CC BY
225
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
С.В. ФЕДОТОВА
кандидат филологических наук, доцент, докторант кафедры русской и зарубежной литературы Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина Е-mail: [email protected] Тел. 8 910 753 4 7 86
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ ПОД «БРИТВОЙ ОККАМА», ИЛИ ОПРАВДАННОСТЬ
ПРИУМНОЖЕНИЯ ТЕРМИНОВ (ПОЭТИКА - МЕТАПОЭТИКА - ПОЭТОЛОГИЯ)
В статье рассматриваются понятия «поэтика», «метапоэтика», «поэтология», выясняются зоны пересечения их объема и содержательные нюансы, которые оправдывают существование в литературоведении близких, но не равнозначных по смыслу категорий. Для этого анализируются различные трактовки названных понятий в контексте литературоведческих концепций XX века.
Ключевые слова: поэтика, метапоэтика, поэтология.
В современном литературоведческом дискурсе наблюдается процесс «приумножения сущностей», с которым издавна борется методологический принцип, названный по имени его создателя Уильяма Оккама. Суть его заключается в том, что не следует множить сущее без необходимости. Иными словами, в науке следует искать только одно, самое точное и экономное объяснение изучаемых явлений, безжалостно отсекая, как бритвой, все другие, ведущие к тому же результату, но гораздо более сложным или похожим путем.
Обратившись к науке о литературе, к ее самой фундаментальной категории «поэтика», можно заметить, что вокруг нее движется понятийное облако, в котором клубятся еще несколько терминов, претендующих на законное существование. Речь идет прежде всего о понятиях «метапоэтика» и «поэтология», в последнее время активно привлекаемых исследователями. Цель данной работы - выяснить, хотя бы в первом приближении, точки пересечения и отталкивания трех понятий, вынесенных в подзаголовок статьи. Тем самым мы попытаемся разобраться, оправданно или нет появление новых литературоведческих терминов. Иными словами, попробуем предположить, устоят ли они под напором «бритвы Оккама», критически отрицающей неоправданные новшества в научной методологии?
Приступая к сопоставлению их содержания, мы сразу становимся в тупик, обозревая поистине безграничный объем первого из интересующих нас понятий. Согласно закрепленным в словарях значениям, поэтика (от греч. роейке 1ееЬпе - творческое искусство) - это наука о системе средств выражения в литературных произведениях. Есть два устойчивых значения термина - расширенное и узкое. В первом случае поэтика совпадает с теорией литера-
туры (и в таком понимании предмет ее изучения -специфика литературных родов и жанров, течений и направлений, стилей и методов, а также законы внутренней связи и соотношения различных уровней художественного целого). Во втором она - одна из областей теоретической поэтики, которая, в свою очередь, делится на три сферы изучения строения текста: звуковое (стиховедение), словесное (стилистика) и образное (топика или тематика, т.е. поэтика в узком смысле слова) [10, стб. 785-786].
Помимо этого существует еще частная, или описательная поэтика, которая «работает» на уровне композиционного единства всех элементов художественного произведения, исследуя время-пространство, образ автора и его точку зрения, в совокупности создающих художественную модель мира. При этом возможно и расширение предмета описания, когда объектом внимания становятся некие группы текстов (одного автора, одного цикла, жанра и т. д.). Тогда описание исходных элементов модели и правил их соединения между собой принимает формализованный характер. Из такого подхода рождается так называемая генеративная поэтика, имитирующая процесс постепенного создания произведения от тематического и идейного замысла до окончательного словесного оформления [10, стб. 787]. Наконец, историческая поэтика изучает эволюцию отдельных поэтических приемов и их систем с помощью сравнительно-исторического метода, выявляя общие черты поэтических систем различных культур и сводя их или (генетически) к общему источнику, или (типологически) к универсальным закономерностям человеческого сознания [Там же].
Нельзя не заметить, что под родовое понятие поэтики так или иначе можно подвести абсолютно все литературные явления как ее разновидности.
