CC BY
37
90
Известия ДГПУ, №2, 2014
1990. 4. Ханмагомедов Б. Г.-К. Очерки по синтаксису табасаранского языка. Махачкала, 1970.
5. Шихалиева С. Х. Словосочетания в табасаранском языке. Махачкала, 2009.
References
1. Abdullaev Z. G. Subject-object and predicative categories dargin language (to the sentences problem). Makhachkala, 1969. 2. Kurbanov K. K. Tabasaran verbs system. Makhachkala. 2003.
3. Nedyalkov V. P. Main types of verbal participles // Typology and grammar. Moscow. 1990.
4. Hanmagomedov B. G.-K. Syntax of tabasaran language essays. Makhachkala. 1970.
5. Shihalieva S. H. Phrases in tabasaran language. Makhachkala. 2009.
Literatura
1. Abdullaev Z. G. Sub'yektno-ob'yektniye i pred'ikat'ivnie kat'egorii v darginskom yazik'e (k probl'em'e pr'edlozhen'iya) (Subject-object and predicative categories dargin language (to the sentences problem), Makhachkala, 1969. 2. Kurbanov K. K. S'ist'ema tabasaranskogo glagola (Ta-
basaran verbs system), Makhachkala, 2003. 3. Nedyalkov V. P. Osnovniye t'ipi deepr'ichast'iy. T'i-pologiya i grammat'ika (Main types of verbal participles // Typology and grammar), Mosckva, 1990.
4. Hanmagomedov B. G.-K. Ocherki po s'intaks'isu tabasaranskogo yazika (Syntax of tabasaran language essays), Makhachkala, 1970. 5. Shihalieva S. H. Slovosochetaniya v tabasaranskom yazik'e (Phrases in tabasaran language), Makhachkala, 2009.
Статья поступила в редакцию 18.03.2014 г.
УДК 82 (470.67)
ЛИРИЗМ КАК ДОМИНАНТА ПОВЕСТИ К. МАЗАЕВА «ВИРАТТИ»
LYRICISM AS DOMINANT OF THE STORY
OF K. MAZAYEV "VIRATTI"
© 2014 Магомедова М. А. Дагестанский государственный педагогический университет
© 2014 Magomedova M. A. Dagestan State Pedagogical University
Резюме. В данной статье описывается дар чудесного преображения обыденного, раскрывается умение автора находить поэтическое в обыкновенном; проявляется тонкое чувство слова, эмоциональная насыщенность и богатство языка, умение показать внутренний мир героя. Единство переживания как суть и главный закон лирического рода поэзии в повести становится доминантой.
Abstract. The author of the article describes the gift of miraculous transfiguration of the ordinary things, reveals the author’s ability to find poetry in ordinary world; the fine sense of the word is revealed, emotional intensity and richness of the language, the ability to show the inner world of the hero. The unity of the experience as the essence and the basic law of the lyrical kind of poetry in the story becomes a dominant
Rezjume. V dannoj stat’e opisyvajutsja dar chudesnogo preobrazhenija obydennogo, raskryvaetsja umenie avtora nahodit’ pojeticheskoe v obyknovennom; projavljaetsja tonkoe chuvstvo slova, jemocion-al’naja nasyshhennost’ i bogatstvo jazyka, umenie pokazat’ vnutrennij mir geroja. Edinstvo perezhivanija kak sut’ i glavnyj zakon liricheskogo roda pojezii v povesti stanovitsja dominantoj.
Ключевые слова: жанр, лирика, литературоведение, мотив, повесть, проза, сюжет, фабула, элегия.
Key words: genre, lyrics, literary criticism, motive, story, prose, plot, plot, elegy.
Kljuchevye slova: zhanr, lirika, literaturovedenie, motiv, povest’, proza, sjuzhet, fabula, jelegija.
Общественные и гуманитарные науки •••
Поворот к интересам личности, к ее индивидуальности, наметившийся в дагестанской литературе, определил новое направление и в лакской литературе. Еще
А. Солженицын обратил внимание на подобную тенденцию в советской прозе. На церемонии вручения премии Валентину Распутину он сказал следующее: «На рубеже 70-х и в 70-е гг. в советской литературе произошел не сразу замеченный беззвучный переворот, без мятежа, без тени диссидентского вызова. Ничего не свергая и не взрывая декларативно, большая группа писателей стала писать так, как если б никакого «соцреализма» не было объявлено и диктовано, - нейтрализуя его немо, стала писать в простоте, без какого-либо угождения, падения советскому режиму, как бы позабыв о нем. В большой доле материал этих писателей был - деревенская жизнь, и сами они выходцы из деревни, поэтому, а отчасти из-за снисходительного самодовольства культурного круга, и не без зависти к удавшейся вдруг чистоте нового движения, эту группу стали называть деревенщиками. А правильно было бы называть их нравственниками, ибо суть их литературного переворота - возрождение традиционной нравственности, а сокрушенная вымирающая деревня была лишь естественной наглядной предметностью» [3. С. 186].
