CC BY
13В составных глаголах невозможно обнаружить синтаксические взаимоотношения между компонентами, как это мы имеем между свободными глагольными сочетаниями. Например, в составном глаголе охуп чыкъдыь “прочитал” мы не можем обнаружить никаких синтаксических связей, а в сочетании адашып олтурдукъ “сидели, растерявшись” мы видим выраженную синтаксическую связь (отношение обстоятельства и сказуемого).
Компоненты составных глаголов характеризуются наличием взаимопроникновения, поскольку второй компонент в составных глаголах уточняет основного глагола и относится только к нему, без чего этот компонент не могут существовать, не нарушив цельность предложения. Например, в предложении Мен бу китапны охуп чыкъды. “Я прочитал эту книгу” компонент чыкъдым “ (я) вышел” не может существовать самостоятельно.
Составные глаголы имеют единое ударение, их компоненты цементируются общим главным ударением на первой части составного глагола охуп чыкъ “прочитать”. На этот признак сложных слов обратил внимание Г. Шараф, который писал: “Действительно, слова подчиненные общему ударению в тюркских языках по ряду признаков являются как бы едиными словами. В частности, слова, подчиненные общему
ударению, не допускают изменения порядка из взаимного расположения без совершенной потери или сильного изменения смысла сочетания” [2, с. 252].
Таким образом, деепричастная форма может представлять модифицирующий (вспомогательный), а второй компонент -основной глагол. Это обстоятельство доказывается тем, что, как правило, в любой структурной единице изменению подвергается в первую очередь второстепенный элемент, что мы и наблюдаем в словах типа алып гет (букв.: взяв, уйди). Элемент ал- “возьми” является стяженной формой деепричастия алып “взяв”, который потерял свою материальную словесную форму и уже не является структурной единицей на уровне слова. Поэтому приведенные образования нельзя относить к словосочетанию.
Таким образом, составные и сложные глаголы в кумыкском языке имеют свою специфику
Литература
1. Ганиев Ф.А. Образование сложных слов в татарском языке. М., 1982.
2. Шараф Г. Сонорная длительность татарских гласных // Вестник научного общества татароведения. Казань, 1928.
3. ЮлдашевА.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М., 1965.
ЛИНГВОСТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОВТОРНОЙ НОМИНАЦИИ В ФОЛЬКЛОРНОМ ДИСКУРСЕ1
Абдуллаева А.А.
Изучая способы и функции повторяемости в произведениях устного народного творчества, необходимо учитывать специфику фольклорного текста. Народная культура обнаруживает связь “с архаическим восприятием мира в системе тождеств и повторений” [4, с. 5]. Значимость повтора в фольклорном тексте обусловлена его устным бытованием, предпо-
1 На материалах языков различных типологий.
© Абдуллаева А.А., 2011
лагающим извлечение текста из памяти сказителя, поэтому употребление повторов на всех языковых уровнях в тексте фольклорного произведения является ключевым лингвостилистическим приемом.
Ниже будут рассмотрены типичные для разных народно-поэтических традиций (кумыкской, русской и английской) способы организации лексико-синтаксических
ш
повторов, определены особенности воплощения общего для фольклорного дискурса принципа повторяемости в различных лингвокультурах.
Наиболее общие различия, обнаруживаемые в повторных номинациях сопоставляемых языков, связаны со способами организации рифмо-ритмической структуры текста, а также со степенью и характером варьирования повторяющихся компонентов. В создании рифмо-ритмического рисунка английского текста активно участвуют союзные повторы и созвучия начальных и серединных словоформ в составе синтаксически параллельных построений. В английских фольклорных произведениях различных жанров “интонация и ритм поддерживается союзным повтором, как правило, анафорическим повтором союза and” [1, с. 159]. Cp.: And when he flew to that castle, He lighted 6n the ash; And there he sat and sang their loves, As she came from the mass (The Gay Goshawk).
Для кумыкской фольклорной традиции союзный повтор, осложненный анафорическим повтором, не характерен.
Для английской народно-поэтической традиции более актуален фонетический повтор, связывающий начальные и серединные словоформы элементов синтаксически параллельных построений. Ср.: The lady stampit wi’ her foot, And winkit wi’ her ее... (Gil Morrice). Для кумыкской народнопоэтической традиции такой тип фонетического повтора не характерен.
В текстах кумыкского и русского фольклора довольно распространенными являются осложненные лексическим повтором “синтаксически параллельные конструкции, члены которых выступают в разных падежных формах, в результате чего нарушается симметрия двух предложений” [2, с. 14]. Ср.: Мен айтайым бу сёзлеге тынг-лагъыз, Бу сёзлени эшитгенлер англагьыз (Тарихи йыр); А спустила тут богатыря в чисто поле, А пошел же тут богатырь по чисту-полю (Добрыня Никитич). В английских фольклорных произведениях синтаксически параллельные построения с варьированием словоформ отсутствуют, поскольку в английском языке нет согласования существительного и прилагательного в роде, числе и падеже.