© С.В. Федотова
ФИЛОЛОГИЯ
Изначальная всеохватность и дальнейшая внутренняя дифференциация делают поэтику поистине протеичной и всеядной. Справедливо говорят также о «двойственности поэтики как учения о словесном художественном творчестве; системе научных понятий, обоснованной как с философской, так и с лингвистической точек зрения и адекватной своему двойственному предмету - «художественному языку литературы» и произведению как высказыванию на этом языке» [16, с.182].
Вполне очевидно, что эта двойственность во многом определяла исторические варианты поэтики. В античности и средневековье сохранялся синкретизм философского постижения предмета и практически-«технологического» с ним обращения., хотя постепенно и усиливался канонически-нормативный момент. С XVII в. начинается принципиальное расхождение творчески-мировоззренческого (барокко) и нормативно-формального (классицизм) аспектов первоначального единства [16, с. 183]. Несмотря на дальнейшие попытки синтеза в немецком романтизме, на появление на рубеже ХІХ-ХХ вв. исторической поэтики А.Н. Веселовского и психологической поэтики «переживания» (А.А. Потебня, В. Дильтей), указанная двойственность продолжала определять полярные методы поэтики как науки. Эта полярность могла осознаваться как противопоставление формального и философско-эстетического подходов в литературоведении. В конце XX века она выступила как противостояние «новой критики» и структурализма, с одной стороны, и рецептивной эстетики и герменевтики - с другой. Например, представитель французского структурализма, а потом и постструктурализма Ж. Женетт определяет поэтику как «общую теорию литературных форм» [5, с. 8], различая при этом классическую поэтику, идущую от Аристотеля, склонную «возводить традицию в норму, а достижения литературы в канон» и новую поэтику, исследующую «различные возможности дискурса» [5, с. 9].
Все эти исторически обусловленные типы поэтики, несмотря на их различия, тем не менее имеют одну общую цель - все они так или иначе служат пониманию (С. Аверинцев, М. Бахтин). Единая стратегическая цель разнообразных поэтик определяется их изначальным истоком. Согласно авторам классической работы «Категории поэтики в смене литературных эпох», им является «сам процесс осознания литературы самой себя именно в качестве литературы» (первыми опытами такого самоосмыс-ления являются «Поэтика» Аристотеля в Греции, «Натьяшастра» Бхараты в Индии, сочинения Цао Пи и Лю Се в Китае, позднее - античная и средневековая европейская риторика, санскритская наука
поэзии, арабские и персидские поэтологические трактаты и т. д.) [1].
Отметим в цитате появление определения «поэтологические», которое используется здесь явно в лингвистическом смысле как производное от «поэтики», т. е. относящееся к поэтике. Именно в таком значении оно встречается неоднократно. Рассматривая смену типов художественного сознания с позиций исторической поэтики, авторы статьи говорят о «фундаментальных поэтологических категориях» и «поэтологических понятиях»: «В каждом типе, в каждую эпоху складывается своя система таких категорий, с особым родом связей между ними, со специфическим содержанием, объемом, иерархией поэтологических понятий. Среди этих категорий особенно важными, особенно репрезентативными, с точки зрения эволюции художественных средств литературы, представляются категории стиля, жанра и автора, каждая из которых доминирует на разных этапах словесного творчества» [1].
Оправданно ли здесь появление нового термина? Имеет ли он свой специфический смысл или на наших глазах происходит процесс приумножения сущностей, сдвиг в сторону удвоения смысла? Судя по контексту, авторы статьи не ставили перед собой задачи введения нового понятия, уточняющего старое. Но филологическое ухо непроизвольно фиксирует некоторую странность проведенного словопроизводства: от поэтики можно образовать поэтический, но никак не поэтологический (ср. по аналогии: космос - космический - космологический). Однако имея в виду базовый постулат исторической поэтики («тип художественного сознания»), можно предположить, что авторы, хотели они того или нет, ввели новую категорию, которая относилась к поэтике не как к объекту, а сама по себе выступала сложным проявлением субъект-объектных отношений. Тем самым она выходила за границы классической поэтики как искусства слова и вносила, образно говоря, некую стереоскопическую перспективу в осмысление художественного творчества. В самом деле, если поэтика - это наука о литературном искусстве, то поэтологический - означает «относящийся к науке о науке поэзии», т. е. это уже метапоэтика. К ней мы сейчас и переходим.