В этот период происходит также осознанное отталкивание лакских писателей от «лекал соцреализма». Прозаики 3. Айдамиров, М. Давыдов, Р. Башаев,
К. Мазаев, X. Ильясов смотрят на село иначе, видят в нем не то, что видели их предшественники. В лакской прозе 5060-х годов, а именно в творчестве
А. Мудунова, А. Гусейнаева, М. Башаева,
Г. Муркелинского, А. Аммаева чаще всего объектом изображения является жизнь лакского села, и для их творчества характерна необычайная злободневность, острая проблемность социального, социально-психологического плана, интерес к особого типа героям: кто поднимает колхоз или пытается помешать?
В качестве героев или не героев внимание писателей привлекали, прежде всего, люди, от которых в тех условиях зависело решение проблем и которые это решение искали. Чаще всего героями произведений этого периода становились руководители: звеньевые, председатели колхозов, секретари райкомов и обкомов, главные инженеры и агрономы и
91
т. д. В центре внимания стояли социально-экономические проблемы, их содержание определяло жанровые типы (социально-психологическая повесть, очерк и рассказ), особенности конфликтов, формы и типологию сюжетов.
В прозе К. Мазаева также происходит перемена сознания литературного героя, своего рода аполитизация. Коренной поворот общественного сознания к проблемам личности обусловил развитие в творчестве К. Мазаева лирической повести, так как именно она в состоянии наиболее полно и беспристрастно отразить глубинные процессы, происходящие в душе человека. В повести К. Мазаева «Виратти» («Виратти», 1971-1977 гг.), обозначилась характеризующая во многом все творчество писателя тенденция отрицания схематизма, неприятия упрощенного подхода к важным жизненным и эстетическим проблемам.
К. Мазаев, можно сказать, начисто исключил из своей прозы парткомы, райкомы, собрания, т. е. мир начальников, сосредоточившись на «онтологических» проблемах - народ, культура, семья, дом, труд на земле - на том, что составляет основу бытия и главный его смысл. В повести проявляются все его тематические пристрастия, отмеченные нами в лирических миниатюрах, «стихотворениях в прозе» и рассказах: автобиографическая тема, тема человека и природы, проблемы села, творчества и т. д. В исследовании характеров и обстоятельств прозаиком все более последовательно используется психологический анализ, усиливается интерес к проблемам индивидуальной человеческой жизни, к человеческой судьбе со всей сложностью и многообразием жизненных отношений.
Содержание повести К. Мазаева «Виратти» пересказать непросто, потому что оно особое - действительно лирическое, это, прежде всего, своеобразное эмоциональное состояние автора, особое настроение. Повесть «Виратти» - своеобразная исповедь обеспокоенного судьбой своей страны героя, его размышление о судьбе села, о судьбе народа, его культуры, его языка, которое составляет основу лирической канвы повести. События в повести для писателя - только повод для раздумий.
Двуплановость сюжета «Виратти» выражается в следующем: приезд в село Виратти центрального героя Габи (событийная канва сюжета) вызывает в его
92
Известия ДГПУ, №2, 2014
сознании поток эмоций и размышлений (лирическая линия), которые являются отправной точкой для развития лирической линии в повести. События в повести частично включают в себя и автобиографическую линию (в образе главного героя есть черты самого писателя). Событийная сторона повести «Виратти» соединена с лирическим состоянием души героя, которое и составляет суть лирического переживания. Для автора личные впечатления героя от увиденного и пережитого важнее реальной действительности.
Фабульная конструкция повести «Виратти» отличается своей простотой и однозначностью. В ней нет сложного переплетения взаимоотношений героев, борьбы многих характеров. Отражение действительности дано не с разных психологических плоскостей, как, например, в повести «Вурдалак», а как бы в одном-единственном постоянном ракурсе, в котором герой-рассказчик воспринимает жизнь. Основной тон повести - переживание - целиком подчиняет себе в повести и событийную сторону, и сюжет, и, конечно, отбор материала, характер его освещения. Единство переживания, как суть и главный закон лирического рода поэзии в повести становится доминантой.