В русских былинах и балладных песнях в фигуре хиазма основными компонента-
ми являются “существительное и прилагательное, выполняющие функции дополнения и определения” [1, с. 163]: И не пил молодец меду сладкого, Не закусывал да белым сахаром... (Молодец и королевна). Расположение существительного и прилагательного в асимметричных синтаксических конструкциях русских народных былин и баллад ученые объясняют “наличием устойчивых в русской фольклорной поэтической традиции словесно-образных ассоциаций” [5, с. 8].
В английской балладной песне, наряду с изменением порядка слов в атрибутивных сочетаниях, варьируется расположение компонентов предикативных основ в предложениях (расположение подлежащего и сказуемого): When the lift grew dark, and The wind blew loud. And gurly grew the sea (Sir Patrick Spens).
В кумыкских балладных песнях в фигуре хиазма существительное и прилагательное не являются основными его компонентами.
Позиционное варьирование компонентов синтаксически параллельных конструкций способствует усилению интонации, выделению важной в смысловом отношении мысли. Так, уже привычными в кумыкском фольклоре стали повторные номинации с глаголом дей “говорят” или с показателем фона прошлого эди, и формы прошедшего категорического времени в строфе или аналитические именные конструкции, которые акцентируют внимание читателя (слушателя) на описании. Варьирование предикативных основ задает особый ритм народного произведения и поддерживает рифму всего стиха: Чечеги эдим тереклени, гюлю эдим, Бавланы балкъып чыкъгъан бюрю эдим.
В кумыкской балладе чаще, чем в английских и русских народных балладных песнях, встречаются синтаксически параллельные конструкции, занимающие в строфе заключительную позицию: Бу гече, мени абайым, тюш гёрдюм. Тюшюмде ул-лу аламат иш гёрдюм.
Общим в кумыкской и английской балладных песнях является наличие рефрена, который замыкает строфу повторяющимся стихом или группой стихов, создавая особый ритм балладного произведения и привлекая внимание слушателя (читателя) к важным эпизодам балладной песни:
Абзарынга аюв гелип акьырса, О чу, балам, Азирейил тюгюлмю? Кансаралгъа сени, балам, чакъырса, О да сени тазиятынг тюгюлмю?; And they three loved one valiant knight As the dew flies over the mulberry tree. And barred the door with a silver pin. As the dew flies over the mulberry tree. And placed soft pillows under his head As the dew flies over the mulberry tree (Riddles Wisely Expounded).
Ритмическая организация русских и английских лиро-эпических произведений поддерживается употреблением клити-ческих (безударных, примыкающих к ударному слову спереди или сзади) элементов. Употребление клитик необходимо для создания ритма [4, с. 397], так как первоначально эти произведения исполнялись под аккомпанемент музыкального инструмента. Однако в русском фольклоре клитики более частотны и разнообразны как в плане выражения, так и в позиционном отношении (это могут быть проклитики и энклитики).
В английской балладной песне ритмику стиха поддерживает иногда встречающийся повтор “О” в начале каждой строки, вносящий ноту печали в содержание произведения: “ОI fear ye are poisond, Lord Randel, my son! О I fear ye are poisond, my handsome young man!”, “O yes! I am poisond; mother, make my bed soon...” (Lord Randel). В кумыкском фольклорном дискурсе рефреном вносящим ноту печали выступает междометие вай “ой”.
Фигура анадиплосиса широко используется в народных балладах, выступая обычным средством внутритекстовой когезии. Повтор-подхват способствует замедлению действия, внося новые детали в описание персонажа или эпизода в кумыкской балладе. Фразовый повтор, образуя фигуру анадиплосиса, выполняет интер-гративную функцию, используется, как средство скрепления строк. Такие повторы “нарастанием”, способствующие развертыванию мысли, добавляющие новые детали в описание, являются отличительной чертой кумыкских народных баллад: Тар-лан къушум тавгъа багъып талпынд, Тал-пынгъанда тасма къылы къыркъылды.
Для английской баллады этот прием не характерен, так как, с точки зрения западноевропейской поэтики, лишние подробности и детали мешают восприятию цент-
рального важного события произведения [1, с. 127].
Таким образом, национально-культурная специфика повторной номинации в поэтическом дискурсе связана со способами организации рифмо-ритмической структуры фольклорного произведения.