В современной лингвистике и литературоведении в последние годы концепция метапоэтики активно развивается К.Э. Штайн. Исследователь определяет метапоэтику как поэтику по данным метапоэтического текста (языка, на котором описывается язык-объект) и метатекста, поэтику само-интерпретации автором своего или чьего-то другого
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
текста. Таким образом, это те тексты, в которых сам художник-творец выступает как исследователь или интерпретатор, вступая в диалог с собственными текстами или текстами собратьев по перу - других мастеров [19].
Эта теория, очевидно, ориентирована на пост-структуралистскую поэтику, заимствуя из ее арсенала ведущие методики деконструкции текста и дискурс-анализа «как динамической процедуры, фиксирующей результаты смыслопорождающей работы языковых и «поэтических» кодов в процессе развертывания литературно-художественного текста» [16, с. 178]. Постмодернисты и постструктуралисты, провозгласившие, что мир - это совокупность текстов (пантекстуальность), определяющая сознание обезличенного автора-скриптора, радикально потрясли науку о литературе второй половины XX в. Критически переосмысливая все литературоведческие и лингвистические подходы, постструктурализм объявил фикцией зону референции (означающего), обязательную еще с Соссюровской концепции знака. Все мыслительные операции автора, его сознание и самосознание предстало только сферой означающего, т. е. собственно текста или, вернее, суммы текстов, которые и образуют в совокупности литературный дискурс. «Мир может быть познан только в форме литературного дискурса, поэтому всякая наука - это «наука о тексте» (Ж.-Ф. Лиотар) или о нарративе» [Там же].
Метапоэтика, опираясь на подходы постструктурализма, тем не менее не хочет жертвовать автором как создателем художественного произведения, отвечающим за свое сообщение, присутствующим в нем на всех уровнях организации как творец. Короче говоря, тем автором, который пережил свое акме в поэтике нового времени, особенно в романтизме и модернизме. Так можно понять главное положение метапоэтики о том, что в любом художественном тексте заложены данные об отношении художника к своему детищу, к тому материалу, который является основой вербального искусства - к языку (отметим в скобках амбивалентность высказывания, не позволяющего однозначно установить, как все-таки относится писатель к языку - как к своему детищу или как к материалу, он творец или технолог?). То, что данные об этом заложены в дискурсивных практиках, в авторском коде, т. е. в явлениях безличностного характера, склоняет чашу весов в сторону постструктурализма. Тем не менее нельзя забывать и о том, что в центре внимания метапоэтики - авторская саморефлексия на творчество, которая определяет собой авторский код, метаязык поэтического текста и выявляется в процессе анализа рефлексии, то есть самоинтерпретации,
которая осуществляется поэтом на протяжении всего творчества, причем не всегда осознанно [13].
Таким образом, представляется, что метапоэтика имеет право на существование, рассматривая тот аспект, который был недостаточно представлен в традиционно понимаемой поэтике - самоинтерпре-тацию автора, инкорпорируемую в художественные тексты (имплицированный метатекст) или же открыто представленную в текстах о поэзии или о художественном творчестве вообще (эксплицированный метапоэтический текст). Но есть в метапоэтике (в том варианте, который мы разбираем) некое родимое пятно эклектики, соединяющей модернистское внимание к авторскому пониманию творчества и постмодернистскую идею «смерти автора» (Р. Барт). Не случайно положение о том, что «выработка стратегий в исследовании художественного текста должна осуществляться с установкой на этику диалога текст - читатель (исследователь, интерпретатор), в предельной толерантности к тому, чего «хочет» сам текст» [13]. Заметим, не диалог автора и читателя, а текста и интерпретатора, - диалог, в котором сталкиваются определенные культурные коды, репрезентируемые текстом, с одной стороны, и читательскими практиками - с другой.