Габи, от лица которого ведется рассказ в повести, - центральный, ярко выписанный персонаж. Об остальных героях мы знаем ровно столько, сколько необходимо для полноты картины. Складывающиеся впечатления о них - тоже результат субъективной оценки героя. Повесть представляет собой комплекс переживаний, ряд поэтических раздумий, сопряженных не с отдельным эпизодом или событием, а с частью биографии Габи. Однако художественный мир повести не сводим к самораскрытию героя, как это было в повести «Вурдалак», - он многогранен, событиен, связан с объективными характерами, обстоятельствами и конфликтами. Писатель раскрывает душу своего героя не как замкнутый психологический мир, как это было в повести «Вурдалак», а как сферу, отражающую конкретные проявления эпохи. Лирический рассказ о времени и о себе у
К. Мазаева устремлен во внешний мир и требует биографической конкретности. Поэтому события в произведении являются фоном, на котором раскрывается внутренний мир Габи. Все это позволяет
использовать термин «лирическая повесть» для обозначения стилевой характеристики жанра.
Авторский субъективизм проявляется не только в сюжетной организации произведения. Он доминирует и на композиционном уровне. Художник не соблюдает последовательности в освещении событий, материал компонуется и скрепляется потоком личных воспоминаний героя, которые всплывают в памяти героя в зависимости от их значимости. К. Мазаев не столько воссоздает биографию героя, сколько делится ощущениями и раздумьями, которые пробуждают в его душе личные воспоминания. Это лирическое размышление и определяет композиционное построение повести.
Композиционно повесть выстроена таким образом, чтобы раскрыть и глубже отразить переживания писателя о судьбе села и своего народа, преломленные в сознании конкретного героя, ставшего воплощением авторских идей. В первой части повести - воспоминание о детстве героя, рассказ о воображаемом селе, во второй части - жизнь в большом городе (Москве), в третьей части - рассказ о пребывании в селе Виратти, впечатления об увиденном, таким образом, автор вводит читателя в круг и воображаемых, и подлинных ассоциаций.
Мотив единения с природой, ощущения гармонии является доминирующим и сюжетообразующим. Он помогает не только выявить авторский взгляд на жизнь, подняться к философскому обобщению, но и создать лирический пафос произведения. Одно переживание-воспоминание пробуждает другое: «Моя же радость была в другом... Любил я вечером на крыше нашего дома любоваться селом Виратти на вершине горы Кимизу. Такая была у меня радость. Однако не просто радость - это была удивительная, только мне ясная и не видимая никому, которую невозможно передать словами, удивительная волшебная радость; радость, вдохновляющая мечты моего детского сердца, какая-то нескончаемая радость» («Ттулмурдив ххаришиву цамур дия... Ххирая ттун ахттакьунай жула къатрал ц1ияллаяту ухссавнил чулий ар-хсса Къимизул бурх1айсса Вираттиял щарнийх ялугьлан. Укунсса дия ттул ххаришиву. Амма ганийн ца мукъуйну ххаришиву чин къабуч1ия - га дия ля-лич1исса, ттунна дакъа цаманан асар къа-шайсса, цайминнахь мукъурттийну, ттул
Общественные и гуманитарные науки •••
ххаришиву укунсса дурхха куну, бусан-сса каши диял къахьунсса, караматсса, аьжаивсса ххаришиву; ттул оьрч1шив-рул дак1нил хияллу шавкьиран бизан буллалисса, тач1ав къуртал хьуну укъач-чайсса, цукуннивсса ххаришиву. Та арх-ну зунттава ч1алач1исса Вираттиял щар-нийхгу ялугьлай, ттула пикрирдащал ва щугълу-ххияллащал нава лич1аншив-рул, къалагайссияв на оьрч1ащал ттукри ххяххан буллангу») [1. С. 8].
