CC BY
49
В Словакии мы начали ускоренными темпами готовить такой вариант русинского языка на основе западноземплин-ского и восточноземплинского говоров. За два года интенсивной работы нам удалось подготовить к кодификации тот основной минимум, которого данный процесс требует. Торжественный акт кодификации русинского литературного языка в Словакии состоялся 27 января 1995 г. Он стал для многих актом неожиданным, но приятным, а для других наоборот. Информация о кодификации появилась не только в средствах массовой информации, но также во многих научных (главным образом славистических) журналах. Материалы этого торжественного акта и основные доклады из последовавшей за ним научной конференции были опубликованы в сборнике под названием «A new Slavic Language iz Born / Zrodil sa novy slovansky jazyk», который вышел под редакцией проф. П. Р. Магочи в 1996 г. Мы особо гордимся тем, что вступительное слово к этой публикации написал выдающийся славист и великий покровитель языка югославских русинов академик Никита Ильич Толстой. По техническим причинам мы в указанном сборнике не могли напечатать текст в оригинале. Он был опубликован в переводе на английский и словацкий языки. Поэтому с благодарностью пользуемся данной нам возможностью впервые представить здесь русский оригинал статьи Н.И. Толстого без дальнейших комментариев.
Литературный язык Подкарпатской Руси
Прошедший 27 января 1995 г. в Братиславе акт кодификации карпаторусинского литературного языка Восточной Словакии свидетельствует об исторически устойчивой тен-ценции разрешить литературно-языковую проблему Подкар-патской Руси, находящейся на периферии Восточной Славии и соприкасающейся с западнославянским (словацкий и польский) и неславянским (венгерский и румынский) этноязыковым миром.
74
£>\/-С11 и 2005, № 1(1)
Проблеме литературного языка Подкарпатской Руси уже более трех веков, если иметь в виду, что первые так называемые русинские тексты стали появляться в XVII в. Диалектная дробность, соседние культурно-языковые традиции, религиозный, социально-политический и прочие факторы существенно влияли здесь на пути выбора языка культуры - от церковнославянского в его великорусской и украинской редакциях и украинского и великорусского литературных языков до предложений и проектов литературного языка на местной диалектной основе. Если бы была написана полная история письменности и литературного языка на Подкарпат-ской Руси, то мы бы увидели, что этот регион Славии был своего рода испытательным полигоном в деле создания оптимального варианта литературного языка. Историческая память, говорящая о близком родстве Подкарпатской Руси с огромным украинским этноязыковым ареалом и о тесных его связях с великорусской культурно-языковой традицией (вспомним бытовавшие здесь традиции так называемых на-родовства и русо- или москвофильства), не позволила забыть о местной культурно-языковой традиции, известной под названием «русинизм». Сейчас мы являемся свидетелями того, что именно этот третий путь начинает принимать более или менее четкие очертания, результируясь в виде литературного языка, который будет обслуживать культурные нужды части населения Подкарпатской Руси. Возрождение русинской литературно-языковой и культурной идеи переживает сейчас Закарпатская Украина, а также лемковские регионы Польши. Что касается бачских русинов Югославии, то, как известно, у них прекрасно кодифицированный и хорошо развитый литературный язык, созданный в начале нашего века Гавриилом Костельником. Все это, а также усилия по созданию в последнее десятилетие западнополесского литературного языка в Белоруссии, попытки писать и печатать на славянских говорах польского и белорусского происхождения в Литве, мучительные поиски единых норм литературного языка кашубами Поморья и др. говорит о том, что литературноязыковой и культурный регионализм, расцвет которого наблюдался еще до второй мировой войны, отражает объективную потребность иметь, помимо обжщеэтнической лите-
ратурно-языковой и культурной традиции, также местную, которая связывала бы человека с «малой родиной» и в известной мере гасила бы его ностальгию по невостребованному языку прадедов.
Помещаемые в этой книге материалы научного семинара, проведенного в Братиславе сразу же по окончании торжественного акта кодификации карпаторусинского литературного языка, как раз и убеждают нас в том, что идея этого литературного языка не является плодом фантазии или воображения отдельных лиц или групп, но демонстрирует нам естественное желание людей иметь язык, который не оставался бы некоей письменной, мертвой формой, а был бы широко функциональным, т. е. массово применялся бы в различных сферах жизни. В работе Павла Р. Магочи дана широкая историческая ретроспектива карпаторусинского языкового вопроса; Александр Д. Дуличенко рассматривает проблему карпаторусинского литературного языка в контексте аналогичных явлений в других частях Славии (региональные и островные литературные микроязыки); Василь Ябур излагает принципы карпаторусинской графики и орфографии и касается вопросов нормы нового литературного языка. Будем надеяться, что появление этого сборника станет важной вехой в развитии карпаторусинского литературно-языкового и культурного движения и интересным событием в современной славистике.
Никита И. ТОЛСТОЙ,
доктор филологических наук, профессор, академик Российской Академии наук Москва - Вербилки, август 1995 г.
НИКИТА ИЛЬИЧ ТОЛСТОЙ
(1923, Абйаб (Ё>аТпёааёу) -1996, 1Тпёаа) ЫТабёаёёпб а Таёапбё пёааутёТё бёёТёТаёё. хёаьёТб-бапшашб ТТ Тбааёа1ё|э ёёбабабббй ё удйёа (1984), аёа-аа!ёё ВтпёёпёТё аёааа1ёё íабё ТТ Тбааëаíё|э ёёбабабббй ё удйёа (удйёТд[а[ёа) (1987).
АабТб шаТ-ёпёамйб бббаТа ТТ ёпбТбёё ёёбабабббшб пёааутёёб удйёТа, аёаёаёбТёТаёё, ёаёпё-апёТё паiаíбё-ёа, ёппëааТааíёё Т íабТаíТё аббТамё ёбёйббба пёааук