Любопытно, что очень часто понятия «мета-поэтический» и «поэтологический» бытуют как синонимы. Так, например, читаем в современном словаре: «Металирика - то же, что «поэтологическая лирика»: стихотворения с установкой на профессиональное самоопределение и самопознание, с поисками мотивировки права на существование, с привлечением аргументов поэтической «правоты» через ссылку на прецеденты, с рефлексией над собственными генетическими и типологическими параметрами» [16, с. 119]. В таком толковании по-этология и метапоэтика объединяются идеей само-рефлексии искусства. Напомним, что и появление первых поэтик связано с рефлексивным моментом. Таким образом, можно уже сейчас сформулировать общую платформу интересующих нас терминов -это саморефлексия, самонаблюдение, самоосозна-ние и самопознание литературы и искусства.
Как только мы концентрируем внимание на первом этимоне («само»), сразу же приходит на ум лосевская диалектика личности: «Вещь, противополагающая себя саму себе же самой, есть вещь, имеющая самосознание и вообще сознание». И дальше: «Сознание может быть субстанцией и не быть субстанцией. Возьмем первое и получим сознание как субстанцию, т.е. вещь, которая является сразу и субъектом и объектом. Это значит, что она есть личность. Личность может быть взята сама по себе, как голый диалектический принцип, и как
ФИЛОЛОГИЯ
осуществление. Инобытийное осуществление личности есть ее жизнь» [11, с. 598].
Какое отношение имеет приведенная цитата к обсуждаемой теме? Самое прямое! Если речь идет о саморефлексии литературы, то с диалектической точки зрения это означает, что категория личности (автора) должна быть в ней определяющей. Однако для постмодернизма и постструктурализма мыслить диалектически вовсе не обязательно, а сама диалектика отрицается как метафизический конструкт онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризма, фундированного, по Деррида, пафосным идеалом «ло-гократии», восходящим к платоновской модели устройства мира и социума [14, с. 291]. Поэтому, с точки зрения этих хаологических концепций, нет никакого противоречия в одновременном утверждении саморефлексивности автора в процессе письма и постулируемом факте его «смерти». Амбивалентность категории автора в рассмотренной выше метапоэтической теории вызвана, таким образом, ее ориентацией на постмодернизм и постструктурализм, с их критикой основных ценностей культуры XIX-XX вв. - логоцентризма и пансубъективности [16, с. 178]. Для этих течений мир есть текст и мир есть хаос - суждения одного порядка, в них нет места личности, а значит, по существу, некому саморефлексировать, или же речь может идти о самосознании некого безличностного начала.
Можно предположить, что именно в силу деструктивной и жутковатой антропологии, мерцающей в рассмотренной теории метапоэтики, в современном литературоведении все активнее выдвигается понятие «поэтология». Оно действительно почти синонимично метапоэтике, но это почти является тем важным нюансом, который может перевесить чашу правосудия в сторону оправдания приумножения терминов. Уже по самому облику слова понятно, что демаркационной линией, разделяющей метапоэтику и поэтологию, является как раз различное отношение к Логосу.
Попробуем для начала разобраться с самим термином. Его значение буквально означает наука о поэте или поэзии. Но на практике его понимание почти так же широко, как и поэтики. Одно значение определения «поэтологический» как относящийся к поэтике мы уже рассмотрели выше. Оно достаточно распространено [6, 12].
Впервые термин «поэтология» в качестве самостоятельной области поэтики был предложен немецким исследователем Ф.Ф. Ингольдом и в статье «Das Bild» der Poesie bei Innokentij Annenskij», посвященной анализу идиостиля И. Анненского. В этой статье «поэтологическими» называются стихотворения, посвященные теме поэта и поэзии.
Однако подробного объяснения термина здесь нет.