Габи тонко подмечает красоту окружающего мира, он обнаруживает душу художника и мечтает стать им. Страсть к рисованию возникает именно в результате его постоянных бдений на крыше. Искрой, которая зажгла его талант, был аул Виратти. Габи умеет заметить самые тонкие, едва уловимые изменения в природе и передать их настолько конкретно, что перед читателем раскрывается полноценная картина природы от начала заката до глубокой ночи. Образ мира, создаваемый К. Мазаевым, поэтичен и возвышен. Он полон добра, простых человеческих радостей, любви. Даже в печали, этот мир светел и бодр. Отсюда та солнечная сила, которая завораживающе действует на читателей. Солнце у К. Мазаева - источник восторга и поклонения: «Как наступал полдень, мир как-то удивительно обновлялся, начинал заметно изменяться. Хотя солнце уже давно ушло за гору Вацилу, оно еще оставляло в мире свой свет. И горы вокруг, погруженные в оставленный солнцем молочный свет, время от времени переливались разными оттенками: те, что дальше, становились синими, те, что ближе, зеленели, хотя сами были в оставленных солнцем лучах» («Ахтакьун бизайхту дунияллул рангру ца аьживну ц1у лаглай, х1исав хьунну даххана хъанай дачайва. Бургъил, цуппа Вац1илу зунттухун ччянива бахь-лавгнугу, цила мусил нурмур дуниял-лийра кьаритайва. Лагмасса зунттугу га бургъил кьадиртсса мусил нурданул нак1ливун бювкьуну, лах1залия лах1залийн ранг-кьач1а хъанай бачайва: арх-архми няк1 лагайва, гъанми щюлли талан бик1айва, цивппагу бургъил кьадиртсса нурданул мусиву буна») [1. С. 9].
Сохраняя реалистическую достоверность, природные образы (закат, нарядная гора Вицилу, горящие огнем облака и др.) пронизываются эмоциональной стихией героя или автора-повествова-теля. Метафоры и сравнения построены на взаимопроникновении природного и
93
человеческого, земного и духовного. «Безоблачное чистое небо, как поле пестрело: то зеленело, то синело. Только сейчас на вершине синеющей горы Вацилу, за которой спряталось солнце, появилась ярко красная, горящая огнем туча. Кажется, что эта туча - начало ада. Но посмотри, в какое высокое состояние приводит вас этот «ад»: хочется, поднявшись на горящую огнем тучу, посмотреть в другой мир, где ночует солнце!» («Тту-руллул хъис дакъасса марц1сса ссавгу дуссар, лухччи кунна, ранг-кьач1а хъанай, жагь няк1 хъанай, жагь щюлли хъанай. Анжагь баргъ бахьлавгсса, ц1ана няк1 хьусса Вац1илу зунттул к1иллул ялув буссар ят1улла-ят1улсса ц1аравух кай-кай хьусса, яргну хъанахъисса тту-руллул гьуру. Дужжагьрал дайдихьу хханссар га ттуруллул гьуру. Амма ургу цукун бюхттулсса гьавасравун гьаз дул-лай дурив га «дужжагьрал» вил дак1: ччай буссар га ц1у ларч1сса ттуруллуйн-гу гьаз хьуну, баргъ гьантта бик1айсса, щак бакъа ванияргу караматсса, цамур дуниял ххал дан!») [1. С. 9].
К. Мазаев умеет передавать цвет, запахи, звуки - все, что когда-то рождало у героя определенное настроение: «Приходит время сумерек - горы потихоньку погружаются в стойкий синеватый дым, но только всегда заснеженные вершины далеких гор кажутся ярко-красными. Вот в это время опускалось на село спокойствие. <...> Со всех крыш домов поднимались синие флаги дыма с приятным терпким запахом <...> Вот так, вдохновленный удивительными цветами, звуками, запахами неба, я смотрел на село Виратти на вершине Кимизу» («Марк1ач1ан ч1ун дуссар гъан хъанай - зунттурдугу тухъну няк1 бишлашисса пурк1уравун ч1иви-ч1иви т1ий бювкьуну най буссар, так ар-хсса мудан зунчахьсса зунттурдал бак1руми ттюнгъану банавшану ч1алай дуссар. Ванна ва ппурттуву дагьайва шя-равун лялич1исса паракьатшиву. <...> У кун лухччинул ва ссавнил аьжаивсса рангирдал, ч1урдал, кьункьал гьавасра-вунгу гьан увну, на та бюхттулсса Къи-мизуйсса Вираттиял щарних ялугьлан ик1айссияв») [1. С. 10].
