосредственно проявляться не сам факт отчуждения (он его никоим образом не сознает), а результат отчуждения - рабское фетишизирующее сознание.
В другой стороны, сознание человека воспроизводит факт его подчинения обществен-
ным силам так же поверхностно, фетишизировано, как и в первом случае, но при этом осуществляет его преломление сквозь призму неатрофированных еще личных потребностей и интересов. В результате в сознании может возникать ответная реакция: от пассивного ощущения недовольства до активного чувства протеста. В любом случае отчуждение будет осознаваться человеком. Активная роль сознания при этом проявится или не проявится в зависимости от личностных свойств человека. Различные личности, поставленные в одинаковые объективные условия отчуждения, могут реагировать и вести себя как пассивно, так и активно. Однако даже активный протест и борьба человека будут в силу фетишизирующего характера его сознания неизбежно направлены против внешней, превращенной формы отношений отчуждения, а не их сути.
Итак, на базе фетишизирующего сознания возможно существование осознанного и неосознанного отчуждения. Различие этих двух форм определяется степенью развития или, наоборот, деградации потребностей и интересов человека, которые, в свою очередь, в значительной мере обусловлены характером и длительностью воздействия на личность субъекта проявлений отчуждения. От личностных свойств субъекта зависит также активная или пассивная форма осознанного отчуждения. Однако если неосознанное отчуждение может проявляться исключительно в форме рабской покорности внешним силам, то осознанное отчуждение имеет как пассивную форму -
Литература
1. Ахназаров Э. Б. Контуры эволюции. СПб., 2002.
2. Бердяев Н. А. Творчество и объективация. Мн., 2000.
3. Изложение учения Сен-Симона. М.-Л., 1957.
4. Лукач Г. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. М., 1987.
5. Маркузе Г. Одномерный человек. URL: http://gigabaza.ru/ doc/5 5351 .html
6. Нарский И. С. Отчуждение и труд. По страницам произведений К. Маркса. М., 1983.
7. Социальная философия Франкфуртской школы (критические очерки). М., 1975.
безразличное или негативное отношение к труду, его условиям и результатам, так и активную - в виде борьбы против такого положения, когда человек испытывает отчуждение.
В зависимости от глубины осознания сущности своего отчуждения объектом его враждебности могут становиться либо овеществленные формы общественных отношений (борьба луддитов против машин), либо господствующий в обществе слой, заинтересованный в сохранении наличной формы отчуждения. При социализме осознание массами факта и сущности отчуждения своего труда оказалось в силу ряда конкретно-исторических причин задержанным на несколько десятилетий. Именно с этим связано первоначальное преобладание в условиях социализма неактивных форм проявления отчуждения.
Теория права и государства, разумеется, не может плодотворно анализировать этот процесс вне правовой социологии, правовой психологии, политической социологии, поскольку характер реакции определенных групп населения на одни и те же объективные государственно-правовые условия может быть качественно различным. Однако, принимая во внимание различные объективные общественные формы проявления отчуждения, именно в теории права и государства призвана получить свой легальный статус теория государственно-правового отчуждения личности как исследование закономерного исторического процесса возникновения, развития и отмирания отношений отчуждения.
Bibliography
1. Akhnazarov E. B. Evolution contours. Saint Petersburg, 2002.
2. Berdyaev N. A. Creativity and objectiviza-tion. Minsk, 2000.
3. Statement of the doctrine of Sen-Simon. Moscow-Leningrad, 1957.
4. Lukach G. Young Hegel and problem of capitalist society. Moscow, 1987.
5. Markuz G. One-dimensional person. URL: http://gigabaza.ru/ doc/5 5351 .html
6. Narsky I. S. Alienation and work. According to pages of works of K. Marx. Moscow, 1983.
7. Social philosophy of the Frankfurt school (critical sketches). Moscow, 1975.