Появление поэтологии в отечественной науке связано с именем М.В. Тростникова. Он расширил содержание понятия и назвал поэтологией науку, «изучающую поэтическое во всех его проявлениях». Поэтическая форма признается им «самой краткой, концентрированной и емкой формой выражения художественного сознания», а художественный текст
- «зеркалом» художественного сознания носителя определенной культуры [22, с. 3-6]. В таком ключе поэтология выступает прежде всего культурологической дисциплиной.
Этимологически-буквально поэтология понимается А. Новиковым. Под термином он подразумевает комплекс эстетических представлений поэта о сущности поэзии и поэтического творчества, а также раздел литературной теории, изучающей представления поэтов о сущности поэзии и поэтического творчества. Как видим, автор монографии «Поэтология И.А. Бродского» становится на почву тематического анализа. В этой связи не случайно он разводит поэтологию и стиховедение. «Обе дисциплины занимаются проблемами поэзии, - пишет он.
- Однако стиховедение сосредоточенно, главным образом, на исследовании формальных средств, используемых поэтом, на поэтике стихотворения» [15, с. 5]. Обратим внимание на понимание поэтики стихотворения как набора формальных средств. Хотя «поэтология, подобно стиховедению, исследует и технические параметры стиха - но с точки зрения их взаимной обусловленности с содержательным аспектом как конкретного произведения, так и с философией поэта в целом» [15, с. 5].
Поэтология, по мысли автора, напрямую связана с анализом мировоззрения поэта, его эстетической программой, его философской базы. Непременные категории поэтологии включают вопросы о критериях подлинной поэзии, о поэтической аксиологии и теологии, о назначении поэта, о генезисе поэтического творчества, о сущностном соотношении поэзии и прозы, о месте поэзии в ряду прочих искусств, об особенности поэтического метода познания и его отличий от других методов познания - как то: религиозного, философского, научного.
Такой широкий диапазон поэтологического «объекта изучения» угрожает размыть границу между поэтикой (в широком смысле) и поэтологией. Позиция автора отчетливо локализуется в существующем со времен романтизма философско-эстетическом крыле поэтики, которое Новиков считает нужным выделить как отдельную область и назвать ее поэтологией - наукой о поэте и поэзии в классическом (метафизическом) понимании всех составляющих определения.
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
Мировоззренческим, или идеологическим,
подходом отличается статья О.А. Бердниковой «Поэтологические модели Серебряного века в контексте христианской духовной традиции». Автор связывает зарождение поэтологии с декларируемым модернизмом «миром искусства» как единственно возможной формой реальности, в которой необыкновенно повышается статус творческой личности, художника, поэта. «Именно поэтому главным становится вопрос о поэте и его духовном пути, о сущности и назначении поэзии», - пишет исследователь и продолжает: «В поэтологии сформировалась своя типология творческой личности, свои поэтологические модели, в основе которых две концепции: античная - поэт-собеседник Муз и библейская - поэт-пророк [3, с. 17-18].
Центральной проблемой поэтологии является личностная идентификация субъекта, осознающего свою причастность к творчеству, отраженная в тексте и подтексте поэтического высказывания [17, с. 302]. Об этом пишет Ю. Казарин, характеризуя «антропологический, или поэтологический, компонент поэтической личности» как один из «экстра-вербальных параметров <...>, обусловливающих особенности реализации языковой способности». Рассматривая прежде всего феномен творческой личности, исследователь предлагает понимать по-этологию, зарождающееся направление в филологии и в текстоведении, как нерасторжимый синтез поэтики и биографии [8].
Художественно-антропологический аспект по-этологии подчеркивает и О. Седакова, обращаясь к анализу творчества Б. Пастернака: «Поэтология Пастернака, - утверждает она, - это в значительной мере антропология. Поэт - просто самый известный ему род человека вообще, “бедного Homo Sapiens'd", его словами. Опыт Пастернака о поэте - это опыт о человеке, как у многих поэтов XX века» [20].