Еще А. Лосев заметил: «Во всяком символе есть идейная сторона и образная сторона. Тем не менее, всякий символ есть нечто целое и неделимое. Это значит, что идейность и его образность тоже сливаются в нечто единое и нераздельное». Одним из таких образов в повести
94
Известия ДГПУ, №2, 2014
«Виратти» является село, по имени которого названа повесть. Виратти - нравственно-эстетический идеал К. Мазаева, то же, что для С. А. Есенина «голубая Персия» - идеальная Русь. Село Виратти является «визитной карточкой», знаком жизни лирического героя, от лица которого ведется рассказ. Образ села становится символическим знаком, который проходит через весь рассказ Габи, влияя и на сюжетно-композиционную организацию повести, он не только отражает авторскую субъективность, но и влияет на организацию структуры произведения. Все это позволяет говорить о лиризме повести как ее поэтической доминанте.
Передача впечатлений и размышлений Габи дали возможность К. Мазаеву отразить свое видение и знание лакского села. Герой повести понимает проблемы лакского села, размышляет о них с неподдельным интересом и пониманием своей сопричастности ко всему происходящему. Габи чувствует неразрывную связь между собой и тем миром, который взрастил и выкормил его; отсюда ощущение надежности и защищенности человека, погруженного в родную и дорогую ему стихию.
Село дано глазами не равнодушного созерцателя, а человека, знающего толк в сельском хозяйстве, преклоняющегося перед тружеником, чтящего обычаи и традиции своего народа, поэтизирующего труд и сельскую природу. Ничто - ни конкретные детали быта, ни оттенки характеров и настроений взрослых людей -не ускользало от внимательного мальчика; воспоминания о детстве Габи передаются автором в поэтических красках: и природа, и люди, их взаимоотношения обрисованы в приподнятых романтических тонах.
Гармония природно-нравственной, религиозной жизни - еще одна фундаментальная категория этического и эстетического идеала К. Мазаева. Придя домой, дедушка Амин обязательно молился: «Сначала дедушка, засучив по локоть рукава своей рубашки, мыл лицо и руки, затем мыл ноги, затем расстелив свою бурку на полу, встав на нее, то положив руки на грудь, то упав на колени, то встав, то снова упав, и снова упав на колени, прижимая несколько раз голову к полу, шевеля губами, долго молился» («Ттаттал цал, ссюрхъирайн дияннин цала чухълул гьухъул кахригу дарт1ун, лажин ва кару
шюшайва, хъирив ччанну шюшайва, яла цала рах1угу ч1ан къатлувух т1ит1ин бувну ганий авц1уну, жагь кару вич1ал ч1арах дугьавай, жагь дак1ниц1 дишавай, никирттайн агьавай, лавай изавай, ялагу никирттайн агьну, цимилагу бак1 щяв лаян бавай, мурччивгу шип1-шип1т1и дурну, хъунмасса х1аллай чак буллан ик1айва») [1. С. 12].
С понятием дом, село связана в повести очень отчетливо выраженная архетипическая символика художественного пространства: символика пространства своего и чужого. «Свой» мир для Габи -это дом. Сельский дом - простая небогатая сакля, перестроенная в дом, но сохранившая многие элементы сакли: очаг для выпечки хлеба, буржуйка для отопления, корова-кормилица, осел вместо транспорта и - дальше - луг, река, горные склоны и террасы, т. е природа, во всем родная и понятная. Обобщенный символический уровень: дом - это село, родина, это семья: «После того, как дедушка сделал ночной намаз, на полу расстилали коричневую с белыми цветами скатерть, и вся семья собиралась вокруг нее» («Таттал хъат1ан чак байхту ч1анкъатлувух ч1ивисса, михакрал ран-гсса ч1ануй к1яласса т1ут1ив дусса бухсса ссупрагу т1ит1ин бувну, ганил лагма кулпат ккуркки лагайва» [1. С. 18].