В русском языке создание рифмо-рит-мического рисунка народного текста связано с использованием предложных и префиксальных повторов, созвучия конечных словоформ в смежных строках. Повтор предлога перед каждым словом выполняет разделительную функцию. В английских балладных песнях ритм поддерживается повтором союзов и созвучием начальных и серединных словоформ. Предложный повтор в английских лиро-эпических произведениях не используется, поскольку западноевропейская баллада отличается более стремительным характером.
В русских народных былинах и балладах синтаксически параллельные конструкции занимают, как правило, начальную или заключительную позиции, организуя структурный и ритмический рисунок фольклорного текста. Английскую балладную песню отличает от кумыкского народного лиро-эпического произведения присутствие рефрена, который замыкает строфу.
В английской балладной песне в фигуре хиазма варьирование предикативной основы задает определенный ритм стиха и поддерживает его рифму. В кумыкской же народной балладе в фигуре хиазма основными компонентами выступают существительное и прилагательное, и их расположение объясняется существованием в кумыкской поэтической традиции устойчивых словесно-образных ассоциаций.
В кумыкских и русских народных лироэпических произведениях довольно распространенными являются синтаксически параллельные построения, осложненные лексическими повторами, члены которых имеют разные падежные формы. В английском фольклоре полиптотон отсутствует, так как в английском языке существительные не согласуются с прилагательными в роде, числе и падеже.
Прием анадиплосиса широко используется как в кумыкских, так и в английских фольклорных текстах, однако различна его функциональная предназначенность. В кумыкских балладах анадиплосис вы-
ступает способом поэлементного введения, который замедляет действие, добавляет новые детали в описание и скрепляет строки.
Литература
1. Васильева Ю.В. Повтор как принцип организации фольклорного текста (лексико-синтаксический повтор в произведениях русского и англо-шотландского фольклора): Дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2004.
2. Кожевникова Н.А. О двух типах звуковых повторов // Аванесовский сборник. М., 2002.
3. Пропп В.Я. Язык былин как средство художественной изобразительности // Ученые записки ленинградского университета. 1954. Вып. 20. Серия Филологические науки. № 173.
4. Черванева В.А. Квантитативный аспект фольклорно-языковой картины мира (количественные характеристики концептов пространства и времени в их объективации вербальными средствами русской волшебной сказки): Автореф. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2003.
5. Шмелев Д.Н. Об асимметричном параллелизме в поэтической речи // Русский язык в школе. 1970. № 5.
О СООТНОШЕНИИ ТЕРМИНОВ «КОНЦЕПТ» И «ПОНЯТИЕ» В СОВРЕМЕННОЙ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ
Маликов И.Г.
Процесс концептуализации является “одним из важнейших процессов познавательной деятельности человека, заключающийся в осмыслении поступающей к нему информации и приводящий к образованию концептов, концептуальных структур и всей концептуальной системы в мозгу (психике) человека” [7, с. 93]. Под концептуальной системой в когнитивной лингвистике обычно понимают “непрерывно конструируемую систему информации (мнений и знаний), которой располагает индивид о действительном и возможном мире” [10, с. 280]. Объектом и единицей исследования процесса концептуализации, в свою очередь, является концепт.
Интерпретация содержания термина “концепт” в исследованиях философов, логиков и психологов существенно различается. Некоторые исследователя полагают, что концепт эквивалентен традиционному значению слову, другие интерпретируют его как логическую категорию, выражаемую определенным набором языковых средств. И, наконец, третьи воспринимают концепт как своего рода удобную научную фикцию, непосредственно с языковыми средствами не связанную [3].
Среди лингвистов существует консенсус в вопросе о том, что “границы концепта человек определить не может, и, по-видимому, объемность концепта индивидуальна и зависит от ряда характеристик личности” [5, с. 79]. Исходя из этого, М.В. Никитин дает следующее определение концепту: “Концепт - дискретная многофакторная ментальная единица со схоластической (вероятностной) структурой. Его единство и отдельность обеспечивается тождеством того денотата, с которым он соотнесен в каких-то ментальных мирах” [9, с. 53].
Как полагает Л.Б. Ивина [4, с. 35], термины концепт и понятие (от др.-русск. по-яти - “взять”) имеют четкое разграничение, поскольку они принадлежат разным научным дисциплинам. Термин “понятие” более древний, он зародился в классической логике и применяется в лингвистике при логическом анализе семантики. Понятие при этом трактуется по-разному: как мысль, фиксирующая признаки отображаемых в ней предметов и явлений, позволяющие отличать эти предметы и явления от смежных с ними, “одна из основных познавательных форм... основа интеллектуальной деятельности”, отличающаяся “от
© Маликов И.Г., 2011