В свете последних двух трактовок поэтологии особенно заметно, что слово получает дополнительную смысловую нагрузку. Поэтология в таком ключе выступает не просто наукой о поэте и поэзии, а скорее философско-религиозной антропологией, раскрывающей миссию поэта в Логосе. Тут уместно вспомнить, что в русской культуре начала XX века, да, собственно, начиная еще со славянофилов, существовало отчетливое противопоставление Логоса и Рацио. Особенно ярко оно прозвучало в работе В. Эрна «Борьба за Логос».
В предисловии Эрн излагает принципиально важные положения, которые мы можем экстраполировать на нашу тему: «В слове логос для меня объединяются все особенности той философии, которая основательно забыта современностью и которая
мною считается единственно истинной, здоровой, нужной. Aoyoq - есть лозунг, зовущий философию от схоластики и отвлеченности вернуться к жизни и, не насилуя жизни схемами, наоборот, внимая ей, стать вдохновенной и чуткой истолковательницей ее божественного смысла, ее скрытой радости, ее глубоких задач. Если рационализмом называется философия, которая сознательно избирает органом своего исследования ratio, т.е. формальный рассудок, оторванный от полноты и бесконечного многообразия жизни, то позволительно назвать логизмом такую философию, которая отрицает рационализм в самом корне, которая избирает органом своих постижений Aoyoq, т.е. разум, взятый вне отвлечения от живой и конкретной действительности, ей сочувственный и ее имманентно проникающий. Логос есть коренное и глубочайшее единство постигающего и постигаемого, единство познающего и того объективного смысла, который познается» [23, с. 3].
В таком контексте поэтология может выступать разновидностью логизма в эрновском смысле, который, кстати, был близок такому известному теоретику и поэту-символисту, как Вячеслав Иванов (1866-1949). Не случайно в дневниках его друга и биографа Ольги Шор есть замечательная запись от 24 июня 1931 г.: «Говорили о Вячеславологии: [21, с. 137]. На взаимосвязь «Вячеславологии» и логизма Эрна указывает краткое пояснение к записи, отсылающее к отрывку «Деревья», тематически связанного с памятью недавно умершего друга [21, с. 143].
Нащупав принципиальное отличие поэтологии от метапоэтики, лежащее в сфере художественной антропологии, мы тем не менее вынуждены признать, что так понимаемая поэтология оказывается в зоне риска, где легко подменить литературоведческие методы «исповеданием веры (зачастую -подчеркнуто конфессиональным)» [16, с. 183]. Детальная разработка поэтологической методологии, очевидно, - дело ближайшего будущего, если судить по тем исследовательским усилиям, о которых мы уже упоминали.
Отдельно выделим еще три ярких поэтологических подхода, появившиеся в самое последнее время. Первый можно охарактеризовать как сознательную попытку синтеза художественной антропологии и постмодернисткой теории пантекстуальности. предпринятую А.В. Корчинским в диссертации «Поэтология И.А. Бродского в контекте «позднего модернизма» (стихотворения к. 1960 - н. 1980-х гг)». Автора прежде всего интересует «антропологический аспект литературного творчества, текстуальности вообще». Все метатекстуальные отношения в тексте он рассматривает «под углом зрения литературной антропологии, что означает концентрацию
ФИЛОЛОГИЯ
внимания на задействованности субъекта в текстовой саморефлексии и выяснение статуса границ компетенции субъекта в процессуальном континууме, который можно назвать «письмом», не стесняясь «постмодернистских коннотаций». Таким образом, исследователь сохраняет обе категории - автора (как творческой личности) и текста, - отслеживая их динамические взаимоотношения как разновидности более глобальных отношений субъекта и «символического» [9, с. 14]. Не случайно он подчеркивает свою методологическую близость к «поэтике творчества» В.Н. Топорова, противопоставленную «поэтике текста» и призванную рассмотреть взаимовлияния автора и текста, фиксируя их как бы «на выходе» из текста [9, с. 15]. Отсюда употребление на равных паях терминологии из полярных областей - художественно-эстетической антропологии и постмодернистски ориентированной метапоэтики. Поэтология определяется как «ответственно явленная система эстетических взглядов, прочитываемая как в художественном автометатексте, так и, к примеру, в публицистических работах автора» [9, с. 18].