Повесть «Виратти» - настоящий реквием по уходящему лакскому селу. Мотив запустения села, разорения родного гнезда, опустошения, бывших некогда густонаселенными мест - художественно освоенный К. Мазаевым, является главным в повести. Подобных мотивов и его вариаций можно найти достаточно у многих писателей. Однако К. Мазаев как истинный художник привносит в палитру поэтического текста новые краски: лирическое переживание. Оно находит отражение в строках «И казалась мне эта деревня // Чем-то самым святым на земле...» Николая Рубцова, которые стали эпиграфом к повести. Элегически-философское напряжение является определяющим для внутренней формы стихотворения Н. Рубцова, ее лирическая заданностъ проэцируется на прозаический текст повести. Лирический ракурс содержит в себе большие возможности для философского осмысления жизни. Для К. Мазаева - это основной тон, который выдерживает на протяжении всей повести, соблюдая чувство меры и вкуса. С грустью и волненьем передана автором
Общественные и гуманитарные науки •••
картина катастрофы села: нигде никого не видно, никого не слышно, кругом развалины: «Поднялся на пригорок, и радость в душе ушла в преисподнюю, тело заледенело - в ста шагах от меня - развалины, пустые развалины. Нигде никого нет, нигде не слышно человеческого голоса» («Лавхъра марщайн, дак1нивусса ххаришивугу аьрщлул дюркьунни, чурх-гу мик1 лавч1унни - ца ттуршва шатти-рал манзилданий ттул хьхьич1 дур эял-лу, дач1расса эяллу. Чунч1ав цуч1ав ч1алай акъар, чач1ав инсаннал ч1у-ч1ит1 бакъар») [1. С. 59].
Лирическое напряжение возникает в повести при описании ощущений героя, впервые увидевшего Виратти. Габи увидел село, в котором не осталось ни одного целого дома. От удивления он остолбенел, в голове зазвучал хор: женский голос, плач ребенка, крик петуха, звуки зурны и барабана. «Наконец, неожиданно, как звуки остановленных струн каманчи, все звуки исчезли, уши, которые так долго были как оглохшие, вдруг освободились, но по-прежнему продолжал эхом раздаваться звук, похожий на громкий крик «раз-ва-ли-ны»: в этот момент в сердце появилось ощущение, что все звуки мира остались, превратившись в камни, в селе Виратти» («Ахиргу укун ч1юхлай-ч1юхлайгу бивк1ун, зев куну, цакуну дурцусса ка-манчалул синттал ч1у кунма, вай ч1урду ливт1уну лавгуна, вич1ивгу, хъуннасса х1аллай къюк1ну дирк1ун аьчух дурксса кунна хьуна, вич1ахун буклайнма ливч1уна щиллив лахъну «э-я-лу» куну оьвкуну, муруллал зана бивтсса кунмасса ч1у: му ч1умал дак1нивунгу, ва дуниял-лийсса циняв ч1урду вай Вираттиял эял-лал чарттайн бувккун ливч1сса кунмасса асар багьуна») [1. С. 59].
По верному замечанию Ф. X. Мухаме-довой, «образ покинутого аула вбирает в себя боль писателя за покинутые высокогорные села, тревогу за исчезновение родной культуры. Этой тревогой, беспокойством за судьбу своего народа, лишающегося одной из важнейших основ духовной жизни - связи с могилами предков, проникнута вся повесть» [2.
С. 389]. Поэтически описывает Габи свои впечатления от увиденного. Войдя в село, Габи убедился, что оно действительно было удивительно красивым. Оказалось, что все дома и ворота в этом селе были сделаны вручную из пиленного белого крепкого камня. «Выросшие на камнях кусты крапивы танцуют, сви-
95
стят, поют, смеются, как, тверное, радуется ветер в этих развалинах:, играя вперегонки!» («Вай ч1ирттал ялув ххявхс-са меч1акъат1ригу синхралну къавт1и буллай, щют1и т1ий, балай т1ий, ар-ар т1ий хъяй, цукунсса кайп къабайхьунсса мурчал вай ламурдалух лихъулий бук-лай!») [1. С. 60].
Детали, сравнения, приводимые художником, призваны оттенить эмоции, переживаемые героем, отразить размышления многих думающих людей. Возвращение к событиям спустя годы, осознание и оценка собственного мироощущения и взглядов на окружающее в жизни, на прошлое приводят героя к пониманию: «Если бы у горцев не было такой высокой любви к этим горам, как сами эти высокие горы, разве могли они спасти свою родину от могущественных:, заставивших весь мир перед собой дрожать и Чингизхана, и Тамерлана, и Надыршаха?!» («Вай зунттурду кунма бюхттулсса чча-вугу вай зунттах зунттал инсантуравугу къадирк1ссания бюхъайссияв ва к1иямасса кьавумдалуща цал кьуватрал ва ц1акьлил дуниял зурзут1и дурну лирк1сса Чангис-ханналгу, Тамирлан-нулгу, Надиршагьналгу ххяппуща ва ца-ла улча ххассал бан?!») [1. С. 66]. Всепроникающий лиризм проявляется в эмоциональной приподнятости авторской речи, в самом выборе объектов описания. Из впечатлений далекого прошлого и современного писателя он выбирает только то, что укладывается в его концепцию жизни, соответствует его взглядам. В частности, сожаления по ушедшей в прошлое культуре и традициям села, неприятие его нового образа, любовь и тоска по старой Лакии. Все произведения К. Мазаева объединяет не только единство авторского мироощущения, но и общее настроение.
Лирическую повесть «Виратти» отличает особый эмоциональный настрой. С самого начала повествования К. Мазаев задает неповторимый тон, пронизывающий повесть светлой грустью, которая, однако, не перерастает в пессимистические настроения. В повести звучит ностальгическая нота, но одновременно и грустная, и освежающая мелодия прикосновения к «истокам», связанная с основным мотивом - возвращения в «воображаемое» село. Лирической грустью пропитаны не только картины природы и размышления автора, но и рассказ об изменениях в судьбе лакского села. По-
96
Известия ДГПУ, №2, 2014
мимо основного смысла, повесть призвана выразить настроение самого автора: не только грусть или радость, но и глубокая подспудная тревога и затаенная боль звучит в словах и размышлениях центрального героя. Печаль автора настолько пронизывает сквозной мотив повести, что он становится элегическим, содержащим в себе оттенок медитативной лирики. Элегичность - высшая форма лирического начала - является главной почти во всех произведениях писателя, обрамляет она и повесть «Ви-ратти», придает ей законченность и является высшей ступенью поэтического обобщения.
Своей элегической созерцательностью повесть близка к лирической медитации рассказа «Наедине с поэтом» («Шаэрнащал навалу»). В повести собраны воедино размышления автора, звучавшие ранее в его рассказах: о двуединстве мира, неумолимости исторического развития, о своей гражданской позиции. Они объединены в цельное произведение благодаря образу героя, в сознании которого воплотились чувства и мысли писателя.
Таким образом, в повести «Виратти» еще более проявилась наметившаяся во всей советской прозе 70-х гг. тенденция к лиризации. В стихии лиризма, дополненной взглядом, созерцательностью
изнутри проявляется своеобразное поэтическое мышление писателя. Личное, индивидуальное у К. Мазаева поднимается на новый уровень, вырастает до общечеловеческого обобщения и становится надмирным. Это мироощущение автора влияет на художественную организацию повести, что позволяет воспринимать лирическую доминанту как основополагающую особенность стиля повести
У повести «Виратти» есть и художественные достоинства и преимущества: дар чудесного преображения обыденного, умение находить поэтическое в обыкновенном; тонкое чувство слова, умение показать внутренний мир героя, эмоциональная насыщенность и богатство языка. Повествовательная речь автора нередко усложнена, ей свойственны нагнетание нетрадиционных синтаксических конструкций, богатство и красочность эпитетов, усложненность в построении фразы, интенсивное использование экспрессивной лексики.
Переживание, его основной тон целиком подчиняет себе в повести и событийную сторону, и сюжет, и, конечно, отбор материала, характер его освещения. Единство переживания как суть и главный закон лирического рода поэзии в повести становится доминантой.
Литература
1. Мазаев К. Виратти. Махачкала, 1979. 2. Мухамедова Ф. Х. Детская литература // Дагестанская литература: закономерности развития. Махачкала: ДНЦ РАН, 1999. 389 с.
3. Солженицын А. Слово при вручении премии Солженицына Валентину Распутину 4.05.2000 // Новый мир, 2000. № 5. 186 с.
References
1. Mazaev K. Viratti. Makhachkala, 1979. 2. Mukhamedova F. H. Children's literature // Dagestan literature: regularities of development. Makhachkala: DSC RAS, 1999. 389 p. 3. Solzhenitsyn A. The speech at an award of Solzhenitsyn to Valentin Rasputin 4.05.2000 // New World, 2000. # 5.
186 p.
Literatura
1. Mazaеv K. Viratti. Mahachkala, 1979. 2. Muhamedova F. H. Detskaya literature // Dagestan literature: zakonomernosti razvitiya. Mahachkala: DNC RAN, 1999. 389 s. 3. Soljenitsyn A. Slovo pri vruchenii premii Soljenitsyna Valentinu Rasputinu 4.05.2000 // Novij mir, 2000. № 5. 186 s.
Статья поступила в редакцию 19.03.2014 г.