Примерно в том же направлении, хотя и несколько отличаясь по терминологическому облачению, движется недавняя статья К. Исупова «Имманентная поэтика и поэтология имманентности». Автор рассуждает об архитектурных метафорах оригинального литературоведа Ю. Чумакова, которые приводят его «к созданию внутри имманентного анализа собственной архитектоники (здесь: металогики) научноэстетического суждения, то есть поэтологии самой имманентности - как той, что принадлежит художественному тексту с таящейся в нем программой описания, так и той, что дискурсивно вменена стилю аналитика» [7, с.221-222]. Чрезвычайно значимым выглядит заключающее статью предположение о плодотворности поэтологии как филологической науки, способной «осознать в едином комплексе смыслопорождающую функцию стихового ритма и проблему оправдания Бога» [7, с. 226], о котором в свое время писал С. Аверинцев [2].
Наконец, стоит упоминания серьезная заявка авторов статьи «Тезаурус как инструмент поэтологии».
Под поэтологией они понимают «группу дисциплин, ориентированных на всестороннее теоретическое и историческое изучение поэзии. Сюда входят следующие дисциплины: 1) теория и история стиха (анализ и описание метрики, ритмики, строфики, рифмы, морфологии и синтаксиса стихотворной речи); 2) теория и история поэтического языка (анализ и описание поэтической фоники и просодии, лексики и фразеологии, словообразования и др. уровней поэтического языка); 3) поэтика, риторика и стилистика стихотворного текста; 4) сюжетология, мотивный анализ, нарратология (исследование приемов художественного повествования), теория и история поэтических жанров; 5) история национальной поэзии (изучение генезиса и эволюции поэтических форм; хронология и периодизация литературного процесса; история художественных направлений, школ и групп; изучение биографии поэтов); 6) библиография национальной поэзии [4, с. 6].
На сегодняшний день эта структура максимально полно учитывает все аспекты (неформальные и формальные) и специфику поэтологического тезауруса, одной из особенностей которого является то, что в области его применения находятся как поэтические произведения, так и поэтологические исследования, т.е. как поэтический язык, так и язык его описания (метаязык).
Завершая наш аналитический обзор различных концепций, связанных с традиционным термином «поэтика» и новыми понятиями «метапоэтика» и «поэтология», остается ответить положительно на поставленный в начале вопрос. На наш взгляд, приумножение терминов оправдано теми нюансами смысла, которые различают исследовательские подходы. Понятно, что эмансипация «метапоэтики» и «поэтологии» от родовой категории «поэтика» никогда не будет окончательной. Но тем не менее встать на ноги в качестве дочерних и более конкретных по содержанию дисциплин они могут. И делают это уже вполне успешно, оспаривая между собой сферу саморефлексии творческой личности, репрезентируемой в ее поэтических и метапоэтиче-ских текстах.
Библиографический список
1. Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох [Электронный ресурс] Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. Сб. статей. М.: Наследие, 1994. С. 3-38. Режим доступа: http://www.philol.msu.ru/~forlit/Pages/ Biblioteka_CategoriesPoetics.htm, свободный.
2. Аверинцев С.С. Ритм как теодицея [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_ Buks/Literat/aver/ritm.php, свободный.
3. Бердникова О.А. Поэтологические модели Серебряного века в контексте христианской духовной традиции. Вестник ВГУ Серия: Филология. Журналистика. 2009. № 2. С. 16-23.
4. Бойков В.Н., Захаров В.Е., Пильщиков И.А., Сысоев Т.М. Тезаурус как инструмент поэтологии.
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
Моделирование и анализ информационных систем. 2010. Т. 17. № 1. С. 5-24.
5. ЖенеттЖ. Критика и поэтика. Фигуры. В 2 т. Т. 2. Фигуры III. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. 944 с.
6. Захариева И. Поэтологический аспект лирики О. Мандельштама. Русские поэты XX века: феноменальные эстетические струкутры. София, 2007. С. 131-136.
7. Исупов К. Имманентная поэтика и поэтология имманентности. Вопросы литературы. 2010. Январь-Февраль. С. 212-226.
8. Казарин Ю. Антология «Последнее стихотворение» (ХУШ-ХХ вв. русской поэзии) [Электронный ресурс]. Уральская новь. 2003. № 15. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/urnov/2003/15/kazar-pr.html, свободный
9. Корчинский А.В. Поэтология И.А. Бродского в контексте «позднего модернизма» (стихотворения к. 1960 н. 1980-х гг.). Диссер. на соис. уч. ст. канд. филол. наук. Новосибирск, 2004. 196 с.
10. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001. 1600 стб.
11. ЛосевА.Ф. Диалектика мифа. Из ранних произведений. М.: Изд-во «Правда», 1990. 655 с.
12. Махов А.Е. Система понятий и терминов музыковедения в истории европейской поэтики [Электронный ресурс]: Автореф. дисс. на соис. уч. ст. докт. филол. наук. М.: РГГУ, 2007. Режим доступа: http://intrada-books.ru/ mahov/referat.html, свободный.
13. Метапоэтика [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ru.wikiversity.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1 %82%D0%B0%D0%BF%D0%BE%D1%8D%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0, свободный.
14. Новейший философский словарь. Постмодернизм. Под ред. А.А. Грицанова. Мн.: Современный литератор, 2007. 816 с.
15. Новиков А. Поэтология Иосифа Бродского. М: МАКС Пресс, 2001. 100 с.
16. Поэтика: слов. актуал. терминов и понятий. Гл. научн. ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Издательство Кулагиной; Intrada, 2008. 358 с.
17. Тернова Т.А. АЬ actu ad potentiam (от действительного к возможному): поэтология русского футуризма. Вестник ТГУ Гуманитарные науки. Филология. Вып. 5 (85). 2010. С. 302-306.
18. Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэтики (поэт и текст в их единстве). От мифа к литературе.М., 1993. С. 21-39.
19. Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология: В 4 т. Т. 1. ХУП-ХК вв. Барокко. Классицизм. Сентиментализм. Романтизм. Реализм. Под ред. проф. К.Э. Штайн. Ставрополь, 2002. 703 с.; Т. 2. Конец Х!Х - начало ХХ века. Реализм. Символизм. Акмеизм. Модернизм. Под ред. К.Э. Штайн. Ставрополь, 2005. 884 с.; Т. 3. Первая половина ХХ века. Авангард. Под ред. К.Э. Штайн. Ставрополь, 2006. 829 с.; Т. 4. Реализм. Соцреализм. Постмодернизм. Под ред. К.Э. Штайн. Ставрополь, 2006. 983 с.
20. Седакова Ольга. «Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.niworld.ru/poezia/sedakova/paster_r/paster_r.htm
21. Сентенции и фрагменты Вяч. Иванова, записанные О. Шор. Русско-итальянский архив III. Вячеслав Иванов - новые материалы. Сост. Д. Рицци и А. Шишкин. Салерно, 2001. С. 133-150.
22. Тростников М.В. Поэтология. Автореф. дисс. в виде опубликованной монографии на соис. уч. ст. докт. культурологи. М., 1998. 47 с.
23. Эрн В.Ф. Борьба за Логос: Опыты философские и критические. Эрн В.Ф. Борьба за Логос. Сковорода. Жизнь и учение. Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000. С. 3-332.
S.V. FEDOTOVA
LITERARY SCIE^E UNDER THE «OCCAM'S RAZOR», OR PROPRIETY OF THE TERMS MULTIPLYING (POETICS - METAPOETICS - POETOLOGIA)
The article deals with the notions as “poetics”, “metapoetics”, “poetologia,” clarifies the intersection zone of their volume and meaningful nuances that justify the existence of the close but no equivalent categories in literary scie^e. For this aim the various interpretations of these notions in the context of the literary concepts in the XX-th century are analysed.
Key words: poetics, metapoetiсs, poetologia.
